Вполне возможно, я еще об этом пожалею.

Держать Констанс рядом – все равно что найти в кровати с детьми гадюку. Попытка извлечь гадюку повышает риск для детей.

Поэтому я чуть не позволила Зомби сделать это. Искушение было очень велико. Но за миллисекунду до того, как пуля отправилась в ствол, я ударила его ладонью по локтю. А когда громыхнул выстрел, его пистолет уже был у меня в руке.

Он резко разворачивается, пальцы сжимаются в кулак, и тот летит мне в голову. Я его перехватываю.

Плечо Зомби дергается от отдачи, как будто он ударил в кирпичную стену. А потом у него отвисает челюсть и лезут на лоб глаза. Реакция настолько стандартная и предсказуемая, что ему почти удается. Он едва не вызывает у меня улыбку.

Едва.

– Рингер?

Я киваю:

– Сержант.

У Зомби подгибаются колени, он валится на меня, утыкается лицом в шею, и через его плечо я вижу, как улыбается Констанс. Я уже не понимаю, кто из нас кого поддерживает.

При помощи двенадцатой системы проникаю в Зомби. Облегчаю его боль, прогоняю страх и ярость, дарю надежду и покой.

– Все хорошо, – говорю я, глядя на Констанс. – Она со мной. Ты в безопасности, Зомби. Нам ничто не угрожает.

Моя первая ложь. И не последняя.