ГЛАВА 3
Академия словно вымерла. По пути до приемной мне не попалось ни единой живой души, ну, кроме Шарика. Вот кто был по-настоящему рад меня видеть. От осознания, что единственный, кто меня здесь любит, это давно сдохшая собака, настроение совсем упало. Нет, я понимала, что попаданцы — это социально-опасные элементы и место им среди прислуги. Но я в секретарши не рвалась. Сказали бы идти уборщицей, взяла бы тряпку в зубы и отправилась мыть полы. Ибо жить на что-то надо. Это в своем мире я могла торговаться, выбирать место получше, и то не получилось. А тут что я могла предложить? Диплом несуществующего университета? Пф… Руки и голова, ну и другое место, но торговать им не тянуло. Вот и вцепилась в эту должность. Да, Караль — трус и взяточник, но пока я работаю на него, меня не должно это волновать. Он мне платит, а значит, вправе требовать исполнения обязанностей в полной мере. Это потом я выяснила, что уж очень много народа планировало использовать задницы своих родственников для обогрева доставшегося мне места. А тут попаданка!
На дверях административного корпуса висело объявление, гласившее, что начало учебного года переносится на две недели. Да что же случилось? Строя догадки, я направилась в приемную ректора.
Вопреки обыкновению, Караль уже был там. Он сидел в полумраке кабинета, почему-то не спеша открывать шторы, хотя обычно всегда настаивал на естественном освещении своего рабочего места. Выглядел он неважно. Несвежая рубашка, отсутствие галстука, неестественный цвет лица вкупе с покрасневшими глазами и щетиной заставляли подозревать, что дома ректор не ночевал. Похоже, веселая была у него ночка. А судя по полупустой бутылке коньяка, назвать утро добрым он тоже не смог бы.
Я постучалась. Караль наконец сфокусировал на мне мутный взгляд. Видимо, бутылка была не первой. Я окинула взглядом кабинет. Да, так и есть, если собрать всю стеклотару, хватит на шоколадку Марте, чтоб у нее диатез на попе высыпал! Свои деньги на это жалко тратить, а тут вроде небольшой бонус от шефа.
— Зря пришла, — он махнул рукой, указывая на дверь. — Сегодня ты мне не потребуешься. Иди досыпай, неизвестно, когда еще сможешь выспаться в кровати.
— Как я понимаю, вопрос о моем увольнении решен?
На удивление, слез не было. Я вообще не страдаю подобным водоразливом. По мне, так женские слезы — это попытка что-то изменить, надавив на жалость. Увы, графиня надавила на ректора сильнее. Что ж, приятно было поработать.
— Теперь без разницы, останешься ты здесь или я тебя уволю.
— Графиня сменила гнев на милость?
Ректор вздохнул и приложился к бутылке.
— Графиня сменила место жительства. Ей теперь ни до чего.
— Она уехала?
— Нет, улетела или провалилась, не знаю, куда ее душа после смерти попала. Ей теперь нет дела до живых.
Я пошатнулась и, чтобы не упасть, ухватилась за дверной косяк. Вот так новости…
— Она была больна?
— Здорова, — поморщился Караль, выдохнул и потянулся к тарелке с заветренной закуской. Брезгливо поворошил тонко нарезанный сыр, ища съедобный кусок. Успехом это предприятие не увенчалось, и он решил обойтись без закуси. — Здорова, так же как и королевская свита вместе с правящей семьей.
— Вы хотите сказать…
— Да. Сегодня на рассвете у придворного мага вышло из-под контроля заклинание света. Погибли все. Опознать их можно только с помощью родовых артефактов. Поэтому я и перенес начало занятий. Нужно время на опознание, похороны и решение вопросов с титулами и наследством. Уже началось расследование, так что будь готова к визиту следователей.
— Я-то тут при чем?
— Маг погиб аналогично тому, как погибают иномиряне, если не блокировать их дар.
От этой новости мне поплохело окончательно. Вот только «охоты на ведьм» не хватало! Да мои соседушки, спроси их, припишут мне еще проституцию, наркоманию и воровство. Хотя замечу, я всегда с ними здороваюсь и желаю доброго дня! Видно, для них я вхожу в категорию «вежливая проститутка, втирающаяся в доверие, следить за ней еще внимательней». А если вспомнить эпопею с увольнением и мнимой связью с графом… Эх, где-то я видела на кухне остатки хлеба. Засушить, что ли? Сухари могут понадобиться.
