Книга: Братья не по крови
Назад: Глава 10. Ночь на кордоне.
Дальше: Глава 12. Последний бой.

Глава 11. Генерал Инзарин.

Неужели этот парень и правда мой сын? Мой Алешка? Наш с Валентиной
Алешка? Неужели судьба, которая, и без того, почти все-гда была к нам благосклонна, преподнесла нам на старости лет еще один подарок?
И такой дорогой? Нет, не верится! Хочу поверить, но не могу! Слишком большое счастье, в него поверить сложно. Тридцать лет прошло, тридцать с хвостиком. Горько и больно было нам с Ва-люшей только первые несколько месяцев, может быть, даже только один месяц. Потом мы стали потихоньку приходить в себя. Привыкли к потере. Андрюха требовал внимания, оттягивал наши мысли на себя. Нужно было о нем заботиться, чтобы не болел, чтобы рос здоровень-ким и умным. Чтобы не нуждался ни в чем. Много мы в него, в Андрю-ху, вложили, все, что на двоих было рассчитано.
И вдруг…Алешка наш жив? Жив и здоров, да еще и поздоровее Андрея будет! Нет, не могу поверить…
А ведь парень-то, как можно заметить, не сходит с ума от радо-сти!
Не кинулся в наши объятья. Братья, так братья, сказал он Анд-рею, позже разберемся…
Позже… А будет ли возможность, разобраться во всем позже? Судя по всему, ситуация сложная. Судя по всему, у Носорога и сейчас есть определенная власть, деньги, свои личные или чужие – не важно, и мощное прикрытие сверху. Чтобы организовать такую широкомас-штабную операцию по поимке четырех человек… Чтобы вот так, за-просто, приказывать командиру мотострелкового полка… Чтобы вы-звать группу десантников из Уссурийска… Для этого нужно иметь своего человека, как минимум, в штабе округа. И человека с больши-ми полномочиями…

 

Носорог никогда не был мелкой сошкой. Есть такая категория людей, которые всегда наверху, всегда приближены к кому-нибудь, власть имущему. В то время, двадцать пять лет назад, он носил пого-ны старшего лейтенанта, но мы все знали, что это ненадолго, карьер-ный рост Рогулису был обеспечен, для этого и в Афганистан послали.
Генералом он должен был стать намного раньше любого из нас, бое-вых офицеров. На войне каждому своя судьба уготована – кто-то под-ставлял голову под душманские пули и осколки от гранат, а кто-то по-лучал ордена, медали и звезды на погоны. Рогулис, ни то
Альбертас, ни то Альфредас, точно уже не помню, а отчество и вовсе забыл, сложное какое-то, литовское, Рогулис был именно таким – баловнем судьбы. Мы, боевые офицеры, таких недолюбливали, хотя некоторые из этих 'баловней' были, если объективно, неплохими ребятами, просто им в жизни повезло больше, чем нам. Кое-кто из этих отмечен-ных богом, членами политбюро и высшими чинами армии и КГБ не от-сиживался в штабных блиндажах и в вагончиках и бункерах тыловых расположений, а вместе с нами дышал черным дымом горящей соля-ры и орошал своей кровью раскаленный до градуса спекания афган-ский песок. Кое-кто из них погиб в сражениях, кое-кто остался на век калекой. Но в основной своей массе они все-таки были трусами и в пекло не лезли. Слова 'патриотизм' и 'интернационализм' они про-износили часто, но только применительно к другим, к тем, которые шли под пули, к тем, которые являлись для них и для их боссов обык-новенным пушечным мясом.
Кто и когда прозвал Рогулиса Носорогом, неизвестно. Но все – и офицеры, и солдаты, называли его так. И Рогулис знал о своем про-звище. Еще бы ему не знать? Шпионов у него было достаточно.
