Глава 13
Утро выдалось серым и тихим. Теплый ветерок разгонял облака над городом. Когда Сано, Хирата, сыщики и Гизаемон шли по замковой территории, поднимавшийся из труб дым растворялся в сером небе. В приглушенном свете деревья и здания выглядели абсолютно одноцветными. Снег выглядел унылым и рыхлым, без блеска и тени. Сано почувствовал в воздухе различные запахи, которые раньше были заморожены и скрыты.
— Как рука? — спросил Гизаемон Сано.
— Лучше, — ответил Сано, хотя она болела, а стежки горели. — Как правитель Мацумаэ? — Хуже, — сказал явно обеспокоенный Гизаемон. — Не советую его беспокоить сейчас. Вам лучше подождать.
— Это невозможно. Следствие должно продолжаться. Все зависит от него. Каждый шаг этого расследования требовал одобрения от правителя Мацумаэ, и Сано не собирался спорить с Гизаемоном, который к тому же был в числе подозреваемых.
Гизаемон пожал плечами:
— Это ваши проблемы.
Открыв ворота, он провел Сано в парк. Сквозь ветви вечнозеленых растений Сано увидел высокое, квадратное, деревянно-кирпичное здание. Из него раздавались пронзительные крики.
— Правитель Мацумаэ проверяет своих ястребов. Он держит их в этом доме, — сказал Гизаемон.
Он впустил Сано и Хирату внутрь здания. Крики обрушились на Сано. Он увидел около тридцати хищных птиц, привязанных к насесту, огромных орлов, ястребов и соколов поменьше. Некоторые кричали без умолку, открывая и закрывая изогнутые клювы, глядя на людей дикими глазами. На головы других были надеты кожаные колпаки, они сидели тихо и спокойно. Огромные крылья хлопали, перемешивая спертый воздух этого птичника с запахом птичьего помета и вонючего гнилого мяса.
Правитель Мацумаэ стояла в центре помещения, распекая трех самураев. — Это хуже, чем грязные конюшни. Вы не заботились о моих ценных птицах.
Мужчины бормотали извинения. Гизаемон сказал на ухо Сано:
— После убийства женщины, самураи охраняли порты.
— Вы двое немедленно уберите все здесь, — приказал правитель Мацумаэ, указывая на мужчин. Сам он был таким же, как этот грязный птичник, небритый с торчащими усами, с длинными и растрепанными волосами, в рваной шубе и грязных потертых сапогах. — А ты мне поможешь проверить ястребов.
Два самурая начали выметать накопившиеся помет, перья и прочий мусор. Другой пошел за Мацумаэ, который направился к Сано. — Что вы хотите? — спросил правитель Мацумаэ.
Сано заметил две точки света в каждом из его глаз, одна из его собственной души, другая от духа, который вселился в него. — Рассказать вам мои планы на сегодня.
— Очень хорошо, — сказал правитель Мацумаэ. — Мы можем поговорить, пока я осматриваю ястребов.
Служащий набросил тяжелую ткань на холеного серого сокола и поднял его с насеста. Он показа птицу князю Мацумаэ и тот осмотрел ее когти, клюв, глаза и оперение.
— Почистите ему когти, — сказал он. — Поправьте эти перья. Это мой подарок сегуну. Птица должна быть идеальной.
Казалось, он забыл, что попал в беду из-за того, что не отправил сегуну никаких подарков. Сано чувствовал, что Текарэ угрожающе сидит в нем. Самурай поставил сокола обратно на насест. Правитель Мацумаэ бросил птице мышь из ведра, полного мертвых грызунов. Сокол проглотил.
— Я хотел бы, чтобы Хирата-сан еще раз допросил людей-эдзо, — сказал Сано. — Мы просим разрешить ему сходить в их лагерь сегодня утром.
— Наконец-то, кто-то ищет убийцу в нужном месте, — буркнул себе под нос Гизаемон.
— Разрешаю — сказал правитель Мацумаэ, когда он и слуга сцепились с другим ястребом, что изо всех сил бился под тканью и кричал. Но тут же снова заговорил голосом острым и подозрительным с акцентом Текарэ:
— Почему ты разрешил ему идти к моему народу?
