17

Он полагал, что «Раджи» окажется коктейль-баром с развлечениями, этаким голливудским ночным клубом. На самом деле это был бар с пинболом и жутко грохочущими видеоиграми, а также с прилавком, у которого можно было купить футболки «Раджи», если, конечно, ты хочешь доказать кому-то, что действительно побывал здесь. Иногда трудно относиться без предубеждения… Чили, как всегда в костюме в тонкую полоску, задумался: а посещают ли это местечко нормальные люди – или только такие вот подростки, похожие на наркоманов?

– А почему здесь нет вывески? – спросил он у одного из них.

– Что, правда нет?

– Зато совсем рядом, на дорожке, есть имя Юла Бриннера.

Это была часть знаменитой голливудской Аллеи Славы с именами тысячи восьмисот знаменитостей шоу-бизнеса на плитках в виде звезд.

– А кто такой Юл Бриннер? – спросил пацан.

– Вывески-то почему нет? – спросил тогда Чили у бармена, выглядевшего более-менее нормальным человеком.

Бармен объяснил, что, пока ведутся работы по укреплению здания от землетрясений, вывеску временно сняли. Тогда Чили поинтересовался, а куда подевались барные табуреты. Бармен объяснил, что в этом заведении не принято засиживаться, что в основном его посещают агенты компаний звукозаписи, которые, прослушав группу внизу, предпочитают подняться наверх, где можно услышать ход собственных мыслей в голове. А еще он сказал, что именно здесь был подписан контракт с «Ганс'Н'Роузес». «Ни хрена себе», – подивился Чили и уточнил, нет ли здесь Никки. Он видел ее плакаты у входа. Бармен ответил, что она внизу, но выступать начнет только часа через два.

– Занимаетесь музыкой?

– Кино, – поправил Чили.

Он никогда не трахался с Никки, даже не пытался, но все равно она должна была его помнить. План был таков: каким-то образом добиться от Никки приглашения заскочить к ней домой, сказать «Привет» Майклу, а после полагаться на собственную интуицию. Познакомиться с Уиром поближе. Майкл, посмотри на меня. Вдруг что получится.

Чили спустился в пустой зал со стойкой и несколькими столиками, услышал, как группа настраивает инструменты, легонько касаясь струн. Эти звуки напомнили ему о клубе Момо, о том, как группы готовились к выступлению, суетились, проверяя звучание и тщательно настраивая аппаратуру, а потом устраивали такой грохот, что едва стекла не вылетали. Чили всегда недоумевал – и на черта тогда настраиваться? Насчет укрепления здания от землетрясений могут трепаться сколько угодно, на самом деле, наверное, боятся, что рокеры обрушат стены, потому и устроили эстраду в подвале, в отдельной, похожей на пещеру, комнате, где может поместиться только сотня зрителей, да и то лишь стоя.

В группе было три гитариста и ударник. Никки он нигде не заметил, увидел только этих тощих парней, типичных рокеров с волосами до задницы, с покрытыми татуировками и увешанными металлическими браслетами голыми руками, с выражением тоски на лицах. Сейчас они смотрели на него, но без малейшего интереса – считали себя выше этого. Думали, какой-то пижон в костюме. Чили смотрел на них и тоже думал: «Значит так, да? А кто-нибудь из вас хочет сниматься в кино? Так вот, шансов нет». Вот они повернулись, собрались в кучку, говорил один, с торчащими во все стороны светлыми волосами, остальные слушали. Потом тот лохматый, что стоял в середине, снова воззрился на Чили:

– Чил?

Черт возьми, это же Николь, Никки. Все они похожи на девок, поэтому он и принял ее за парня.

– Никки? Как поживаешь?

Он должен был ее узнать – по отсутствию татуировок на тощих бледных руках. Никки передала свою гитару с нарисованной на ней огромной мишенью одному из парней и сейчас шла к нему. Господи, Никки, в черных, тесных, как колготки, джинсах, огромных рабочих ботинках и с широченной улыбкой на лице. Чили протянул к ней руки, она подняла свои, и он увидел черные густые волосы у нее под мышками, под просторной футболкой без рукавов. Она воскликнула: «Господи, Чили!» – и заговорила, как она рада его видеть, какой это приятный сюрприз, и он верил ее словам. Она была в его объятиях, прижималась к нему гибким телом, обвивала руками шею, а он все думал о пучках темных волос под мышками – совсем как у парня, хотя на ощупь она, несомненно, была девушкой. Наконец Никки отпустила его и, по-прежнему широко улыбаясь, заявила: «Не могу в это поверить», а потом, повернувшись к группе: «Я была права. Это – Чили из Майами. Он настоящий гангстер».

Он совсем не обиделся на ее слова, увидев, с каким уважением они на него посмотрели.

– Это твоя новая группа, да? Ну и как? Не хуже той, прежней?