Це-лый штат доносчиков, который чуть ли не ежедневно пополнялся все новыми и новыми сотрудниками. Своеобразное бюро Носорога росло и крепло. Любой солдатик или сержант, хоть единожды совершив ка-кой-либо проступок, или имевший черные пятна на своей довоенной биографии, тут же обрабатывался особистом Рогулисом, и после этой обработки на него уже нельзя было рассчитывать. Чаще всего, инте-ресующий Носорога объект, возвращался в свое подразделение и продолжал нести службу, регулярно докладывая своему новому шефу обо всем, что происходило в отделении, во взводе, в роте. Носорожьи фискалы были во всех подразделениях полка. Предполагаю, что за доносы они получали от Носорога, помимо его лояльного к ним отно-шения, и другие подачки, в том числе, денежные. Я неоднократно ви-дел доллары у них в руках, в основном, мелкие купюры. Однажды отобрал у агента Носорога его тридцать сребреников и пошел с ра-портом к командиру полка. Тот молча меня выслушал, и глядя на кар-ту Афганистана с воткнутыми в нее флажками, висевшую на стене его кабинета, процедил сквозь зубы:
– Надо отдать.
Я не уходил. Комполка оторвал свой взгляд от карты и повер-нулся ко мне. Лицо его было хмурым.
– Ты что, майор, не понял? Иди, отдай бойцу эти…деньги.
– Есть! – я отдал честь и вышел.
Спорить было глупо, наверняка, полковник находился под колпа-ком у старшего лейтенанта Рогулиса.
А ведь я не для того шел к командиру, чтобы доложить ему о не-законном хранении валюты, я его про Носорога спросить хотел. В чем дело, хотел я уяснить для себя? Что происходит? Как воевать, если в полку бардак? Как я могу приказы отдавать, если они корректируются, а иногда и вовсе отменяются каким-то гребаным особистом? Кто, в конце концов, здесь командует…? Вряд ли я получил бы ответы на свои вопросы…
Я отдал солдату его доллары. Посмотрев в глаза, спросил:
– Что ж ты, сынок, на своих товарищей-то стучишь? Тебе ведь с ними в бой идти. Не боишься пулю словить?
– Не понимаю, о чем вы, товарищ майор? – ответил он и отвел глаза в сторону. Думаю, что он спрятал их не потому, что ему было стыдно, скорей всего, он не хотел, чтобы я заметил в них торжество и злорадство…
Случилось это в начале восьмидесятого. Тогда носить в карма-нах доллары было равносильно смертному приговору. Позже все из-менилось.
И доллары, и фунты, и афгани стали в армии обычным де-лом. Да что там валюта? Любому бойцу прикажешь карманы вывер-нуть или тумбочку его проверишь – ох, много чего интересного там найти сможешь!
Контрабандные товары, золото, наркоту. Никто ничего не боялся! И ведь не только солдаты и сержанты этим занимались, офицеры и прапорщики от своих подчиненных не отставали, а чаще даже опережали.
Не армия – банда контрабандистов, валютчиков и наркоторговцев… Но это потом, а тогда в восьмидесятом…
Носорогу было легко вербовать сотрудников в свое бюро, лич-ные дела на каждого бойца, на каждого офицера и прапорщика, коро-че – на весь личный состав полка, находились у него в сейфе, под ру-кой. Все солдатские письма проходили через его руки. Кроме того, Но-сорогу докладывали. О каждом военнослужащем он знал все – всю подноготную, все грешки и ошибки. Более всего Носорог интересовал-ся отъявленными негодяями и садистами. Что греха таить, были у нас и такие – кто от рождения, кто позже ими стал, война, она все челове-ческие пороки из глубин души вытаскивает и усиливает. Например, любил кто-нибудь в детстве из рогатки по воробьям стрелять. Но не для того, чтобы целкость выработать, а потому, что нравилось ему убивать птичек. А кто-то в далеком детстве кошек мучил. А тут у него в руках не рогатка, не веревка – автомат Калашникова. Да и цель поин-тересней будет – живой человек.
Особист должен был боевой дух солдат укреплять, а с проявле-ниями садизма, расизма, национализма, непонимания миссии совет-ской армии в ДРА и с прочими негативными моментами – бороться нещадно. Носорог с такими явлениями борьбу не вел. Садюг и отмо-розков он берег, к себе приближал. Некоторых отсылал в Союз. Но не в трибунал, не под суд, ни в дисбат, где им самое место было. Он от-правлял их дослуживать на Родине, если срок службы еще не вышел, отслуживших на дембель, кое-кому давал рекомендации для поступ-ления в военные училища.

