Глава 17. Шаг в неизвестность. Пробный шар
— Олежка, ты не в курсе, что новенького по Молодежному? — спросила Анжелика Монаха в одно прекрасное утро. — Нашли, кто подложил бомбу?
— Бомбу? Понятия не имею. А что говорят в магазине?
— Ой, да разное говорят! Ты же знаешь людей. Одни говорят, террористы, другие — мафия хочет крышевать, а Вербицкий отбивается, вот они бомбой и шарахнули. Ну, еще муж любовницы приревновал к Виталику, а сгорел Петя Звягильский. Вот так всегда, одному удовольствие, а отдувается другой.
— Муж любовницы приревновал к Виталику, — задумчиво повторил Монах. — Он что, пиротехник?
— Кто?
— Муж любовницы.
— А-а-а… Нет, говорят, музыкант из филармонии. Скрипач. А она певица.
— Скрипач? — удивился Монах. — А чего… скрипачи могут, способные ребята. А газеты?
— Ой, да ты же знаешь наши газеты! Одни сплетни, читать противно. Хочешь, спустись, может, пришла вчерашняя «Лошадь». Пока не украли. А я тебе кофейку пока.
— Кофейку не надо, я от него плохо сплю, — соврал Монах. — За газеткой сейчас сгоняю.
Газету не украли, и Монах, на ходу пробегая заголовки, вернулся в квартиру.
— Ну что, есть? — спросила Анжелика.
— Кажется, есть. Опять наш друг Добродеев засветился под ником Лео Глюк.
— Если Лео Глюк, значит, тарелки или страшилки. Читай вслух, Олежка, а я сделаю кофе.
— Не надо кофе, говорю же, плохо спать стал. Можешь сделать омлет. Слушай. «Странные и необъяснимые события происходят в нашем городе, — начал он читать с выражением. — Все помнят ужасную смерть известного актера Молодежного театра, заслуженного артиста Петра Звягильского, буквально сгоревшего на сцене. Наша газета подробно информировала жителей города о событиях того рокового вечера, вечера премьеры пьесы, чье название в мире стараются не произносить вслух, называя ее проклятой. Мы имеем в виду пьесу «Макбет» Вильяма Шекспира, постановка которой на сценах театров мира приводила к самым плачевным последствиям. Автор этой статьи, ваш покорный слуга, присутствовал на премьере и своими глазами, так сказать, все видел. Читатели нашей газеты люди образованные, они, конечно, не верят в мистику и оккультизм, а мы со своей стороны не собираемся их пугать. Но, хочешь не хочешь, а нечто мистическое, сюрреалистическое и оккультное витает в воздухе в последнее время…»
— Чего-чего витает в воздухе? — перебила Анжелика. — Нудит и нудит со своими непонятками…
— Будешь слушать? — строго спросил Монах.
— Читай.
— «Читатели нашей газеты обратили внимание на таинственные знаки… Знаки, разбросанные в самых неожиданных местах! На стенах, стеклах…»
— Чего? На каких еще стеклах?
— Должно быть, на окнах или витринах магазинов, — предположил Монах.
— А при чем здесь знаки?
— «Здесь» — это где?
— Ну, вообще. При чем они здесь?
— Автор пишет про таинственные знаки по просьбе читателей, Анжелика. Люди заметили, беспокоятся и сигналят. Имеется в виду, что в последнее время появилось много знаков, и имеют место быть всякие происшествия. На стенах и на стеклах. В каком месте тебе непонятно?
— Какие происшествия?
— Не перебивай, тогда узнаешь. Слушай! «Да, да, знаки! Древние ведьмовские знаки. Один из них, знак Игни, был изображен на некоей стене, а другой — Гелиотроп, проявился на некоем зеркале. Оба очень сильные оккультные знаки. Игни — знак огня, Гелиотроп — знак помутнения сознания!»
— Ведьмовские знаки? Какие, к черту… Игни? Какой еще Игни? — снова перебила недоумевающая Анжелика. — Ничего не понимаю! Я лично ничего не видела. Разве у нас в городе есть ведьмы?
— А ты подумай, — многозначительно сказал Монах, сверля Анжелику взглядом.
— О чем… — начала было Анжелика, но вдруг ахнула и осеклась, зажав рот рукой. — Пожар в театре! Знак огня!
Монах загадочно молчал.
— А второй знак откуда?
Монах, прищурясь, все так же загадочно смотрел на Анжелику.
— Ясновидящая Анастасия! — вскрикнула Анжелика. — Тоже ведьма! Зеркало! Помутнение сознания, а говорили, что сердце! Этот, как его…
— Гелиотроп, — подсказал Монах.
— С ума сойти! — Потрясенная догадкой Анжелика без сил опустилась на табурет. — Так чего же он прямо не скажет? Что, мол, знаки, а потом пожар в театре и смерть ясновидящей? Так что же это получается? Ее свои же и приговорили?
— Не все можно сказать, Анжелика, — заметил Монах, — а тем более написать. Идет следствие, информация закрыта. Но Леша Добродеев крутой профи, если он «подсел» на тему, то уже не слезет. Каким-то образом он догадался про знаки и… Как по-твоему, о чем статья?
— Про ведьм и знаки!
— Молодец! Еще?
— Про смерть известных людей!
— Еще?
— Ведьмовская секта! Этот… как его? Когда их тринадцать… конклав? Ведьмины знаки! Леша предупреждает!
— Верно, Анжелика. Только не конклав, а ковен, что значит, собрание, или шабаш ведьм. Будучи великим эзотерическим гуманистом, Леша Добродеев предупреждает об опасности, бьет в набат и призывает к бдительности: город в опасности! Город в лапах темных сил! И скажи мне, моя умница, что нужно делать в данных обстоятельствах простому обывателю?
— Как что?! По ночам не гулять, подпирать двери тумбочкой, не ходить в театр, задергивать шторы…
Монах кивнул.
— Хорошо. И еще одно, Анжелика, самое главное! Ну-ка!
На лице Анжелики отразилась напряженная работа мысли.
— Ну-у-у… — протянула она неуверенно.
Монах с любопытством наблюдал.
— Искать знаки! — выпалила Анжелика. — Оглядываться по сторонам и искать знаки!
— А потом звонить в редакцию или напрямую Лео Глюку и сигнализировать. Браво, Анжелика! Ты у нас прямо находка для социолога-аналитика, изучающего эффект информации на мозги нормального обывателя и гражданина. Глас народа, так сказать. Спасибо, Анжелика!
— Да ладно тебе! — смутилась Анжелика. — Иди, мой руки! Твой омлет готов.
— Бегу! — Монах отложил газету.
Спустя полчаса он набрал по мобильнику Добродеева и сообщил, что статья супер, и народ понял ее правильно.
— Согласно принципу окончательного результата, Леша, при исследовании неизвестного явления никто не знает, что обнаружится на выходе, — сказал Монах. — Засим сидим в засаде и ждем. На данный момент мы сделали все, что могли.