За размышлениями о возможном путешествии в места не столь отдаленные, я не забывала об уборке. От того, что у меня неприятности, пыли на рабочем месте меньше не становится. Да что ж такое! Какая свинья похабную картинку на моем столе нарисовала? Причем, замечу, скотина эта была абсолютно не сведуща в анатомии. Зато с рифмой оная скотина дружила. Моя рука с тряпкой замерла над художествами. Хм, я пакостливо улыбнулась своим мыслям. Ведь имен здесь нет. Так, только очень толсто прорисованный намек. Я нашла в ящике стола чистый лист и переписала четверостишье. Надо с другой секретуткой поделиться, не одной же мне просвещаться. Подкину на стол, когда она уйдет на обед.
За уборкой и разгребанием накопившихся за неделю дел время до обеда пролетело незаметно. Он что, не мог лишний раз нагрузить других секретарей? Их начальники, если что, меня припахивать не стесняются. Секретари, впрочем, тоже. «Лада, ты в архив? Отнеси папку. Ты на обед? А давай я тебе пирожок куплю, а ты меня на часик подменишь?» Хорошо хоть, мама воспитала меня в духе «где сядешь, там вокзал». И после истории с Мартой я убедилась, как она была права! Один раз отступила от ее наставлений — и вуаля, я подозреваемая в убийстве.
Грустно вздохнув, я наконец выловила последнюю сдохшую рыбку из аквариума. Хотя вернее будет сказать, последнюю рыбку в аквариуме. Нет, вот сложно было покормить? Они же живые! Жалко! Ладно, пойду обедать — выкину.
Как только я собралась слинять на перекус, дверь распахнулась. Это кто такой наглый? На пороге стояли двое мужчин. Белые рубашки, серые костюмы, неприметная внешность, цепкие взгляды. Следователи. А я стою перед ними с полным пакетом трупов, пусть и рыбьих.
Первыми вежливость проявили они.
— Добрый день. Туманова Лада Борисовна?
Похоже, по мою душу. Иначе с чего бы им распинаться — сунули бы под нос символ власти и задвинули за дверь. А тут старались, отчество узнавали. Вот впервые я бы обрадовалась обращению в стиле Эверо «Эй ты, мне чай без сахара с чабрецом», а не такому вежливому произношению моего имени.
Не паникуем! Вдруг они просто хорошо воспитаны? И сейчас пройдут к Каралю?
— Вы к ректору? Как вас представить?
Я дежурно улыбнулась и спрятала пакет с рыбой за спину. Мне предъявили браслеты с металлическими бляхами в виде щита и меча.
— Старший следователь королевского сыска Кристиан Смитсон. Это мой напарник Никола Вермер. Мы ко всем. С вами поговорит Никола, а я задам пару вопросов Каралю.
Какая прелесть, перекрестный допрос. Спасибо НТВ за полезные знания.
Пока я с ностальгией вспоминала времена просмотра телевизора в неограниченных количествах, следователь занял мое место за столом. Я уместилась в жестком кресле для посетителей напротив. Как же неудобно. Неудивительно, что люди звереют, только усевшись в него.
— Может, кофе?
— Просто воды.
Я поспешила выполнить просьбу. Вернувшись, я застала неприятный, но ожидаемый сюрприз — Никола обшаривал мой стол. Особенно его внимание привлек маленький пузырек из темного стекла.
— Вы храните зелья на рабочем месте?
Я глубоко вздохнула и усилием воли подавила желание хлебнуть этого самого «зелья».
— Это успокоительное, — начала я объяснять. — Держу только для себя. Работа тяжелая, у многих посетителей просто отвратительный характер, а дополнительные нервные клетки в мой соцпакет не входят.
— Вы так пренебрежительно отзываетесь о посетителях ректора? — Никола взболтнул жидкость в пузырьке.
— А какой смысл мне врать? Любой человек в Академии по первой вашей просьбе распишет меня как верного цепного пса ректора, стоящего на страже дверей его кабинета и никого туда не пускающего без указания свыше.
Пока я распиналась, Никола пролистывал ежедневник Караля. В его глазах мелькнул странный огонек. Очень пугающий.
— Я смотрю, чета Эверо бывала здесь чаще, чем сам ректор.
