Глава 22. Прощай, тонкая настройка

Не они его сотворили. Это он сотворил их.

Отец Овёс, как настоящий мудрец, ткнул всех носом в самую суть, то бишь в истину, часто недооцениваемую и обозначающую ту смутную границу, на которой встречаются наука и религия. Там скрываются самые трудные загадки современной космологии, а суровые в своей строгой простоте работы фундаментальной физики сталкиваются с многообразием человеческого опыта.

В центре этого столкновения находится удивительное совпадение: вселенные, в которых способны выжить живые существа, вообще говоря, чрезвычайно маловероятны. Это совпадение драматическим образом нарушает принцип Коперника, гласящий, что в людях нет ничего особенного.

Ещё до того как Николай Коперник опубликовал в 1543 году трактат «О вращениях небесных сфер», практически все, за исключением немногих достойных всяческого уважения мыслителей, помещали человечество в центр Вселенной. Это выглядело настолько самоочевидным, что было просто смешно отрицать. Оглянитесь вокруг. Мироздание теряется где-то вдали, а аккурат в самой серёдке стоите вы. Наши органы чувств дают нам понять, что звёзды и другие небесные тела вращаются вокруг Земли. Безусловно, самой естественной формой их орбит должен быть круг – совершенная геометрическая фигура. Её совершенство является лишним доказательством того, что всё это сделано специально для нас, а мы, как уже говорилось выше, – в сердце этого творения.

Тем не менее древние астрономы были дотошными наблюдателями. Насмотревшись на то, как ведёт себя Вселенная, они сообразили, что круги «не катят». Однако они сохранили теорию «совершенных форм», поскольку комбинации кругов довольно точно описывали происходящее в небе. Во II веке до н. э. Клавдий Птолемей написал свой «Альмагест» («Величайший»), где Солнце и планеты двигались вокруг неподвижной Земли. Чтобы его схема соответствовала сложным траекториям, наблюдаемым в действительности, Птолемей применил несколько геометрических построений, включая внутренние сферы, вращающиеся вокруг своих осей и поддерживаемые другими сферами. В упрощённом виде наиболее важной характеристикой системы Птолемея стали эпициклы: круговые орбиты, чьи центры, в свою очередь, вращались по круговым орбитам. При необходимости их орбиты также могли вращаться по круговым орбитам и так далее. В общей сложности Птолемею понадобилось более 80 сфер, но в конечном итоге система получилась довольно точной. Особенно учитывая то, что в те времена Земля планетой не считалась. Этот термин употреблялся исключительно по отношению к блуждающим звёздам, а Земля ведь не была звездой и уж тем более не блуждала. Она была неподвижна.

Мы же особенные.

Вот только Коперник так не считал. Он понял, что всё станет намного более логичным, если предположить, что ничего особенного в нас нет и Земля – вовсе не центр Вселенной. Это хороший пример принципа заурядности: в качестве рабочей гипотезы всегда лучше считать, что в наблюдаемом феномене нет ничего необычного, исключительного или нарушающего законы природы. Одной из специфик птолемеевой системы, которая, возможно, и навела Коперника на эту мысль, было одно подозрительное совпадение. Цифры, связанные с большинством эпициклов (размер, скорость вращения), оказались довольно бессистемны, без каких-либо чётких закономерностей. Однако Коперник заметил, что идентичные копии конкретного набора данных об эпициклах повторяются многократно в движении Солнца и всех планет. В результате он сумел сократить количество эпициклов до 34, применив этот же набор к самой Земле. Тогда Солнце становилось неподвижным, а всё остальное (исключая Луну) вращалось вокруг него, в том числе и Земля. Приняв за аксиому геоцентрическую систему координат, Птолемей был вынужден перераспределить вращение Земли вокруг Солнца на все остальные тела путём добавления лишних эпициклов. Стоило их убрать, и описание становилось намного проще. Однако перед вами тут же вставала проблема, связанная с необходимостью радикального изменения теории: среди всех небесных тел лишь Луна оставалась вращаться вокруг Земли, а всё остальное вращалось вокруг Солнца.

Заявить об этом означало открыто бросить вызов многочисленным «плоским Землям», о которых мы говорили в главе 8. Вы можете представлять Вселенную, пользуясь любой приглянувшейся вам точкой отсчёта. Ничто не мешает вам взять систему координат, в которой Земля будет неподвижна. Вы даже можете поместить в центр мира себя любимого – всё зависит исключительно от вашей самооценки. Вполне подходяще для тех, кому нравятся игры подобного сорта: переписывать все законы природы, представляя себя в качестве пупа Земли. Тогда то, что находится в середине, обретает смысл, а всё, что происходит вокруг, становится абсолютно иррелевантным.

Тем не менее другой известный философский принцип, а именно бритва Оккама, подсказывает, что свобода выбора вряд ли столь безгранична. Уильяму Оккаму (или Оккамскому) вменяют в заслугу формулировку философского принципа, призывающего не умножать сущности сверх необходимого. Часто этот принцип интерпретируют следующим образом: простое объяснение лучше сложного. Однако в действительности это несколько выходит за рамки сказанного Оккамом. Он имел в виду только, что глупо добавлять то, что можно убрать без малейших проблем. Иногда сложные объяснения лучше простых, но только тогда, когда простых недостаточно. Переформулировав «бритву Оккама», можно сказать: множества копий эпицикла не требуется, если их можно заменить одной-единственной, пусть даже путём введения специального небесного тела.

Если брать за систему отсчёта Землю, законы движения становятся чрезвычайно сложными. Каждые 24 часа вокруг Земли со свистом проносится ближайшая крупная галактика, М 31 в Андромеде, находящаяся на расстоянии 2,6 миллиона световых лет. Более удалённые объекты (по современным данным отстоящие примерно на 13,2 миллиарда световых лет) должны претерпевать ещё более странные коловращения. И наоборот, если сместить акцент на Солнце, сделав его неподвижным относительно среднего положения звёзд, математические вычисления становятся проще, а физика и метафизика – логичнее. Если не обращать внимания на гравитационное воздействие других небесных тел, и Солнце, и Земля имеют взаимный центр гравитации в фокусе эллипса. Но из-за того, что Солнце намного массивнее Земли, этот центр находится прямо внутри Солнца. То есть… Земля вращается вокруг Солнца. Нелепые идеи о её неподвижности возникают у нас от того, что она неподвижна относительно нас самих. (Ох, нет! Получилось как-то слишком антропоцентрично: это мы неподвижны относительно неё.)

