Глава 18. Прощай, большой взрыв?

Если смотреть из Плоского мира, Круглый кажется совершенной головоломкой. Стоит себе тихонько на полке в кабинете Ринсвинда, никого не трогает, но волшебники-то знают, что внутри он гораздо больше, чем снаружи. Ведь и они сами, и Ринсвинд бывали там много раз. Да что там, внутри он просто огромен. У волшебников есть кое-какие теории на сей счёт. Круглый мир действует по таинственным правилам, определяющим его форму, размер и даже происхождение. Просто за пределы Круглого мира эти правила не распространяются. За его пределами правит бал магия.

В главе 16 мы рассмотрели, как законы Круглого мира влияют не только на решение вопросов о форме Вселенной, но и на то, как именно мы понимаем сами вопросы. Теперь пришло время обратиться к истокам.

Когда Аркканцлер рассказывал Марджори о происхождении Круглого мира, он исходил из того, что вся наша Вселенная заключена в небольшую сферу размером с футбольный мяч, ведь именно так это представляется волшебникам. Круглый мир был создан ГЕКСом ради спасения Плоского мира, а Декан взял и ткнул своим шкодливым пальцем прямо в экранирующее магическое поле.

А как обстоят дела с точки зрения нас, его обитателей? Вопрос о том, как произошёл мир (если он вообще произошёл), интересовал людей издревле, однако до самого недавнего времени отвечали они на него исключительно с антропоцентрической точки зрения: в основном в интерпретациях фигурировали боги-создатели. Напротив, современные научные теории о происхождении космоса (сюрприз!) космоцентричны, поскольку основываются не на легендах о разных там богах, а на фундаментальных законах, которым, по всей видимости, подчиняется наша Вселенная.

По причине того, что законы Круглого мира не записаны ни в одной из книг заклинаний, волшебникам пришлось самим их выводить, исходя из его поведения. Учёные Круглого мира находятся в той же ситуации, однако она усугубляется ещё тем, что они сидят внутри. К тому же их возможности ограничиваются настоящим временем. Тем не менее в том, что касается разработки правил, по которым функционируют планета и Вселенная, они волшебников перещеголяли.

Действительно, когда дело доходит до происхождения Вселенной, машина времени очень бы не помешала. Несмотря на кое-какие намётки, исходящие из новых областей физики, обсуждавшиеся нами на страницах второго и третьего томов «Науки Плоского мира», ничего похожего на действующую машину времени до сих пор не существует, и неизвестно, будет ли она когда-нибудь существовать. Однако это не может отбить у нас желание узнать, как именно возникла Вселенная, или хотя бы попытаться истолковать имеющиеся зацепки.

Происхождение Вселенной – это философский вопрос, затрагивающий наиболее глубинные научные и математические идеи. Математика, помимо всего прочего, одна из наиболее развитых и мощных систем человеческой логики, а если нельзя вернуться в прошлое и всё там хорошенько разведать, остаётся торчать в настоящем, размышлять и делать выводы.

Как мы с вами уже поняли, вопросы о форме и происхождении зачастую идут рука об руку. Это особенно справедливо, когда дело касается Вселенной, являющейся, как известно, динамической системой: картина, которую вы наблюдаете сегодня, – лишь следствие того, что происходило вчера. Таким образом, космология и космогония тесно взаимосвязаны, точно так же, как в древней мифологии. Современная гипотеза происхождения Вселенной, то есть гипотеза Большого взрыва, возникла на основе астрономических наблюдений, целью которых было выяснить размеры и форму Вселенной. Поэтому, прежде чем говорить об истоках Вселенной, давайте-ка бросим хотя бы беглый взгляд на эти исследования и их итоги.

В древности понятия «мир» и «Вселенная» означали практически одно и то же. Солнце, Луна, планеты и звёзды были немногим больше, чем украшение небесного свода, а главенствовал надо всем мир, в котором жили люди. Сейчас стало ясно, что наша прекрасная планета – это пылинка в невообразимых просторах космоса.