 

Подозреваю, что уже тогда, четверть века назад, Носорог зани-мался вербовкой боевиков в спецотряды. Что должны делать эти спе-цотряды, пока не известно, но ясно, что если воевать, то против сво-его народа, на стороне противника. А может быть, Носорог работал на мафию?
Разберемся.

 

…О Гараняне я подумал сразу, как только Сидоров сказал, что хочет вывести Носорога на чистую воду. Если кто и сможет помочь, сумеет разобраться в этом мутном деле, если кто-нибудь в состоянии получить закрытую информацию, то только Гаранян. Других знакомых, способных это сделать, у меня нет. В штабе округа бывших сослужив-цев, приятелей и знакомых полно, но теперь я не был уверен в их кри-стальной честности и непричастности к делам Носорога.
Честно признаться, я не знаю, какое у Гараняна звание и какой пост в своем ведомстве он занимает. Я даже не полностью уверен, что он служит в ФСБ, возможно в какой-то другой силовой структуре – в СВР или ГРУ. У нас не то, что в Америке, у нас не принято размахи-вать своим удостоверением направо и налево, тыкая им в нос каждо-му встречному поперечному. У нас все чинно и скромно и слегка таин-ственно.
Познакомились мы с Гараняном в штабе округа, в феврале этого года, на банкете, посвященном сразу двум праздникам – дню защитни-ка
Отечества и шестнадцатой годовщине вывода наших войск из
Аф-ганистана. На этот банкет в основном ветераны афганской войны и пришли. Сидели мы с Гаранянами за одним столом, друг напротив друга.
Я с Валентиной, и он с женой. Жена у него молодая, наверное, и сорока еще нет. Ее Ладой зовут. Он ее так называл, вообще-то на-стоящее имя его супруги – Ольга. А его самого Арменом зовут. Он ар-мянин, но родился и всю жизнь в России прожил. Разговорились.
Вы-яснилось, что мы с ним воевали в Афганистане, в одно время и почти рядом, соседями были. Как-то сразу мы почувствовали симпатию друг к другу. Не знаю, почему, искра какая-то пробежала между нами.
Валя Гаранянов в гости приглашала, они приглашение приняли, но за два дня до назначенной встречи Гаранян позвонил, извинился, сказал, что прийти они никак не смогут, потому, что он убывает в длительную ко-мандировку. Больше Армен не звонил, а мне позвонить ему некуда было, телефон-то свой он мне не оставил. Позже я вспомнил, что и я ему номера своего телефона не давал, только адрес продиктовал, а он запомнил. Но мой-то телефон легко определить, коли адрес зна-ешь, кроме того, я – легальный пенсионер. А его? По фамилии? Мож-но, конечно, но я не стал его разыскивать, решил, что у нашего зна-комства продолжения не будет. А недавно, в конце июля, мы с ним случайно встретились на рыбалке, на дальнем пирсе Комсомольской набережной. Поговорили о том, о сем. Службы его и этой командиров-ки мы в разговоре не касались, о политике в основном говорили.
Раз-говаривали, обращаясь друг к другу на ТЫ, Армен это сразу предло-жил, еще на том банкете.
Выглядел он уставшим. Мешки под глазами набрякли, глаза красные.
Чувствовалось, что спать ему приходится меньше, чем этого требует организм, а эта вылазка на рыбалку была ему просто необхо-дима. На мое повторное предложение встретиться, так сказать, семь-ями, Армен ответил:
– С удовольствием бы. Но чуть позже. Дел у меня сейчас много. Нет, правда, наша встреча обязательно состоится. И я, и Лада, мы оба хотим встретиться с вами. Лада меня даже тормошит регулярно: когда к
Инзариным в гости пойдем? Но…, дела… Я сам позвоню, как немного с ними разберусь.
