Ирвинг Тальберг был одним из наиболее успешных кинопродюсеров всех времен. Он был ответственным за выпуск четырех сотен фильмов, и под его руководством Metro-Goldwyn-Mayer стала самой престижной киностудией Голливуда. Доказательством его долгосрочного влияния на киноиндустрию служит Награда имени Ирвина Тальберга, которую Американская Академия кинематографических искусств и наук присуждает «за выдающийся продюсерский вклад в развитие кинопроизводства».

Однако и блестящий продюсер Тальберг иногда ошибался. Известно, что он однажды сказал Льюису Майеру: «Забудь об этом, Льюис, еще ни один фильм про Гражданскую войну не принес прибыли». Картина о Гражданской войне в США, о которой шла речь, называлась «Унесенные ветром». Кинокомпания MGM упустила шанс продюсировать этот фильм по мотивам бестселлера Маргарет Митчелл, который со временем стал самым кассовым фильмом всех времен.

Тальберг был не единственным гением в Голливуде, которому пришлось кое о чем пожалеть. «Крестный отец», двадцать третий номер в списке самых кассовых фильмов всех времен, мог вообще не появиться на свет. Старшему вице-президенту Paramount Pictures Роберту Эвансу пришлось потратить уйму времени, чтобы убедить студию приняться за производство фильма по мотивам бестселлера Марио Пьюзо. Один из руководителей Paramount Питер Барт сказал Эвансу: «Они просто боятся, Боб… Это очень просто. Это так или иначе фильм про гангстеров и спагетти. Это еще никогда не срабатывало». А Марлона Брандо чуть было не забраковали при подборе актера на роль Вито Корлеоне. Дино де Лаурентис сказал Чарльзу Блюдорну, генеральному директору головной компании Paramount, Gulf & Western: «Если Брандо сыграет Дона, даже не думайте о премьере в Италии. Его засмеют». Резолюция главного офиса Gulf & Western была еще хуже: «На Брандо в главной роли денег не дадим. Это не обсуждается. Тема закрыта». Еще один пример того, что даже умнейшие бизнесмены далеко не всегда умеют предвидеть будущее.

Какое еще телевизионное шоу в пантеоне американских развлекательных программ так уверенно занимает свое место, как Monday Night Football? Но председатель телекомпании CBS Уильям Пэйли, один из великих стратегов и даже пророков своей индустрии, в конце 1960-х гг. отказался от предложения запустить вечернюю передачу про профессиональный футбол по понедельникам. Когда канал ABC в конце концов решил выпускать программу о футболе, пивоваренная компания Anheuser-Busch отказалась ее спонсировать. В итоге эксклюзивные права на рекламу пива в Monday Night Football купила Miller Brewing за $5 млн. Программа стала культурным явлением, и превратила пиво Miller в любимое пиво страны. Несчастные руководители Anheuser-Busch вернулись в АВС и сказали, что «заплатили бы любые деньги, чтобы поставить рекламу своего пива в шоу». Конкуренты из Miller, однако, не допустили этого. Бывшая звезда американского футбола О. Джей Симпсон в конце концов стал постоянным комментатором нового шоу – его выбрали потому, что он «нравился сразу, всем и неизбежно». Его хотели пригласить на главную роль в фильме «Терминатор» (1984 г.), но, по иронии судьбы, роль досталась Арнольду Шварценеггеру, потому что руководители студии решили, что «люди не поверили бы, что такой милый парень, как Симпсон, может быть безжалостным киллером».

Когда у Дэвида Чейза появилась идея телесериала про бандита и его семью, каналы ABC, CBS и NBC единодушно отказались от ее реализации. Идея понравилась HBO, и «Клан Сопрано» положил начало невероятному успеху телесериалов на кабельном телевидению. Однако и про HBO нельзя сказать, что они никогда не ошибались. Одобрив «Клан Сопрано», канал отказался от съемок таких успешных сериалов, как «Во все тяжкие» и «Безумцы», за которые с радостью ухватился канал АМС.

Один из основателей инвестиционного фонда Carlyle Croup миллиардер Дэвид Рубенштейн упустил шанс стать инвестором Facebook на первоначальной стадии. 26 команд НФЛ отвергли квотербека Дэна Марино, прежде чем Miami Dolphins взяли его в состав в 1983 г. Такие игроки, как Тодд Блэкледж, Тони Исон, Кен О'Брайан, попали в НФЛ до Марино, но ни один из них не достиг сравнимых успехов.

