Глава 6. Боевые друзья.

Олег Алексеевич кряхтя выбрался из медвежьих объятий друга.

Он был на голову ниже Сидорова и значительно уступал во всех остальных габаритах. Сидоров был моложе Инзарина на пять лет, но выглядел моложе лет на десять. На вид ему можно было дать не больше пятидесяти, правда голова была совершенно седой. У него было открытое доброе лицо, обветренное и загорелое, синие глаза лучились радостью, а широкая улыбка говорила о том, что в кресле стоматолога

Сидорову делать нечего. Андрею отцов друг понравился. От Сидорова веяло мужицкой силой, железным здоровьем и уверен-ностью в том, что человек на Земле живет не по ошибке, что он – хо-зяин не только

Земли, но и самого себя, своей судьбы. Андрей пере-вел взгляд на своего отца и критически сравнил их между собой. Раньше отец всегда казался Андрею высоким, сильным и мужествен-ным, несмотря на свои семьдесят. Теперь, рядом с Сидоровым он вы-глядел щуплым подростком.

– Ну и здоров же ты, Миха, – разминая плечи, сказал Олег

Алек-сеевич. – Кажется, еще здоровее стал с тех пор, как мы встречались с тобой в последний раз.

– Так живу ведь на свежем воздухе! Тайга, она знаешь, она здо-ровье дает. И раны лечит, физические и…другие. А ты, Олежек, сдал. Говенно выглядишь, скрывать не стану. Сравнивая тебя, нынешнего, с тем лихим майором, которого мы все за глаза называли

'камикадзе', могу авторитетно заявить: ничего общего.

Олег Алексеевич хмыкнул, ему явно не понравился отзыв друга о его внешнем виде. Андрей тоже был немного обескуражен прямотой Сидорова.

Он всегда считал, что даже друзьям не всегда надо гово-рить то, что ты думаешь на самом деле, нужно как-то смягчать свои рецензии, приукрашивать что ли. Ведь так легко и обидеть человека!

Сидоров посмотрел на Андрея, стоявшего в сторонке и внима-тельно его разглядывающего, кивнул, спрашивая:

– Сын?

– Сын. Андрюха.

– Две капли, но хиловат. – Сидоров совершенно естественным образом игнорировал все принятые условности и приличия. – Ты в со-рок пять выглядел крепче, чем он сейчас. Ему сколько? Тридцать?

– В мае стукнуло, – подтвердил Олег Иванович.

– А, ну да, – вспомнил Михаил Иванович, – они ведь с моим Иго-рем одногодки.

Он подошел к Андрею и протянул свою ладонь-лопату:

– Ну, будем знакомы, Андрей Инзарин.

– Здравствуйте, Михаил Иванович, – Андрей услышал хруст своих пальцев. – Мне очень приятно познакомиться с другом моего отца. – Он с трудом высвободил руку из жесткого капкана. – Папа мне много рассказывал о вас. – Он сам не понимал, зачем соврал, и краем глаза увидел, что отец это вранье заметил. Заметил и не одобрил. Он обя-зательно даст ему взбучку, но не сейчас. Позже, когда они останутся один на один.

– Ты Андрюхе руку сломал, медведь, – со смешком сказал Олег

Алексеевич. – Он ведь не знает, что тебе не ладонь раскрытую, а ку-лак подавать надо. Силу-то рассчитывай!

– Учту, – пообещал Сидоров. – Ну, что стоим? Поехали! Игореха сегодня с утра сети поставил. Ленок нынче отменный идет. Один к од-ному, килограмма на полтора. Скоро закончится, кунджа пойдет.

Кунджа – на любителя. По мне, так слишком жидкая.

– А мы удочки взяли, – сказал Андрей.

– Удочки? – усмехнулся Сидоров. – Удочками вы с отцом будете у себя во Владике с пирса бычков ловить. В тайге на нерестовых реч-ках удочками только придурки рыбу ловят. Ради спортивного интере-са. Ты что – спортсмен-рыболов?

– Я вообще не рыболов.

– Тем более.

– Ленок – это хорошо, – прервал их беседу Олег Алексеевич. – Но тут, Миха, видишь какое дело – военные облаву проводят на дезерти-ров что ли, или на зэков беглых.

– Да знаю я, – отмахнулся Михаил Иванович. – Меня останавли-вали уже, ввели в курс дела. А ты что, трухнул, старый?

– Мне своей жизнью рисковать часто приходилось, ты, Миха, зна-ешь.