Расставаясь, он дал мне свою визитку. На визитке значилось:
'Гаранян Армен Суренович'. Больше ничего. На обратной стороне он написал авторучкой одиннадцатизначный номер мобильного телефо-на.
– Надеюсь, что я позвоню раньше тебя, – сказал он. – Но если вдруг возникнут какие-либо проблемы, звони в любое время дня и но-чи, я помогу, если смогу. – И многозначительно добавил, пристально посмотрев мне в глаза: – А могу я многое.
– Да какие у меня, у отставного генерала, могут быть проблемы?
– А вдруг?
Как в воду глядел…

 

Этой ночью я спал плохо. Возможно, совсем не спал. Мысли воз-никали одна за другой, путались, сплетались в клубок. Я думал об
Алексее и об Андрее, мечтал о том, чтобы все это оказалось правдой.
Думал о том, что нужно обязательно встретиться с Гараняном, пытал-ся вспомнить номер его телефона. Вообще-то память мне пока не из-меняла, но видимо, годы берут свое – из десяти цифр я смог вспом-нить только первые три, не считая восьмерки. Но ничего, визитка у меня дома, в моем кабинете.
Ехать надо сегодня. Вчера вечером, когда мы обсуждали с Ми-хой план спасения и пришли к заключению, что нам с ним нужно сроч-но ехать во Владивосток, оставив парней на попечение Игоря, сры-ваться и гнать через тайгу на ночь глядя, было глупо. Андрей выразил желание остаться.
'Останусь с братом', – сказал он мне.
'Опасно', – пытался я его урезонить.
'Останусь'.
'Не забывай, у тебя семья. Сын'.
'А здесь брат'.
'Может быть, все-таки…'.
'А ты бы как поступил на моем месте?'.
Больше я не стал его убеждать. Наверное, Андрюха поступает правильно. Да что там – наверное? Андрюха прав на все сто процен-тов, я поступил бы так же. А он ведь мой сын. Почему же я жду, что он поступит как-то иначе? Ведь не считаю же я Андрея трусом!
Наскоро позавтракав, мы с Мишкой уехали с кордона. До Ман-журска добрались без задержек. Уже на подъезде к городу у меня со-зрело решение – домой заезжать не будем, еще не дай бог Валентина о чем-то догадается, она неприятности, как сидоровская Багира, за версту чует, разработала, понимаешь, в себе чутье за тридцать два года совместной жизни. Ничего от нее не скроешь. Позвоню ей из Манжурска, попрошу продиктовать номер телефона Гараняна. Вряд ли по телефону она что-то заподозрит – глаз то моих не видно! Да и правильней это будет в плане того, что – а вдруг Гараняна во Влади-востоке не окажется? Вдруг, он снова в командировку длительную от-был? Что тогда время понапрасну терять, надо что-то другое приду-мывать.
Дверь в полуподвал, где располагалось Общество рыболовов и охотников, была, естественно, открыта. Матвеича мы нашли в том са-мом кабинете, где он был, когда мы с Андреем впервые его увидели.
Он спал на полосатом матрасе, положив под голову чучело росомахи, взятое из соседней комнаты. Матвеич был в шерстяных носках, ва-ленки ровно и аккуратно стояли справа от двери. На столе стояли две пустые чекушки, открытая банка консервов и стеклянная полулитровая банка с серыми комочками на дне, воздух в кабинете был плотным и вонючим, как в плохой пивнушке.
– Т-с-с, – сказал Сидоров и тихо прошел мимо спящего Матвеича к окну, открыл форточку и так же тихо вышел, подтолкнув меня впе-ред.
– Из приемной позвоним, – сказал Миха, прикрывая дверь. – Пусть спит. Умаялся старик. В его возрасте сторожить не легко – здо-ровье не то.
Мы прошли в приемную, я позвонил домой.
– Деда! – заорал Алешка, услышав мой голос. – Много рыб пой-мал? А как там папа? Кто из вас больше рыб поймал, ты или он?
– Поровну поймали, – ответил я. – По десять штук.
– Молодцы, мужики, – похвалил нас Алешка. – Когда вернетесь?
– Скоро. Бабушку позови.
