СКАУЗЕРЫ
Вражда между манчестерскими и ливерпульскими фанатами в 1970–80-х годах была самой непримиримой в английском футболе. С ней может сравниться разве что противостояние «Селтика» и «Рейнджерс» в Глазго. Поскольку между городами всего пятьдесят километров, «Ливерпуль» и «Эвертон» всегда привозили свои «фирмы» в Манчестер, а мы и Юнайтед всегда привозили свои в Ливерпуль. «Мясорубка» была гарантирована.
Скаузеры всегда имели при себе ножи: это они начали тыкать и резать ими во время футбольных матчей. Кровавые инциденты случались, но были редки. Скаузеры доказали, что выдвижной нож для резки ковровых покрытий можно использовать как боевое оружие. Еще одним их любимым приемом было двойное лезвие: они вставляли спичку между лезвиями и обматывали их скотчем, чтобы после порезов было сложнее накладывать швы. Когда их и нас было примерно поровну, они обычно бежали с поля битвы, но если они отлавливали одного-двух наших, то резали их на куски, а потом радостно смеялись.
Из личного опыта скажу, что наиболее упертые бойцы были у «Эвертона» в то время как «Ливерпуль» располагал гораздо большим числом болельщиков, как и Юнайтед. «Ливерпуль» поддерживало множество фанатов из других городов, а «Эвертон» был, как и мы, — чисто городской командой. В те годы, когда я ездил с Сити, гораздо больше насилия было во время матчей с «Эвертоном». У мобов обоих клубов была одинаковая тактика: они приезжали в Манчестер рано утром и направлялись в Арндэйл, чтобы пограбить и устроить беспорядки.
«Ливерпуль», конечно, был самой успешной командой в Европе, и в чисто футбольном плане наши с ними встречи носили односторонний характер. В период между 1975 и 1983 годами мы сыграли с ними шестнадцать матчей в чемпионате. Победили в двух, один раз свели встречу к ничьей и проиграли тринадцать, пропустив в общей сложности сорок голов. Вражда не угасала никогда, но она еще более усилилась в конце семидесятых, из-за того, что «Ливерпуль» достиг такого высокого положения. В обоих наших городах уровень безработицы был достаточно высок, и многие скучающие от безделья молодые люди с нетерпением ожидали выходных — единственного развлечения в своей жизни.
Впервые я приехал в Ливерпуль вместе с «Крутыми Котами» и сразу же заметил, что для черного — это не самый лучший город. Тебя было видно за версту, а расизм там процветал всегда. К примеру, во время первого мерсисайдского дерби в Джона Барнса бросали бананы. Да и на трибунах черных почти не было. Обычная скаузерская уловка по выявлению приезжих: спросить, который час, и по акценту определить, откуда человек. Хотя для того, чтобы отличить нас от местных, к этому прибегать нужды не было.
Мы настолько часто месили друг друга, что всех драк я и не припомню. Каждый раз, когда мы играли с ними, дело заканчивалось одним и тем же — долгой-предолгой битвой. В 1978 году автобусная компания «Фингланд», обслуживавшая болельщиков Сити, отказалась от поездок в Ливерпуль из-за постоянно причиняемого ей ущерба. В 1980 году фанат Сити получил несколько ножевых ранений, нанесенных ему по ошибке своими же на «Энфилде». В октябре того же года «буйствующие футбольные банды», как называли их тогда газеты, дрались по всему Манчестеру во время визита «Ливерпуля». Ситуация еще более осложнилась, когда орды фанатов «Челси» высадились в городе по пути на игру с «Болтоном». Скаузеры же, как обычно, разгромили и разворовали магазины вокруг стадиона и даже избили продавца газет и двух его братьев.