История поистине пестрит примерами, когда профессионалы делали ошибки, не умея разглядеть будущее, но как это связано с антимонопольным законодательством? Самым непосредственным образом. Антимонопольное право основано на способности государственных юристов заглядывать в будущее. Считается, что они способны распознать, какая компания сосредоточит в своих руках слишком много власти. Благодаря этому дару ясновидения, антимонопольные законники наделены полномочиями разрушать успешный бизнес, принуждать фирмы разукрупняться, чтобы вытеснить с рынка действительно ценный бизнес до того, как он поглотит их, а также штрафовать компании за слишком высокие или слишком низкие цены на их товары.

Проблема здесь та же самая, что и в других видах регулирования – она коренится в способностях этих надзирателей. Если вы можете предвидеть будущее, вы не будете горбатиться за государственную зарплату. Вы будете работать в частном секторе, и если вы действительно хороши, вы заработаете в разы больше, чем заработали бы, следя за тем, как другие компании используют капитал. Если Ирвинг Тальберг не увидел потенциала фильма «Унесенные ветром», а Уильям Пейли отказался от Monday Night Football, почему мы должны думать, что чиновники могут предвидеть, какой бизнес окажется самым прибыльным и влиятельным?

В 2010 г. обанкротилась компания Blockbuster Video. Были времена, когда она, с 60 000 сотрудников и более чем 9000 пунктов обмена, царствовала на рынке видеопроката. Как быстро все меняется.

В 2005 г. Blockbuster отказалась от планов покупки конкурирующей сети Hollywood Video после того, как представители антимонопольной политики из Федеральной торговой комиссии предали огласке их план, чтобы предотвратить сделку. Согласно прогнозу ФТК, слияние Blockbuster и Hollywood Video дало бы объединенной компании слишком много влияния на рынок, что создавало возможность поднять цены на ее услуги. В итоге Hollywood Video объединилась с другим своим конкурентом Movie Gallery только для того, чтобы прекратить свою деятельность в 2010 г., когда Movie Gallery объявила о банкротстве.

Blockbuster Video обанкротилась не из-за конкуренции с другими сетями видеопроката, а из-за того, что в этой индустрии произошли серьезные изменения. Антимонопольные чиновники, которые заблокировали для Blockbuster возможность слияния с ее соперником, совсем упустили из виду реальный, «подрывающий основы» фактор – фактор Рида Хастингса.

В 1997 г. Хастингс не вернул вовремя видеокассету с фильмом «Аполлон-13» в местный Blockbuster, за что был оштрафован на $40.

Два года спустя Хастингс основал Netflix. Новая компания из калифорнийского Лос-Гатоса усовершенствовала модель Blockbuster. Во-первых, клиенты больше не были привязаны к пункту проката. Они получили возможность выбирать видеокассеты или диски на сайте компании и получать их по почте, часто в течение одного дня, благодаря сети складов по всей стране. Во-вторых, клиенты могли держать у себя фильмы столько, сколько хотели. Netflix брала фиксированную плату за месяц, что избавило клиентов от неудобств и расходов, с которыми приходилось сталкиваться в обычном видеопрокате. Однако, несмотря на эти усовершенствования, вплоть до 2000 г. у Netflix было множество проблем. Был момент, когда Blockbuster Video могла бы купить Netflix за $50 млн, но упустила эту возможность.

Пока антимонопольные чиновники прилагали все свои силы, чтобы помешать Blockbuster обрести слишком большой потенциал через слияние с другими сетями видеопроката, на рынке появилась крошечная компания Netflix и вскоре заняла уверенное положение в индустрии. Самые громкие названия американского видеопроката давно забыты, а компания-аутсайдер, о которой ФТК не имела ни малейшего понятия, смогла полностью изменить принципы этого бизнеса.

Акции Netflix сегодня в большой цене. Но Рид Хастингс хорошо помнит, как он сам однажды застал врасплох некогда успешную сеть Blockbuster. Поэтому его следующей инновацией стало потоковое видео, благодаря которому больше не нужно ждать, пока диск придет по почте. Возможно, настанет день, когда другой предприниматель сделает модель Netflix устаревшей, и могу поспорить, что антимонопольные чиновники вновь не увидят, что этот бизнес вот-вот развалится.