Валентина видимо стояла рядом. Едва Алешка передал ей труб-ку, настороженно спросила:
– Алик? Что случилось?
– Да ничего не случилось, – как можно убедительней ответил я. -
Что с нами может случиться? Вот звоню, чтобы сообщить – с нами все в порядке. Доехали отлично, устроились – лучше некуда, как в при-личном пансионате. Рядом заимка. На заимке все, что пожелаешь – магазины, аптека. Даже опорный пункт милиции имеется.
– Сердце как?
– Как пламенный мотор. Знаешь, родная, встречи со старыми друзьями
– самая лучшая терапия.
– Надеюсь, ты держишь данное мне слово? Я имею в виду алко-голь.
– Обижаешь. Я – генерал, а не какой-нибудь там штатский. Слово свое держу всегда.
– Как там наш Андрюшенька?
– Тьфу, ты, – рассердился я и передразнил жену: – Андрюшенька!
Сколько раз тебе говорить, чтобы ты не называла его так, хотя бы при мне. Какой он Андрюшенька? Взрослый мужик, тридцать лет…
Нор-мально Андрей. Что с ним случиться может? Отдыхает, рыбу ловит,
С Игорем Сидоровым подружился. Приедет, расскажет. Ты это…Валюша, возьми мою визитницу в кабинете, в верхнем ящике стола лежит, глянь телефон Гараняна. Мне ему позвонить нужно.
– Зачем? Я чувствую, что что-то случилось. Иначе, зачем тебе его телефон понадобился…?
– Да ничего не случилось, я тебе повторяю. Мне с ним просто проконсультироваться надо по одному вопросу.
– У вас, правда, все в порядке? Ты носки шерстяные в сапоги одеваешь? А Андрей? Тебе-то я положила, а вот ему его любимая по-ложила ли шерстяные носки, как я ей говорила?
– Положила, положила, – отмахнулся я, хотя понятия не имел – есть ли у Андрюхи шерстяные носки. – Сходи, визитницу принеси.
Пока Валентина ходила за визитницей, трубку схватил Алешка:
– Деда! Там где вы с папой, там тигры есть?
– Тигры в зоопарке есть. Приедем, сходишь в зоопарк с папой и с мамой. Хочешь, со мной и с бабушкой можешь сходить.
– Да видел я их в зоопарке. Я так…, думал, вы тигренка домой привезете. Рядом с ребенком должно быть какое-то животное…
– Алик! Записывай. – Валя взяла трубку.
Я запоздало стал шарить на столе. Сидоров понял в чем дело, достал из ящика секретарского стола лист бумаги, там же нашел карандаш.
Положил бумагу и карандаш передо мной. Я кивнул головой.
– Диктуй. Пишу. – Когда записывал номер, за мгновение до того, как
Валентина называла очередную цифру, вспоминал ее сам. Навер-ное, тут разгон нужен. – Спасибо… Тебе от Сидорова большой при-вет, – добавил я, увидев Михины немые жесты.
– И ему передавай. Скажи, что я его помню. И извинись, что не дала вам пообщаться тогда…в девяносто втором…
– В девяносто первом, – поправил я Валентину. – Ну, все, целую.
Я положил трубку и сразу стал набирать номер Гараняна. Вось-мерка долго не срабатывала, межгород был занят. Наконец меня свя-зали и я услышал голос Гараняна.
– Да?
– Здравствуй Армен. Это Инзарин.
– Здравствуй Олег. Что-то случилось?
– Ты оказался провидцем. Не думал, не гадал, что у меня могут возникнуть проблемы, а вот…возникли. Встретиться нужно. Срочно.
– Разговор не телефонный, как я понимаю?
– Правильно понимаешь.
– Подожди минуту…, – Армен замолчал. По-видимому, он раз-мышлял, планируя свое время, чтобы выкроить окно для встречи. – Ты где?
– В Манжурске.
– В Манжурске…, – задумчиво повторил за мной Гаранян. – В два часа дня, тебя устроит? Успеешь до Владика добраться?
– Успею.
– Адрес записывай.
Я снова стал писать на листке бумаги.