Наконец, по прошествии нескольких веков, двух-трёх сожжений на кострах и всяческой неразберихи урок был усвоен. Однако это была только разминка. Когда астрономы поняли, что размытые пятна света в небе – это галактики, то есть циркулирующие массы, состоящие из миллиардов звёзд, до них наконец дошло, что знакомая всем светящаяся река Млечного Пути является нашей родной галактикой, просто видимой нами изнутри – с ребра, так сказать. И Солнце, разумеется, должно находиться в самом центре этой галактики… Ну, вообще-то, нет. На самом деле мы находимся в ничем не примечательной её области, примерно в двух третях пути от центра к краю, неподалёку от одного из спиральных галактических рукавов – рукава Ориона, то есть на расстоянии в 27 тысяч световых лет от галактического ядра. Наше славное Солнце – всего лишь тусклая звёздочка, одна из тысяч в Местном межзвёздном облаке (ММО), целиком находящемся внутри Местного пузыря. Солнце вообще находится вне галактической плоскости, хотя и не так далеко от неё: около 60 световых лет.

После нескольких веков последовательного развенчания всех и всяческих мифов об особенности человечества принцип Коперника вошёл в фундаментальную физику в качестве обобщения основного принципа относительности Эйнштейна, а именно: не существует такого понятия, как привилегированный наблюдатель.

Мы уже упоминали, что основным мотивом научного метода является осознание того, что люди склонны верить в то, во что им хочется верить, или в то, во что общество заставляет их верить. Религии пользуются этой особенностью людей, выставляя веру в качестве первостепенного фактора: сила веры берёт верх над противоречивыми или отсутствующими доказательствами. Наука старается целенаправленно противодействовать этому, каждый раз требуя убедительных доказательств. И принцип Коперника является дополнительным напоминанием, что не стоит воображать о себе слишком много. Он не всегда актуален, зато отлично подрывает наше чувство собственной важности.

Такие общие околофилософские принципы, как принципы Коперника или Оккама, являются скорее руководством к действию, нежели раз и навсегда установленными правилами. Едва ты начинаешь привыкать к идее, что во всеобщем грандиозном замысле люди весьма заурядны, как не успеешь оглянуться – обстоятельства начинают доказывать тебе обратное. Может быть, мы действительно особенные, а Земля – привилегированная планета? Что ж, может быть, всё так и есть.

К тому времени, когда эта идея себя изжила, мы уже казались себе настолько избранными, что целая Вселенная обязана была действовать точно и целенаправленно, чтобы породить… нас. То есть Вселенная должна была иметь в планах появление человечества.

Для верующих это отнюдь не было новостью, и они с распростёртыми объятьями приветствовали подобный частичный ревизионизм науки. И даже атеисты стали склоняться к мнению, что если бы развитие Вселенной хоть чуть-чуть пошло по другому пути, нас бы здесь не было. Это тоже один из общих принципов, противоположный коперниковскому, который может быть использован для оправдания подобных претензий: так называемый антропный принцип.

Существуют две его разновидности. Во-первых, слабый антропный принцип, гласящий, что Вселенная допускает зарождение в ней существ, подобных нам, поскольку в противном случае некому было бы задавать эти вопросы. Во-вторых, сильный антропный принцип утверждает, что Вселенная в каком-то смысле была предназначена для нас. Мы – не какой-нибудь там случайный побочный продукт; мы – неизбежность. В 1986 году Джон Барроу и Фрэнк Типлер сделали впечатляющий, сугубо технический анализ антропного космологического принципа. Они изложили мнение, согласно которому в некоторых отношениях наша конкретная Вселенная (в отличие от бесчисленных возможных альтернатив) единственная приспособлена для возникновения жизни. Многие учёные и космологи придерживаются такой точки зрения.

Попробуем проиллюстрировать её наглядным примером. Возьмите металлический стержень и острый нож. Положите на лезвие ножа стержень и попробуйте сбалансировать его так, чтобы он не упал. У вас наверняка ничего не получится. До тех пор, пока центр массы стержня не будет находиться точно на лезвии, стержень будет соскальзывать и падать на Землю.

Жизнь точно так же балансирует на лезвии космического «ножа».

Если говорить менее метафорически, то законы природы настроены очень точно и тонко. Немного измени одну из фундаментальных констант, и хрупкой жизни не поздоровится. Сползи человечество на один микрон с лезвия комического совершенства – и человечество рухнет.

Рука об руку с антропоцентрическим взглядом на Вселенную идёт антропоцентрический взгляд на самого человека. Забудьте обо всех этих диковинных инопланетянах, заполнивших страницы научной фантастики, обо всех этих существах, живущих в водородно-гелиевой атмосфере газовых гигантов или в ледяных мирах, расположенных так далеко от солнц, что температура там едва ли поднимается выше абсолютного нуля. Всё намного проще. Единственно возможные инопланетяне обязательно будут такими же, как мы. Они будут обитать в каменистом мире с океанами и достаточным количеством кислорода в атмосфере. Нужно только, чтобы планета находилась на правильном расстоянии от солнца. Она должна иметь сильное магнитное поле, чтобы удерживать радиацию на расстоянии, крупный спутник, похожий на нашу Луну, для стабилизации оси, и газового гиганта вроде Юпитера для защиты от комет.

Инопланетянское солнце также должно обладать рядом особых характеристик и в итоге быть похожим на наше. Не только по спектральному типу, форме, размеру и типам ядерных реакций, в нём происходящих, но и по своему месторасположению. Солнце должно находиться на достаточном расстоянии от галактических спиральных рукавов, так как именно там происходят процессы формирования звёзд, сопровождающиеся сильной радиацией. С другой стороны, оно не должно находиться слишком далеко, что и доказывает положение нашего Солнца. Кроме того, Солнечная система должна располагаться достаточно близко от галактического центра, чтобы обеспечить себя тяжёлыми элементами для образования планет с ядром, и одновременно достаточно далеко от него, чтобы избежать интенсивной радиации, которая могла бы разрушить нарождающуюся жизнь.

Заметим, что речь идёт о жизни, основанной на углероде, такой, как наша… Однако это не единственная возможная альтернатива. Углерод – уникальный химический элемент. Он формирует сложные молекулы, необходимые для возникновения живых существ, и является ключевым элементом с точки зрения тех, кто считает, что инопланетная жизнь должна более или менее напоминать земную. Однако в общей картине Вселенной возникновение углерода маловероятно. Он существует лишь в силу удивительно точного выравнивания уровней энергии ядерных реакций внутри звёзд. Таким образом, звёзды – тоже нечто особенное, и они являются одной из причин зарождения жизни.