Впервые человечество осознало, насколько велика Вселенная, в 1838 году, когда астроном Фридрих Бессель вычислил расстояние до звезды 61 Лебедя. До тех пор те, кто не верил, что Земля вращается вокруг Солнца, могли предложить сравнительно убедительный довод в пользу её неподвижности. Если система гелиоцентрична, тогда должно быть заметно, что ближние к нам звёзды слегка движутся на фоне дальних (подобный эффект называется параллаксом), а это не так. И Бессель объяснил почему: даже ближайшие к нам звёзды ужасно далеки, поэтому заметить их движение невооружённым взглядом практически невозможно. Для наблюдения за 61 Лебедя он использовал новейший для того времени телескоп. В 1804 году Джузеппе Пьяцци назвал эту звезду «Летящей»: её движение, пусть даже едва уловимое, было заметно куда лучше, чем движение других звёзд. Из этого следовало, что она должна находиться сравнительно близко к Земле. Бессель подсчитал, что расстояние до неё составляет 11,4 световых лет, или, грубо говоря, 10¹⁴ (сто триллионов) километров. По современным данным оно равняется 11,403 световых лет, то есть, как видите, Бессель попал в яблочко.

Впрочем, в те времена свержение человечества с антропоцентрического трона только начиналось. В ночном небе имеются не только мерцающие огоньки, там величаво течёт целая сверкающая река света – Млечный Путь. На самом деле это диск, состоящий из множества звёзд, большинство из которых настолько далеки, что сливаются в единый поток, и наша планета плывёт внутри этого потока. Теперь мы называем это «галактическим диском». Намёками на возможность существования других галактик послужили обнаруженные астрономами отдалённые туманности, похожие на размытые облака света. В 1755 году философ Иммануил Кант назвал их «островными вселенными»; впоследствии они получили наименование «галактики» от греческого γάλακτος, то есть «млечный». Первый каталог галактик (в который попали не только галактики, но и туманности) составил в 1774 году Шарль Мессье. Одна из наиболее заметных находится в созвездии Андромеды – она шла в каталоге под номером 31, почему в дальнейшем и стала обозначаться как М 31. Параллакса у неё не наблюдалось, что указывало на значительное расстояние. Но вот насколько оно было значительным?

В 1924 году Эдвин Хаббл доказал, что М 31 находится далеко за пределами Млечного Пути. Сделать ему это удалось благодаря блестящей работе Генриетты Ливитт – «живого компьютера», в чьи обязанности входила нудная работа по измерению и систематизации данных о яркости свечения звёзд. В те время астрономы занимались поисками «стандартной свечи» – такого типа звёзд, собственную светимость которых можно вывести из других наблюдений, чтобы, сравнив затем с видимой яркостью и сделав поправку на её уменьшение с расстоянием, вычислить это самое расстояние до звезды. Ливитт наблюдала за цефеидами – переменными звёздами, чья светимость меняется с циклической зависимостью. В 1908 году она обнаружила корреляцию между светимостью звезды и периодом цикла, из чего следовало, что собственную светимость можно вычислить из наблюдений, а следовательно, цефеиды удобно использовать как эталон светимости. В 1924 году Хаббл обнаружил цефеиды в М 31 и вычислил расстояние до галактики – миллион световых лет. По современным же расчётам оно составляет 2,5 миллиона световых лет.