Он ответил своим собственным голосом:
— Это они могли убить вас.
— Это мог сделать и ваш народ. Неужели ты простишь японцам мое убийство?
— Нет, моя возлюбленная. — В лице правителя Мацумаэ чередовались мужские и женские образы. — Я просто хочу убедиться, что ты ничего не упустил.
Сано слушал, потрясенный. Теперь правитель Мацумаэ не только говорил за Текарэ с ее интонациями, он сам разговаривал с ее духом, который контролировал его разум.
Гизаемон прошептал:
— Я вас предупреждал. Он приказал трем солдатам сопровождать Хирату в лагерь и сказал:
— Если с ним будет какие-либо проблемы, то навечно окажетесь на крайнем севере Эдзо.
— Возьми Марумэ и Крысу с собой, — сказал Сано Хирате.
Хирата отправился со своим сопровождением. Сано сказал:
— Господин Мацумаэ, я еще прошу разрешить моей жене посещать госпожу Мацумаэ.
— Я бы не советовал этого — сказал Гизаемон.
— Да? — правитель Мацумаэ соскабливал ножом грязь с когтей ястреба. — Почему?
— Госпожа Рейко может снова попытаться убежать. Она должна находиться в своей комнате, где мы можем наблюдать за ней.
— Она пообещала мне, что она будет вести себя как полагается, — сказал Сано.
— Все же это не очень хорошая идея, — сказал Гизаемон, — госпожа Мацумаэ в трауре. Она не хочет развлекать гостью.
Его забота о госпоже Мацумаэ казалась более оправданной, чем желание не допустить побега Рейко, так как мотивировалось сочувствием женщине, потерявшей ребенка. — Возможно, компания моей жены сможет поднять настроение госпожи Мацумаэ, — сказал Сано.
— Я думаю, что нет, — сказал Гизаемон. — Лучше запретить этот визит уважаемый племянник.
Сано подумал, знает ли Гизаемон, что Рейко помогала ему при расследованиях убийств и специально ли он препятствует ее общению с госпожой Мацумаэ, от которой можно получить дополнительную информацию. Подозрения Сано к Гизаемон возросли.
— Что вы думаете, моя возлюбленная? — спросил Мацумаэ сидевшего внутри себя духа и сам себе ответил голосом Текарэ — Я считаю, что это хорошая идея. После чего уже собственным голосом сказал:
— Я разрешаю госпоже Рейко посещать мою жену.
Теперь Сано заинтересовало, кто именно: он сам — или сидящая в нем Текарэ подозревает, что собственная жена может быть причастна к убийству.
Однако посмотреть в глаза Мацумаэ Сано не смог, так как тот в это время рассматривал сокола.
— Дядя, просто распорядитесь, чтобы охранники все время оставались рядом с нею.
— Как вам будет угодно — Мрачный взгляд Гизаемон говорил, как сильно он ненавидел духа, сидящего в его племяннике.
Птицы успокоились. Только самый крупный, великолепный орел с золотым оперением, взвизгнул, когда правитель Мацумаэ одел на левую руку перчатку и свистнул. Взмахнув крыльями, орел оказался на кулаке. Правитель наградил его с мертвой мышью. Сано подумал, насколько живучей оказалась варварская соколиная охота. Поскольку буддизм укоренился в Японии уже одиннадцать веков назад, жители перестали заниматься охотой, так как учение буддизма запрещало есть мясо. Но все же большинство самураев держали соколов, отдавая дань традиции. Но здесь, на Эдзо, отделенном от основного японского общества, здесь кровавый спорт процветал. Однако самого Сано больше интересовал другой вид охоты: поиск убийцы.
— Что еще вы собираетесь делать? — спросил правитель Мацумаэ. — Я с сыщиком Фукидой осмотрим место убийства, — сказал Сано.
— Это пустая трата времени, — рассмеялся Гизаемон. — Там ничего не осталось, чтобы можно было бы увидеть.
— Мне хотелось бы взглянуть. — Сано посмотрел на Гизаемона и задался вопросом, почему тот снова препятствует ему в расследовании.