И не только звёзды. Вся Вселенная особенная: она тонко настроена на возникновение жизни. Базовая физика нашей Вселенной, на которой основывается всё остальное, зависит от примерно 30 фундаментальных констант, таких как гравитационная постоянная, скорость света и силы ядерных взаимодействий. Эти константы лежат в основе самых глубоких законов природы: теории относительности и квантовой теории. С точки зрения математики, неясно, почему они должны быть такими, а не иными. Они являются «настраиваемыми параметрами», «ручками настройки», которые крутил бог-творец, пока не добился (-лась, – ось) желаемых результатов. Что характерно, если вы подведёте итог, то выяснится следующее: даже незначительное изменение одной из этих констант ведёт не только к невозможности существования жизни. Шаг в сторону – и вот уже нет планет, на которых она может обитать, нет звёзд, предоставляющих ей энергию, нет даже атомов, которые могут сложиться в материю.

Наша Вселенная, как и жизнь в ней, также невероятным образом балансирует на лезвии ножа, и малейшее отклонение грозит катастрофой. Этот сценарий космологической тонкой настройки является одной из самых больших загадок в космологии, серией невероятных совпадений, требующих рационального объяснения, но, судя по всему, ведущей лишь к умозрительным спекуляциям, апеллирующим к физике, однако ничем до сих пор не подтверждённым. Религиозные фундаменталисты ухватились за него двумя руками как за доказательство существования бога. Даже атеистам трудно противостоять искушению, так как обычные научные представления включают положения, безошибочно указывающие на наличие некоего «принципа разработки» для нашей Вселенной.

Тонкая настройка, неважно, земная или космологическая, придаёт чёткий смысл антропоцентрическому мировоззрению. И напротив, ставит космоцентрическое мировоззрение перед весьма сложными вопросами.

Большая часть усилий, направленных на разрешение этих проблем, начинается с предпосылки, что тонкая настройка подлинна, поэтому наша Вселенная на самом деле практически уникальна, если говорить о её способности дать пристанище жизни. А отсюда уже рукой подать до убеждения, что мы – цель всего этого или даже что без нас некому будет наблюдать коллапсирующую квантовую волновую функцию Вселенной и поддерживать её существование. Предлагаются и менее антропоцентрические объяснения, включая практически бесконечный цикл возникновения и разрушения вселенных, которые могут быть замечены их разумными обитателями только при условии, что в них могут возникнуть разумные обитатели. Или огромную мультивселенную параллельных вселенных. Или независимые вселенные, в которых реализовано каждое возможное физическое состояние. В любом случае, устраняется необходимость объяснять какую-либо конкретную вселенную. От количества вариантов, придуманных на основании всего нескольких цифр, захватывает дух.

Существует, однако, другой способ. Вместо того чтобы принимать предпосылку о тонкой настройке и пытаться её объяснить (или оправдать её существование), можно изменить саму предпосылку. Для начала заметим, что довольно странно, когда физики не могут думать ни о каком другом пути строения вселенной, кроме сохранения нашей, но с изменёнными константами. Ещё более странно, что верующие связывают таким же ограничением творческий потенциал своего всемогущего божества. Но даже если принять это ограничение, ещё десять лет назад стало совершенно ясно, что привычное описание тонкой настройки страдает неоправданным мистицизмом, если не граничит с мифологией.

Вопросы слишком глубоки, чтобы избегать их, предлагая поверхностные «объяснения», упускающие из виду самое главное. Например, слабый антропный принцип (мы можем наблюдать Вселенную, только если она подходит для нашего существования) на самом деле объясняет, почему наша Вселенная должна подчиняться нескольким довольно строгим ограничениям. Она должна потому, что мы существуем. В действительности это всего лишь парафраз выражения: «Вселенная такова, какова она есть». Это ничем не отличается от оправдания существования, скажем, серы и вывода о том, что атомная теория должна быть чем-то большим, нежели мы привыкли считать. Слабый антропный принцип только на первый взгляд отличается от имеющего такое же значение слабого серного принципа, разве что касается нас, а не куска жёлтого минерала. Однако коперниковский принцип предупреждает людей, чтобы они не воображали о себе слишком многого, и в этом случае он не ошибается. Мы не более чем одно из доказательств. Столь же убедительно можно доказать, что Вселенная «тонко настроена» для создания серы.

Слабый антропный принцип доходит лишь до этого пункта. Он не объясняет, почему существует именно такая Вселенная, а не какая-нибудь другая, особенно учитывая, что чуть ли не любая альтернатива должна якобы либо взорваться в момент своего возникновения, либо оказаться настолько скучной, что в ней будут образовываться лишь самые примитивные структуры. Однако сильный антропный принцип (Вселенная была создана для того, чтобы в ней существовало человечество) тоже ничего не объясняет. Мы можем так же точно сформулировать сильный серный принцип: Вселенная была создана для того, чтобы в ней существовала сера.

Почему именно мы? Сильный антропный принцип просто исходит из самоочевидности того, что именно мы – главная цель. Сера?! Не смешите мои тапочки!

Давайте сначала потренируемся на истории с углеродом, в которой легче разобраться, а уже затем бросим взгляд на загадочные фундаментальные константы. Мы уже обсуждали эти проблемы в «Науке Плоского мира II: Глобус», и сейчас нам придётся повторить кое-что из того, о чём мы уже говорили. Постараемся сделать это как можно короче.

Астрофизики нарисовали довольно подробную картину того, как образуются химические элементы. Комбинации элементарных частиц (протонов, нейтронов или их более экзотических предшественников), сформировавшиеся в газопылевых облаках, образовали атомы легчайшего химического элемента – водорода. Молодая Вселенная была достаточно горяча, чтобы атомы водорода сливались вместе, создав ещё один лёгкий элемент – гелий. Затем облака коллапсировали под воздействием собственной гравитации, провоцируя начало ядерных реакций. Так рождались звёзды, внутри которых началось формирование новых химических элементов с большими атомными весами, в том числе железо. Более тонкие процессы, происходящие в красных гигантах, соединяли более тяжёлые элементы, вплоть до висмута. Остальное требовало высокоэнергетических процессов, происходящих лишь в сверхновых, при массивных звёздных взрывах.