– Олег Алексеевич бросил короткий косой взгляд на сына. – Риск должен быть минимальный. Не на войне, чай.

– А он и так минимальный, – согласно кивнул головой Сидоров. – У меня в той части, что в оцеплении стоит, один прапор знакомый. Твоя часть, между прочим, бывшая. Приходилось нам с этим прапор-щиком для военного командования два раза охоту организовывать. На кабана.

Он-то меня сегодня по утру в город и пропускал. Говорил, что беглые с севера подходят. А нам на запад.

– А разве ты не на северном кордоне службу несешь?

– И на северном и на западном теперь. Егерей-то не хватает, так что мы с Игорем на два фронта воюем. Егерь с западного кордона со спиной в больницу слег, а замену не дают, негде взять. Никто за гро-ши работать не хочет… Так что: едем, нет? Я вас уговаривать не бу-ду, решайте сами. Только думаю я – не факт, что эти зэки вообще в Манжурск идут. Что им тут делать? Здесь каждый пришлый человек, как дырка на картине. Вмиг вычислят и изловят голубков.

Благо, есть кому ловить, в этих краях воинских частей – тьма! И прочая цивилиза-ция – менты всякие, СОБРы, ОМОНы. Им схорониться надо, а чтобы схорониться лучше на север идти, в глухомань. Я бы на их месте так и поступил.

– Ну…, – Олег Алексеевич замялся. – Не знаю…, – и, повернув-шись к сыну, спросил у него: – Может, все-таки, здесь переждем?

Андрей пожал плечами. Он больше склонялся к тому, чтобы ехать, и видел, что отец тоже не прочь. Уверенность, звучавшая в словах

Сидорова и его бравая богатырская внешность, внушали мысль, что ничего страшного и опасного в поездке на западный кор-дон нет и быть не может. Зэки, затерявшиеся в дебрях тайги, казались ему каплей мочи, растворенной в соленой воде Тихого океана, и встреча с ними была менее вероятной, чем встреча с уссурийским тигром.

– Неизвестно, сколько нам здесь ждать придется, – сказал он. -

Честно признаться, я бы не хотел попусту время терять.

– А то оставайтесь, – предложил доселе молчавший Лев Матвее-вич. -

Места хватит. Переночуете. У меня в кладовке матрац имеется и две медвежьи шкуры. А сегодня посидим, как люди, разговоры по-разговариваем. Мне все веселее службу нести будет. До понедельни-ка сюда никто не придет. Да и в будни-то здесь не особенно людно – начальник, бухгалтерша, да секретутка. Начальник наш, тезка мой, тоже Львом зовут, Лев Капитонович – мужик нормальный. С понятием. Он против не будет. А не хотите здесь ночевать, можно вас в гостини-цу оформить, у меня в гостинице дочка кастеляешей работает.

– Ты погоди, Матвеич, не агитируй, – сказал Сидоров и повернул-ся к Инзариным: – Ну, решайте. Захотите остаться, переждать, оста-вайтесь, я не обижусь. Жаль, что я с вами только до вечера побыть смогу. Ехать надо. Сын там у меня один на полтайги. А у меня, поми-мо служебных обязанностей, еще и хозяйство кой-какое имеется.

Не большое, правда – один петух, куры-несушки и четыре собаки, но все же.

– А, – Олег Алексеевич махнул рукой. – Поехали.

По-видимому, упоминание о собаках придало ему решимости.

– Вот и я говорю, – подхватил Сидоров. – Кого нам бояться четы-рем здоровым мужикам?! Оружие есть, роту вооружить хватит. А со-бачки у меня тоже не пустолайки какие-нибудь. Овчарки. Служебные. Порвут любого, только слово скажу… Поехали!

– А это как? – Старик указывал кривым узловатым пальцем на бутылку и пакет, которые Сидоров поставил на середину секретарско-го стола.

– С собой возьмете?

– Это мы тебе оставляем, – ответил Сидоров щедрым жестом.

– Мне одному много, – грустно сказал Лев Матвеевич.

– А ты сразу-то все не пей.

– Я оставлять не умею, – с вызовом ответил старик. – Не приучен.

Я, может быть, плохо одет, но хорошо воспитан.

– А ты по чекушкам разлей, – с легкой усмешкой в голосе посове-товал Сидоров. – Будет четыре удобных для разового потребления дозы. У тебя ведь наверняка в кладовке пустая стеклотара есть?