Но все это было всего лишь легкой разминкой перед сезоном 1980/81 года, вероятно, самого жестокого из всех, которые я помню. Мы не только по два раза встречались с «Эвертоном» и «Ливерпулем» в чемпионате, но также дважды сыграли с «Ливерпулем» в полуфинале Кубка Лиги и дважды с «Эвертоном» в четвертьфинале Кубка Англии. Это была настоящая война. Каждая новая битва становилась все более ожесточенной. Дошло до того, что все остальные автобусные компании Манчестера присоединились к «Фингланду», отказавшись от поездок в Ливерпуль в дни матчей.
Первым был домашний матч с «Ливерпулем» 4 октября. Они привезли с собой четыреста человек и высадились на Оксфорд-роуд. «Не было ни одного болельщика в шарфе, — заявлял представитель полиции. — Они приехали, чтобы устроить погром». Это были самые отъявленные негодяи, одетые по моде, которую позднее назовут «кешл». Большинство предметов их гардероба составляли вещи, наверняка украденные во время выездов. Как водится, они направились к Маркет-стрит, терроризируя владельцев магазинов и выискивая, что можно было бы стащить. Так они подошли к стадиону, попутно разнеся кондитерскую на Клермонт-роуд. Но мы их уже поджидали. Началась драка, прерванная лишь прибытием конной полиции, которая предприняла настоящую кавалерийскую атаку.
Никакого праздничного миролюбия не наблюдалось и тогда, когда мы играли с «Эвертоном» на следующий день после Рождества на «Гудисоне». Юнайтед в тот же день принимал «Ливерпуль», и там было еще больше драк. Потом пришло время полуфинала Кубка Лиги против «Ливерпуля». Первая игра проводилась дома 14 января.
Перед матчем скаузеры подрезали подростка в Арндэйле. Весть мигом облетела город, и мы отправились мстить. Многие ливерпульские фанаты оставили свои машины неподалеку от паба «Клермонт», и после игры мы отправились туда в поисках своих врагов. Первым был запримечен небольшой моб, который, вероятно, ожидал своего автобуса. Нас было человек пятьдесят, и мы набросились на них. Они побежали по Клермонт-роуд и ворвались в тот же самый магазин, который разнесли в октябре прошлого года. Что произошло дальше, описывает хозяйка этого магазина:
Более двадцати болельщиков «Ливерпуля» ворвались в магазин. Они разрушили его годом раньше, и я подумала, что нас ожидает такой же исход. Но на этот раз они убегали от фанатов Сити. Мне дали понять, что если им не позволят спрятаться, то магазину придет конец. Все они были здоровенными мужиками, а не сопляками, но я все равно схватила одного из них за шею. Он тогда здорово испугался и пробормотал, что просто искал убежища.
Вскоре на улице перед магазином собралась толпа фанатов Сити. Началась драка — и на улице, и у входа в магазин. Болельщики «Ливерпуля» стали хватать с полок бутылки и швырять ими в тех, кто находился на улице. Они сказали, что у некоторых болел Сити были с собой ножи. Мы набрали номер 999, но полиция не приехала, сославшись на то, что у нее и без нас хватает работы. Прибежал лишь один молоденький полицейский, который регулировал движение неподалеку, и попытался что-то предпринять, но тщетно. Фанатов было слишком много.
Моей матери все это надоело, и она попыталась сама выгнать их, но все, что ей удалось, — так это разбить свои часы и браслет. Нам еще повезло, что никто из семьи сильно не пострадал. Драка прекратилась так же мгновенно, как и началась, и минут через десять все разбежались.
Скаузеры пытались защищаться, но были смяты и раздавлены. Большинство из них пребывало в смятении. А вы бы не испугались, очутившись в центре Мосс-Сайда и увидев стадо зверей, которое набрасывается на вас? Магазин был опять разгромлен, четырех или пятерых скаузеров поймали и отметелили, остальные разбежались. Банда у них оказалась довольно небольшая, так что хвастаться было особенно нечем.