В 1954 году астроном Фред Хойл понял, что с углеродом всё не так чисто. Во Вселенной его как-то слишком много, чтобы это можно было объяснить известными ядерными реакциями. А углерод незаменим для жизни. Углерод может образовываться в красных гигантах посредством тройной гелиевой реакции, во время которой три ядра гелия (атомы без своих электронов) сливаются практически одновременно. Ядро гелия содержит два протона и два нейтрона. Комбинация трёх из них должна давать ядро с шестью протонами и шестью нейтронами, то есть углерод.

В плотной среде красного гиганта ядра могут сталкиваться достаточно часто. Однако сложно представить, что, как только соединяются два атома, к ним тут же «цепляется» третий. Следовательно, процесс должен происходить в два этапа. Сначала сливаются два ядра гелия, образуя бериллий, к которому уже затем присоединяется третий атом. К сожалению для авторов этой теории, изотоп бериллия, участвующего в данной реакции, распадается за одну десятую квадриллионной доли секунды. Вероятность того, что за этот промежуток времени в бериллий попадёт третье ядро гелия, ничтожно мала. Хойл это знал, как знал и то, где искать лазейку. Если сумма энергий бериллия и гелия будет близка к уровню энергии углерода, то ядра сольются практически мгновенно, и всё сойдётся. Подобное совпадение энергий называется ядерным резонансом. Никакого подходящего резонанса тогда известно не было, однако Хойл настаивал, что именно так всё и должно быть. Ведь в противном случае и самого Хойла, сделанного чуть ли не целиком из углерода, тоже бы не существовало. Он предсказал, что неизвестный энергетический уровень углерода должен равняться примерно 7,7 МэВ (миллион электронвольт – удобная единица энергии для ядерных реакций). В середине 60-х годов экспериментатор Уильям Фаулер отыскал-таки резонанс в 7,65 МэВ, то есть отличавшийся от предсказанного Хойлом всего на 1 %. Хойл представил это открытие как триумф «антропного» стиля мышления: выяснение чего-то о Вселенной, отталкиваясь от факта существования человека. То бишь без тонкой настройки нас бы здесь не было.

Звучит впечатляюще, и именно так это преподносилось. Однако мы можем увидеть здесь тенденцию к преувеличению. Для начала ссылка на людей абсолютно излишня и неуместна. Значение имеет лишь количество углерода во Вселенной, а не то, что может из него получиться. Нам не нужно апеллировать к собственному существованию, чтобы узнать количество углерода. В книге «Несостоятельность концепции тонкой настройки» Виктор Стенджер ссылается на немецкого философа Хельге Крага, исследовавшего историю предсказания Хойла. Изначально Хойл не связывал ядерный резонанс с существованием жизни вообще и человеческой жизни в частности. Никто не пытался приплести к нему антропный принцип в течение тридцати лет. «Клеить ярлык антропного предсказания на значение 7,65 МэВ или использовать последнее как пример предсказательной силы антропного принципа – путь к заблуждению», – пишет Краг. Pan narrans сработал снова, а человеческая страсть к нарративиуму переписала историю.

Далее. Утверждение, что «без тонкой настройки ядерного резонанса нас бы здесь не было», это просто-напросто ложь. Число 7,65 МэВ требуется вовсе не для обоснования существования углеродной жизни. Это то количество энергии, которое нужно для обоснования наблюдаемого количества углерода. Если изменить количество энергии, углерод всё равно возникнет, но в других объёмах. Хотя и не столь отличающихся, как может показаться. Команда под руководством Марио Ливио подсчитала, что в границах между 7,596 МэВ и 7,716 МэВ объёмы получившегося углерода будут одинаковы. Любой показатель, превышающий 7,933 МэВ, произведёт достаточно углерода для возникновения углеродной жизни. Более того, если показатель энергии опустится ниже 7,596 МэВ, возникнет больше углерода, а не меньше. Самый низкий показатель энергии, при котором будет произведено достаточно углерода для возникновения жизни, – это основное состояние атома углерода, равняющееся 7,337 МэВ. Короче говоря, никакой тонкой настройки не требуется.

В любом случае, ядерным резонансам нет числа, поскольку атомные ядра имеют множество энергетических уровней. Ничего удивительного, что отыскался один подходящий.

Более серьёзное возражение возникает по поводу самих вычислений. Когда приняли во внимание факторы, не учтённые самим Хойлом, оказалось, что сумма энергий гелия и бериллия заметно выше, нежели он получил. Куда же делась вся эта дополнительная энергия?

Она помогает поддерживать горение красного гиганта.

Звезда горит при точно требуемой температуре, позволяющей компенсировать разницу энергий. Это выглядит куда более впечатляющим совпадением. Забудьте об углероде: тут происходит что-то куда более глубинное. Если бы фундаментальные константы Вселенной отличались, отлаженный ядерный резонанс исчез бы, красный гигант истощился и углерода не хватило бы ни на Фреда Хойла, ни на Адама с Евой, ни на вас, ни даже на вашу кошку.

Тем не менее и этот аргумент ошибочен. Изменение фундаментальных констант повлияет на красный гигант точно так же, как и на ядерный резонанс углерода. На самом деле, поскольку звезда горит на гелиево-бериллиевом «топливе», её ядерные реакции автоматически должны соответствовать температуре, при которой оно сгорает. Вас ведь не удивляет, что огонь сжигает уголь точно при той температуре, при которой этот самый уголь горит? Нет. Раз уж уголь вообще способен гореть, обратная связь гарантирует, что энергетический баланс реакции установится автоматически. Конечно, можно поражаться, что наша Вселенная настолько разнообразна, что уголь в ней горит, а красные гиганты светятся, но этот вопрос никак не связан с тонкой настройкой. В сложно устроенной Вселенной, таким образом, возникают сложные объекты, замечательно точно «подогнанные» к законам природы, согласно которым они, собственно, и возникли. Однако это не означает, что Вселенная специально кем-то выбиралась или создавалась, чтобы дать жизнь этим объектам. Или что данные объекты маловероятны или необычны.

И углеродный резонанс красных гигантов, и энергетика горения угля – всё это системы обратной связи. Словно термостат, они автоматически саморегулируются, чтобы продолжаться. Этот тип обратной связи встречается повсеместно, и ничего примечательного в нём нет. Он не более примечателен, чем наши ноги, которые вырастают ровно той длины, чтобы доставать до земли. Сила тяжести тянет нас вниз, земля толкает нас вверх, а в итоге мы оказываемся в точности там, где наши ноги и земля встречаются самым удивительным образом.