– Какой? Той, что у Момо выступала? Кончай, там мы тренькали вонючий техно-диско-рок. А эти ребята играют. – Взяв под руку, она потащила его к столику, рассказывая на ходу, как нашла их на стоянке у «Гитар-центра» – торчали рядом со своей аппаратурой «Маршал», – как ей жутко повезло, потому что они играют скоростные пассажи не хуже чем…

– Помнишь, соло Ван Халена в «Эрапшн», которое все в мире копировали?.. Не помнишь. О чем это я, восемь лет назад ты все еще слушал всякое слащавое дерьмо.

– «Я такой одинокий паренек…» – напел Чили.

– Вот-вот… Ну а что ты слушаешь сейчас?

– «Ганс'Н'Роузес», разное… – Соображать надо было быстро, – «Аэросмит», «Лед Зеппелин».

– Да врешь ты все. «Аэросмит» слушала я, когда была в Майами, Бог знает когда. Готова поспорить, ты слушаешь какую-нибудь калифорнийскую кислоту.

– Давай покурим, – предложил Чили, усаживаясь за столик. – Как ты меня узнала?

– Шутишь? Ты был единственным в клубе Момо, кто не пытался меня трахнуть.

– Эта мысль приходила мне в голову.

– Да. Но ты не придавал ей значения, в отличие от Томми. Мне приходилось отбиваться от него палкой. – Она положила свою руку поверх его. – Кстати, а здесь ты что делаешь?

– Снимаю кино.

– Перестань…

– А ты живешь с кинозвездой.

– С Майклом? Ага… – произнесла она как-то не слишком весело, но и не грустно, впрочем. Никки взглянула на часы. – Кстати, он должен подойти. Хочешь познакомиться?

Так просто.

– Был бы не против.

– Майкл не останется на выступление – слишком много народа. Толпы боится до смерти, как будто его могут ограбить.

– Конечно, он же звезда. Но и не только, он – хороший актер.

– Знаю. Просто поразительно. А этот его новый фильм «Эльба»? Он еще не вышел, но я несколько раз была на съемках. Смотришь на Майкла, а видишь Наполеона. Он не играет, он становится этим долбаным военным гением, этот коротышка. – Она затянулась и повернулась к группе. – Ну, мне пора…

– А как ты с ним встретилась?

– На концерте. Я тогда выступала с металлической группой «Роудкилл». Знаешь? Они еще играют. Пытаются звучать так же, как «Металлика», простой, бьющий прямо по башке, незамысловатый рок. Я должна была петь и одновременно трясти волосами, только тогда они были короче, и их приходилось искусственно удлинять. Помню, я думала тогда, а это было всего полтора года назад, вот если б я была светлокожей негритянкой, то могла бы обходиться только голосом, а не заниматься всяким дерьмом.

– Майклу понравилось, как ты выступала…

– Наверное, попала под настроение. – Никки постучала сигаретой о край пепельницы, как бы обдумывая ответ. – Увидел, как я трясусь – девка в жутком наряде, говнодавах, с волосами под мышками… Он до сих пор не разрешает мне сбривать их. Видимо, есть во мне нужда. Он работает, я работаю, а в промежутках мы развлекаемся. Принимаем наркотики, но не постоянно. Не назвала бы ни одного из нас наркоманом. Играем в теннис, у нас есть кинозал, спутниковая антенна, двенадцать телевизоров, семнадцать телефонов, дворецкий, служанки, прачка, садовники, парень, который приходит два раза в неделю проверять наши машины. А где я на самом деле? В подвале с липким полом, играю с тремя парнями, только что закончившими среднюю школу в Голливуде. При виде них у меня материнский инстинкт просыпается.

– А почему замуж не выходишь?

– За Майкла? Да нет, вряд ли соглашусь, даже если он предложит.

– Почему?

– Какой смысл? Нет ничего похожего на «Ах, наконец случится то, о чем я так мечтала!». Я выйду замуж, а дальше? Семейная жизнь, особенно с актером – это конец жизни личной. Посмотри на Мадонну… Не-е, у меня нет столько тряпок. Я просто пою рок-н-ролл, и ничего больше. – Она бросила взгляд в сторону группы. – Слушай, мне пора, но когда придет Майкл, я тебя представлю.

– Да, я хотел бы с ним поговорить, если у него есть время, конечно.

– Хочешь предложить ему роль?

– Мы подумываем об этом.

– Удачи. – Никки погасила сигарету, потом снова посмотрела на него: – Сегодня вечером у нас первый концерт, начнем его с «Уличного бойца» «Роллинг Стоунз». Что думаешь?

Решила подшутить над ним, а личико такое невинное…

Чили потребовалось четыре секунды, чтобы вспомнить название и обложку альбома, записанного двадцать лет назад на концерте в «Гарден». Томми в то время торчал от «Стоунз» и все время заводил эту вещь.

– Ты имеешь в виду альбом «Get Yer Ya-Ya's Out»? – с невозмутимом видом спросил он.

Никки со счастливым видом улыбнулась в ответ, ее синие глаза заблестели:

– Ты крутой парень, Чил, хоть и не корчишь из себя никого.

