Глава 16. Эволюция Интернета

Интернет не имеет ни центра, ни иерархии. Все связанные с Интернетом компьютеры равноправны между собой. Как заметил Стивен Берлин Джонсон, Интернет не является даже восходящей системой, поскольку восходящая система подразумевает существование верха и низа. Никто не планировал создание Интернета. Однако в целом, в результате развития множества отдельных проектов, всего лишь на протяжении моей жизни возник никем специально не придуманный, неожиданный и непредсказуемый Интернет. Никто заранее не мог предсказать возникновения блогов, социальных сетей и даже поисковых программ, не говоря уже об их конкретном формальном выражении. Никто конкретно не несет ответственности за их появление. Но при этом Интернет вовсе не хаотичен. Он упорядочен, сложен и имеет структуру. Это живой пример эволюционно развивающегося явления, пример сложного и упорядоченного процесса, возникшего без центрального руководства творца.

Стоит вспомнить, насколько пессимистично были настроены люди в XX в. относительно возможностей коммуникационных технологий. Джордж Оруэлл считал, что радио и телевидение в будущем станут инструментом для промывания мозгов. В книге «Конституция свободы» Фридрих Хайек рассуждал о том, что мы стояли «только на пороге века, когда начнут быстро развиваться технологические возможности контроля сознания».

На самом деле, в начале XX в., когда массовые коммуникационные технологии существовали только в виде радио и кино, власть быстро двигалась в сторону тоталитаризма. Эти технологии рассматривались как средство передачи информации от одного ко многим. Специалист в области информатики Кристофер Кедзи указывает, что диктаторы любят коммуникационные технологии, в которых очень мало источников и очень много реципиентов. Технологии «от многих ко многим», такие как телефон и Интернет, скорее расшатывают, нежели укрепляют диктаторский режим. Неслучайно в 1988 г. в Восточной Германии 52 % семей имели цветной телевизор и только 4 % – телефон. Мало кто сомневается в том, что Интернет способствует расширению индивидуальной свободы.

Давным-давно обсуждается бессмысленный вопрос о том, кто изобрел Интернет – государство или частные компании. К числу людей, задающих себе этот вопрос, очевидно, относится Барак Обама, заявивший в 2012 г., что «Интернет не возник сам собой. Интернет создали ученые по государственному заказу». Он имел в виду, что децентрализованная сеть, которую мы видим сегодня, началась с финансированного Пентагоном проекта Arpanet, а также с так называемой пакетной коммутации, придуманной Полом Бэреном из корпорации RAND, идея которого заключалась главным образом в том, чтобы создать нечто, что может пережить первый советский ядерный удар и продолжать передавать сообщения на ракетные базы для ответного удара. Отсюда следует децентрализованная природа сети.

Другие уверяют, что это нонсенс. Интернет – это больше, чем коммутация пакетов. Для него нужны компьютеры, коммуникации, все виды программ и других протоколов, многие из которых приобретаются у частных компаний в рамках финансируемых государством проектов. Но в любом случае, если вы действительно считаете, что Интернет берет начало в проекте Arpanet, объясните, пожалуйста, почему государство владело этим проектом на протяжении 30 лет, но практически его не использовало, пока наконец проект не был приватизирован в 1990-х гг., что сразу же дало результаты. Более того, до 1989 г. государство запрещало использовать Arpanet для частных или коммерческих нужд. Методическое издание 1980-х гг. для пользователей сети Arpanet в Массачусетском технологическом институте напоминало, что «отправление электронных сообщений с помощью ARPAnet в коммерческих или политических целях антиобщественно и незаконно». Революция Интернета могла произойти на 10 лет раньше, если бы ученые не зависели от правительственной сети, не допускавшей коммерческого использования.