– Есть, – обрадовано произнес Лев Матвеевич. – А то, как же? И как раз чекушки. Это ты, Михал Иваныч здорово придумал!

– Ну, давай, – Сидоров протянул Льву Матвеевичу свою лопату, в которую сторож сунул кулак, – сторожи тут. Мы отбываем к месту службы.

– Прощевайте, – сказал Лев Матвеевич и попрощался с Инзари-ными: -

Удачи вам. Хорошей рыбалки! На обратном пути заходите. Буду рад. А ежели свежего ленка завезете – буду рад вдвойне.

Во дворе рядом с военным УАЗиком, на котором приехали Олег

Алексеевич и Андрей, стоял точно такой же, только более обшарпан-ный, побитый и поцарапанный ветками деревьев и временем.

Олег Алексеевич сел в машину егеря, сказав Андрею:

– Поезжай следом. Не отставай от нас.

Когда тронулись, Сидоров сказал другу:

– Сын у тебя деликатный парень. Наврал, небось, что ты ему обо мне рассказывал?

– Наврал, – честно признался Инзарин. – Но не сильно. Я расска-зывал ему о нас, о войне. Только он не сильно-то запомнить хотел. У него своя жизнь. Сейчас у каждого своя жизнь, свои проблемы. Ты не обижайся на меня, а на него – тем более.

– Да я не обижаюсь, – заверил Сидоров Инзарина. – Я-то чем луч-ше?

Тоже ведь забыл о друге, целых шесть лет не писал.

– Это я не ответил на последнее твое письмо…

– Да какая разница, кто кому не ответил? Я ведь не стал выяс-нять, почему ты молчишь. Мог бы еще одно письмо написать. Не отве-тил, значит, не мог, значит, были на то причины. Были?

Инзарин отрицательно помотал головой:

– Да не было никаких таких особенных причин. Инфаркт? Да раз-ве это причина? Ручку-то в пальцах держать мог, значит, и письмо на-писать мог. Чай, не левша. Просто о другом я видимо думал, и это другое мне более важным казалось. Тогда… Сейчас-то я понимаю, все, что было – обычная рутина.

– Постой. У тебя же инфаркт в Афгане случился. Потому и рань-ше меня на полгода в Союз вернулся. Это что – второй?

– Третий. Я после него только три года еще и прослужил, а потом еще один, четвертый, вот мне врачи и порекомендовали – валите-ка вы, товарищ генерал, на пенсию, нечего вам в армии делать, освобо-дите дорогу молодым. Молодым расти надо, а куда расти, если вас, старых пердунов на пенсию не выгонишь? Я подумал и решил: пусть после моего ухода все мои подчиненные на один шажок вперед по во-енно-служебной лестнице поднимутся. Всем хорошо будет. Мне – пен-сия и покой, им – прибавка к жалованью. Да и…, честно тебе скажу, что-то устал я от всего. Надоело. Непонятно мне стало – кому служу? Чьи интересы защищаю? Олигархов этих, гребаных? – Инзарин гово-рил спокойно, без надрыва, но Сидоров понимал, что слова друга не просто слова, чувствовалось, что отставной генерал многое пережил и о многом передумал, и что не на все свои вопросы он нашел ответы. – На кой мне хер их защищать? Как нас учили? Наш главный враг – ми-ровой империализм и капитализм. Олигархи – наши, доморощенные капиталисты.

Выходит, что я своих врагов защищать должен. Они бу-дут Россию по кускам растаскивать, а я буду их защищать? А от кого? От американцев? Газеты почитаешь, телевизор послушаешь и узна-ешь, что

Америка не враг нам, а самый главный стратегический парт-нер. Они добра нам желают и процветания всяческого, только мы должны здесь полную демократию организовать… А против кого я воевать буду, если меня с моими ребятишками вдруг в Чечню бросят? Или в другое какое пекло? Против капиталистических агрессоров? Да нет, против простых людей. А простые люди воевать не хотят, это по-литики воевать хотят. Каждый норовит поживиться, кусок пожирнее ухватить.

Так пускай они, политики, и воюют. В общем, ушел я на по-кой.

Солдатиков только жалко, офицеров молодых…

– Капитулировал перед превосходящими силами противника.

– Можно и так сказать, – согласился Инзарин. – Сердце – это так, откоряка. Инфаркт, он не страшней насморка, если на него внимания не обращать. Ты уж мне поверь… Капитулировал, правильно ты ска-зал.