На самом деле слияние Blockbuster и Hollywood Video могло бы позволить новообразованной компании соперничать с Netflix, но, благодаря высокомерию антимонопольных надзирателей, мы этого никогда не узнаем. Вместо этого инвесторы начинают изучать новичков в секторе видеопроката, таких как Roku, Apple TV и Amazon Prime, соперничавших с Netflix. В то же время Netflix заявляет о себе в производстве контента. Пока масштаб ограничен, но нетфликсовские телесериалы «Карточный домик» и «Оранжевый – хит сезона» стали популярными и заслужили одобрение критиков. Если Netflix сделает с голливудской моделью то же самое, что с моделью видеопроката Blockbuster, это будет еще одной насмешкой над антимонопольным регулированием. А быть может, Netflix предпочтет купить киностудию? Позволят ли это компании чиновники? Остается только надеяться.

Государственные контролирующие органы не позволили Blockbuster купить Hollywood Video, но при определенных обстоятельствах они могут «расщедриться». Конечно, это ловушка. Регулятор разрешает компаниям объединяться, только если в результате этого они станут слабее на рынке. 12 ноября 2013 г. Министерство юстиции одобрило слияние авиакомпаний American Airlines и US Airlines. Однако «добро» было дано потому, что объединенная компания отказывалась от своих прав на контролирование выходов к посадке в самых загруженных аэропортах США, продав доступ к вожделенным «гейтам» в Международном аэропорте имени Рейгана в Вашингтоне и в нью-йоркском Ла Гардиа за $425 млн. Две авиакомпании объединились, чтобы стать более конкурентоспособными, а результат оказался противоположным.

Принудительное отторжение капитала – норма в сегодняшних слияниях, хотя элементарная экономическая логика побуждает владельцев акций компании объединять ее с другой компанией, чтобы максимально увеличить прибыль. Но чиновники, кажется, поставили себе целью вынудить компании кастрировать самих себя перед тем, как объединиться. Все это основано на наивном предположении, что завтрашняя ситуация на коммерческом рынке будет отражать ситуацию сегодняшнюю. Проблема в том, что такое случается крайне редко.

В 2000 г. Интернет-провайдер America Online (AOL) объявил о слиянии с медиагигантом Time Warner. Рыночная стоимость бизнеса AOL вдвое превышала стоимость Time Warner, и любимец Интернета казался непотопляемым. Слоган компании гласил: «AOL везде». Журналист Норман Соломон предупреждал о «зависимости», в которую попадут потребители, поскольку объединенную компанию будет «невозможно остановить». Начитавшись панических статей, чиновники ФТК в итоге целый год тянули с разрешением на сделку.

В апреле 2002 г. объединенная компания объявила, что потеряла $54 млрд; спустя год эта сумма выросла до $99 млрд. К сентябрю 2003 г. когда-то преуспевающая компания AOL выглядела как реликт на фоне постоянно развивающихся коммуникационных технологий, и Time Warner исключил AOL из своего названия. Тед Тернер, основатель CNN и крупнейший индивидуальный владелец акций объединенной компании, потерял 80 % их стоимости, что составило $8 млрд. Этой непостижимой сделке были посвящены две книги с характерными названиями «Поспешишь – людей насмешишь» и «Где-то здесь должна быть пони», разворачивающие перед нами хроники этого финансового поражения.

Почти четырнадцать лет спустя после того, как распался альянс AOL/Time Warner, компания-оператор кабельного телевидения Comcast объявила о своих планах купить Time Warner за $45 млрд. Антимонопольные паникеры будто по команде подняли шум. «Покупка Time Warner компанией Comcast грозит серьезными неприятностями», – предупреждал Business Insider, а газета Arizona Daily Star вторила: «Многие опасаются, что слияние этих компаний приведет к возникновению монополии». Предыдущее слияние Time Warner весьма наглядно продемонстрировало, какое это рискованное дело – предсказывать появление монополий, но уверенность сторонников антимонопольной политики в том, что правительственные чиновники могут предвидеть будущее, это нисколько не поколебало.

Конкуренция может возникнуть там, где ее совсем не ждут. В Blockbuster не могли и представить, что именно Netflix, которую они не захотели купить даже по самой дешевой цене, приведет к закату их компании. Если бы руководство книготорговой сети Borders предвидело, что Amazon возьмет верх над их главным конкурентом Barnes & Noble, оно бы начало заниматься Интернет-продажами книг вместе с Джеффом Безосом. Антимонопольный регулятор, опасаясь, что, приобретя Time Warner, Comcast получит привилегии монополии, определенно заставит его плясать под свою дудку.