Большинство галактик находятся ещё дальше. На таком расстоянии мы не можем различить не то что цефеиды, но даже отдельные звёзды. Тем не менее Хаббл сумел разрешить эту задачку. Весто Слайфер и Милтон Хьюмасон обнаружили, что спектр многих галактик смещён в красную сторону. Наиболее правдоподобным объяснением этому феномену представлялся эффект Доплера, то есть изменение частоты и длины волн, вызванное движением их источника. Этот эффект хорошо знаком нам по звуковым волнам: тональность полицейской сирены понижается, когда машина проезжает мимо, и движение по направлению к нам меняется на удалении от нас. Из эффекта Доплера следует, что галактики удаляются от Земли на приличной скорости. Хаббл построил график зависимости величины красного смещения от предполагаемого расстояния для 46 галактик, в которых имеются цефеиды. На графике получилась почти прямая линия, демонстрирующая, что скорость удаления, рассчитанная по красному смещению, пропорциональна расстоянию. В 1929 году он вывел формулу, названную впоследствии законом Хаббла. Постоянная Хаббла, или коэффициент пропорциональности, считается сейчас равным примерно 21 км/с на миллион световых лет. По первоначальным прикидкам Хаббла эта цифра была в семь раз больше.

Сейчас мы знаем, что шведский астроном Кнут Лундмарк выдвинул аналогичную гипотезу в 1924 году, то есть на пять лет раньше Хаббла. Для определения расстояния между галактиками он использовал их величину, причём его коэффициент пропорциональности отличался от современного всего на 1 %, что куда точнее результата Хаббла. Однако работа Лундмарка была проигнорирована научным сообществом, поскольку его методы не проверялись независимыми исследователями.

Взаимосвязь размеров Вселенной и динамики её поведения натолкнула на неожиданный вывод: если все галактики от нас удаляются, то либо Земля находится в центре некой расширяющейся области, либо вся Вселенная увеличивается в размере.

К тому времени астрономы уже знали, что Вселенная может расширяться. Эйнштейновские уравнения поля, составляющие основу теории относительности, это предсказывали. В 1924 году Александр Фридман предложил три различных решения уравнений поля в зависимости от кривизны пространства: положительное, отрицательное или равное нулю. Математики, специализирующиеся на неевклидовой геометрии, знают три таких пространства соответственно: эллиптическое, гиперболическое (мир Эшера) и евклидово. В отличие от двух других, эллиптическое пространство конечно – это поверхность трёхмерной гиперсферы. Эшерландия чем-то похожа на Круглый мир: она ограничена снаружи, но бесконечна внутри, если мерить это пространство его же собственной метрикой. Именно так ей удаётся вместить бесконечное множество ангелов и демонов, причём все они одинакового размера. Уравнения поля определяют диапазон возможных форм Вселенной, а вовсе не устанавливают одну-единственную форму.

Кроме того, они позволяют со временем её поменять. В 1927 году, исходя из уравнений Эйнштейна, Жорж Леметр сделал вывод о расширении Вселенной и прикинул предполагаемую скорость. В 1931 году он опубликовал статью «Однородная Вселенная постоянной массы и рост радиуса по расчетам радиальной скорости внегалактических туманностей», однако она осталась незамеченной, поскольку была напечатана в невнятном бельгийском журнале, хотя впоследствии и стала считаться классической.

Идея Леметра противоречила господствующим в космологии того времени взглядам, однако английский астроном сэр Артур Эддингтон, автор популярных (если не сказать популистских) книг, считал, что гипотеза Леметра может разрешить многие космологические проблемы. В 1930 году он даже пригласил Леметра в Лондон на встречу, посвящённую физике и спиритуализму. К тому времени Леметр уже сообразил, что если рассматривать расширение Вселенной в обратной перспективе, то в неком отдалённом периоде всё сожмётся в точку. Он назвал эту исходную сингулярность «первоначальным атомом» и опубликовал свою идею в ведущем научном журнале Nature, вслед за чем последовала грандиозная полемика. Ко всему прочему, фраза Леметра насчёт «Космического Яйца, вскрывшегося в момент сотворения мира» отнюдь не способствовала умиротворению страстей.