— Приходить к Каралю или нет — это был их выбор, и подтолкнуть их к этому я никак не могла.
Допрос, а иначе я назвать это не могла, продолжался.
— Есть сведения, что вы конфликтовали с графиней.
С графом конфликтовала, а с графиней ни разу в жизни не виделась, о чем и не преминула сказать следователю.
— На вас недавно напали, я прав?
— Да, можете просмотреть журнал происшествий, там наверняка есть запись о вызове в Академию.
Следователь подобрался.
— А почему вы оказались на работе так поздно?
Дура потому что.
— Я помогала коллеге.
— Какой?
— Марте Гибонсон.
— Она сможет это подтвердить?
Вот тут я сомневалась. Марта вполне может соврать, чтобы не всплыло ее свидание с графом. И это будет конец… Для меня.
Нападение сильно заинтересовало Николу. Потому что дальше вопросы сыпались как из рога изобилия. Где меня ударили, видела ли я нападавшего, почему решила, что взяли кровь? И так несколько раз, меняя формулировки и пытаясь поймать на нестыковках.
Наконец поток вопросов иссяк, и я перевела дух. Следующая просьба следователя вогнала меня в ступор.
— Разрешите вашу руку?
— Держите, сердце не предлагаю, — не удержавшись, брякнула я. — Ай!
Следователь ловко отстегнул булавку от галстука и уколол мой палец. Выступившую каплю крови он подцепил на кончик той же булавки и, опустив в стакан с водой, тщательно размешал.
— Коктейль вампирский?
— Чей? — Никола поднял на меня непонимающий взгляд.
Совсем забыла, что ни вампиров, ни эльфов, ни прочей фэнтезийной нечисти в этом мире не водится.
— Да так, попаданский фольклор.
Ну, не объяснять же ему тернистый путь эволюции — или деградации — от Дракулы до Эдварда Каллена?
Никола извлек из потайного кармана пиджака кристалл на подвеске. Сам кристалл прозрачный, а внутри — крохотная бурая капелька. Интересное вкрапление. Неужели артефакт?
Следователь осторожно опустил цепочку с подвеской в стакан, и через секунду вода окрасилась в насыщенный вишневый цвет. Не к добру это.
— Что это значит?
— Это значит, что ваша кровь оказалась на месте преступления.
От таких новостей я чуть не упала с табуретки.
— Что?
— Вы арестованы.
— На каком основании?
— На основании показаний родового артефакта. По закону, я могу задержать на неделю без предъявления обвинений. Если за неделю мы не докажем вашу причастность к гибели тридцати человек, вас отпустят. И даже принесут извинения. В письменном виде, в двух экземплярах.
Мне на руки надели наручники и замкнули их ключом. Эх, надо было соглашаться на ролевые игры, когда предлагали. Хоть морально бы подготовилась к ношению браслетов.
— Можно хотя бы с ректором попрощаться?
Никола гадко хмыкнул.
— Незачем.
Через секунду я поняла смысл его веселья. Из кабинета Кристиан вывел Караля. Со скованными за спиной руками.
— Вы подозреваете ректора в убийстве?
— Этого вам знать не обязательно.
М-да, даже право Миранды не зачитали. Хотя о чем я? Не дали по почкам — уже счастье! А остальное не так страшно.
Впервые я порадовалась, что административный корпус недалеко от ворот. Там нас ждала карета с решетками на окнах, это означало — следователи знали, что едут на задержание. Пока нас конвоировали к средству передвижения, я умудрилась попасться на глаза всем сплетникам Академии. Чую, завтра пойдут такие слухи, что Ганнибал Лектор по сравнению со мной покажется младенцем. А самое обидное, даже если меня оправдают, эти слухи не прекратятся. Эх… Интересно, у них пластическая хирургия развита?
В карету нас вежливо посадили, меня даже поддержали, чтобы я не упала. Сами следователи расположились на козлах.
Наконец я решилась заговорить с начальником.
— Ну и с какой радости я тут исполняю партию жены декабриста? Замечу, те следовали за мужьями добровольно.
— Лада, не доводи до греха! Я не хочу еще и за убийство сидеть!
— То есть сейчас вас не за убийство схватили?
Шеф смутился.
— Нет, коррупция.
Были бы руки не скованы, я бы поаплодировала.