В конце концов на слияние идут ради выживания. Компании должны приспосабливаться к неопределенному бизнес-климату будущего, и здесь ограничение возможностей более крупного бизнеса действовать в интересах акционеров непродуктивно и нецелесообразно. Антимонопольное регулирование не поощряет конкуренцию, оно скорее превращает успешные компании в легкие мишени для манипуляций.

Блокировка слияний отнимает у экономики необходимую информацию, которая делает возможным экономический рост. Если бы будущее было прозрачным, каждый был бы миллиардером. Но поскольку будущее туманно, антимонопольные органы надзора должны оставить бизнес в покое и предоставить компаниям возможность конкурировать между собой без ограничений. Кто-то добьется успеха, кто-то потерпит поражение, но в этом и заключается смысл. Решения рынка позволяют быстрее распределять ограниченный капитал и вкладывать его в новые идеи.

Новые рынки появляются постоянно, но антимонопольные организации могут реагировать только на вчерашний рынок. Microsoft производит программное обеспечение, а Dell выпускает компьютеры, но если бы они захотели объединиться, им не миновать антимонопольных законов. У слияния между телевизионными каналами, такими как ABC и NBC, тоже нет шанса. Microsoft запоздал со своими поисковиками, поэтому сейчас Google намного популярнее, чем Bing. Microsoft в конце 1990-х гг. спас Apple от банкротства, но iPod с легкостью победил майкрософтовский MP3-плеер Zune. Apple также опередила Dell с ноутбуками и планшетами, которые в итоге, возможно, полностью заменят стационарные компьютеры. У телеканалов ABC и NBC множество зрителей и огромное количество контента, но как показал «запойный» стриминговый просмотр «Карточного домика» на Netflix, те источники контента, для использования которых не нужно телевидение, обещают только набирать обороты. Правительственные чиновники не способны предвидеть развитие этих рынков, с их стороны смешно даже пытаться сделать это.

Встает и вопрос убытков. Генри Хэзлитт проницательно заметил: «Область одной профессии может расширяться только за счет других профессий». То есть невозможно заниматься всем сразу. Но если бы Microsoft и Dell должны были бы объединить свою работу, некоторые из их ограниченных ресурсов оказались бы высвобождены для работы над новыми линейками товаров. К чему привело бы подобное слияние? Этого мы просто не знаем – вспомните AOL/Time Warner.

Антимонопольная политика печально известна своей противоречивостью и непоследовательностью. В конце 1990-х гг. надзиратели из Министерства юстиции постоянно держали Microsoft под прицелом. Если бы гигант программного обеспечения сделал доступ к браузеру Internet Explorer, встроенному в Windows, платным, он бы определенно столкнулся с правительственным судебным иском за «монополизм» в области программного обеспечения с целью обмана клиентов. Однако бесплатное включение браузера в пакет Windows было названо «грабительским». Сегодня акции Microsoft Internet Explorer теряют в цене из-за Mozilla Firefox и Google Chrome, что доказывает, что вся эта суета вокруг угрозы возникновения монополий была напрасной.

Антимонопольное регулирование поддерживается боязнью монополизации. Если компания станет слишком крупной или получит слишком большую долю рынка, она поднимет цены. Эта обеспокоенность на первый взгляд кажется оправданной, но она оторвана от реальности. Создав такие уникальные продукты, как iPod, iPhone и iPad, Apple получила пресловутое монопольное положение на рынке буквально «из ничего». Но, вместо того, чтобы поднимать цены на эти устройства, Apple все время снижает их. Причина очень проста: прибыли Apple привлекают подражателей и инноваторов, то есть, конкурентов.

Бизнес, который получает монопольное положение (а монополия в условиях рыночной экономики – это ненадолго), удерживает свою долю на рынке, отнюдь не выжимая из своих клиентов последний грош. Такая компания скорее изо всех сил будет совершенствовать свою продукцию и снижать цены, чтобы занять как можно большую часть рынка, несмотря на появление конкурентов. Снижая цены на свои гаджеты и предлагая бесплатные сервисы, Apple действует в собственных интересах.