Когда мы с Михой уходили сторож продолжал сладко спать, ох-раняя никому не нужный архив общества охотников и рыболовов. Кроме архива здесь брать было нечего.
Доехали до Владивостока без приключений. Времени в запасе оставалось больше часа, и мы с Мишкой пообедали в ресторане 'Золотой якорь'. Вообще-то в ресторанах я обедать не люблю – дорого и не так вкусно, как дома. Но не домой же, в конце концов, ехать, лишний раз
Валентину пугать! Мишка предлагал перекусить в Макдоналдсе, быстрее и дешевле, но я его фастфудовские настроения пресек на корню – не хрен желудки портить заморскими булками с кетчупом. А жареная картошка ихняя, так вообще отрава. Кроме того, дом, где Гаранян назначил встречу, был недалеко от 'Золотого якоря', пешочком – минут семь.
Днем в ресторанах тишина и безлюдье, так что, обслужили нас быстро. Мы даже успели по чашечке кофе испить, а Мишка еще и си-гарету выкурил. Сытые и довольные, пошли на встречу.
Гаранян открыл нам дверь, и мы оказались в огромной квадрат-ной прихожей, похожей на театральное фойе. Неужели это его квар-тира?
Богато живут сотрудники спецслужб – зеркала, дубовая мебель, паркет настоящий, люстра под потолком сверкает хрусталем. У Мишки на лице было такое изумление, будто он всю жизнь прожил в глухой деревне, а сейчас оказался в царских палатах. Но буквально через пару секунд я понял – Мишка не богатству поразился, он смотрел на Гараняна, как на ожившего покойника. Я ведь забыл его предупре-дить, что Армен очень похож на генералиссимуса Сталина. Не на того немощного старика с редкими волосами, гнилыми зубами и усохшей рукой, каким он был в действительности, а на того статного красавца, каким его изображали на портретах и показывали в восторженно-патриотических военных и послевоенных художественных фильмах. Армен был точной копией такого
Сталина. Во многом здесь играла роль его кавказская внешность. Усы
Армен тоже носил и волосы, из-рядно украшенные сединой зачесывал наверх. Только одет он был не в военный френч, а в строгий темно-серый костюм с белоснежной ру-башкой и черным галстуком. И никакого акцента у него не было.
– Здравствуй Олег, – поздоровался со мной Гаранян. – Представь меня своему другу.
Я их познакомил, сообщив Армену, что Мишка – ветеран Афга-нистана и мой боевой товарищ. Армен пригласил нас в зал, который во много раз превосходил прихожую по размерам и был обставлен не менее помпезно. Высокие и широкие окна были задернуты тяжелыми портьерами, оставлены были только узкие полоски, через которые проникал дневной свет. Посредине зала стоял толстоногий стол, во-круг стола были расставлены старинные кожаные кресла.
– Ты что, здесь живешь? – спросил я у Гараняна.
– Нет, не живу, – коротко ответил Армен, более ничего не объяс-няя. – Присаживайтесь, кому, где удобно, и…к делу.
Мы расселись, и я произнес вполне традиционную фразу:
– Не знаю с чего начать.
Гаранян усмехнулся:
– А ты начни с середины. Чувствую, что твоя история корнями в далекое прошлое уходит. Начинать с самого начала – время терять. С конца – ничего не пойму. Середина – самое то!
Мы с Сидоровым переглянулись.
– С чего ты взял, что моя история…берет начало в далеком про-шлом? – спросил я озадаченно.
– Элементарно, Ватсон, – голосом актера Василия Ливанова про-изнес
Армен. – Настоящее твоей семьи не отличается какими-то бур-ными всплесками и большим количеством событий, что здесь поде-лать – такова участь всех пенсионеров. Будущее? Ты – генерал, чело-век военный, привык досконально изучать обстановку, прежде, чем сделать какой-нибудь смелый шаг. За будущее твое я совершенно спокоен. Сын, насколько я помню отзывы Валентины Андреевны, тоже человек рассудительный и трезвый, положительный, одним словом. Да и не с сыном ты ко мне пришел, а со своим боевым товарищем, ко-торый тоже, по большому счету – человек из прошлого. Нет Олег, ес-ли с тобой случилась какая-то неприятность, то она пришла из про-шлого, или как-то с ним связана.