Хорошо, оставим вопрос о том, как финансировались эти проекты, и вспомним о тех людях, без которых Интернет никогда бы не возник. Пол Бэрен первым заговорил о пакетной коммутации, Винтон Серф изобрел протоколы TCP/IP, необходимые для работы многих интернет-программ, а сэр Тимоти Бернерс-Ли разработал Всемирную паутину. Но и тут есть загвоздка. Неужели кто-то думает, что эти или подобные изобретения не появились бы в 1990-х гг., если бы их безусловно талантливые создатели не родились на свет? Учитывая все, что нам известно об универсальном законе одновременности изобретений и неизбежности каждого следующего шага развития технологии (см. главу 7), невозможно себе представить, что XX в. закончился бы без изобретения общедоступных компьютерных средств коммуникации, позволяющих людям видеть, что происходит не только на их жестких дисках, но и в других узлах. На самом деле, идея пакетной коммутации и даже название, которое мы теперь используем для этой технологии, так же пришла в голову уэльсцу Дональду Дэвису вскоре после того, как до этого додумался Бэрен. Винтон Серф создал протоколы TCP/IP совместно с Бобом Каном. Таким образом, хотя мы, безусловно, должны учитывать вклад отдельных людей в прогресс технологии, не следует думать, что они изобрели нечто, что не возникло бы без их участия. Названия технологий были бы другими, и какие-то их детали тоже, но альтернативная версия Интернета все равно оказалась бы создана.

Интернет не обязан своим происхождением ни блестящим ученым, ни частным компаниям, ни государственному финансированию. Его появление, как проницательно подметил Стивен Берлин Джонсон, было вызвано открытостью общения, как в обществе хиппи в 1960-х гг. в Калифорнии. «Подобно многим базовым технологиям, ознаменовавшим наш цифровой век, Интернет был создан – и продолжает поддерживаться – децентрализованными группами ученых, программистов и любителей (и большим количеством предпринимателей), открыто делящимися продуктами своей интеллектуальной деятельности со всем остальным миром». Эти люди общались между собой, поскольку им так хотелось, а не потому что им за это платили, и практически не думали о правах на интеллектуальную собственность. Открытые объединенные сети создали основную часть строк кода, на котором сегодня строится Интернет. И не только Интернет, но и смартфоны, фондовые рынки и движение самолетов. Операционная система компьютера, на котором я печатаю эту книгу, основана на программе UNIX, созданной в результате кооперации, а не для извлечения прибыли. Серверы, которыми я пользуюсь для поиска фактического материала, поддерживаются программой Apache – еще одной программой с открытым кодом. Это, выражаясь словами Джона Барлоу, проявление «дот-коммунизма»: открытое общение людей, участвующих в общем деле и не ожидающих индивидуального вознаграждения. Какая глубокая ирония кроется в том, что из чрева военно-промышленного комплекса США времен холодной войны появилась технология «плотного, многозначного и децентрализованного обмена», имеющая гораздо больше общего с идеалами марксизма, чем любой из ранее существовавших коммунистических режимов.

В какой-то момент мы все это осознали. Вся наша жизнь начала формироваться вокруг Интернета. Журналисты, самые отъявленные анархисты среди всех людей, обнаружили, что их место занято блогерами, людьми, пишущими в Twitter, и видеолюбителями, и им это не понравилось. Они утверждают, что истинные исследования позволяет делать лишь централизованная журналистика. Ученые постепенно приходят к свободному и непосредственному обсуждению идей на форумах, а не в статическом закрытом режиме в рецензируемых журналах. Политики не мыслят себе жизнь без Twitter.

Но включается и обратная реакция. Появляются персонажи, которых обозреватель Мэттью Пэррис называет сыщиками, цензорами и надсмотрщиками над Интернетом. На Кубе и в Китае они полностью контролируют Интернет, но и в других странах свобода выражения находится под угрозой. Недавно мы узнали, что американское государство не меньше России или Китая любой ценой пытается осуществлять электронный шпионаж за своими гражданами, скрывает это или пытается оправдать свои действия секретными законами. Революция средств коммуникации, как считает Эбен Моглен, стала использоваться для «внедрения методов тоталитаризма на базе демократического общества». Правительства стран Америки, Европы и Азии полностью согласны в том, что имеют право подслушивать разговоры своих граждан. Только гражданам никто об этом не сообщил.

Жаль, что мы узнаем обо всем этом от таких разоблачителей, как Джулиан Ассанж и Эдвард Сноуден, которым, кажется, доставляет удовольствие выявлять грехи государства, открывая обществу материалы электронной слежки (сдаваясь при этом на милость нелиберальных режимов). Можно не поддерживать такой способ обнародования информации, но при этом не одобрять государственный шпионаж. Даже тот, кто думал, что крах коммунизма в 1989 г. ослабит секретную и нелиберальную деятельность западных государств, оказался глубоко разочарован. Любое государство, стремящееся регулировать общение в Интернете, желает иметь свободный доступ к частной жизни граждан. Как сообщил Сноуден, в Великобритании более миллиона пользователей веб-камер подвергались слежке со стороны правительственной шпионской службы GCHQ, бессовестно предпринятой безо всяких на то оснований.