Ножи мелькали повсюду, когда мы играли с ними во втором круге на «Энфилде» 10 февраля. Со стадиона в госпиталь увезли пятерых с ножевыми ранениями, двое были доставлены туда в настолько тяжелом состоянии, что полиция открыто радовалась отсутствию смертельных исходов. «Мы полагаем, что случаев использования холодного оружия было гораздо больше, но не обо всех из них стало известно», — заявил их представитель. Компания «Фингланд» на один матч сняла свой запрет на использование болельщиками автобусов, но тут же восстановила его, понеся большие убытки. Тридцать человек были арестованы, большинство — на стадионе, около половины задержанных являлись болельщиками Сити. Причем большая часть попавших в участки парней оказались там за ношение оружия, включая ножи для резки ковров, стилеты, металлические прутья, бейсбольные и крикетные биты, хоккейную клюшку, кастет и цепь. Все получили большие штрафы.
Следующая игра — четвертьфинал Кубка Англии на «Гудисоне» — стала самой тяжелой. Опять нам не предоставили автобусы из-за перспективы неласкового приема. К тому же скаузеры были известны своей любовью к забрасыванию автобусов камнями. Секретарь клуба «Манчестер Сити» Бернард Халфорд обратился в полицию Мерсисайда с просьбой выделить конвой для каравана автобусов, но не получил ответа. Фрэнк Палмер из автобусной компании «Мэйн Коуч Хайер» пожаловался прессе: «Наши автобусы забрасывают абсолютно всем, что попадает в руки хулиганов».
Все это означало, что тринадцати тысячам фанатов Сити придется воспользоваться услугами железной дороги или отправиться на выезд на своих машинах. Многие собирались ехать на вмещающем пятьсот шестьдесят человек специальном «футбольном» поезде. Но мы знали, что он будет набит полицейскими, поэтому поехали на более раннем поезде. Забегая вперед, почитаем газеты:
«Сегодня днем фанаты враждующих „Манчестер Сити“ и „Эвертона“ устроили битву на улицах Ливерпуля».
«Ужасные сцены происходили на станции Лайм, когда первый поезд с сотней болельщиков Сити прибыл на матч четвертьфинала Кубка Англии. Они покидали перрон, когда были атакованы мобом местных громил. Началась массовая драка. Для сооружения баррикад использовались багажные тележки».
«Как утверждают источники в полиции, фанаты „Эвертона“ и „Ливерпуля“ объединились, чтобы дать бой соперникам из Манчестера. Под вой сирен на поле битвы прибыло полицейское подкрепление. Толпа примерно в двести молодых людей позднее была загнана в угол и окружена на ступенях Ливерпульского музея».
«Один из офицеров полиции заявил: „Так происходит всегда, когда манчестерские фанаты приезжают в Ливерпуль, заставляя местных болельщиков объединяться в поисках неприятностей“».
«Вся ливерпульская полиция была готова к вторжению армии, состоящей примерно из тринадцати тысяч манчестерских фанатов».
В поезде все себя раззадоривали: «Отлично, парни, держимся все вместе, никаких побегов!» Мы подъехали к Лайм-стрит, выгрузились на платформу, прошли в главный зал. Там околачивалось несколько копов. Внезапно нас окружили со всех сторон. Возник форменный дурдом: женщины кричат, багаж летает, люди коченеют от страха. Даже полицейские собаки не помогают.
Нам удалось выбраться из вокзала, и мы направились в сторону Ливерпульского музея. И там, на ступенях, около статуй, стояли и сидели сотни и сотни скаузеров. Нас встречали объединенные силы «Ливерпуля» и «Эвертона». А вот мы никогда бы не допустили парней из Юнайтед в нашу «фирму», но между ними, казалось, были самые хорошие отношения. Я подумал, что это конец. Они сегодня точно порвут Сити. В нас полетели бутылки, что стало прелюдией к атаке по всему фронту. Пути назад к станции не было. Мы начали биться, и наша стала брать верх — скаузеры понемногу отступали. Один из них побежал к автобусу, но не успел туда заскочить, так как его запинали ногами.