— По мне это правильно. — Правитель Мацумаэ развязал шнурок, которым орел был привязан к жердочке. — По мне — тоже, — как эхо прозвучал голос Текарэ. Правитель кулаком подбросил птицу. Орел летел по кругу, в то время как другие птицы вскрикивали, будто завидовали его свободе.
— Что-нибудь еще?
— У меня есть просьба от эдзо, — сказал Сано. — Они просят разрешить похоронить Текарэ.
— Похороны? Чтобы закопать ее в землю? — воскликнул Мацумаэ в ужасе. — Вы хотите отнять ее у меня! Он двумя руками схватил свой меч, как бы обнимая свою мертвую возлюбленную. — Ее тело — это все, что у меня осталось от нее. Как вы можете просить меня лишиться этого?
— Эдзо говорят, что похороны помогут ей перебраться в духовный мир, — сказал Сано. — Тогда она перестанет преследовать вас.
— Но я не хочу, чтобы она ушла. Я не хочу, чтобы она покинула меня! — правитель Мацумаэ замахал руками. Одной он случайно ударил орла, когда тот пролетал перед ним. Запутанный или напуганный, орел завизжал и полетел прямо на Сано.
— Берегись! — крикнул сыщик Фукида.
Орел подлетел так близко к Сано, что было видно светящиеся пятна в его золотистых глазах. Правитель Мацумаэ хохотал и хихикал. Сано уклонился от орла, другие же птицы в это время снова подняли страшный шум и визг. Фукида закричал и побежал за птицей. Орел то летел к нему, то снова к Сано. Подняв руки, чтобы закрыться от когтей, Сано сказал:
— Похороны могли раскрыть правду об убийстве Текарэ.
— Ерунда, — начал Мацумаэ начал, но потом сказал голосом Текарэ — Подождите, господин. Он может быть прав.
— Но я не хочу, чтобы ты ушла в духовный мир, моя возлюбленная. Я не хочу, чтобы ты оставила меня.
— Я не уйду. Похороны не могут забрать меня. Я хочу знать, кто убил меня.
Заломив руки, правитель Мацумаэ умолял пустой воздух возле себя:
— Ты обещаешь?
— Я обещаю. Пусть почтенный канцлер закончит то, что начал.
— Ладно, моя возлюбленная, — правитель Мацумаэ поднял кусок мяса и свистнул. Орел опустился на кулак. Он проглотил мясо и сложил крылья. Избавившись от необходимости защищаться от птицы, Сано вздохнул, поразившись тому, что обязан поддержкой призраку.
— Похороны состоятся завтра утром, — решил правитель Мацумаэ. — Пока что пусть канцлер Сано продолжит свое расследование. Дядя, отведите его на место убийства.
Гизаемон недовольно нахмурился. — Хорошо, канцлер Сано. — В этот раз ты победил, говорил его тон. — Давайте покончим с этим.
Путь к месту убийства пролегал от задних ворот замка, вниз по склону через заросли, далее протоптанная дорога раздваивалась. Одна дорожка вела дальше вниз, к городу. Другая — вдоль холма, покрытого голыми деревьями. После того, как Гизаемон повернул на эту тропу, Сано увидеть океан, серый и унылый, как побитые доспехи.
— Не то чтобы я не хотел избавиться от трупа, что в чайной, но вы не должны были упомянуть похороны моему племяннику, — сказал Гизаемон. — Это всегда выводит его из себя.
— Вы могли бы сказать мне это раньше — ответил Сано.
— В следующий раз слушайте, когда я предупреждаю вас, что от него следует держаться подальше.
Путь вел к лесу, который был достаточно густым, чтобы закрыть вид на город. В лесу был тихо, лишь изредка щебетали случайные птицы. Сано почувствовал себя неуютно в дикой глуши острова Эдзо, всего в нескольких минутах ходьбы от цивилизации. — А что Текарэ делала здесь?
— Там, впереди, горячий источник, — пояснил Гизаемон, жуя сассафрасовую кору. Его дыхание пахло кислыми специями. Сано подумал, что у него, должно быть, расстройство желудка и сассафрас помогает успокоить живот. — Женщины замка любят купаться в нем.