Нет сомнений, что власти не выиграют в этой войне, однако будут пытаться централизовать систему. С момента появления Интернета, как всегда, начали раздаваться призывы к введению ограничений и ориентировке на авторитеты, короче говоря, призывы установить некий «ordnung». Важнейшей битвой в этой войне стал внесенный на рассмотрение Конгресса в 2011 г. Акт о прекращении онлайн-пиратства, поддержанный крупными голливудскими киностудиями и другими медиакомпаниями, ратовавшими за сохранение прав интеллектуальной собственности. Учитывая двухпартийную поддержку и явную симпатию со стороны бюрократического аппарата правительства, шокированного анархией Интернета, не было сомнений, что законопроект будет принят. Однако поднявшаяся в январе 2012 г. неожиданная волна сопротивления со стороны сотен сайтов уничтожила эту идею за одну неделю.

Конечно же, война не закончилась. Даже такие сайты, как «Википедия», подчинившись давлению государства, назначили редакторов, наделенных специальными полномочиями высказывать собственные суждения по определенным вопросам. Мотив понятен: не допустить к выпуску материала безумцев со странными идеями. Но, естественно, как при французской или русской революции, в результате верх взяли именно безумцы. Чтобы стать редактором, нужно просто отредактировать много страниц, тем самым зарабатывая очки. Некоторые редакторы превратились в беспощадных фанатиков, и это серьезно повредило авторитету свободной энциклопедии. Как заметил один комментатор, «Википедия» «управляется политизированными и придирчивыми редакторами и подвержена разукрашиванию и вандализму». Это по-прежнему большой и важный источник информации по любому очевидному вопросу, но я полагаю, что по некоторым вопросам доверять «Википедии» больше нельзя. Так, «Википедия» выдумала несуществующую войну в индийском штате Гоа, и статья о ней не только просуществовала в течение пяти лет, но стала весьма популярной и получила награду.

Возможно, это лишь частный случай, но в последние годы таких примеров было множество, что показывает: «Википедия» из открытого источника превратилась в нечто иерархическое и контролируемое из центра. Тем временем профессиональные фирмы по связям с общественностью в значительной степени завязаны на «Википедию» и Интернет в целом в пользу своих клиентов. Решение Суда Европейского Союза от 2014 г. о том, что люди могут настаивать на удалении из поисковых программ старых данных о них самих («право на забвение»), даже если это была правильная информация, стало большим подарком для мошенников всех мастей.

Кроме того, существует реальная цензура Интернета, например в Китае. Число стран с цензурой Интернета постоянно растет, теперь их уже более 40. Важнейшая для Интернета традиция «несанкционированных инноваций», о которой говорил Винт Серф, сейчас находится под угрозой со стороны правительств и заинтересованных лиц, утверждающих, что любая инновация должна быть санкционирована. Правительства некоторых государств добиваются, чтобы Международный союз электросвязи (МСЭ) при ООН, в который входят 193 страны, осуществлял контроль над Интернетом, отвечал за регистрацию названий доменов и формирование международных правил, например запретил анонимность в Интернете. Допустим, многие из нас хотели бы снять покрывало анонимности с некоторых назойливых комментаторов, однако идеологи репрессивных режимов таким образом пытаются обнаружить несогласных. Президент России Владимир Путин открыто заявил, что его цель заключается в «установлении международного контроля над Интернетом» при участии МСЭ. В 2011 г. Россия, Китай, Таджикистан и Узбекистан предложили на рассмотрение Генеральной Ассамблеи ООН «Международный код информационной безопасности».

Эта инициатива достигла апогея на конференции МСЭ в декабре 2012 г. в Дубае, где большинством голосов (89 против 55) было решено предоставить комиссии ООН беспрецедентное право контролировать Интернет, причем в наибольшей степени за это ратовали Россия, Китай, Саудовская Аравия, Алжир и Иран. Хотя многие страны отказались подписывать новый договор, глава американской Федеральной комиссии по связи заявил, что свободе слова во всем мире нанесен серьезный удар, поскольку сторонники регуляции уже с успехом изменяют значение важнейших положений договора, который был создан как способ защиты Интернета от межгосударственного контроля. По его мнению, аппетит МСЭ к расширению регуляционных функций насытить невозможно.