Однако нам еще предстоял долгий путь к стадиону. К тому же к месту разборки подтянулось множество копов. На мне был шерстяной шарф, прикрывавший пол-лица, и я вел «фирму» за собой в плотном окружении полисов. За нами неотступно следовали скаузеры, кричавшие что есть мочи: «Выходите, парни, выходите!». Они постоянно пытались прорваться через полицейский кордон, чтобы выцепить кого-нибудь, но мы отражали все их наскоки. Наши «основные» шли впереди и позади основной толпы, чтобы не дать «фирме» распасться на части.
Подъехала машина, и из нее выпрыгнули два чувака. Уголовный розыск. Один сказал мне: «Эй ты, гребаный черножопый, не прячь свою гребаную рожу. Мы знаем, кто ты есть. А ну-ка, сними свою гребаную маску!»
Я снял шарф и положил его в карман. Коп сказал: «Давайте, давайте, идите. И получите то, что, бля, заслужили. Мы же сваливаем. Ну а вы огребете от скаузеров по полной».
Они сели в машину и покатили за нами следом. Мы продолжали идти к стадиону. В этот момент нас было человек четыреста, полицейских — около шестидесяти и более шестисот скаузеров сзади. Наконец мы подошли к небольшому холму неподалеку от «Гудисона». Там уже стояли сотни фанатов. Никакой символики на них не было, и мы не знали, кто они и откуда. Затем кто-то бросил клич: «Давайте замочим их всех!», и с этими словами мы стали прорываться через полицейский эскорт. Скаузеры, которые преследовали нас, подумали, что мы пустились в бегство, и потому побежали следом. Толпе же, стоявшей у подножия холма, показалось, что на них накатывает волна из тысячи фанатов Сити, хотя на самом деле нас было всего четыреста, а остальные были эвертонцами. Мы бежали не спеша, и все, что слышали по пути, так это: «Атас! Манки наступают!» В итоге все они разбежались, как крысы. Это было великолепно!
Мы сыграли вничью 2:2, и переигровка была назначена на следующую среду. Началась тщательная подготовка: каждый малец, которого мы знали в Мосс-Сайде или Фаллоуфилде, приготовил бутылки для атаки из засады, пока старшие высматривали врагов в парке. Ожидалось, что они привезут свою основную «фирму»: мы ведь наделали у них шороху. Теперь очередь была за скаузерами.
Как обычно, они прибыли рано, но совершили ошибку, разделившись на группы по десять-двадцать человек, вместо того чтобы завалиться сюда одной большой «фирмой». Это было похоже на фарс. Мы отлавливали и избивали их повсюду. Некоторых накрыли прямо перед кассами. Небольшая драка состоялась неподалеку от Платт Лэйн, но это было совсем не то, что мы ожидали. В тот вечер фанаты Сити сами применили ножи, и я думаю, что троих или четверых из них подрезали. Это был наш ответ им: око за око, зуб за зуб.
Я никогда не брал с собой перо в отличие от парней, которых мы называли «джибберами». Джиббер — это человек, который носит с собой оружие, часто просто кухонный нож с деревянной ручкой, причем лезвие прикрыто картонным чехлом, а сам нож хранится не в куртке, а в брюках, на случай обыска. Лезвие — небольшое, всего пять-шесть сантиметров, поэтому, когда его применяют против кого-то, особого увечья оно не наносит, просто втыкается в задницу. В общем, таким ранят, но не убивают. Среди нас было несколько джибберов, преимущественно молодых парней.
Я знал нескольких скаузерских болел в лицо, но не по имени. Мы с ними никогда не разговаривали. «Янки Бар» около станции «Лайм-стрит» был местом постоянных тусовок фанатов «Ливерпуля». И мы туда как-то раз заглянули. Нас было человек пятьдесят, и мы пришли туда раньше их моба. Нам не очень обрадовались. В конце концов нарисовалась целая толпа скаузеров, которые начали штурмовать бар. Появилась полиция, вывела нас, отвела под конвоем на вокзал и усадила на первый же поезд обратно в Манчестер. Мы даже до стадиона не дошли.