— Они идут аж сюда, чтобы принять ванну? — спросил Сано, озадаченный таким, казалось бы, странным обычаем.
— Нагревать воду зимой довольно долго и хлопотно. Но на Эдзо имеются источники, в которых есть горячая вода круглый год. Женщины приходят сюда, когда они хотят искупаться. Это проще, чем носить и греть воду в ванне. И здешняя вода имеет целебную силу.
Глядя на снег, лежащий на дороге, Сано видел, что его и Гизаемона следы перекрывают другие, более мелкие. Видно, этим источником часто пользуются, хотя от замка приходилось довольно долго идти по холоду. Источник излучал тепло, влажность и запах серы.
— Где была установлена ловушка с луком? — спросил Сано.
— Там. — Гизаемон остановился и показал на прогалину в лесу, где остались сломанные пни от упавших деревьев. Она находилась как раз вдоль линии выстрела на тропинку.
— Веревка была проложена между этими деревьям. — Гизаемон указал на сосны, что стояли по обе стороны тропы.
Сано и Фукида осмотрели стволы сосен, а затем перешли к месту, где было оборудовано орудие убийства. Снег там выглядел нетронутым, за исключением нескольких крошечных следов животных.
Гизаемон сказал:
— Я надеюсь, что теперь вы будете удовлетворены. Я говорил вам, что это пустая трата времени.
Тем не менее, Сано был разочарован. Он надеялся получить хоть какой-то ключ, который мог помочь ему разгадать тайну смерти Текарэ. После, когда они вернулись на дорогу и пошли дальше, Фукида спросил:
— Где сейчас этот самострел?
— Правитель Мацумаэ разломал его топором на части и сжег их. Ему нужно было хоть что-то наказать.
Значит, осмотреть орудие убийства нельзя, сделал вывод Сано и спросил:
— А где было найдено тело?
Гизаемон отошел примерно на двадцать шагов дальше. Сано и Фукида подошли к нему и когда остановились рядом с ним, Гизаемон усмехнулся:
— Там, где ты стоишь.
Сано посмотрел вниз и представил, как на этом месте лежала женщина, тело которой он видел в чайном доме. Ее черные волосы веером разбросаны по земле, покрытой хвоей и листьями. Тело Теракэ, молодое и сильное, с гладким и красивым лицом, а не засохшее тело, что он видел в гробу с бледным безжизненным лицом. Ярко-красная кровь из ее раны искрилась на пути между телом и тем местом, где ее поразила стрела. Образ был настолько ярким, что Сано почувствовал суть женщины, полной страстей. Он моргнул. Ее образ растворился. Он смотрел на чистый снег.
— Вот где она упала, — сказал Гизаемон. — Она была очень сильной, раз смогла зайти так далеко, прежде чем яд на стреле убил ее.
— Кто ее нашел? — спросил Сано.
— Вы с ним разговариваете, — ответил Гизаемон.
Ну, это уже что-то, подумал Сано и спросил:
— Как случилось, что именно вы оказались тем, кто нашел Текарэ?
— В то утро правитель Мацумаэ захотел ее увидеть. Ее не было в женской половине. Ее постель не была разобрана. Мы искали ее по всему замку, но не обнаружили никаких признаков. Я повел поисковый отряд, который проверил эту тропинку.
— Почему же ваша группа пошла сюда?
Гизаемон пожал плечами:
— Я думаю, что просто повезло.
Однако человек, который обнаруживал тело, часто оказывался убийцей. Может быть, Гизаемон знал, где найти Текарэ, потому что именно он установил лук-ловушку на ее пути. Может быть, он хотел первым прийти на место, чтобы увидеть, сработала ли его ловушка. Если он является убийцей, это бы объясняло, почему он не хотел, чтобы Сано и Рейко искали доказательства. Но в любом случае, он был важным свидетелем.
— Расскажите мне, что вы увидел, когда нашли Текарэ, — сказал Сано.