Несмотря на свою децентрализованную природу, Интернет имеет центральный комитет – это Корпорация по управлению доменными именами и IP-адресами (Internet Corporation for Assigned Names and Numbers, ICANN). Участвовавшее в его создании американское правительство теперь делит ответственность с правительствами других стран и с международными организациями. Эта организация имеет корпоративные офисы и обладает правом распределять доменные имена.

Обычно я настроен оптимистично и считаю, что эволюционные силы одержат победу в борьбе с силами команд и контроля и Интернет будет предлагать свободное пространство всем желающим. Но рассчитывать на это можно лишь по той причине, что человеческая изобретательность всегда на шаг опережает решения дирижистов. Возможно, самым важным детищем Интернета станет цифровая валюта, не зависящая от правительственного влияния, – биткоины или другая, которая придет им на смену. «Я думаю, что Интернет станет одной из главных движущих сил, которые ослабят роль правительства. Одна вещь, которой не хватает, но которая скоро появится, это надежные электронные деньги», – говорил Милтон Фридман. И не только электронные деньги, но технология обращения биткоинов в целом, возможно, в будущем сможет децентрализовать не только Интернет, но и все общество. Технология цепочек блоков, заставляющая работать биткоины, имеет весьма разнообразные приложения.

Эта история началась в 1992 г., когда Интернет только зарождался. Успешный предприниматель в области компьютерных технологий Тим Мэй пригласил к себе домой в Санта-Круз группу людей для обсуждения возможностей использования «криптологических методов» в компьютерных сетях, чтобы разрушить барьеры интеллектуальной собственности и государственной секретности. «Вставайте, – сказал он. – Вам нечего терять, кроме колючей проволоки». Члены группы стали называть себя «шифропанками». Они предсказали, что технология станет как угрозой для свободы, так и ее инструментом: это и возможность свободного выхода в мир, но и возможность для государства взять под контроль жизнь граждан. Их манифест гласил: «Мы, шифропанки, призваны создавать анонимные системы. Мы защищаем нашу частную жизнь с помощью криптографии, анонимной системы рассылки, цифровых подписей и электронных денег».

Подобно многим группам либертарианцев, сообщество шифропанков вскоре распалось из-за желчных перебранок и ссор. Но до этого они успели обогатить друг друга несколькими интересными идеями. Среди этих людей были Адам Бэк, Хол Финни, Вэй Дай и Ник Сабо. Они занялись проблемой анонимных самоорганизующихся платежных систем, и Бэк создал систему под названием «hashcash», Дай предложил «b-money», а Финни разработал важнейший протокол, названный «reusable proofs of work». Ник Сабо получил наибольшую известность среди всех, кто работал по этой тематике. Имея научную степень по информатике и праву, он активно интересовался историей денег и написал об этом серьезный труд, в котором использовал замечание, сделанное когда-то Ричардом Докинзом, о том, что «деньги – это формальный токен отсроченного взаимного альтруизма». Смысл такой, что деньги позволяют оплатить услугу не напрямую и в любое время.

В этой работе, озаглавленной «Открытие происхождения денег», он ясно показал, что деньги возникли в результате постепенной и неизбежной эволюции, а не по плану. Хождение денег началось с того, что люди стали собирать такие предметы, как раковины, кости или бусины, которые ценились за то, что не портились. Затем их начали использовать для обмена в качестве общего знаменателя. Сабо заинтересовался вопросами эволюционной психологии и процитировал множество работ на эту тему. В 2000-х гг. он обдумывал идею создания «бит-золота» – виртуального продукта, имитирующего свойства золота. Такого продукта должно быть мало и добыть его трудно, зато легко проверить его подлинность и удобно использовать в качестве средства сбережения. Судя по всему, Сабо пытался воспроизвести в виртуальном мире ключевые этапы эволюции реальных денег.

Прошло несколько лет. Восемнадцатого августа 2008 г., за месяц до того, как финансовый кризис разразился с полной силой, в Интернете был зарегистрирован новый анонимный домен: bitcoin.org. Через две недели пользователь под именем Сатоси Накамото разместил на сайте девятистраничный обзор, разъясняющий идею электронной наличности под названием биткоин. Через несколько месяцев система биткоинов начала жить, и было это как раз тогда, когда британское правительство во второй раз объявило о срочной финансовой помощи банкам (в своем сообщении о рождении биткоинов Сатоси как раз процитировал заголовок из The Times). Через месяц Сатоси объявил о создании сайта Peer-to-Peer (P2P) Foundation: «Я создал новый открытый источник P2P электронной наличности под названием биткоин. Это полностью децентрализованная система, без центрального сервера или доверенных сторон, поскольку основана не на доверии, а на шифровании. Опробуйте ее или изучите ее описание». Его мотивация понятна. Биткоин был создан как средство сбережения и обращения, не подкрепленное каким-либо ценным металлом, не имеющее центрального эмиттера и собственной ценности. Сатоси предлагал пользователям «избежать инфляционных рисков, возникающих при обращении с централизованно выпускаемой валютой».