Вопрос физических констант будет поглубже. В основе современной фундаментальной физики лежит ряд математических уравнений, изящных и точных как на подбор. Тем не менее эти уравнения включают в себя около 30 особых чисел, таких как скорость света или постоянная тонкой структуры, которая регулирует силы, удерживающие атомы вместе. Эти числа могут показаться довольно случайными, однако они не менее важны, чем сами уравнения. Различные значения фундаментальных констант приводят к совершенно разным вариантам уравнений, а по сути к другой Вселенной.

Эти различия могут быть не только очевидными (более слабая или более сильная сила тяжести, более быстрый или более медленный свет). Они могут оказаться куда радикальнее. Если хоть немного изменить постоянную тонкой структуры, атомы станут нестабильными и распадутся. Если уменьшить гравитационную константу – взорвутся звёзды, исчезнут галактики; если же её увеличить – всё на свете коллапсирует в одну гигантскую чёрную дыру. Считается, что, если изменить любую из этих констант совсем чуть-чуть, получившаяся в итоге Вселенная вообще не будет пригодна для сложноорганизованной жизни. Настораживает только количество необходимых констант: всё равно что выиграть в лотерею тридцать раз подряд. Получается, что наше существование не просто балансирует на лезвии ножа, это лезвие чертовски острое.

Описанная история великолепна, но в ней полно дыр. Pan narrans никогда не останавливается.

Один, зато весьма серьёзный недостаток, встречающийся в литературе, посвящённой данной проблеме, – это рассмотрение изменений констант в отрыве друг от друга и лишь в небольших пределах. С математической точки зрения такая процедура исследует небольшую часть пространства параметров (всего диапазона возможных комбинаций констант). Вряд ли в этом ограниченном интервале вы получите репрезентативную выборку.

Рассмотрим одну аналогию. Если взять автомобиль и немного изменить какой-либо аспект его устройства, вполне вероятно, ездить он больше не будет. Изменим немного размер гаек – и они не подойдут к болтам, а автомобиль развалится. Изменим немного топливо – двигатель не запустится, и машина не тронется с места. Но это отнюдь не означает, что автомобиль в принципе может работать лишь с одним-единственным размером болтов или гаек или только на одном виде топлива. Это означает, что, если ты меняешь один параметр, то, в свою очередь, должен изменить и все остальные. Поэтому частный вопрос о том, что случится с мелкими подробностями нашей Вселенной, если слегка изменить какую-либо одну константу, не имеет никакого отношения к общему вопросу пригодности такой вселенной для жизни.

Кое-какие небрежности в мышлении превращают эту фундаментальную ошибку в существенное искажение того, что в действительности показывают расчёты. Предположим, чисто теоретически, что каждая из 30 констант была настроена таким образом, что вероятность случайно выбранного параметра оказалась в диапазоне 1/10. Изменить какой-либо один параметр, выйдя за допустимые пределы, означает сделать жизнь невозможной. Затем утверждалось, что вероятность нахождения всех тридцати параметров в тех же пределах составляет 1/10 в тридцатой степени, то есть 10^-30 (10 миллиардов миллиардов миллиардов). Эта настолько ничтожно, что смешно даже думать о случайном совпадении. Именно этот расчёт лежит в основе образа «лезвия ножа».

Но всё это полная чепуха.

Всё равно что пройти от здания Центр-пойнт несколько метров на запад по Нью-Оксфорд-стрит, потом ещё несколько метров на север до Тоттенхэм-Корт-роуд – и утверждать после этого, что обошёл весь Лондон. Тогда как на самом деле даже не попытался продвинуться ни на шаг в северо-западном направлении, не говоря уже обо всём прочем. Математически изученные изменения одного параметра – это крошечный участок всего пространства параметров. Когда вы перемножаете связанные вероятности, вы исследуете лишь маленький квадратик, стороны которого соответствуют изменениям, внесённым в отдельные параметры без учёта изменений в других. Надеемся, пример с автомобилем уже показал вам, насколько глупо это выглядит.

Даже используя константы данной Вселенной, мы не можем вывести из её физических законов структуру не только бактерий или человека, но и такой простой вещи, как атом гелия. Наше понимание всего, что сложнее водорода, основывается на разумных аппроксимациях, уточняемых наблюдениями. Но когда мы берёмся рассуждать о других вселенных, сравнивать нам не с чем. Остаётся полагаться на математические следствия из уравнений. Однако для анализа всего более или менее интересного вроде вопроса с тем же гелием таких уравнений не построишь. Поэтому мы выбираем кратчайший путь и исключаем отдельные структуры, такие как звёзды или атомы, исходя из различных, подчас спорных оснований.

Получается, что такие расчёты исключают (предположим, даже правомерно исключают) звёзды, подобные тем, что находятся в нашей Вселенной, и атомы, такие же как те, что имеются здесь. Именно здесь находится камень преткновения, когда мы пытаемся рассуждать об иных вселенных. Какие иные структуры могут там существовать? Окажутся ли они достаточно сложными, чтобы их можно было счесть формами жизни? Математические расчёты, касающиеся сложных систем, показывают, что даже простые правила ведут к удивительно сложному поведению. Причём такие системы могут быть реализованы не одним, а многими интересными способами. Они не сводятся к одному унылому набору «тонко настроенных» констант, за пределами которого ситуация становится неуправляемой и идёт вразнос.

Стенджер приводит поучительный пример ошибочности изменения параметров по отдельности. Сам он работает с двумя из них: ядерная эффективность и постоянная тонкой структуры.

Ядерная эффективность – это массовая доля атома гелия, которая больше, чем суммарная масса двух протонов и двух нейтронов. Последнее важно, потому что ядро гелия является как раз такой комбинацией. Остаётся добавить ещё два электрона – и дело с концом. В нашей Вселенной данный параметр равен 0,007. Иными словами, это оценка клейкости «клея», удерживающего ядра от распада, то есть оценка вероятности существования гелия и других малых атомов типа водорода и дейтерия. Без любого из этих атомов в звёздах не сможет происходить реакция термоядерного синтеза, следовательно, данный параметр является одним из важнейших для жизни. Вычисления, в которых меняется только он, а прочие остаются неизменными, показывают, что для поддержания в звёздах реакций термоядерного синтеза это значение должно находиться в пределах от 0,006 до 0,008. Если оно опускается ниже 0,006, два положительно заряженных протона дейтерия будут отталкиваться друг от друга, несмотря на «клей». Если показатель поднимается выше 0,008, протоны «слипнутся» и не останется свободных. А поскольку ядро водорода – это собственно свободный протон, водорода не будет вообще.