— Закрепленный лук между пней, веревку, которая освободила тетиву, — Гизаемон указал на места, где он видел их. — Стрела лежала на земле, где она бросила ее после того, как сумела вытащить ее из себя. Кровавый след, ведущий к ее телу.
— Был ли кто-то рядом?
— А кого я тут мог увидеть? — Гизаемон с презрением посмотрел на Сано. — Убийца мог установить ловушку задолго до того, как она пришла сюда. В этом преимущество такой ловушки. Вам не нужно быть там, чтобы убивать свою жертву.
— Некоторые убийцы хотят видеть, как их жертвы умирают, — сказал Сано.
— Ну, если бы это было так, то к тому времени, когда я ее нашел, он мог давно уйти, — сказал Гизаемон. — Тело Текарэ была холодным и жестким. Она умерла накануне вечером.
Обстоятельства убийства обеспокоили Сано:
— Вы говорили, что и другие женщины, кроме Текарэ, купались в этом источнике?
— Верно.
— Тогда ловушку могли бы установить для кого-то еще.
— Может быть, — сказал Гизаемон, — хотя она любила приходить сюда ночью. Но даже если она не была человеком, которого хотели убить, какое это имеет значение? Вы все еще должны выяснить, кто убил ее.
— Правда, — согласился Сано, но это имело значение. Если Текарэ не был намеченной жертвой, то нет смысла проводить допросы связанных с ней людей. Если другая женщина была фактическая цель убийцы, нужно будет искать людей, которые не имеют никакого отношения к Теракэ, а для того, чтобы установить круг подозреваемых и их мотивы, надо знать, в кого именно должна была попасть стрела, поразившая возлюбленную правителя. Еще хуже, если для убийцы не имело значения, кого конкретно убьет его ловушка. Что, если он действовал как охотник, которому без разницы, какое животное попадется в расставленный капкан? Как можно раскрыть такие случайные преступления?
Однако Сано тут же подумал, что возлюбленная правителя так просто не могла стать жертвой случайного убийцы, поэтому лучше действовать в соответствии с теорией, что именно Текарэ была намеченной жертвы, во всяком случае, пока не появятся данные, которые опровергают эту версию. Со своими сильными страстями Текарэ казалась идеальной мишенью для убийства.
А мужчина рядом с Сано казалось идеальным подозреваемым. — Откуда вы знаете, что Текарэ любила купаться в горячих источниках ночью?
— Это все знают.
— Но, возможно, вы знали привычки Текарэ, потому что вы за ней наблюдали. Следили за ней. Преследовали ее, как оленя в лесу.
— Снова вы взялись за свое? — раздраженно сказал Гизаемон. — Я же сказал вам, что не убивал Текарэ. Но если вы так хорошо умеете строить домыслы, то объясните: Зачем мне убивать возлюбленную правителя Мацумаэ? Для меня он самый важный человек в мире. Выражение его лица наполнилось гордой, ожесточенной нежностью:
— Как я мог причинить ему боль?
На это у Сано не было ответа. Это было самым большим недостатком его подозрений относительно Гизаемона.
Гизаемон рассмеялся:
— Я так и думал. Может быть, сейчас вы мне поверите, если я скажу вам, что Текарэ убили эдзо?
— Если я вам поверю, это даст вам не только предлог подчинить туземцев и укрепить свою власть на острове Эдзо.
Гизаемон проигнорировал намек Сано, что он был виновен и указывал на невинных людей, чтобы самому избежать наказания:
— Они суетятся, они непорядочные люди. Они — не самураи. Фукида закатил глаза. Сано помнил: они встретили слишком много самураев, которые были позором для Пути Воина. — И они не уважают японские законы. Когда один из них нарушает закон, они прикрывают его, а нарушителей собственных порядков наказывают по-своему. Это также относится к Текарэ.
— Владычица снежной земли? — сказал Сано. — Жена, которая принимала чужих мужчин в обмен на подарки, ушла от мужа, чтобы приехать в город в качестве любовницы японца?
Морщинистое лицо Гизаемона вокруг глаз приобрело злобно-насмешливое выражение:
— Я вижу, что Хирата-сан выслушал от торговца золотом. Вы тоже должны послушать, почетный канцлер. Это приведет вас к ее убийце.