Много позже Фред Хойл, ведущий сторонник теории стационарной Вселенной, обозвал гипотезу Леметра «Большим взрывом». К немалому неудовольствию Хойла, название прижилось, как и сама теория. Свою теорию стационарной Вселенной, согласно которой универсум находится в равновесии, не считая локальных флуктуаций, Хойл разработал в 1948 году, а вскоре к нему присоединились Томас Голд, Герман Бонди и другие. По их мнению, чтобы компенсировать уменьшение плотности вещества по мере расширения Вселенной, в межзвёздном пространстве медленно, но неуклонно, частица за частицей, идёт создание новой материи. При этом потребная скорость генерации невысока: примерно один атом водорода на кубический метр каждый миллиард лет.

К несчастью для Хойла, накопилось немало косвенных наблюдений, противоречащих стационарной теории, но подтверждающих идею Большого взрыва. Первым таким «вещдоком» стало открытие в 1965 году фонового излучения – хаотического радиошума, который, как сейчас многие полагают, возник в тот момент, когда Вселенная впервые стала прозрачной для радиоволн, то есть вскоре после Большого взрыва. Температура излучения также согласуется с данной теорией. Хокинг назвал это наблюдение «последним гвоздём в крышку гроба стационарной теории».

В частных разговорах Эйнштейн не выказывал особенного восторга по поводу гипотезы расширяющейся Вселенной. Он соглашался с математическими выкладками, но не принимал их в качестве физической реальности. Однако когда два года спустя Хаббл опубликовал результаты своих наблюдений, Эйнштейн незамедлительно изменил своё мнение и стал оказывать Леметру всяческую публичную поддержку. В 1935 году Говард Робертсон и Артур Уокер доказали, что однородная изотропная Вселенная (одинаковая в любой точке и в любом направлении) удовлетворяет определённому семейству решений уравнений поля Эйнштейна. В итоге Вселенная может быть статичной, расширяющейся или сжимающейся, а её топология – как простой, так и сложной. Эта система уравнений была названа метрикой Фридмана-Леметра-Робертсона-Уокера. Ну, или «стандартной космологической моделью», если первое название вам кажется труднопроизносимым. Сейчас она является доминирующей космологической теорией.

Однако постепенно нарративиум взял верх, коварно заманив многих космологов в сети научной мифологии. Логичное утверждение, что «существуют решения уравнений поля Эйнштейна, соответствующие классической неевклидовой геометрии», причудливым образом превратилось в идею, что «единственно возможное решение предполагает постоянную кривизну». Вероятно, ошибка возникла потому, что математики не уделяли должного внимания астрономии, а астрономы – математике. Согласно теореме единственности Робертсона и Уокера единой является метрика пространства, и легко было вообразить, что и само оно тоже едино. В конце концов, разве не метрика его определяет?

Нет, это не так.

Метрика локальна; пространство глобально. У бесконечного евклидова пространства и абстрактного плоского тора метрика одна и та же, поскольку геометрия небольших областей у них одинакова. Экран монитора остаётся плоским, что меняет правила, согласно которым можно выйти за его границы. Но в глобальном смысле у плоского тора есть замкнутая геодезическая, тогда как в евклидовом пространстве её нет. Таким образом, метрика пространство не определяет. Это не мешает космологам считать, что всё обстоит ровно наоборот. В 1999 году в журнале Scientific American Жан-Пьер Люмине, Глен Старкман и Джеффри Уикс писали: «Период с 1930 по 1990 год стал для этого вопроса тёмной эпохой. Большинство учебников астрономии, ссылаясь друг на друга, наперебой утверждали, что Вселенная может быть либо гиперсферой, либо евклидовым пространством, либо бесконечным гиперболическим пространством. О других вариантах топологии словно забыли».

На самом деле в каждом из трёх случаев существует более чем одна возможная топология. В одной из работ Фридман в 1924 году упоминал об отрицательной кривизне, но его замечание пропало втуне. Конечные пространства с нулевой кривизной уже были известны в то время, из них плоский тор являлся самым очевидным. В любом случае эллиптическое пространство также конечно. Но даже оно – не единственная из возможных альтернатив, что было прекрасно известно тому же Пуанкаре ещё в начале XX века. К сожалению, искоренить укрепившееся заблуждение очень сложно, и это на многие годы помутило взгляды учёных в вопросе о форме Вселенной.