– Ты прав. – Я кивнул головой и стал рассказывать о том, как мы с
Андреем поехали на кордон Сидоровых и кого мы там встретили.
Гаранян слушал, не перебивая, вроде бы, внимательно, но на его лице не отражались никакие эмоции. Я глядел на него, и он казал-ся мне не человеком, а магнитофоном, записывающим информацию. Я рассказал о ребятах, попавших в беду, о спецлагере, о Носороге, а после этого нырнул в прошлое и поведал Армену о Рогулисе. Когда я закончил свой рассказ, Гаранян встал и, попросив нас немного подож-дать, вышел из зала в боковую дверь, противоположную той, через которую мы сюда вошли. Не было его долго, минут десять. Мишка обошел весь зал в поисках пепельницы, но нигде ее не нашел. Когда
Армен вернулся, он нес в руках керамическую пепельницу и пачку си-гарет. Сигареты были дорогие – Мальборо.
– Наверное, уши опухли, Михаил Иванович? – спросил он у Си-дорова, безошибочно определив в нем курильщика со стажем. – Про-шу.
Он поставил пепельницу на стол и предложил Мишке сигарету, мне предлагать не стал, помнил, что я не курю. Сам он тоже закурил.
– А вы, Армен Суренович, разве не трубку курите? – серьезно спросил Мишка. – Вам бы пошло.
Гаранян засмеялся, обнажив полный комплект крупных зубов цвета слоновой кости.
– В общем-то, я трубку тоже курю, – сказал он, отсмеявшись. – Но только дома, на работе некогда. Трубка – дело серьезное, она спешности не любит. А что, тоже заметили, что я на вождя народов похож?
Гаранян снова рассмеялся, но тут же посерьезнел:
– Так, мужики! Вы себе даже не представляете, какую ценную информацию мне сейчас сообщили. Носорог, о котором вы рассказа-ли, находится в нашей разработке уже почти полгода, как один из чле-нов международной преступной организации. Носорог не самая боль-шая шишка в этой организации, так – функционер средней руки. Зани-маются члены этой организации всякой пакостью, от сбора доступной и засекреченной информации, касающейся национальной безопасно-сти, до оказания услуг по планированию терактов и их осуществле-нию. Но главная их специализация – вербовка, обучение и поставка различным экстремистским организациям, и не только нашим, россий-ским, боевых групп для проведения силовых акций. Вербуют смертни-ков иными словами. Недавно мы накрыли одну из их баз, расположен-ную в глухой сибирской тайге и нащупали ниточки, ведущие к другим базам.
Некоторые ниточки привели сюда – на Дальний Восток. Навер-ное, испугавшись провала, руководство этой преступной организации решило обрубить все концы. Произвести зачистку…
– А наши 'беглецы' – ненужные свидетели, – сказал я.
Гаранян кивнул головой.
– Более подробно пока ничего рассказать не могу, – продолжил он. -
Определенные меры я уже принял. Оцепление Манжурска будет немедленно снято, подразделения десанта вернутся в Уссурийск. За вашими
'беглецами' будут посланы наши люди. Они очень важные свидетели, ты прав, Олег. Их, во что бы то ни стало нужно доставить к нам. Чтобы они не приняли наших людей за своих преследователей, вы поедете вместе с ними. Прямо сейчас.
У Гараняна запел мобильник в кармане. Он приложил трубку к уху и, выслушав короткий доклад, отдал команду:
– Ждите. Через пять минут проводники будут у вас.
Проводники – это мы с Михой, надо полагать.
Когда мы спускались по лестнице, а Гаранян чуть приотстал, за-крывая дверь на ключ, Миха сказал мне:
– Похоже, дружок твой в Афгане тоже не в войсках служил. Не-бось, особистом был? У него взгляд гэбэшный.
Я пожал плечами.
Назад: Глава 10. Ночь на кордоне.
Дальше: Глава 12. Последний бой.