Прозвище, закрепившееся за лондонской чернью, проживавшей в Восточном Лондоне и изъяснявшейся на чудовищно исковерканном английском. По преданию, истинные кокни рождались под звон колоколов церкви Сент-Мэри-ле-Боу, которая теперь высится далеко за пределами альма-матер кокни — лондонского Ист-Энда, а ее колокола замолчали вместе с началом Второй мировой войны. Так что в настоящий момент во всем Лондоне сыщется лишь горстка настоящих кокни. Однако сегодня это слово адресуется всем жителям столицы.