— Вот Эверо обрадуется! Он вас иначе как взяточником и не называл. А уж про мой арест и говорить нечего! Не удивлюсь, если он заявление накатал и на меня, и на вас. Сейчас сидит небось, лучший коньяк из своих запасов хлещет, чтоб у него цирроз развился.
Ректор недоуменно на меня уставился. Как будто я сказала глупость.
— С чего ты взяла, что это дело рук Эверо?
— Ас того. Сомневаюсь, что вы всю жизнь были ангелом и только три месяца назад стали грести деньги неприличными суммами. Видно, я на вас плохо влияю. Вот как пришла, так вы совесть и потеряли. Может, мне и ваше развращение в вину поставят?
— Кончай истерить! — рявкнул он, рука ректора дернулась, словно он хотел отвесить мне пощечину. — Что делать будем?
— Ни-че-го! — чеканя, произнесла я, не отводя взгляда от лица Караля. — Вот с представителями власти я еще не бодалась. Это очень вредно для здоровья тех, кто хочет жить долго и счастливо. Сразу появляется возможность жить недолго и очень грустно.
— То есть ты не попытаешься сбежать?
Что? Ой, не могу. Ха-ха. Да, мне только бегать. Ща, вот только разбег возьму.
Видно, мое неприличное ржание оказалось не тем ответом, которого ждал ректор. Караль сник окончательно. Он что, без меня ничего сделать не может? По моему мнению, я вообще не лучший компаньон для побега. Балласт хороший, компаньон плохой.
— Что же мне делать?
— Ну, не знаю, можете запастись молотком, Библией и плакатом с голой бабой и лет двадцать рыть себе подкоп. Можете песни сочинять. Шансон здесь жанр неизвестный. Хотите, я вам «Владимирский централ» напою для примера? Заодно и наших конвоиров развлечем, магнитола, поди, в комплектацию этой колымаги не входит.
— Не замечал раньше за тобой такой язвительности. Особенно в свой адрес.
— Так я раньше весь яд расходовала на профилактику радикулита у Эверо, а теперь моей любимой жертвы нет, а яд есть. Вот и сбрасываю излишки, чтобы не отравиться.
Дальше ехали в молчании.
По прибытии нас разделили. Меня повели в камеру, Караля на допрос. Видно, эта тюрьма не была рассчитана на попаданцев, ведь нам нужен истощенный магический фон, чтобы нормально жить. Именно благодаря этому меня разместили недалеко от лазарета, можно сказать, в vip-камере по местным меркам. Интересно, сколько меня здесь продержат? По всему выходит, что мой арест долго не готовили, взяли вместе с ректором, чтобы два раза не ездить. По акции «посади двух по вине одного».
Так началось мое заключение.
Честно, многое настораживало. Во-первых, меня не выводили на ежедневные прогулки, что вкупе с отсутствием допросов пугало едва ли не до чертиков. Такое ощущение, что от меня просто избавились, заперев здесь. А если одну скромную секретаршу даже не оформили, то держать тут могут до самой смерти. Никто и не рыпнется. Меня просто не существует в тюремной системе, и со мной можно делать все, что хочешь. Во-вторых, обращались со мной на удивление хорошо. Раз в три дня отводили в душ, не забывали кормить. Как видите, странностей масса.
— И утром после первой брачной ночи Розана просыпается и видит на постели следы крови. Она спешит застирать их, но Маттео уже все увидел. Он предъявляет простыню родителям Розаны в доказательство того, что та соврала, обвинив его в ее совращении. В первую брачную ночь она была невинна.
— И что дальше?
Единственной отдушиной оказались беседы с сокамерницами. Я понимала, что их подсаживают, чтобы разговорить меня, иначе бы они столь часто не менялись. Но так я получала хоть какое-то общение. Разговорить? Пожалуйста! Мне не жалко. Книг помню массу, сериалов знаю кучу. Поизображаю кота из Лукоморья, пусть подавятся.
На шестой день заключения дверь камеры открылась не по графику. На пороге стоял Никола. Какая встреча!
— Туманова! На выход!
— Вы за мной? Ну как знала! Не стала девочкам «Санта-Барбару» пересказывать, а то было бы слишком жестоко бросить повествование на середине.
Шли мы недолго, как я поняла, меня вели в допросную. Не знаю, радоваться ли тому, что про меня вспомнили. Довольно грубо впихнув в помещение, за мной захлопнули дверь, сильно наподдав ею по ягодицам. Что за воспитательные меры? Разве не Никола будет допрос вести?