Постоянная тонкой структуры определяет силу электромагнитного взаимодействия. В нашей Вселенной она равна 0,007. Аналогичные расчёты показывают, что её значение лежит между 0,006 и 0,008. (Похоже, что совпадение пределов постоянной тонкой структуры и ядерной эффективности является простой случайностью. К тому же постоянные не точно равны.)

Означает ли это, что в любой Вселенной, где имеются звёзды на термоядерных «батарейках», пределы ядерной эффективности и постоянной тонкой структуры совпадут? Вовсе нет. Изменение постоянной тонкой структуры может компенсироваться изменением ядерной эффективности. Если их соотношение примерно равно единице (иными словами, если их значения равны), указанные атомы могут существовать и быть стабильными. Можно повысить ядерную эффективность, выйдя далеко за пределы кратчайшего интервала 0,006-0,008, при условии, что мы увеличим и постоянную тонкой структуры. То же самое касается уменьшения значений.

Если взять несколько констант, этот эффект становится только сильнее. Многочисленные примеры были проанализированы в книге Стенджера. Вы можете уравновесить изменения нескольких констант путём соответствующих изменений всех остальных. Это так же, как в примере с автомобилем: измените какой-нибудь его параметр, пусть даже незначительно, – и он не будет работать. Ошибка кроется именно в том, что был изменён один параметр, тогда как в автомобиле их тысячи, и все разные. Когда инженеры меняют размер гаек – они меняют и размер болтов. Когда меняют диаметр колеса – меняют и размер шины.

Автомобили отнюдь не «тонко настроены» на одну-единственную конструкцию, как и вселенные.

Конечно, уравнения для целых вселенных могут противоречить всему виденному математиками ранее. Если кто-то считает, что мы получили кучу денег и перевели их в офшорный банк, мы с радостью с ним поделимся, только пришлите нам номер и пин-код вашей кредитки. Однако есть много оснований полагать, что уравнения Вселенной окажутся совершенно нормальными.

Около двадцати лет назад Стенджер написал компьютерную программу под названием MonkeyGod. Она позволяет выбрать несколько фундаментальных констант и посмотреть, на что будет похожа получившаяся в результате Вселенная. Симуляции показали, что комбинации параметров, позволяющих жизненным формам не слишком отличаться от существующих, чрезвычайно распространены и никакой тонкой настройки не требуется. Значениям фундаментальных констант вовсе не обязательно находиться в пределах, отличающихся не более чем на 1/10³⁰ от существующих. На самом деле они могут отличаться на 1/10, причём без какого-либо заметного влияния на пригодность Вселенной к жизни.

В 2008 году Фред Адамс написал для Journal of Cosmology and Astroparticle Physics’ статью, сосредоточившись на более узкой проблеме. Он работал только с тремя константами, имеющими важное значение для формирования звёзд: гравитационной постоянной, постоянной тонкой структуры и постоянной, регулирующей скорость ядерных реакций. Остальные константы, далёкие от нужд тонкой настройки, для формирования звёзд несущественны.

Адамс определил звезду как самогравитирующий стабильный долгоживущий объект, генерирующий энергию путём ядерных реакций. Его расчёты не выявили и следа тонкой настройки. Напротив, звёзды сохраняются в огромном интервале значений констант. Выбирая их наугад, в том смысле, который обычно вкладывают сторонники теории тонкой настройки, Адамс определил, что вероятность образования Вселенной, где могут сформироваться звезды, равна 25 %. Если причислить к «звёздам» более экзотические объекты, такие как чёрные дыры, генерирующие энергию посредством квантовых процессов, или так называемые тёмные звёзды, существующие за счёт аннигиляции материи, вероятность возрастает до 50 %.

А поскольку звёзды никуда не деваются, можно сделать вывод, что наша Вселенная отнюдь не балансирует на сверхтонком лезвии ножа, кое-как выцарапывая один шанс из миллиардов. Просто, как говорится, космическая «монетка» упала именно таким образом и нам выпал «орёл».

Однако звёзды – это только часть процесса, наделившего Вселенную разумными формами жизни. Адамс намеревается рассмотреть и другие аспекты, в частности формирование планет. Вероятно, и здесь результаты будут аналогичными, развенчивая идею сторонников тонкой настройки о наших якобы бесконечно малых шансах и заменяя её чем-то более реалистичным.

Что же не заладилось с аргументами в пользу тонкой настройки? Всего лишь недостаток воображения и предвзятая интерпретация. В рамках обсуждения предположим, что большая часть значений констант делает атомы нестабильными. Означает ли это, что «материя» не сможет существовать? Нет, это всего лишь доказывает, что она не будет идентична той, которая имеется в нашей Вселенной. Важно как раз то, что именно будет существовать взамен, но поборники тонкой настройки оставляют этот животрепещущий вопрос без внимания.

Мы можем задать тот же самый вопрос и многим астробиологам, полагающим, будто инопланетяне, если они существуют, должны походить на нас. Впрочем, считающих подобным образом становится всё меньше. Слово «астробиология» составлено из слов «астрономия» и «биология», и занимается эта дисциплина тем, что пытается совместить астрономию и биологию, чтобы посмотреть, как эти две науки повлияют друг на друга. В анализе возможности существования инопланетной жизни, особенно разумной, астробиологи отталкиваются от существования людей как вершины земной жизни. Затем они рассматривают их в контексте всей остальной биологии: генетики, ДНК, углерода. После чего исследуют нашу эволюционную историю, в том числе эволюцию Земли, чтобы найти экологические особенности, способствовавшие возникновению жизни вообще и нас с вами в частности.

В итоге получается всё удлиняющийся список человеческих и планетарных параметров, которые якобы совершенно необходимы для появления инопланетной жизни. Выше мы уже перечисляли некоторые из них. Рассмотрим теперь эту тему более подробно. Среди обязательных условий называются следующие: кислородная атмосфера; вода в жидком агрегатном состоянии; нахождение в зоне обитаемости от Солнца («зоне Златовласки»), то есть там, где имеется «правильный» температурный режим. Кроме того, наша несообразно большая Луна стабилизирует земную ось, которая в противном случае меняла бы наклон хаотически. Юпитер помогает защищать нас от столкновения с кометами (помните, как он «засосал» комету Шумахера-Леви-9?). Солнце не должно быть ни слишком большим, ни слишком маленьким, иначе вероятность существования планеты земного типа резко снижается. Система должна находиться в спокойном участке галактики, а отнюдь не в её центре, но всё же и не в захолустье. И так далее, и тому подобное. По мере удлинения списка начинает складываться впечатление, что вероятность существования иной жизни стремится к нулю.