Впрочем, в те времена космологов скорее интересовала другая, куда более масштабная игра, а именно происхождение универсума. Согласно решению уравнений поля, предложенному теорией Большого взрыва, пространство и время возникли из ничего, а затем эволюционировали во Вселенную. Физики уже были морально готовы к столь радикальной идее, поскольку квантовая механика потихоньку приучила их к мысли, что частицы могут самопроизвольно возникнуть из ничего. Если это может частица, почему не может Вселенная? А если смогло пространство, то чем хуже время?

Но вернёмся к Эйнштейну. Эйнштейн мог бы и сам предсказать расширяющуюся Вселенную, не вбей он себе в голову, что стационарная модель – единственно верная. Чтобы получить статическое решение, он даже изменил уравнения поля, включив в них добавочный член, обусловленный «космологической постоянной». При определённом значении константы Вселенная представала в статическом виде. При этом причина, по которой космологическая константа должна была иметь именно такое значение, осталась несколько неясной, однако новый член уравнений подчинялся всем фундаментальным принципам симметрии, лежавшим в основе эйнштейновой философии Вселенной. Лишь вновь открывшиеся обстоятельства привели к изъятию «космологической постоянной» из обращения. Когда наблюдения в телескоп за спектрами галактик показали расширение Вселенной, Эйнштейн заключил, что введение константы было его «величайшим промахом». Вот если бы он сразу её выкинул, то мог бы и сам спокойно предсказать расширение Вселенной.

Ну, что же… Такова общепринятая история, однако за кадром осталась одна её деталь. Стремясь вывести формулу для расчёта изменений размеров и формы Вселенной, физики-теоретики начала XX века искали лишь те решения эйнштейновских уравнений поля, которые удовлетворяли сферической симметрии. Эта идея свела три пространственные переменные к одной: расстоянию до центра. Приятным дополнением было упрощение самих уравнений, которые решались теперь с помощью явной формулы. Однако вульгарное оправдание сферической симметрии («Вселенная должна быть везде одинакова») ни на чём не основано. Эйнштейн утверждал, что одинаковыми должны быть законы, одинаковость же поведения никоим образом отсюда не следует. К примеру, планеты и вакуум подчиняются одним и тем же физическим законам.

С появлением компьютеров выяснилось, что у уравнений поля имеется несметное, почти бесконечное множество решений, зависящих от выбора начальных условий, причём большая их часть не имеет никакого отношения к сферической симметрии. Космос может расширяться в одних областях, сжиматься в других или вовсе закручиваться в спираль. Он может менять своё поведение. Поэтому хотя расширяющаяся Вселенная и является одним из возможных решений уравнений поля, она не более достоверна, чем вероятность завтрашнего дождя, выведенная из погодных уравнений.

До самого последнего времени космологи почивали на лаврах. Теория Большого взрыва подтверждалась наблюдениями. Так, например, оправдались её положения о том, что микроволновое излучение должно иметь температуру около 3 К (3 градуса по абсолютной шкале Кельвина, или -270 °C). Очко в пользу Большого взрыва, так сказать.

Однако по мере получения дальнейших результатов начали нарастать неувязки. Во Вселенной имеется множество крупномасштабных структур: нескончаемые рои галактик, кружащих вокруг ещё более нескончаемого пустого пространства, словно пузырьки пены в пивном стакане, где их поверхность – это галактики, а воздух внутри них – пустое пространство. Если прокрутить время Вселенной вспять, то, согласно принятым сейчас теориям, она возникла примерно 13,5 миллиарда лет назад. С одной стороны, этого недостаточно, чтобы объяснить нынешний объём материи, а кроме того, слишком мало для понимания плоскостности пространства.

