Ксения

То ли перевернутая Ш, то ли Т прописью – так им показалось вначале. Все по очереди вставали на колени и светили телефонами. Вот оно – предсмертное письмо, оставленное старухой. Послание в будущее, казавшееся ей справедливей настоящего. И каждый, убедившись в реальном присутствии этого послания, отходил от стены с растерянным лицом. Что бы оно значило? Ксюша перечисляла про себя фамилии и имена: Лоскудовы, Пироговы, Бенидзе, Аверинцева, Коняевы, Аршинины. Алексей, Галина, Вера, Андрей, Людмила, Анатолий, Зина. Никакого намека ни на Т, ни на Ш.

– Может, это схематический рисунок? – крутил в руках телефон с увеличенной фотографией непонятного иероглифа Игорь. – Знаете, такие загадки были популярны лет тридцать назад. Детская игра, ребус: мексиканец на велосипеде в виде круга, из которого тянутся две прямые. Круг – это шляпа, вид сверху. Прямые – колеса велосипеда, тоже с высоты птичьего полета.

– И я помню! – закивала Ника. – Был еще такой: медведь лезет на дерево, видны только полукружья лап и две параллельные линии – ствол.

– Ну и что это тогда такое? – озадаченный Юрий Антонович вглядывался в экран через материно плечо.

– Может, это она пыталась изобразить рельсы-рельсы, шпалы-шпалы? – мама взглянула на Ксюшу, явно ожидая одобрения с ее стороны.

Ксюша одновременно с Машей пожала плечами:

– Не очень похоже.

– Старушку отравили стрихнином, – не сдавалась Нина. – У нее руки свело судорогой, тут не до аккуратности.

– А кто у нас железнодорожник? – спросил Юрий Антонович, явно пытаясь ее поддержать.

– А железнодорожник у нас… – начала отвечать Ксюша и резко повернулась к Маше.

– Да, – кивнула та. – Железнодорожник у нас тот, чье имя в уменьшительном варианте начинается на Т.

– Анатолий Аршинин. Проводник. Толя для пожилой Ксении Лазаревны.

Маша повернулась к Игорю:

– Что ты успел на него накопать?

– Ничего, – виновато пожал плечами он, бросив испуганный взгляд на Нику. – Не успел. Но могу заняться им на следующей неделе. Готов даром, в качестве извинения за перерыв в работе.

Но не сдержал слова – и не потому, что не хотел. Не смог. Уж на что запутанной оказалась архивная история с Коняевым, но тут… Игорь пришел к Ксюше с пустой папкой. Смущенно разводил руками. Ни-че-го о путейце. Ни до войны, ни после. Будто и не существовало такого простого парня, мужа и отца семейства.

– Но так же не бывает! – нахмурилась Ксюша. – Чтобы уж совсем ничего!

– Не бывает, – кивнул Игорь. – Но факт. Вот, – он полез и вынул из папки единственную ксерокопию. Газета «Красный путиловец».

«Полигон высоких скоростей, – прочитала Ксюша. – С 1957 года на Октябрьской магистрали началась подготовка линии Москва – Ленинград… самые передовые методы организации поездной работы… ежесуточно курсирует до 50-ти пар только дальних поездов». – И подняла вопросительный взгляд на Игоря.

– Не там смотришь, – он ткнул пальцем на нечеткую черно-белую фотографию ниже.

«Вручение значка «Почетный железнодорожник» непосредственному участнику событий… Аршинину Анатолию Сергеевичу, за своевременную эвакуацию пассажиров… после столкновения…»

– Да он герой! – Ксюша вернула Игорю листок с фотографией, на которой все равно нельзя было разобрать ничего, кроме обширной лысины товарища, прикрепляющего значок к далеко не молодецкой аршининской груди.

– Похоже на то, – согласился Игорь, вздохнув. – Но если так, то где ж все его документы? Ведь я даже родительских метрик не нашел, понимаешь? Все подчистую! Не проводник, а призрак какой-то!

– Надо позвонить, рассказать Маше, – Ксения уже набирала номер.

– Вплоть до десятого колена? – хмыкнула Маша в трубку, услышав их историю. – Ну-ну.

– Похоже, – нахмурилась Ксюша, переглянувшись с Игорем, – ты понимаешь, что это значит?

– Это значит, мы нащупали что-то, Ксюша. Что-то очень интересное.