Достаточно сложно объяснить, как работает эта система. Одно из наиболее доходчивых разъяснений я получил во время недавней встречи в рамках проекта Ethereum, созданного с целью дальнейшего развития идеи биткоина: «Новшество идеи Сатоси заключается в сочетании очень простого децентрализованного консенсусного протокола, основанного на узлах, каждые 10 минут соединяющих трансакции в “блок” с образованием постоянно удлиняющейся цепи блоков; доказательством работы является механизм, посредством которого узлы получают право участвовать в системе». Если данное объяснение кажется вам непонятным, вы не одиноки. Я еще ни разу не видел доходчивого описания работы этой системы на английском языке. В общих чертах я понимаю, что биткоин в качестве валюты – это общественный гроссбух, свод всех трансакций, осуществленных всеми пользователями биткоинов во всем мире. Чтобы участвовать в этой системе, вы создаете часть такого гроссбуха и используете его вместе с остальными в виде шифрованных связанных «блоков». Это делает биткоин надежным и общим реестром всех совершенных операций при отсутствии банка или другой организации, проверяющей эти операции.

Сатоси Накамото – это псевдоним. Основатель или основатели системы биткоинов пожелали остаться неизвестными по весьма понятным причинам. Предшествовавшие изобретатели частных денег часто имели большие проблемы из-за ревности государственных структур. Например, в 1998 г. Бернард фон НотХаус открыто наладил выпуск золотых «либерти долларов», совершенно не пытаясь выдать их за доллары США. Он хотел конкурировать с Федеральным резервным банком, как служба Federal Express конкурирует с государственной почтой, предлагая альтернативное средство сбережения. Правительство 11 лет не выказывало признаков беспокойства, но потом внезапно арестовало НотХауса и обвинило в мошенничестве и «внутреннем терроризме». Хотя пользователи «либерти долларов» не были ни обмануты, ни разочарованы, его обвинили в нарушении государственной монополии. Еще была история с цифровым платежным средством под названием e-gold, созданным онкологом Дугласом Джексоном. С помощью этой системы были осуществлены торговые операции на сумму 1,5 млрд долларов США, а потом систему закрыли на том основании, что она способствует нелегальному обращению денежных средств. Государство не любит денег, не подлежащих контролю с его стороны. Этим и объясняется застенчивость создателей биткоинов.

Так кто же такой Сатоси Накамото? В марте 2014 г. журнал Newsweek сообщил, что это 64-летний японско-американский программист Дориан Сатоси Накамото, живущий недалеко от Лос-Анджелеса. Этот не очень здоровый безработный человек, с трудом владеющий английским языком, был весьма озадачен и заявил, что не имел к этому делу никакого отношения, слабо в нем разбирался и называл электронную валюту «битком». А затем поинтересовался, зачем ему нужно было подписываться частью своего имени, если он хотел остаться неизвестным. Сам Сатоси анонимно проявился на короткое время, чтобы заявить, что он – не Дориан.

«Настоящий» Сатоси использует японское имя, немецкий электронный адрес, прекрасно владеет английским, приводит английские ссылки и, судя по времени появления сообщений, живет на восточном побережье Америки. Единственный высокотехнологичный регион, с которым он, кажется, никоим образом не связан, это западное побережье Северной Америки, где живет Ник Сабо. Анализируя стиль, вкусы, предполагаемый возраст и характер активности Сатоси, писатель Доминик Фрисби и другие, включая группу из 40 судебных лингвистов из Университета Бирмингема, пришли к выводу, что Ник Сабо, возможно, и есть Сатоси Накамото. Подозрительно, что весьма словоохотливый Сабо часто замолкает тогда, когда активен Сатоси, и наоборот. Однако через Twitter Сабо опроверг эту версию (некоторые полагают, что Сатоси – продукт совместного творчества Сабо и Хола Финни, так что оба могут отрицать свое авторство). О себе Сабо тоже сообщает крайне мало, например, в Интернете нет ни одной его фотографии.