Они начали играть, понеслись вперед, а потом остановились. Никки заиграла тему более медленно, гладко, после чего вступил второй гитарист, подражая ей, следующим присоединился ударник. Чили не мог сказать, хорошо они играют или плохо. Когда вела Никки, показывая остальным, как это надо делать, звучало неплохо, но когда играли все вместе, шум вызывал у него раздражение.

Снова подумав об обложке альбома «Роллингов», он вспомнил парня в шляпе дяди Сэма, подпрыгнувшего высоко вверх с гитарой в каждой руке. Тогда, во времена хиппи, когда психи бегали по городу и везде рисовали знаки мира, ему нравились «Стоунз». Он вспомнил, как однажды они затащили одного хиппи в парикмахерскую двоюродного брата Томми и подстригли его садовыми ножницами. Затем его мысли плавно переключились на Рея Боунса, на Лео из химчистки, который прятал триста штук в шкафу номера отеля. А где они сейчас? Под кроватью в его номере в «Сансет Маркиз». Чтобы окончательно успокоиться, надо будет проверить, уехали ли Лео и Аннетт. А вечером он позвонит Фей, сообщит, что экспресс-почтой высылает ей триста штук. Положит их в ящик, которых полно в каждом почтовом отделении. Десять штук оставит себе. Может быть, рассчитается с Реем Боунсом, чтобы навсегда покончить с этой проблемой, может, нет. Но триста штук в сущности принадлежат Фей. Пусть делает с ними все, что захочет. Два к одному, она расскажет обо всем какой-нибудь подруге, и очень скоро придут типы в костюмах, предъявят свои удостоверения и…

Он задумался, а что бы было, если бы он взял с собой в Вегас Фей…

И понял, что рассматривает реальную ситуацию, как кино. О котором рассказывал Гарри и Карен, но с новыми деталями, с более активным участием женщины – Фей. Примерно так же он рассматривал сценарий «Лавджоя» и размышлял, что бы такого в нем поменять. Так вот, Фей приезжает с ним в Лос-Анджелес…

Только это будет не он, а актер. Господи, кто-нибудь типа Роберта Де Ниро будет играть ростовщика, а Фей…

Карен. Почему бы и нет? Она даже говорит почти так же, как Фей, но не настолько примитивным языком. Итак, приехав в Лос-Анджелес, они понимают, что хотят друг друга, и теперь они не вполне уверены, а нужен ли им этот Лео. Если бы не эти долбаные деньги… А бабки им нужны? Непонятно. Но они знают, кому деньги точно нужны. Рею Боунсу, который преследует их и готов за такую сумму убивать.

Звучит неплохо.

В самом начале фильма Лео обманывает авиакомпанию…

Или нет, лучше начать с того, как ростовщик и Фей ждут возвращения Лео со скачек, а он на самом деле надирается в аэропорту, самолет взлетает без него, падает в болото и взрывается.

Итак, есть ростовщик, в сущности неплохой парень, вернее, бывший ростовщик, которого играет Бобби Де Ниро. Есть Карен Флорс, триумфально вернувшаяся на экран в роли Фей… Такую потную профессию ей иметь необязательно, она может быть эстрадной артисткой, певицей. Есть Лео… Ни Гарри, ни лимузинщиков быть не должно – это ведь не кино о том, как делалось кино, – а вот Рей Боунс в нем быть обязан. Сложнее всего будет подобрать актера на роль Лео. Актера, который бы убедительно сыграл такое ничтожество… Чили вдруг понял, что в зале стало тихо. Никки и ее ребята смотрели в его сторону, но не на него. Он обернулся…

И увидел Майкла Уира.

Это был он, Майкл Уир, – он шел через зал по лестнице, махал Никки одной рукой, засунув другую в карман мешковатых, слишком длинных для него серых брюк. Чили отметил это как часть целой картины, как часть его первой встречи с Майклом Уиром. А еще он заметил белые кроссовки «Рибок». Но особенно его внимание привлекла куртка Майкла. Она была такой же никому не нужной, поношенной летной курткой времен Второй мировой войны, как та, что он оставил в «Везувио» двенадцать лет назад. Точно такой же. На парне, который делает семь миллионов баксов за один фильм.

Сейчас Майкл Уир, высоко подняв руку, приветствовал группу:

– Привет, ребята.

Это был его голос. Чили много раз слышал его в кино. Майкл свободно говорил с любым акцентом, но этот голос, несколько гнусавый, не узнать невозможно. А рокеры, волосатые недоучки с гитарами, лишь кивнули в ответ. Сейчас, похоже, Майкл шутил с ними, изображал лунную походку, делал вид, что играет на гитаре. Делал он это совсем неплохо, но на рокеров не произвел никакого впечатления. Майкл повернулся к Никки, та мгновенно схватила его за руку и потащила к Чили. Что-то говорила. Майкл поднял голову, потом Никки подняла голову и сказала:

– Чил? Я хочу познакомить тебя с Майклом.

Чили поднялся из-за столика, чтобы пожать руку кинозвезде. Сейчас его поразило то, насколько маленького роста, оказывается, этот парень.