Следующая проблема – это наблюдаемая кривая вращения галактик. Галактики вращаются не так, как это делают твёрдые предметы. Звёзды, находящиеся на различном удалении от центра, движутся с разными скоростями: у ядра – медленнее, на периферии – быстрее. Тем не менее звёзды, расположенные вне пределов ядерной выпуклости, имеют более-менее одинаковую скорость. Для теоретиков это настоящая головоломка, поскольку согласно и ньютоновской, и эйнштейновской гравитации всё должно быть наоборот. Почти все галактики ведут себя подобным неожиданным образом, что подтверждается многочисленными наблюдениями.

Третья проблема возникла в 1998 году, когда обнаружилось, что расширение Вселенной ускоряется. Это как раз соответствует положительной (ненулевой) космологической постоянной. Открытие, получившее Нобелесвкую премию по физике в 2011 году, было сделано исследовательской группой High-z Supernova в результате наблюдений за красным смещением в сверхновых типа la.

С этими проблемами космологи в основном справляются путём «прикручивания» трёх дополнительных предположений. Во-первых, это «инфляция», в ходе которой Универсум увеличился до грандиозных размеров за чрезвычайно короткое время. Цифры просто поражают воображение: в промежуток от 10^-36 до 10^-32 секунд после Большого взрыва объём Вселенной вырос по крайней мере в 10⁷⁸ раз. Причиной такого быстрого роста, куда более впечатляющего, чем хлипенький Большой взрыв, стало, как мы уже сказали, инфлатонное поле. (Не «инфляционное», обратите внимание, а «инфлатонное». Инфлатон – это… ну, в общем, такое квантовое поле, вызывающее инфляцию.) Причём данные многих наблюдений прекрасно вписываются в эту теорию. Загвоздка лишь в том, что нет никаких доказательств существования инфлатонного поля.

Для разрешения проблемы кривой вращения галактик космологи предложили так называемую тёмную материю. Это форма материи, которую нельзя наблюдать по испускаемому излучению, потому что она его не испускает вообще или же испускает слишком мало, чтобы мы могли его «засечь». В общем-то, идея, что большую часть материи, существующей во Вселенной, мы наблюдать не можем, выглядит вполне логично. Однако наводит на мысль, что тёмная материя, чем бы она ни являлась, состоит не из известных нам фундаментальных частиц. Эта какая-то чуждая землянам форма материи, взаимодействующая со всем остальным Универсумом посредством гравитации. Никаких таких частиц никогда не наблюдалось, хотя имеются несколько конкурирующих гипотез насчёт их природы. Главным кандидатом на роль подобных частиц являются вимпы – слабо взаимодействующие массивные частицы. Но, несмотря на массу теоретических спекуляций, истинная природа тёмной материи пока ещё никому не далась.

Итак, ускорение расширения Вселенной относят именно на счёт «тёмной материи», остающейся не более чем названием для «штуковины, увеличивающей скорость расширения Вселенной». Справедливости ради заметим, к названию прилагается подробное описание свойств этой материи и разнообразные догадки о её возможной сути. В основе одного из таких предположений лежит именно космологическая постоянная Эйнштейна.

До недавнего времени описанная троица «богов из машины» успешно устраняла расхождения между наивной теорией Большого взрыва и всё усложняющимися результатами наблюдений. Невзирая на то, что все три предположения взяты с потолка и не имеют независимого экспериментального подтверждения (кроме разве что фактов, для объяснения которых они, собственно, и были выдуманы), их введение в физику прагматично оправдывалось тем, что они, мол, работают, тогда как всё остальное – нет. Однако сейчас растёт понимание того, что первое из этих предположений расползается по швам, чего, увы, нельзя сказать о втором. Всё возрастающее число космологов подозревают, что три «бога из машины» – это по крайней мере на два больше, чем требуется.

