Глава 9. Несвятое предписание
За дверью был Думминг Тупс, деловитый молодой человек, являвшийся, похоже, главной пружиной почти всего, что происходило в университете. Насколько могла судить Марджори, он был из тех полуботанов, довольно полезных людей, в своей добросовестности доходящих почти до безумия, но обычно не переступающих эту грань.
– Я снова насчёт омниан, сэр. Они издали предписание, дабы завладеть Круглым миром, отняв его у нас, поскольку, по их утверждению, он явно связан с их верой. Должен заметить, что по данному вопросу они высказались весьма резко, Аркканцлер, – сказал Думминг, нервно поглядывая на Марджори. – Они требуют данный артефакт, прозрачно намекая на возможность неприятных последствий в случае нашего отказа.
Думминг умолк, поскольку Чудакулли хранил молчание. Становясь волшебником, вы быстро научаетесь распознавать первые признаки готовящегося извержения вулкана. Молодой человек осторожно сделал несколько шагов назад, просто так, на всякий случай. Когда Аркканцлер, наконец, заговорил, в его голосе явственно слышалось нарастающее недовольство.
– Господин Тупс, передай это самое предписание господину Косому, ладно? И дай ему понять, раз уж он является нашим юридическим представителем в посюстороннем мире, что, когда дело доходит до угроз, волшебники реагируют достаточно несимметрично. И наша резкость будет только началом. Спасибо, Тупс, ты можешь идти.
Марджори наблюдала сцену со странным восхищением. Это место решительно было волшебным. Иногда вы замечали какого-нибудь жалкого головоногого в коридоре, свечи зажигались взмахом руки, хотя, что любопытно, изготавливались вручную обыкновенными слугами. Магия была здесь повсюду, но она напоминала, скажем так, хороший счёт в банке: он всегда готов к использованию, когда требуется, в противном же случае вы и не вспоминаете о его существовании.
Как только Думминг Тупс вылетел за дверь, Марджори сделала глубокий вздох и произнесла:
– Наверн, раз уж я ваша гостья, вы не будете против объяснить мне, о чём только что шла речь? Разговор выглядел крайне интересным!
– Моя дорогая мисс Доу…
Прежде чем Аркканцлер успел произнести следующее слово, Марджори самым дружелюбным тоном объявила:
– Не хотелось бы вас обижать, но я ни в коем случае не ваша дорогая. У меня есть некоторое количество приятелей мужского пола, а также несколько не слишком приятных знакомств, однако ни одному из этих типов я не принадлежу. Я – только своя собственная. Благодарю вас за гостеприимство, пусть даже вы сами случайно затащили меня сюда, но если начистоту, я бы и сама не пропустила такого ни за какие коврижки. Однако уверена, вы понимаете, как важно в этой жизни знать, кто ты на самом деле. И я есть я. Без обид, Наверн, это просто информация на будущее.
– Увы мне, Марджори, – ответил Чудакулли, стряхивая пыль с глобуса, стоящего на столе. – Остаётся только склонить голову, чувствуя вину за свою самонадеянность. Умный всё понимает с полуслова. По блеску в ваших глазах я заключаю, что мы всё ещё друзья, поэтому пошлю-ка я лучше за кофе и какими-нибудь немудрящими закусками, а затем сорву завесу тайны с того, что тут у нас происходит.
Судя по всему, такого понятия, как «немудрящие закуски», в Незримом Университете не существовало. Нет, сам-то термин был в ходу, но того, что там понималось под скромным перекусом, обыкновенному человеку хватило бы на неделю. Вскоре слуги вкатили в кабинет Аркканцлера три тележки, уставленные так, словно намечался грандиозный пикник.
Когда Марджори обратила на это внимание Аркканцлера, тот лишь рассмеялся и объяснил:
– То, что мы с вами не съедим, отдадут студентам. А уж они-то всё подчистят. Короче, не церемоньтесь и приступайте.
Зазвонил колокольчик, и вкатили ещё одну тележку, прогибавшуюся под тяжестью огромного кофейника, чашек и блюдец. Когда слуга удалился, Чудакулли продолжил:
– Ну, так, значит… И что же мне рассказать вам об омнианстве? Оно занимает сейчас все мои мысли, и мне даже интересно стало, не связано ли ваше случайное появление с этими треклятыми омнианцами. Ведь насколько я могу судить по своему опыту, мало что происходит случайно.
С самого начала у нас тут водилось огромное множество богов. Большинство из них – это боги явлений, мест или даже действий. Например, Анойя – богиня вещей, которые застревают в выдвижных ящиках. Речь только о деревянных ящиках, разумеется, у тех, что сделаны из других материалов, предположительно имеются свои боги. Среди прочих была вполне приличная религия, известная как Церковь Ома. Её адепты постепенно сделались чрезвычайно нетерпимыми и агрессивными по отношению к другим верованиям. Всё во славу своего собственного бога, конечно. В один прекрасный день скромный молодой человек по имени Брута, возможно одухотворённый устыдившимся божеством, совершенно изменил омнианство, направив энергию верующих на принесение пользы ближним, а не на бесконечные уверения всевидящего патрона в том, какой он у них замечательный бог. Каковые, полагаю, должны были его изрядно утомлять, не правда ли?