Наконец я увидела того, по чьему приказу прервали мой сериальный марафон. Блин! Надо было с Каралем поспорить, глядишь, и на домик у моря денег бы хватило.
Эверо, а это был он собственной персоной, гадко ухмыльнулся.
— Вы?
— Я, а вы думали, чем я на жизнь зарабатываю?
— Вы палач? — выдала я ему первую мысль, пришедшую на ум.
А что, должность палача прекрасно сочетается с его мерзким характером. Да он такой спец в пытках, что может одним взглядом обойтись.
— Я глава королевского сыска!
Только тут я обратила внимание на его внешний вид. Костюм на нем отличался от костюмов следователей, явившихся в Академию, только дороговизной ткани. А так тот же фасон, тот же цвет.
— Глава? — на моем лице отобразился скепсис, не верилось мне в свою значимость, чтобы аж глава сыска меня допрашивал. — До меня снизошел глава сыска?
— А вы на допрос записаны? — делано удивился мужчина, в точности копируя мои интонации, когда я обороняла от него кабинет ректора. — Дайте я сверюсь с записями.
Он достал из кармана ежедневник и напоказ начал листать пустые страницы.
— Ну, что-то я вас здесь не вижу. Вы вообще кто?
Злопамятная скотина! И ведь ничего не сделаешь, по себе знаю. Ну, хочешь знать, кто я? Ради бога!
— Туманова Лада Борисовна. Родилась семнадцатого июня одна тысяча девятьсот девяностого года в роддоме номер три города Липецка. Окончила школу в две тысячи седьмом году, поступила в институт на специальность «социолог» и окончила его с красным дипломом в две тысячи двенадцатом году. Если этой информации вам мало, то слушайте, — я перевела дыхание и быстро затараторила: — По гороскопу я Близнецы, родилась в год Металлической Лошади. Размер груди третий, рост метр шестьдесят три, размер ноги тридцать восьмой. Натуральная брюнетка. Любимая книга «Молчание ягнят», любимый фильм «В джазе только девушки», любимые цветы…
— Стоп! — Эверо с треском захлопнул ежедневник, в который за время моей исповеди сделал пару заметок. Надеюсь, он не размер груди записал? — Ладно, я убедился. Такой болтливой можете быть только вы!
— И даже про родителей рассказать не дадите?
— А вы не хотите лучше про вашего начальника рассказать? — доверительно спросил он, вновь раскрывая книгу.
Ну, раз вы так просите, любой каприз за ваши деньги.
— Флегматик. Любит чай с кусочками яблок. На обед обычно просит заказать котлеты из куриной грудки с кинзой. Аллергия на вишню. Любимое блюдо — яблочный пирог. От салата с капустой его пучит. Утром обычно опаздывает на пять минут, с работы уходит вовремя.
— Ничего более личного вы не знаете?
Я рассказала про его избыточное газообразование, куда уж больше.
— Знаю!
Джонатан подобрался и приготовился записывать.
— Взяточник он. Очень не любит вас. Кстати, а ведь вы ему тоже взятку давали, чтобы вашего сына в Академию устроить. Это, между прочим, дача взятки должностному лицу. А, зная ваше чадо, взятка была в особо крупном размере. Учтите, сдаться с поличным никогда не поздно. Будем через стенку перестукиваться.
Эверо опять захлопнул ежедневник, в воздух взвилась пара страниц.
— Сотрудничать, значит, не желаете?
Я прижала руки к груди.
— Что вы! Все, что знала, рассказала!
Тут мне протянули раскрытую книгу. Приглядевшись, я узнала свой почерк. Зачем ему моя писанина?
— Тогда объясните, что значит эта запись?
Я вчиталась. «К. ж. м. 10. 2 медяка Караль».
— Купить живой мотыль, десять граммов, взять на это два медяка у Караля.
Джонатан аж вскочил.
— Мотыль? Мотыль! Мы потратили на это три дня!
— Да, мотыль. Рыбки его хорошо кушают, пардон, кушали. А зачем вам мои записи?
Злость графа мигом улеглась. Он сел напротив меня и вперился взглядом.
— Про взятки ректора мы знали. Только вот такой нюанс. Взятки-то он берет, только богаче не становится. Мы проверили все счета, всех родственников, денег лишних и предметов роскоши у них нет.