Спасовал. Мог бы еще послужить, побороться. Знаешь, в армии патриотов больше, чем где бы то ни былом, многие офицеры не раз-деляют нынешнего курса.

– И что, стал бы вторым Рохлиным?

– Не стал, как видишь. Живу…

Сидоров достал сигареты, предложил закурить Инзарину.

– Бросил, – отказался Олег Алексеевич. – Три года уже не курю. А ты кури, если хочешь. Мне дым не мешает.

Сидоров закурил. Деликатно выпуская дым из левого уголка губ в открытое окно, молчал, изредка поглядывая в зеркало заднего вида – не отстает ли Андрей. Олег Алексеевич тоже молчал и тоже погля-дывал в зеркало. Докурив сигарету до половины, Сидоров выплюнул ее в окно и сказал:

– Я ведь не сразу тебе написал, как здесь, на Дальнем Востоке, оказался. У меня и адрес твой новый был, мне его тот прапор достал.

Ну, тот, с которым мы познакомились, когда охоту на кабана организо-вывали. Мне мое руководство команду дало, чтобы все, как в старые добрые времена – чтобы кабана забить обязательно, чтобы толстопу-зые штабники домой с трофеем уехали и чтобы на месте оттянулись по полной программе. Ну, ты знаешь – банька, шашлык, водяра с коньяком.. Хорошо еще, что блядей организовывать не пришлось, эти вояки со своими приехали. Прапора и трех солдатиков нам с Игорехой в помощь отрядили. Я когда узнал, что они из твоей части, думал, с тобой встречусь. А когда среди охотников тебя не увидел, у прапора о тебе спросил. Ему под твоим командованием послужить не пришлось, так как он недавно откуда-то из-под Казани в эту часть перевелся, но о тебе он знал прекрасно и отзывался с почтением. Рассказал, что ты в отставку ушел по состоянию здоровья, правда, про инфаркты твои ни-чего не сказал. Я у него твой адрес попросил, думал, а вдруг ты место жительства поменял? Он мне передал через неделю. Смотрю, и точно – поменял. Я твой адрес больше года в кармане таскал, а написать вот только недавно смог. Знаешь, почему?

– Догадываюсь…

– Мне надо было нервы свои в порядок привести.

– Да, я понимаю, – кивнул Инзарин. – Потерять сразу и жену и внучку и сноху – это ужасно.

– Ужасно? Нет, ужас – это не то слово, – помолчав, сказал Михаил

Иванович. – Ужас проходит, когда исчезает причина, его вызвавшая. То состояние, в котором я находился, было ужасом, который не про-ходит, не исчезает со временем. Это было крахом, концом моей жиз-ни. Концом света! Мне было непонятно – зачем я еще живу? Зачем я вижу людей, деревья, солнце? Зачем мне все это? Я с ума сходил. Я пил. Безбожно, практически не приходя в себя, не давая себе про-трезветь ни на минуту. Пил и сходил с ума. Я дома с ума сходил, а Игорь у себя, на службе. Я пьянствовал и даже не думал, что ему-то, Игорю, еще горше, чем мне было. О сыне забыл, идиот старый. Жена Игоря, Александра вторым беременна была. Так, что мы сразу четве-рых родных людей потеряли. Оба мы с Игорем мертвыми тогда были. Игорь тоже с катушек сорвался, тоже пить стал. Белая горячка с ним приключилась, почудилось ему, что он в Чечне, и его роту боевики атакуют. Забрался в танк, ворота части протаранил и в Москву поехал. По пути какой-то курятник раздавил. Слава богу, в танке боеприпасов не оказалось. В общем, уволили моего Игоря в запас по-тихому, дело замяли.

Командование учло его прежние боевые заслуги, то состоя-ние души, в котором он пребывал после похорон матери, жены и до-чери…, -

Сидоров достал новую сигарету, закурил. Олег Иванович за-метил, что руки у его друга слегка дрожат. – Отставка Игоря отрезви-ла, пить он бросил и мне запретил. Но черный весь ходил, смотреть страшно было.

А как-то раз ко мне подошел и говорит: поехали, батя, куда-нибудь – в тайгу, в глухомань, к чертовой матери. Может быть, если стен этих видеть не будем, нам не так больно будет?…Ну вот и приехали мы сюда из Москвы.

– Да-а-а…, – задумчиво произнес Олег Алексеевич и надолго за-молчал, понимая, что слова утешения его другу не нужны, лишними они будут сейчас.