— Урахенка? — спросил Сано, вспоминая страстные претензии молодого эдзо на то, что он любил свою жену, хотел ее вернуть и пришел в Фукуяму, чтобы спасти ее. Его сердитое отрицание того, что он убил ее, в свете того, что сообщил купец, рассказавший о характере Текарэ, сегодня вызывало меньше доверия.
— Нет, не он. Он не имел права действовать по своей воле. Я имею в виду их вождя.
— Зачем ему убивать Текарэ? Она была деревенской шаманкой. Он хотел вернуть ее домой для своего племени.
— Если вы верите ему, то поверьте, что я дарю вам горячий источник, а вы можете забрать его в Эдо. — Гизаемон повернулся и зашагал по дорожке, откуда они пришли. — Нет, он хотел наказать ее.
— Наказать ее? За что? — Сано, догоняя Гизаемона, чувствовал себя потерянным в этой земле с незнакомыми обычаями.
— За все, что она сделала не так. Эдзо считают, что шаманка поддерживает в деревне гармонию с миром духов. Если у них хорошая шаманка, то удача улыбается им. Если нет, то духи шлют на них болезни, голод и смерть. Текарэ расстроила естественный порядок. Чтобы восстановить его, у эдзо был единственная возможность — уничтожить ее. И это было обязанностью вождя.
Сано нахмурился. Вождь Аветок произвел на него впечатление как прямой и честный, но, возможно, Сано недооценил человека из-за недостаточных знаний об эдзо. Может быть, он смотрел на них как на дикарей, которые не могут иметь каких-то сложных мотивов, как японцы. Может быть, он был не готов считать их неспособными к уловкам.
Скрывают ли эдзо свои секреты за барьером культурных различий? Понимание эдзо может иметь решающее значение для раскрытия преступления, но Сано понимал своих соотечественников-японцев очень хорошо. Гизаемон вел себя как солдат, направляющий вражеские войска по ложному пути.
— Вы сказали, поведение Текарэ расстроило естественную жизнь деревни эдзо. Здесь, в замке, она делала нечто подобное? Ведь она могла вызвать проблемы для вас? — Сано.
Гизаемон фыркнул, когда они шли по тропинке. Он, казалось, подразумевал, что простая женщина эдзо была слишком примитивной, чтобы беспокоить его. — Она не знала своего места в мире. Но это было не мое дело. Она была проблемой варваров. И их вождь имел дело с ней.
Разговор с Гизаемоном походил на попытку прижать к доске угря, который все время выскальзывал из рук. Сано сказал:
— Вы, кажется, много знаете об эдзо.
— Это естественно. Я провел большую часть своей жизни на их территории.
— Это включает знание, как использовать оружие эдзо, — произнес Сано, — такое как ловушка-самострел.
Гизаемон остановился на том месте, где между соснами была растянута веревка на пути Текарэ. Раздражение окрасило его ожесточенное лицо. — В последний раз повторяю: я не убивал эту женщину. Для вашего же блага, вам лучше прекратить попытки повесить ее убийство на меня. Когда правитель Мацумаэ устанет ждать, что раскроете преступление, и велит вас казнить, не говорите, что вас не предупреждали.
Отказываясь быть запуганным или отвлекаться, Сано сказал:
— Где вы были в день, когда умерла Текарэ, прежде чем сработала ловушка?
— Во всяком случае, нигде рядом с этим местом. Вы не сможете найти никого, кто видел меня здесь.
— А вы когда-нибудь пользовались ловушкой-самострелом?
Реакция Гизаемона оказалась снисходительной. — Если вы хотите знать о ловушке с луком, позвольте мне объяснить вам кое-что. В нем нет ничего сложного, лук наводится, тетива натягивается и закрепляется. Вот и все умение. Вам не нужно быть хорошим стрелком. Вы просто настраиваете его, направляете в нужную сторону и привязываете веревку. Потому уходите и ждете.
Его кулак ударил по ладони другой руки:
— Любой самый слабый человек с малейшим интеллектом может попасть в цель. Даже женщина.