— Ну, я очень вам сочувствую.
А что я еще могла сказать? Что работать надо лучше?
— Себе посочувствуйте. Вот сами посудите. У ректора незаконным путем появляются крупные суммы и бесследно исчезают. Потом нападение на вас с изъятием крови. Через небольшой промежуток времени гибнет королевская семья. Замечу, что уничтожение правящей семьи — это дорогое мероприятие. И еще любопытный факт. Вы продержались на этом месте дольше всех. Чем вы привлекли Караля?
— Хорошей работой? — робко попыталась я угадать.
— А может, обещанием выделить кровь?
— Вы это не докажете!
— Хороший обвинитель докажет. И вы подтвердите. Если вы думаете, что ваше содержание под стражей до этого момента было кошмаром, то я вас сильно удивлю. Просто перед тем как отдать приказ о вашем аресте, я попросил относиться к вам помягче. Мне не нужно было, чтобы вы во время допроса кровью кашляли. Но раз вы не желаете сотрудничать…
— А я что делаю?
— Неправильный вопрос. Правильная формулировка «что я могу для вас сделать».
— И что я могу для вас сделать? — как хорошая девочка, я тут же исправилась.
— Работать на меня.
— Секретарем главы сыска?
— Секретарем ректора. Ничего нового.
— Караля освободили?
— Нет, — он хлопнул по карману пиджака. — Вот здесь подписанный регентом приказ, назначающий меня временно исполняющим обязанности ректора Академии магии Южного королевства.
Наверное, в этот момент я очень достоверно изобразила лягушку. Глаза навыкате, рот открыт, легкий зеленоватый оттенок на лице.
— А чем вас Марта не устраивает? Бумаги составит, покушать принесет, в постель уложит и рядом пристроится.
— Я смотрю, для вас моя половая жизнь — больная тема?
— Если вы не в курсе, ваша половая жизнь каким-то непорочным образом стала моей!
Граф поганенько хмыкнул, видно, вспомнил явление сына во время любовных утех с Мартой. А ведь недели не прошло, как жену похоронил! Веселый вдовец.
— Хватит о личном. У меня для вас два варианта развития событий. Первый. Вы соглашаетесь на работу со мной, и я вас выпускаю. Снимая все обвинения. Второй вариант. Вы продолжаете упрямиться, и я с большим удовольствием отправляю вас доживать свои дни в камеру.
— Вы так и не объяснили, с чего такая щедрость? Насколько я помню, бесплатный сыр только в мышеловке, — поделилась я с ним мудростью своего мира, немного подумала и добавила: — И то только для второй мыши.
— Вы знаете всех, кто посещал ректора. Мне нужно, чтобы вы продолжали следить за визитерами. И собирать сведения для меня.
— Допустим, я согласна. Только как вы всю эту эпопею с моим арестом объясните?
Граф встал и обошел вокруг стола. Остановившись за моей спиной, он наклонился к моему уху.
— Зачем? Все объяснят за нас. Охрана!
Вдруг он подхватил меня за талию и, развернув, усадил на стол.
— Что вы задума…
Окончание фразы поглотил поцелуй. Я удивилась бы меньше, если б этот граф ректората исполнил мазурку, честное слово! От шока, причем весьма некультурного, я забыла, как надо сопротивляться. Со стороны выглядело, будто я в восторге.
Кожа остро ощущала прикосновения чужой руки. Я сделала вялую попытку прекратить этот спектакль, но куда мне тягаться со взрослым мужчиной, уложившим не одну секретаршу? Одна рука графа скользнула вверх, вдоль пуговичек на блузке, и сжала грудь, вторая запуталась в волосах. Поцелуй закончился, и я глубоко вздохнула. Не знаю зачем, то ли чтобы закричать, то ли еще что… Но губы прикоснулись к шее, а рука потянула за волосы, заставляя выгнуться.
Представляю картину, открывшуюся охраннику. Я полулежу на столе, целуюсь с главой сыска, а его рука шарит у меня по груди. А единственное, о чем думала я, так это о том, что крепление для кандалов на столе больно впивается мне в копчик.
— А не соврала, действительно третий размер, — шепнул мне граф и тут же прикрикнул на охранника. — Чего уставился? Госпожу Туманову освободить и доставить домой со всеми почестями.
Уже в дверях я услышала:
— Жду завтра на рабочем месте. Не опаздывай.