Марджори нерешительно взглянула на Аркканцлера и сказала:
– А знаете, всё это здорово напоминает то, что, как многие верят, приключилось в моём мире. На который, если позволите, вы только что капнули майонезом… Любопытно, заметят ли люди на Земле комету из соуса, пролетающую у них над головами?
– Его легко можно вытереть, – улыбнулся Наверн. – К тому же связь между Круглым и Плоском мирами куда как сложнее. Они связаны нарративиумом – одной из самых мощных сил в мультивселенной. Нарративиум диктует причинно-следственным связям, как и что должно происходить. Ну, или не должно, чтобы история не пришла к концу столь тёмному, что даже сама тьма не сможет отыскать там себя и останется лишь одно лишь тщетное и пронзительное отчаяние.
Последовало молчание. Казалось, сам воздух в комнате задохнулся, небосвод рухнул, в то время как капелька майонеза медленно стекала по поверхности глобуса. Однако драматический эффект был несколько подпорчен Аркканцлером, который, просияв, возвестил:
– Но волноваться совершенно не о чем, поверьте, потому что мы всегда приглядываем за ситуацией! Именно для этого и нужны люди, согласны? Ведь если на мультивселенную постоянно не смотреть, она просто-напросто исчезнет. Собаки, кошки, морские ежи, орангутаны, устрицы, саранча и прочая живность также выполняют свою часть работы, но большая её часть возложена на нас. Можно считать это тяжёлой интеллектуальной атлетикой: мы наблюдаем, знаем о том, что наблюдаем, а кроме того, думаем не только о том, что наблюдаем, но и о том, как именно мы об этом думаем. Временами в качестве премии нам перепадает кое-что интересное для обдумывания, особенно если наши раздумья приводят к замечательным открытиям, и всё такое прочее.
Марджори собиралась было что-то сказать, но поглядев в глаза Аркканцлеру, протянула руку и просто взяла следующее пирожное.
– Мы понимаем, естественно, – продолжал Чудакулли, – что в действительности знаем ничтожно мало сравнительно с тем, чего мы не знаем. Иногда это даже неплохо. Всё должно к чему-нибудь стремиться, а если ты знаешь, что ничего не знаешь, то будешь стараться сильнее прочих. – Он глубоко вздохнул и произнёс следующую фразу так, словно это был девиз: – Не отдадим Круглый мир этим надоедам!
– Надоедам? – удалось вставить слово Марджори.
– Именно! – кивнул Чудакулли. – Омнианская церковь Последних Дней превратилась в агрессивную и в философском смысле узурпаторскую клику, провозгласив, что Истина известна ей и только ей! – Марджори заметила, как побелели костяшки его пальцев. – Даже мы не знаем всей истины. У меня есть сильнейшее подозрение, что, как только она будет познана, вселенная тут же схлопнется, и всё начнётся по новой. Омнианцы не способны разглядеть доводы разума даже в телескоп, а без разума всё бесмысленно. Тех, кто пытается указывать, как нам следует думать, а то и приказывать вообще не думать, следует игнорировать. У омнианцев была единственная светлая голова – Брута, чьё послание звучало так: все люди – братья, ну или сестры, тут уж по обстоятельствам, и должны подчиняться лишь собственной совести и золотому правилу.
Тут вдруг Чудакулли как будто уменьшился в размерах, его лицо побагровело и покрылось каплями пота. Марджори молча протянула ему большой стакан воды, из которого, как ей померещилось, пошёл пар, едва Аркканцлер прикоснулся к нему губами.
Он поблагодарил, а девушка осторожно произнесла:
– Знаете, некоторые люди в Круглом мире, как вы его называете, наотрез отказываются верить, что живут на шаре. Несмотря на все доказательства, в том числе посадку «Аполлонов» на Луну. Утверждают, что всё это мухлёж, хотя на Луне остались хорошо различимые отпечатки ног. Стыдно даже о таком говорить, но в мою собственную библиотеку как-то раз зашёл один весьма нервный джентльмен, который заявил, что полёт на Луну – не что иное, как надувательство. В библиотеку заходят разные люди, и библиотекарь обязан принять их всех. Кстати, Наверн, вы сами выглядели сейчас как проповедник, не в обиду вам будет сказано.
– Мой брат Гьюнон – священник, а я – нет, – ответил Наверн. – Но даже ему приходится несладко с этими новыми омнианцами. Они требуют, чтобы детям не рассказывали, что наш мир покоится на спине черепахи! – Он улыбнулся. – Я видел, с каким лицом вы на меня посмотрели, но факт остаётся фактом: черепаха существует. Множество отважных исследователей её видели. Конечно, она реальна только в нашей реальности, в других всё может быть по-другому. В конце концов, существует Круглый мир, который, как мы подозреваем, создан по некоему стандартному образцу, тогда как Плоский – сотворён по индивидуальному заказу. Как бы то ни было, в обоих мирах имеется нарративиум… Да? Что там ещё?
Дверь приоткрылась, пропуская Думминга Тупса, на сей раз улыбающегося.
– Отличные новости, Аркканцлер. Вас это тоже касается, мисс Доу. Наша маленькая проблемка решена, теперь можно поговорить о доступе к Круглому миру. – Запнувшись на мгновенье, он добавил: – Но на вашем месте я бы сначала стёр с него майонез.