Альтернативный подход, который мы называем ксенонаукой, исходит из обратного. Каковы возможные среды обитания? Как мы теперь знаем, недостатка в планетах нет. Астрономы отыскали порядка 850 экзопланет (планет, лежащих за пределами Солнечной системы). Этого вполне достаточно, чтобы обеспечить статистическую выборку, позволяющую предположить, что планет в галактике по крайней мере столько же, сколько звёзд. Природные условия на этих планетах сильно различаются, однако это само по себе даёт богатые возможности для возникновения иных форм жизни. Вместо того чтобы спрашивать: «Насколько данная планета напоминает Землю?» надо задать другой вопрос: «Может ли жизнь развиться в подобных условиях?»

Необязательно ограничиваться планетами: подповерхностные океаны спутников, покрытых толстым слоем льда, – вполне подходящее место для жизни, в том числе для жизни земного типа. Конечно, принимать во внимание местные условия нужно, но не следует полагать, что все особенности нашей Солнечной системы должны обязательно повторяться. Без крупной Луны ось планеты действительно может меняться хаотично, однако, вероятно, речь идёт о периодах в десятки миллионов лет. Эволюция с подобным справится легко, а может быть, это даже пойдёт ей на пользу. Жизнь, существующая в достаточно большом океане, вообще ничего не заметит. Крупный газовый гигант возьмёт на себя кометы, но тем самым замедлит эволюцию, поскольку случайные катастрофы повышают вариабельность. Юпитер спасает нас от комет, однако возрастает количество астероидов, сталкивающихся с Землёй. По современным представлениям, в том, что касается жизни, от Юпитера больше вреда, чем пользы. Некоторые жизненные формы, например тихоходки, называемые ещё «водяными медвежатами» и «моховыми поросятами», куда лучше противостоят радиации, чем большинство земных организмов. Всё остальное тоже не является необходимым, поскольку пояс Ван Аллена (область магнитосферы, захватывающая высокоэнергетические заряженные частицы) удерживает радиацию на расстоянии. А даже если бы радиационного пояса не существовало, жизнь стала бы просто похожа на тихоходок.

Так называемая зона обитаемости – это не только область вокруг звезды, где возможно зарождение жизни. Некоторые необычные химические системы отличаются вполне жизнеподобной сложностью и не нуждаются в жидкой воде. Последняя, кстати, может иметься и вне зоны обитаемости. Например, если планета расположена слишком близко к звезде, она окажется в приливном захвате, и одно её полушарие будет всегда повёрнуто к солнцу, а другое – находиться в вечной тени. На границе между полушариями сформируется кольцевая сумеречная зона, где вполне может существовать жидкая вода. На удалённых от звёзд планетах вода может существовать под наружной коркой льда: Европа, спутник Юпитера, – лучший тому пример в нашей Солнечной системе. По распространённому мнению, количество воды в подповерхностном океане Европы равно количеству воды во всех океанах Земли, вместе взятых. То же самое касается Ганимеда, Каллисто и спутника Сатурна – Энцелада. Ещё один спутник Сатурна, Титан, обзавёлся озёрами из жидкого углеводорода и избытком метана, намекая, что и в условиях неравновесных химических реакций можно обнаружить следы необычной жизни.

Идея галактической зоны обитаемости, то есть утверждение, что инопланетная жизнь вероятна только в такой области галактики, где достаточно тяжёлых металлов и мало радиации, выглядит особенно спорно. Группа учёных под руководством датского астронома Ларса Букхаве проанализировала химический состав 150 звёзд с 226 планетами меньше Нептуна. Результат показал, что «малые планеты… формируются вокруг звёзд с широким диапазоном содержания тяжёлых металлов, включая те случаи, в которых доля таких металлов составляет лишь 25 % от их содержания в Солнце». Таким образом, избыток тяжёлых элементов отнюдь не является необходимым для формирования планеты земного типа. Сотрудник НАСА Натали Баталья как-то заметила, что «природа предприимчива и плодовита, она способна отыскивать пути, которые кажутся нам на первый взгляд труднопроходимыми».

И так далее, и так далее, и так далее…

Жизнь приспосабливается к окружающей среде, а не наоборот. Последнее слово отнюдь не за Златовлаской: мнение Папы Медведя и Мамы Медведицы также учитывается. То, что является «правильным» для жизни, зависит от типа самой жизни. Даже на Земле существуют так называемые экстремофилы, обитающие при температурах ниже нуля по шкале Цельсия или выше точки кипения воды. Но это название неудачно. Для подобных существ их среда обитания является комфортной. Тогда как мы для них – экстремалы, в том смысле, что находимся вне их рамок. Ещё глупее давать одно и то же название существам, чья среда обитания настолько различна, поскольку они будут считать друг друга ещё более «экстремальными», чем нас с вами.

Данный подход выглядит более разумным. Вместо того чтобы последовательно сокращать возможности для возникновения жизни, не лучше ли исследовать весь спектр возможного? Длиннющий список «необходимого», просмотрев который можно впечатлиться экстремальной исключительностью людей, – это ущербная логика. Жизнь на Земле доказала, что этот список достаточен, но отнюдь не необходим.

Два способа представления инопланетян – ещё один пример бенфордовской дихотомии. Астробиология антропоцентрична: начиная с нас, она сужает Вселенную до тех пор, пока та не придётся нам впору. Ксенонаука космоцентрична. Она сохраняет возможности настолько широкими, насколько это допустимо, а затем смотрит, что в итоге получается. Мы прекрасно адаптированы к окружающей среде, потому что эволюционировали, подстраиваясь под неё. Это наблюдение куда более логично, чем провозглашение людей настолько особенными, что чуть ли не Солнечная система, галактика, а может быть, даже вся Вселенная сформировались так, чтобы под нас подладиться. Ни дать ни взять «Космический баланс»…

Так на самом ли деле жизнь балансирует на лезвии ножа? Или мы поняли всё неправильно?

Давайте вернёмся к эксперименту со стержнем и ножом. Он кажется неоспоримым. Попробуйте ещё раз установить стержень на острой кромке. Наверняка, как бы вы ни старались, он будет соскальзывать и падать. Ничего не поделаешь: балансировка должна быть чрезвычайно точной.