– Теперь вот, браконьеров ловим, – поменял Сидоров тему разго-вора. – Тех, которых нам разрешают ловить, само собой.

Некоторых – не моги трогать! Неприкосновенные, мать их! Ну, да ладно, я решил по их правилам играть, с сильными мира сего не бодаться. Тоже капиту-лировал.

– А ты когда в отставку ушел? Давно?

– Давно. В восемьдесят девятом. Ты из Афгана в восемьдесят восьмом в Союз вернулся, а я с последним эшелоном – в феврале во-семьдесят девятого. В составе сороковой армии Громова. А в мае по-дал рапорт.

Срок службы вышел, а дальше служить я не хотел. Капи-таном я пришел с войны, капитаном и в отставку ушел. Так майора и не дали. Должны были дать, но не дали. Права не имели, не дать, а не дали. Да и хрен с ней, с майорской звездой.

– А мне ты об этом не писал, – удивился Инзарин. – Мы с тобой до девяносто девятого года переписывались. Десять лет. И ты ни в од-ном письме, ни единым словом…

– Не писал, потому, что знал, что ты меня не поймешь, – усмех-нулся Сидоров. – Ведь ты военный до мозга костей. Ты всегда гово-рил, что уйти в отставку в сорок лет – это преступление. Ты генералом хотел стать, и стал. А у меня, видать, изначально стремления карьеру на воинской службе сделать не было. Да и нервы слабее, чем у тебя оказались. Помнишь зачистку в кишлаке том, в

Пандшерском ущелье который? Ну, когда малец один на наших глазах себя гранатой взо-рвал?

– Да разве такой малец один был? Фанатиков на Востоке хвата-ет.

– Вот видишь, ты даже не вспоминаешь о том случае. А мне он почти каждую ночь снился. Стоит, гранату над головой поднял, а в глазах – ненависть. Взрыв! Мы с тобой за глиняный забор присели, поднимаемся

– вместо пацана – воронка, а на наших фуражках и по-гонах – его мозги. Мы мозги с себя отряхнули и вперед. Я тогда, в во-семьдесят шестом об этом случае и думать забыл. А вот когда война закончилась, и я в Союз вернулся, вот тут этот маленький афганец ко мне в гости и пришел… Ну, ладно, что это я все о себе, да о себе? Ты то как?

Как семья поживает?

– Да нормально семья поживает, – ответил Олег Алексеевич. – Жена та же. Но ты ведь с ней мало знаком, только раз виделись, да и то мельком.

– Я помню, – сказал Сидоров. – Вы с ней в отпуск в Сочи через

Москву летели. Я вас во Внуково встретил и в Домодедово отвез. Да-же выпить с тобой не удалось. Торопились вы очень, особенно твоя

Валентина. Говорила, что у вас сын один дома остался, что он, хоть парень и самостоятельный, но… Я понимаю – мама есть мама. Это, кажется, в девяносто втором было?

– В девяносто первом, – уточнил Инзарин. – Жива, здорова, моя

Валентина Андреевна. С сыном ты уже познакомился. Женат Андрю-ха, жена – писательница. Внук у меня имеется, Алешкой назвали. Сын наш второй это имя носить должен был. Мы с Валей, когда узнали, что у нас двойня будет, решили: одного Андреем назовем, в честь ее от-ца, второго Алексеем, в честь моего…

Инзарин замолчал, задумался.

– Андрей по твоим стопам не пошел, я правильно подумал? – спросил

Сидоров, уводя друга от грустных мыслей. – Прическа у него не уставная, борода.

– Не пошел. Может быть, и правильно…

Друзья снова замолчали.

Из города они выехали и даже миновали пригородные дачные участки.

Дорога спускалась в низину и там остро врезалась в тайгу. На границе леса стояло два кунга, а вокруг них мельтешили маленькие зеленые фигурки. Там же, невдалеке от кунгов, стоял вертолет. Над дорогой завис еще один, большой, десантный.

– Что-то у них там происходит, – сказал Сидоров. – Какой-то ажиотаж. Суетятся все. Неужто изловили беглецов?

– Подъедем – узнаем.

Близко к кунгам и вертолету подъехать им не дали. Знакомый

Сидорову прапорщик с 'Калашниковым' наперевес выбежал им на-встречу и, махнув рукой, приказал остановиться. Сидоров вышел из машины,

Инзарин немного задержался, посмотрев на свое отражение в зеркале и застегнув верхнюю пуговицу на рубашке, потом вышел тоже. Андрей остался за рулем военного УАЗика.