Самым известным «монополистом» был Джон Рокфеллер, который начал продавать керосин в 1870 г., освещая темные жилища. В 1870 г. его компании Standard Oil принадлежали 4 % рынка продаж керосина, а к 1890 г. – уже 85 %. Если бы логика сторонников антимонопольного регулирования работала, цены на керосин взлетели бы вместе с долей Рокфеллера на рынке. На самом же деле цены на керосин упали с 30 центов за галлон в 1869 г. до 9 центов в 1880 г. и до 5,9 центов в 1897 г. Компании не добиваются успеха, устанавливая заоблачные цены. Напротив, они энергично ищут способы увеличить прибыль с помощью улучшения продукции при постоянно снижающихся ценах. Рокфеллер разбогател, выполняя запросы рынка, – сначала американцам требовался керосин, потом топливо для автомобилей, которых становилось все больше. Обнаружив потребительский спрос, Рокфеллер не отвлекался на борьбу с конкурентами. В 1911 г., когда Standard Oil занимала позицию «незаконной монополии», в Америке работали 147 нефтеперерабатывающих заводов, конкурирующих с Рокфеллером. Антимонопольные правительственные органы начали преследовать Standard Oil, когда она производила всего 9 % всей американской нефти. Точно так же, сто лет спустя преследовали компанию Microsoft в тот самый момент, когда новые фирмы уже начали оспаривать ее превосходство на рынке.

Можете быть уверены: государственные контролирующие органы всегда опаздывают со своим решением предполагаемых «проблем», которые неизменно решаются простой рыночной конкуренцией. Повторюсь: если бы чиновники могли предвидеть поведение рынка, они бы не были чиновниками.

История концерна General Motors – хороший пример абсурдности домыслов и претензий, которые выдвигают монополиям. В 1952 г. Джон Гэлбрейт утверждал: «Решения, принимаемые General Motors по поводу мощности, дизайна, цены, запуска новых моделей, времени выпуска и множества других деталей, касающихся автомобилей, окончательны. Никакие апелляции не принимаются. Здесь не идет речь о карьере или репутации какого-нибудь чиновника». В 1976 г. два высокопоставленных менеджера компании American Motors заявили, что если рост GM не прекратится, «они займут весь рынок. Если они захотят вытеснить к 1980 г. абсолютно всех, то остановить их может только правительство».

Правительство не остановило GM. В этом не было необходимости. К 2008 г. «непобедимый» автопроизводитель оказался в таком бедственном положении, что вынужден был сам просить финансовой поддержки у правительства. Когда-то GM получал большие прибыли, но на свободном рынке чужие прибыли привлекают имитаторов и инноваторов. «Подсечки», сбившие с ног гиганта GM, умеют делать и в других сферах. Настанет время, и кто-то заставит спуститься с пьедестала таких лидеров, как Apple, Netflix и Amazon. Рынок способен сделать то, что не по силам антимонопольным чиновникам.

Скептикам следует обратиться к классической книге «В поисках совершенства». Написанная в 1982 г. и содержащая описание бесценного опыта 43 ведущих американских компаний, она мгновенно разлетелась с книжных прилавков. Каждый хотел знать, что же делали успешные бизнесмены, чтобы удержаться на вершине. Тем не менее два года спустя после выхода книги 14 из этих компаний столкнулись с серьезными финансовыми затруднениями. По сути дела антимонопольная политика использует всю мощь государства, чтобы сделать совершенное менее совершенным. Она создает препятствия экономической эволюции. История показывает, что конкуренция на рынке делает работу антимонопольных организаций излишней.

Нам нужно задать самим себе пару важных провокационных вопросов. Что предпочтительнее: слабые компании, вроде GM и Citigroup, которые нуждаются в поддержке налогоплательщиков, чтобы продолжать вести бизнес, или сильные компании, такие как Microsoft и IBM, которые могут справиться с трудностями сами? Если рынки сами преуспевают в уничтожении мощных компаний, представители антимонопольных организаций никому не нужны. И потом, что не так с монопольными прибылями? Разве желание получить монополию на прибыль недостаточно хорошая причина, чтобы вообще начать заниматься бизнесом? Если бизнес достиг монопольного положения, значит, он полностью удовлетворяет запросам рынка. Именно потребители предоставляют бизнесу долю на рынке, и если компания получает большую долю, значит, она лучше других отвечает запросам потребителей. Бизнес растет из-за большого спроса на его продукцию. Но положение крупных компаний может пошатнуться, поэтому состав группы успешных компаний быстро изменяется.

Монопольные доходы полезны тем, что они демонстрируют амбициозным предпринимателям, какие деньги можно заработать, закрепившись в прежде неизвестной им сфере рынка. Без этих «маяков» инвесторы, предприниматели и компании не знают, где больше прибыль на вложенный капитал. Поэтому когда антимонопольные чиновники портят жизнь компаниям, успешно прокладывающим путь, те уходят с рынка, а мы остаемся в кромешной темноте, где слепой ведет слепого.