В математическом выражении всё выглядит ещё более убедительным. Массы на каждой стороне, помноженные на их расстояния до лезвия, должны быть строго равны. Малейшее несоответствие ведёт к падению стержня. По аналогии любой дисбаланс в законах природы, даже незначительный, разрушает условия, подходящие для развития жизни. Измени скорость света или ещё какую-нибудь константу всего на несколько процентов – и хрупкий углеродный резонанс в звёздах даст сбой. А нет резонанса – нет и углерода и, следовательно, нет жизни, сформировавшейся на его основе.

Возможно, мы немного поторопились с принятием подобных аргументов. Насколько вообще правомерна аналогия с острым ножом и металлическим стержнем? Прямой металлический стержень – продукт технологии. В природе же, как и в математике, большинство предметов не прямые, а кривые. Что будет, если вы положите на нож изогнутый стержень? Предположим, изгиб не слишком велик и находится примерно посередине стержня. Если вы установите такой стержень достаточно близко к точке равновесия, то свободные концы свисают. Может быть, он и наклонится немного, но сохранит равновесие. Покачается несколько секунд и замрёт.

Потому что он прекрасно сбалансирован.

Коснитесь кончиком пальца одного конца стержня и легонько подтолкните. Вы увидите, что, покачавшись немного, стержень вернётся в исходное положение. Теперь повторите то же самое с другим концом, и получите тот же результат.

Поверните стержень вокруг своей оси на точке опоры. Гладкий металл скользнёт назад, и стержень снова окажется в равновесии. Необязательно даже тщательно подгонять положение стержня под равновесное, это будет происходить самопроизвольно. В точке равновесия силы, воздействующие на оба его конца, взаимно компенсируются, точно так же, как это происходит при уравновешивании прямого стержня, с той разницей, что изогнутый стержень не падает, даже если равновесие немного нарушено. Он лишь покачается и вернётся в точку равновесия. Математическая причина феномена проста. Стержень стремится к состоянию минимальной энергозатраты, при котором его центр масс расположен максимально низко. Поскольку центр масс изогнутого стержня ниже точки опоры, концы стержня будут находиться в устойчивом положении. В общем, получается, что совсем не обязательно тонко настраивать Вселенную.

Она справится с этим сама.

Мысленный эксперимент с лезвием ножа – это лукавство; аналогия с природой не работает. В этом эксперименте подразумевается, что стержень прямой, в отличие от большей части других форм, он не может регулироваться самостоятельно. Хотя на практике даже прямой стержень вы легко установите в положение равновесия на собственном пальце. До тех пор, пока палец находится близко к центру, стержень соскальзывать не будет. Мы согласны, что палец – липкий от пота, что препятствует скольжению стержня, однако главная причина сохранения равновесия кроется не в этом. Если один конец стержня опускается, стержень отклоняется в сторону, а точка контакта с пальцем удаляется от приподнявшегося конца. Вес стрежня на этом конце увеличивается по сравнению с другим концом, и равнодействующая сил возвращает стержень в горизонтальное положение. Если наклонить стержень в другую сторону, произойдёт то же самое. Таким образом, даже прямой стержень самостоятельно возвращается в точку равновесия, если точка опоры – не остро заточенное лезвие ножа.

Лукавством является не только мысленный эксперимент, но и сама метафора. Вселенная вовсе не обязана быть абсолютно линейной, и она отнюдь не раскачивается на бесконечном тонком лезвии. Антропный менталитет, концентрирующийся на человеке, безошибочно выбрал совершенно неподходящую метафору, проигнорировав стремление Вселенной менять собственное поведение в ответ на происходящие изменения.

Тройная гелиевая реакция в красных гигантах как раз из таких. Ей не нужно точное совпадение энергетических уровней. Суммарная ядерная энергия бериллия и гелия близка к одному из энергетических уровней углерода, однако не совпадает тютелька в тютельку. Вот тут-то и наступает время красного гиганта. Энергии уравновесятся, если звезда имеет подходящую температуру. И она её имеет! Казалось бы, вот оно, доказательство тонкой настройки: астрофизика красного гиганта должна в точности уравновесить несоответствие ядерных энергетических уровней. Однако звезда – это тот же изогнутый стержень. У неё есть своеобразный ядерный термостат. Если температура слишком низка – реакции начинают ускоряться, и звезда разогревается до тех пор, пока энергии не совпадут. Если температура слишком высока – реакции замедляются, а звезда охлаждается, добиваясь аналогичного результата. Это всё равно что восхищаться изысканной точностью, с которой сжигающий дерево огонь регулирует свою температуру так, чтобы она совпадала с температурой горения древесины. Или удивляться луже, точь-в-точь подходящей по размеру к выбоине в земле.

Аналогия с острием ножа обусловлена линейностью нашего мышления. Именно поэтому в ней использован прямой стержень. Но Вселенная, в которой мы живём, линейностью не отличается: здесь всё является стабильным за счёт самостоятельной автоматической настройки. Именно так оно работает. Именно это и означает «стабильность».

Природные системы похожи на ваш палец, а отнюдь не на нож. Поэтому тройная гелиевая реакция настраивает саму себя, а ваши ноги вырастают как раз такой длины, чтобы доставать до земли. И поэтому мы, эволюционировавшие существа, так прекрасно адаптированы ко Вселенной, в которой живём. Какие-нибудь иные существа, живущие в другой Вселенной, точно так же окажутся адаптированными к местным условиям. Вот почему большинство «аргументов Златовласки» о том, что жизнь во Вселенной должна быть похожа на земную, по всей видимости, несостоятельны. В этой проблеме много подлинных тайн и поводов для удивления, а многое ещё предстоит понять. Чего нет как нет, так это убедительных научных доказательств того, что Вселенная появилась специально для нас.

Перед нами два пути. Либо мы решаем, что Вселенная была создана для того, чтобы породить нас, либо что это мы эволюционировали таким образом, чтобы в ней выжить. Первый, антропоцентричный взгляд: он ставит человечество выше Вселенной во всей её внушающей благоговение сложной беспредельности. Второй, космоцентрический, взгляд ставит нас аккурат на наше место: мы – не более чем интересный эволюционный ход, сложность которого и сами пока не понимаем, а вовсе не альфа и омега всего сущего.

Мы живём здесь всего лишь несколько миллионов лет, и едва 200 тысяч – если сосредоточиться на так называемом «современном» человеке. Возраст Вселенной – 13,5 миллиарда лет. Мы обитаем на планетке, кружащейся вокруг одной из 200 миллиардов звёзд одной из галактик, которая сама лишь одна из 200 миллиардов галактик. Вам не кажется, что с нашей стороны несколько самонадеянно утверждать, что вся Вселенная – это побочный продукт приведения в исполнение истинной цели – нашего существования?