Стало ясно, что если инфлатонное поле и существует, его нельзя «включить» разок для нашего удобства и «выключить», когда надобность в нём отпадает, как делается в традиционных объяснениях структуры Вселенной. Напротив, инфлатонное поле может действовать многократно, в любом месте пространства и в любое время. Это ведёт к модели, получившей название «хаотическая инфляция». Согласно последней наша область Вселенной – это не более чем один раздувшийся «пузырь» в ванне, полной космической пены. Новый виток инфляции может начаться нынче же вечером прямо в вашей гостиной, моментально надув телевизор и кота с коэффициентом 10⁷⁸.

Другая проблема в том, что почти все модели инфляционных вселенных не совпадают с наблюдаемой реальностью, а если начать сужать исходные данные, подгоняя их под реальность, то с тем же успехом можно взять за основу и неинфляционную модель. Роджер Пенроуз считает, что подходящие исходные условия, не требующие инфляции, превосходят инфляционные в гуголплекс раз: 10¹⁰, возведённое в сотую степень. То есть объяснения, не связанные с инфляцией, пусть и требуют крайне маловероятных начальных условий, бьют инфляционные количеством.

На протяжении всего времени существования стандартной теории находились вольнодумцы, пытавшиеся найти ей альтернативу. Теперь даже её приверженцам ясно, что кое-что надо бы переосмыслить. Недостатка в идеях, как всегда, нет. В некоторых моделях Большого взрыва нет; вместо него предлагается возрождение статичной Вселенной с распределёнными соответствующим образом агломератами материи, способной существовать сотни миллиардов лет, а может быть, даже вечно. Красное смещение, в таком случае, вызывается не расширением, а гравитацией. Необходимость в тёмной материи для объяснения кривой вращения галактик также отпадает, её вполне заменяет релятивистское инерциальное увлечение, при котором вращающаяся материя увлекает за собой и пространство.

Выдвигаются даже более радикальные идеи, например предложение слегка модифицировать либо теорию гравитации, либо теорию движения. В 2012 году нобелевский лауреат по физике Мартинус Вельтман на вопрос о том, может ли суперсимметрия объяснить тёмную материю, сказал: «Разумеется, нет! Её ищут с 80-х годов и только разводят шумиху. Разве не более вероятно, что мы до сих пор толком не понимаем гравитацию? Астрофизики верят в эйнштейнову теорию гравитации с невероятным пылом. А вы знаете, сколько раз эту теорию проверяли на отдалённых галактиках, где якобы видели тёмную материю? Ни разу».

Одной из наиболее известных гипотез подобного плана выступает модифицированная ньютоновская динамика (MOND), предложенная в 1983 году Мордехаем Милгромом. Основная идея состоит в том, что второй закон движения Ньютона может и не выполняться при сверхмалом ускорении, которое, следовательно, не будет пропорционально силе тяжести, если эта сила слишком слаба. Существует тенденция считать MOND единственной альтернативой ОТО, тогда как более корректным было бы утверждение, что она просто разрекламирована шире остальных. В специальном выпуске журнала Королевского общества, посвящённом космологическим проверкам ОТО, Роберт Колдуэлл писал: «На сегодняшний день кажется вполне логичным, что наблюдения могут быть объяснены с помощью новых законов гравитации». В том же выпуске Рут Дюрер отметила, что доказательства существования тёмной материи несколько слабоваты: «Единственное указание на существование тёмной материи исходит от измерения расстояний и их связи с красным смещением». Остальное, по её словам, просто объясняет, что расстояния, вычисленные по красному смещению, больше, нежели это ожидалось исходя из стандартной космологической модели. Определённо происходит что-то странное, но далеко не обязательно речь идёт о тёмной энергии.

Наша уверенность в понимании истоков Вселенной изрядно пошатнулась. Может быть, подойдёт какая-нибудь слегка подправленная теория Большого взрыва, а может быть, и нет. Учёные меняют своё мнение, когда появляются новые наблюдения.

Просто, возможно, момент истины ещё не наступил.