Кто бы ни скрывался под именем Сатоси Накамото, этот человек прекрасно разбирается в программировании и истории экономики, что составляет весьма редкую комбинацию. Нет сомнений, что биткоин – одно из самых значительных изобретений последних лет (хотя я сомневаюсь, что без Сатоси не было бы биткоина: к идее самодостаточной валюты пришел бы кто-то другой). Билл Гейтс называл биткоин талантливым изобретением. До сегодняшнего дня его не удавалось взломать, его характеристики делают его почти идеальным средством платежа, он самоуправляем, не подвержен инфляции и не подконтролен правительству. Он лишен недостатка всех других электронных денег: не нужны свидетели, что посылаемые деньги отправляются именно вам, а не кому-то еще. В мире реальных денег при пересылке денег в роли свидетеля выступает банк, а государство ограничивает количество монет и банкнот. Биткоин не допускает двойных затрат, поскольку при пересылке одних и тех же денег в два разных места проходит только та операция, которая подтверждается первой.

Печатание биткоинов имитирует печатание обычных денег: сначала это был весьма примитивный процесс, но постепенно усложнялся, и сейчас для изготовления каждого биткоина требуются гигантские компьютерные мощности. Каждый биткоин состоит из набора предварительно отпечатанных кодов, называемых цепочками блоков («блокчейнами», от англ. block – блок и chain – цепочка), и нового блока, создаваемого путем решения сложного уравнения с использованием больших компьютерных мощностей. Сейчас, когда я пишу эту книгу, в обращении находится около 13 млн биткоинов, и их число никогда не превысит 21 млн. Скорость выпуска монет сокращается вдвое каждые четыре года, пока в середине XXI в. не достигнет потолка.

Вы можете продать или купить биткоин точно так же, как фунт или доллар. Цена валюты подскочила в начале финансового кризиса на Кипре в 2013 г., когда частные вкладчики поняли, что их традиционные вклады в банках не защищены, поскольку правительство Кипра заявило, что конфискует более 40 % сбережений выше суммы в 100 тыс. долларов. Пока инвесторы во всем мире обсуждали непредсказуемость государственной политики, цена биткоина выросла со 120 долларов в сентябре 2013 г. почти до 1200 долларов в декабре того же года. С тех пор она слегка понизилась.

На настоящий момент общая масса биткоинов оценивается примерно в 6 млрд долларов. Однако еще далеко до того, чтобы биткоин стал мировой резервной валютой. Пока еще он не работает в качестве расчетной денежной единицы. Волатильность биткоинов, а также их небольшой запас не способствуют их применению в качестве мировой резервной валюты. Кроме того, пока еще немногие продавцы даже в Интернете соглашаются принимать биткоины. Система обмена биткоинов, Mt. Gox, развалилась в результате массового мошенничества. Однако эта электронная валюта пришлась по нраву торговцам наркотиками, особенно пользовавшимся интернет-площадкой «Шелковый путь» (Silk Road). Официальные власти внедрились в эту систему и отловили нескольких преступников (включая 21-летнего бездельника, цитирующего фон Мизеса и называющего себя Страшным пиратом Робертсом, который действовал из кафе в Сан-Франциско). Все эти факты не способствовали повышению репутации электронных денег.

Но не стоит думать, что биткоины – последняя страница в истории денег. У меня нет сомнений, что цифровая валюта будет эволюционировать. Как писал профессор финансов из Университета Дарема Кевин Доуд об истории с «Шелковым путем», «каждая неудача действует как эволюционный толчок, удаляя слабые стороны и обучая остальных, чего нужно избегать. Отрубите одну голову, и на этом месте вырастет другая: “Шелковый путь 2” уже существует и действует».

Как отмечает Доминик Фрисби, не только эволюция биткоинов была хаотичной, незапланированной и естественной, но и связанные с ней люди тоже представляют собой «эклектичную смесь всех сортов от воров и мошенников до экономистов, от оппортунистов до альтруистов и активистов». Тем не менее не имеющий никакой исходной ценности биткоин смог достичь значительных высот, и это хорошее предзнаменование для развития новой электронной валюты. Сейчас существует более 300 видов альтернативных валют, конкурирующих с биткоином (их называют «альткоинами»), и, хотя пока ни одна из них не получила такого широкого распространения, как биткоин, возможно, это лишь вопрос времени.