Они были настоящим ворьем, эти скаузеры. Однажды толпа болел «Эвертона» заглянула в Манчестер во время предсезонки. Но только не ради товарищеского матча с «Олдэмом», а чтобы ограбить спортивный магазин «Херли» на Пиккадилли. «Херли» был настоящим магнитом для казуалов, потому что там продавались дизайнерские шмотки.
В сентябре 1982 года противостояние Манчестер — Мерсисайд достигло апогея, после того, как эвертонские порезали фаната Юнайтед по имени Джоб Генри. Ему в то время было девятнадцать, он дружил с моим братом. Нормальный такой парень, на боксера похож. Джобу наложили около двухсот швов на спине и заднице. Кроме него досталось и еще одному фанату Юнайтед. Даже болелы Сити негодовали, когда над сектором Ливерпуля появился баннер «Джоб! Как поживает твоя жопа?».
Но им все было по барабану. Я помню одну игру против «Ливерпуля» на «Мэйн-роуд» в апреле 1983 года. Матч проходил в понедельник вечером, и мы — человек пятьдесят — стояли и мирно беседовали неподалеку от Киппакса. Вдруг они выскочили на нас из-за угла, и началась драка. Скаузеры достали перья. Никого из местных джибберов поблизости не было, и потому нам пришлось ретироваться. Однако после небольшого отступления мы все-таки тормознули и бросились в контратаку. Нам удалось поймать одного скаузера и вволю отыграться на нем, но к тому времени двух наших ребят уже успели порезать от рта до уха.
Моя последняя большая битва со скаузерами произошла уже во времена «Главарей». Мы играли с ними на выезде в четвертьфинале Кубка Лиги в январе 1988 года — ровно за три недели до нашего ареста. Дело было в среду вечером, и мы поехали туда на поезде. Вышли на станции Лайм Стрит, прошли через вокзал, повернули за угол, и тут на нас изо всех пабов повалила толпа человек в двести. У многих в руках блестели лезвия. Я стоял рядом с парнем по имени Пит Фрис, и буквально в одно мгновение ему разрезали рот до уха опасной бритвой. Это было ужасно: щека Пита отвалилась и повисла. Он до сих пор носит этот шрам. Мы бегом вернулись на станцию, схватили металлические баки, багажные тележки, все, чем можно было отбиваться, и побежали обратно. На все про все нам потребовалось полтора часа, но драка не утихала все это время.
После игры (мы проиграли со счетом 2:0) примерно сто человек наших надолго остались на стадионе. Мы распевали песни и скандировали речовки, издеваясь над скаузерами. В конце концов стадион полностью опустел и погрузился в темноту. Полиция потребовала, чтобы мы удалились. На улице выяснилось, что все автобусы, которые должны были отвезти нас на станцию «Лайм-стрит», уже уехали. «Гудисон», как и «Мэйн-роуд», окружают маленькие улочки, а темень была ужасная. Мы отправились на вокзал пешком, но тут из-за угла выскочила толпа мерзких уродов.
«Бей черножопых! Бей черножопых!»
Единственными черными среди нас были мы с Крисом. Все: пан или пропал. Мы решили биться. Многие из нас засунули руки в карманы, притворяясь, что там лезвия. Вырваться удалось, когда появилась полиция. Большинство наших заскочили в автобус. Двери уже закрывались, когда я тоже влетал в него, преследуемый сворой бешеных псов. Мне повезло: удалось раздвинуть двери и пролезть внутрь. В конце концов полиция нас все-таки остановила и доставила до станции Эджхилл. Но последний поезд уже ушел. Поэтому мы оказались запертыми в каком-то зале, а железнодорожникам пришлось выделить нам специальный поезд. Только в час ночи мы добрались до дома, и я запомню этот матч на всю жизнь.