– Здравствуйте, Михаил Иванович, – поздоровался прапорщик и, увидев Инзарина, вылезшего из машины, четко, по-военному, попри-ветствовал его: – Здравия желаю, товарищ генерал-майор!

Олег Алексеевич кивнул, а Сидоров сказал:

– Да виделись уже. Часа четыре назад.

– Извините товарищи, но дальше нельзя. – Лицо прапорщика бы-ло покрыто бисеринками пота, а на щеках проступили красные пятна.

– А что такое, товарищ прапорщик? – спросил Олег Алексеевич, изобразив на лице удивление, словно он ничего не знал о том, для че-го здесь находятся военные и почему перекрыта дорога.

– Выезд из города временно закрыт в связи с возможным нахож-дением в этом районе опасных беглых преступников, – отрапортовал прапорщик и добавил, взглянув на Сидорова: – Начальство какое-то на вертолете прибыло. И отряд десанта из Уссурийска. Полковник Ефре-мов с минуты на минуту будет здесь. Да вон он едет. – Прапорщик указал рукой на дорогу в сторону города. Друзья оглянулись – по до-роге на большой скорости к ним приближался еще один военный УА-Зик. – Вам бы лучше вернуться в Манжурск. Возвращайтесь, а?

– Сейчас уедем, – пообещал Инзарин. – Я только со своим при-ятелем, полковником Ефремовым, поздороваюсь. И уедем.

Уазик остановился возле них. Полковник Ефремов, поправляя фуражку, выбрался из него и, коротко козырнув, сказал:

– Здравствуйте, Олег Алексеевич. Не вовремя вы на рыбалку со-брались, и место неудачное выбрали. Мы тут зэков ловим.

– А с каких это пор общевойсковые подразделения принимают участие в подобных операциях? – жестко спросил Инзарин, словно полковник

Ефремов все еще находился у него в подчинении. – Ты что, Николай, во внутренние войска перешел? От кого приказ получил? Почему солдатиков необстрелянных под пули бросаешь?

Прапорщик, открыв рот, следил за всем происходящим. Видимо, он впервые слышал, чтобы с командиром его полка кто-нибудь разговаривал в подобном тоне.

– Времени не было спецподразделения подтягивать, – начал оп-равдываться полковник, но вдруг вспомнил кто он такой, а кто стоит перед ним. – Вообще-то, Олег Алексеевич, это не ваше дело. Вам ма-шину дали, спасибо скажите. А в мои дела попрошу не вмешиваться.

– Да забери ты своего 'козла'! – Олег Алексеевич не на шутку рассердился. – Андрей, вылезай из машины, мы дальше с Михаилом

Ивановичем поедем.

– Никуда вы дальше не поедете, господин генерал в отставке! – повысил голос полковник Ефремов. – Вы сейчас в Манжурск верне-тесь подобру-поздорову. Прапорщик, проследи, чтобы эти граждан-ские отсюда убрались.

Полковник ушел, он направился к группе военных, стоящих у вертолета. Сидоров приложил свою широкую ладонь козырьком к гла-зам и, прищурившись, на них посмотрел. Вдруг он вздрогнул, заметив в центре группы кого-то знакомого.

– Олег, глянь вон на тех в камуфляже, – попросил он Инзарина. -

Никого не узнаешь?

– Да вроде нет, – нерешительно ответил Олег Алексеевич, взгля-нув туда, куда просил посмотреть его друг. – Не узнаю я там никого.

Правда, зрение у меня сейчас не такое острое, как раньше.

– Показалось, что ли? – пожал плечами Сидоров.

– Товарищи, – вмешался в их разговор прапорщик. – Я – человек военный. Я приказ от своего командира получил. Я вас очень уважаю, обоих, поверьте, но приказ я выполнить должен.

– Ну, что? – спросил Инзарин у Сидорова. – Сорвалась наша ры-балка?

– Ни хрена не сорвалась! Будет и рыбалка, и с сыном моим по-знакомитесь. Поехали. Я тут одну козью тропку знаю. Чуть дальше по-лучится, но этих вояк мы стороной объедем. Не уверен, что они весь Манжурск в кольцо взяли, мощей не хватит у твоего Ефремова.

И тут со стороны леса раздались короткие автоматные очереди.