Только представьте себе, что может произойти, если децентрализованная цифровая валюта действительно возникнет. Если люди станут хранить сбережения в виде такой валюты, а финансовые компании начнут предлагать интересные финансовые продукты на ее основании, это в значительной степени сократит возможности власти. Правительство не сможет бездумно занимать деньги, устанавливать такие же хищнические налоги или безоглядно тратить средства, не учитывая, как эти траты отразятся на соотношении их валюты, скажем, с биткоинами. Фрисби считает, что это заставит власти подвергать налогообложению потребление, а не производство, а это будет способствовать снижению инфляции. Но прежде всего это приведет к уходу из бизнеса больших банков, снимая перекос, в результате которого слишком большая часть мирового богатства сконцентрировалась в банковской индустрии. Сатоси Накамото говорит, что «биткоин очень привлекателен для людей с либеральными взглядами, если им как следует все объяснить». Нассим Талеб считает, что «биткоины – начало чего-то большого: валюта без правительства, нечто настоятельно необходимое». Кевин Доуд пишет, что они «открывают новые возможности для возникновения спонтанного общественного устройства… крипто-анархического общества, в котором государство больше не играет никакой роли в денежной сфере». Один из разработчиков биткоинов Джефф Гарзик называет их «самой важной вещью после создания Интернета – катализатором изменений во всех сферах нашей жизни».

Чему же так радуются эти энтузиасты? Технология «блокчейнов» в основе функционирования биткоинов может оказаться составной частью совершенно новой мировой технологии, такой же огромной, как сам Интернет, основой волны инноваций, устраняющей посредников и позволяющей нам напрямую обмениваться товарами и услугами с людьми по всему миру. Это может привести к значительной децентрализации общества в целом и отменить потребность в банках, правительствах и даже компаниях и политиках.

Рассмотрим в качестве примера конкурент Twitter коммуникационную систему Twister, целиком и полностью построенную на децентрализованных связях. Если вы живете при авторитарном режиме и размещаете в Twitter комментарий с критикой своего правительства, правительство вполне может вынудить компанию Twitter выдать ему ваши личные данные. С Twister это невозможно. Кроме того, существует Namecoin, выдающий интернет-имена в децентрализованном порядке, Storj, планирующий размещать на облаке файлы, спрятанные внутри цепочек блоков, и Ethereum, представляющий собой децентрализованную сеть, «предназначенную заменить все, что можно описать с помощью кода», как говорит социолог Мэттью Спаркс. Специалист в области цифровых технологий Примавера де Филиппи считает, что Ethereum и подобные системы предлагают «распределенные автономные организации», которые после установки на цепочках блоков «больше не нуждаются в своем создателе (и не реагируют на него)».

Другими словами, впереди нас ждут не только машины без водителя, но и фирмы без владельца. Представьте себе, что в будущем мы сможем заказывать такси, в котором не только нет шофера, но которое принадлежит компьютерной сети, а не какому-то человеку. Эта сеть получает деньги, подписывает контракты и подает машины, хотя ее «штаб-квартира» распределена в сети. Это будет триумфом децентрализованной, эволюционирующей и анонимной системы. Это будет означать, что «компьютерные сети достигли того, чего не смогла достичь регуляция», как сказал предприниматель Андреас Антонопулос. Он считает, что децентрализованные системы, в отличие от централизованных, гораздо гибче и не подвержены коррупции: «У них нет центра и нет возможности для коррупции. Я думаю, что в них заключается естественный прогресс человечества».

Вы могли подумать, что я слишком внимательно прислушиваюсь к радикально настроенным либеральным мечтателям, и, возможно, так оно и есть. Моя уверенность в приближении больших перемен основана на представленных в этой книге доказательствах эволюционной природы процессов, являющихся результатом человеческой деятельности, но не человеческого замысла. В Интернете зарождается нечто столь же важное, как язык или власть. Правительство, закон, политики и бизнесмены могут попытаться совместными усилиями остановить этот процесс, поскольку иначе станут ненужными, и на какое-то время способны преуспеть. Но неизбежная и неумолимая эволюция в конечном счете возьмет верх. Вспомните, что технология развивается вне зависимости от того, хотим мы этого или нет.

