Пистолет выпадает у нее из руки. Кэсси покачивается на ногах, смотрит вниз на Воша. Кровь полукругом медленно растекается у него под затылком, образуя некое подобие нимба. Сбылось то, о чем она давно мечтала, но она не чувствует того, что ожидала почувствовать. Это не триумф и не удовлетворение мстителя. Я не могу сказать, какие эмоции она испытывает. Ее лицо ничего не выражает, ее глаза обращены внутрь.

– Эвана больше нет, – говорит она мертвым голосом.

– Знаю, – отвечаю я. – Он сделал это со мной.

Кэсси переводит взгляд с Воша на меня:

– Что сделал?

– Сломал позвоночник. Я не могу пошевелить ногами.

Кэсси качает головой. Эван. Вош. Теперь я. Это трудно переварить.

– Что произошло?

Она смотрит в коридор.

– В щитовой. Я знала, где она, и код замка тоже знала. – Снова поворачивается ко мне. – Я знаю эту базу как свои пять пальцев.

Глаза у Кэсси сухие, но она на грани срыва. Я слышу это по ее голосу.

– Я убила его, Рингер. Я убила Эвана Уокера.

– Нет, Кэсси. Тот, кто напал на меня, не был человеком. Я думаю, Вош стер его память… его человеческую память, и…

– Знаю, – перебивает меня Кэсси. – Это были его последние слова перед тем, как они забрали его: «Сотрите человека».

У Кэсси перехватывает дыхание. Теперь его опыт – ее опыт. Она разделяет с ним весь ужас той секунды, последней секунды в жизни Эвана Уокера.

– Ты уверена, что он умер? – спрашиваю я.

Кэсси безвольно взмахивает рукой.

– Еще как уверена. – Она хмурится. – Ты оставила меня привязанной к гребаному креслу.

– Я думала, у меня есть время…

– А времени у тебя не было.

У нас над головой включаются динамики:

– ПРИКАЗ НОМЕР ЧЕТЫРЕ ОТМЕНЯЕТСЯ. ВСЕ, КТО НАХОДИТСЯ НА ДЕЖУРСТВЕ, ОБЯЗАНЫ НЕМЕДЛЕННО ВЕРНУТЬСЯ НА ПОСТ.

Я слышу, как солдаты по всей базе выбираются из бункеров.

В любой момент можно ожидать грохота ботинок, блеска стали и ливня из пуль. Кэсси вскидывает голову, как будто у нее усиленный слух и она тоже может их услышать. Но она усилена иначе, трудно постижимым для меня способом.

– Я должна идти, – не глядя на меня, говорит она.

Мне даже кажется, что она и не мне это говорит. Кэсси выдергивает из ножен у меня на бедре нож, подходит к Вошу, прижимает его ладонь к полу, и двумя ударами отрубает у него правый большой палец.

Потом убирает окровавленный обрубок в карман куртки и произносит:

– Будет неправильно, если я оставлю тебя здесь, Марика.

Она берет меня под мышки и тащит к ближайшей двери.

– Забудь обо мне, Кэсси. Со мной все кончено.

– Тихо ты, – бормочет она и набирает код на замке. Затаскивает меня в комнату. – Тебе не больно?

– Нет. Мне никто не может сделать больно.

Кэсси усаживает меня у стены лицом к двери и вкладывает в руку пистолет. Я мотаю головой. Все эти прятки с пистолетом только оттягивают неизбежное.

Хотя есть еще один способ уйти. Он у меня в нагрудном кармане.

«Когда придет время, а оно придет, ты захочешь, чтобы это было при тебе».

– Проваливай, – говорю я. Сейчас мое время уходить. – Если сумеешь выбраться из здания, сможешь добраться и до периметра…

Кэсси нетерпеливо качает головой:

– Это не вариант, Марика. – Взгляд ее снова становится отрешенным. – Она недалеко. В пяти минутах ходу? – Кэсси кивает, как будто кто-то ответил на ее вопрос. – Да. В конце коридора. Примерно пять минут.

– В конце коридора?

– Зона Пятьдесят один.

Кэсси встает. Теперь она крепко держится на ногах. Губы плотно сомкнуты.

– Он не поймет. Он будет злиться как черт, но ты все ему объяснишь. Ты расскажешь ему, что произошло и почему. Ты позаботишься о нем, поняла? Ты будешь присматривать за ним, будешь следить, чтобы он чистил зубы и стриг ногти, чтобы он носил чистую одежду. И чтобы он научился читать. Научи его быть терпеливым и добрым, научи доверять людям. Даже незнакомым. Особенно незнакомым.

Кэсси молчит пару секунд и продолжает:

– Что-то еще. А, да. Надо, чтобы он понял, что это не случайность. Человек по имени Сэмюэл Джексон Салливан – не случайное соединение семи миллиардов атомов. Что еще! О! Больше никто и никогда не назовет его Наггетсом. Я серьезно. Это так глупо.

Обещай мне, Марика. Обещай.