Поговорим, например, о политике. Уже сегодня каждый поворот цифровой революции подрывает корни Левиафана. Интернет каждого из нас делает журналистом и политиком, а потребителя – королем, позволяет обычным людям гораздо дешевле реализовывать совершенно удивительные проекты в благотворительной, деловой или политической сфере. Большие компании падают под его стремительным напором, гигантские бюрократические государственные машины больше не могут сопротивляться. Как сказал депутат британского парламента от партии независимости Дуглас Карсвелл, «Интернет преобразует все, чего он касается. Он сметает все барьеры. Опытные дельцы вынуждены конкурировать с новичками. И то же самое в политике». Карсвелл считает, что информационная демократия быстро и безжалостно преобразует старые политические методы, заменяя партийный и бюрократический контроль новыми радикальными возможностями – от открытых праймериз до плебисцитов, от участия в формировании местного бюджета до отзыва политических деятелей. Интернет «разбудил что-то великолепно кромвелевское в нашей демократии». Модель сильного правительства, которой нас запугивают, не только невозможна, но и непрактична. В мире, где отдельные люди и компании легко переходят из одной юрисдикции в другую (никто не сидит в ожидании прихода налогового инспектора), будет чрезвычайно сложно оправдать бессмысленные траты общественных средств. И это будет вдвойне справедливо в случае широкого распространения электронных денег.

Карсвелл говорит о мире, в котором вы, граждане, будете за все отвечать сами. Власти, которые ранее диктовали общую политику для всех, вынуждены будут делать то, что скажете им вы. То же самое относится к выборным политикам, которые раньше выслушивали ваши пожелания всего раз в четыре или пять лет. «Цифровая революция – это государственный переворот против тирании этой элиты. Она ниспровергает продавцов подержанными идеями», – говорит Карсвелл. Когда на заседании Европейского парламента в 2009 г. консерватор Даниэль Ханнан на протяжении трех минут критиковал несчастного премьер-министра Великобритании Гордона Брауна, поначалу основные информационные агентства не обратили на это внимания. Но буквально через несколько минут эта речь появилась в YouTube и была прослушана более миллиона раз, так что информационные агентства вынуждены были отреагировать. Знаменательно, что редактор журнала New Statesman Питер Уилби заявил, что этот эпизод продемонстрировал отсутствие в Интернете контроля качества, подразумевая отсутствие контроля со стороны таких людей, как он сам. Теперь Интернет контролируется коллективным разумом.

Карсвелл считает, что в последние десятилетия политика стала более централизованной, но теперь он видит признаки обратного процесса. Государство забирало все больше произведенных в стране денег и тратило их на решение проблем централизованным способом – на политический креационизм. Оно обесплодило систему выборных представителей путем передачи власти неизбранным чиновникам. Четыре пятых законодательства Великобритании сейчас контролируется невыборными перманентными государственными службами, чья функция перестала быть исполнительной и стала законодательной. Представители выборной власти, имеющие реальную власть, составляют маленькую группу правительственных придворных, и в 1990-х гг. они усовершенствовали строгий и централизованный контроль над политикой и политиками. Политическая система, стремящаяся восстановить status quo, предусмотрительно не доверяющая новому и опирающаяся на элиту, практически идеально подходит для того, чтобы препятствовать всем попыткам нововведений.

Но все это быстро меняется. Традиционные политические партии больше не соответствуют политическим требованиям граждан. Государство обращается с гражданами гораздо хуже, чем бизнес. Люди, которые получают все больше и больше положительного опыта в качестве потребителей (могут менять поставщиков, требовать качественного обслуживания, получать информацию в интерактивном режиме, покупать ботинки путем одного нажатия на клавишу), все больше и больше недовольны тем, как с ними обращается государство. Почему ответы на запросы не приходят неделями? Зачем нужна такая плотная опека сайтов? Почему предметы имеют столь неуклюжий дизайн? Как на самом деле формируются цены на услуги? Почему законодательство такое негибкое? Цифровая революция открывает широчайшие возможности для персонализации общественных услуг. Родители должны сами отвечать за оплату индивидуального обучения детей, больные – за свой медицинский бюджет, бюрократические посредники никому не нужны.

Цифровая демократия может встряхнуть власть так же радикально, как окончание холодной войны встряхнуло коммунистическую систему. До сегодняшнего дня вклад цифровых технологий в деятельность правительства был ничтожным. Эффективность общественных служб скорее снижалась, чем росла. Если задуматься, это шокирующая статистика. Бюрократы получили компьютеры, смартфоны, дешевые способы коммуникации и бесконечные ресурсы Интернета, но умудрились нисколько не повысить продуктивность своей работы. Как им это удалось? Скоро произойдет землетрясение. Политика должна эволюционировать.