85
В двадцати километрах от Бышкова лежал Чаплинек, славный городок в окружении озер и рощиц, до которого, к счастью, не долетали тошнотворные запахи. У берегов были пришвартованы прогулочные катера, беззаботные рыбаки кучковались на понтонах. Шарко удивили количество и красота отелей, попавшихся им по пути.
– Люди приезжают сюда отдохнуть со всей Польши и из-за границы тоже, – сказал Крущек. – Разумеется, им не говорят о «БарнФилде». Здесь это слово табу.
Далеко на горизонте собирались черные тучи, предвещая приход циклона, который шел по Европе с запада на восток. Полицейские припарковались перед симпатичным частным домиком за оградой, в тихом месте на опушке леса.
– Врач должен расколоться, – сказал Шарко. – Я не хочу терять время на официальные процедуры.
– Не беспокойтесь, нам известно столько, что у него не будет выбора. И я тоже терпеть не могу процедуры.
До отъезда из Бышкова они расспросили насчет врача кое-кого из местных жителей. Ответы соседей были точными и внятными. У Шарко уже частично сложилось правдивое представление о зловещей организации, созданной для того, чтобы вирус заражал людей. Тем или иным образом врач был замешан. Оставалось выяснить, что ему известно и какова его роль в организации.
Большая собака выбежала им навстречу, когда они шли к крыльцу. Дверь открылась, не успели они постучать. Славомир Адамчак оказался здоровенным, чуть сутулым мужчиной лет сорока, с высокими скулами и кривым боксерским носом. На нем была рыбацкая одежда цвета хаки. В его серых глазах мелькнул огонек, когда он встретился взглядом с польским полицейским.
– Чем могу вам помочь, лейтенант?
– Мы с моим французским коллегой хотели бы поговорить с вами.
– Хорошо, но… у вас есть какие-то документы, что-нибудь? Сегодня ведь воскресенье, и у меня не так много времени.
– Собрались порыбачить на озере?
– Верно.
– Погода, похоже, портится.
Адамчак с улыбкой кивнул:
– Хороший рыбак плюет на погоду.
Улыбка тотчас исчезла, когда Крущек сунул ему под нос фотографию с места преступления. Шарко не понимал по-польски, но легко угадал намерения своего коллеги: идти напролом прямо к сути.
– Вот мои бумаги.
Врач поморщился. Он так и стоял в дверях, и дружелюбное выражение сползло с его лица.
– Чего вы, собственно, хотите? Я уже рассказал вам все, что знал. Это было два месяца назад, не так ли?
Крущек заговорил по-английски, чтобы Шарко понимал, резким жестом оттолкнув наскакивающую на него собаку.
– В начале октября. Скажите, вы по-прежнему каждую среду объезжаете деревни вокруг «БарнФилда» и оказываете помощь местным жителям?
– А почему нет? Это очень важно для меня. Я делаю это больше десяти лет. Эти люди страдают заболеваниями верхних дыхательных путей, диареей, они нуждаются в лечении, а если не прийти к ним, сами они с места не двинутся. К чему ваши расспросы?
– До приезда сюда мы опросили нескольких жителей деревни, которые были вашими пациентами в последние месяцы, – сказал Шарко по-английски. – Соседи Юзьвяков тоже страдают заболеваниями дыхательных путей. Дети, старики…
– И что же?
– Вы отбирали больных, у которых были симптомы гриппа, и только у них вы брали мазки. По их словам, это началось где-то год назад.
Славомир Адамчак попятился в прихожую, но полицейские наступали.
– Жители деревни рассказали, что во время ваших визитов вы имели при себе наборы для анализов, засовывали ватные палочки им в ноздри и закрывали их потом в специальных трубочках. Так или нет?
Врач утратил всякую самоуверенность, и ему явно было не по себе.
– Это правда. Больных в этих деревнях становилось все больше. Я хотел удостовериться в точности своих диагнозов и, главное, попытаться понять. Я брал анализы, чтобы прописать адекватное лечение. Что тут плохого?
– Почему же после гибели Юзьвяков вы прекратили брать эти анализы?
– Я… Я собирался продолжить. Просто мне… надо закупить новые наборы для анализа.
Крущек достал из кармана блокнот и ручку:
– Куда вы отправляли эти мазки? В какую лабораторию? Название, адрес. Нам нужны бумаги, доказательства, что анализы были произведены, мы также хотим знать, где и когда вы раздобыли эти наборы.
Врач не ответил, ему нечего было сказать в свое оправдание. Он потер лоб, лицо его исказилось.
– Послушайте, мне… надо идти.
– Вы никуда не пойдете, – твердо сказал Шарко. – Одна из ваших пробирок находится в наших французских лабораториях. Анализ сделан пятого октября, через три дня после того, как вы поставили диагноз семье Юзьвяк. Шестого или седьмого их зверски убили. А теперь повсюду распространяется пандемия, потому что в этой пробирке содержался неизвестный вирус гриппа. Вирус, способный заразить кого угодно и где угодно. Юзьвяки были пациентами зеро. Так что теперь вам придется выложить нам всю правду.
Адамчаку стало нехорошо. Он ушел в гостиную и сел, оставив дверь открытой. Двое полицейских прошли следом и остались стоять перед ним. Он держался за голову.
– Объясните нам.
Припертый к стенке, врач несколько минут молчал, глядя в пол, потом поднял голову и заговорил:
– Человек по имени Анри Оммено пришел ко мне в начале года. В январе… Он ждал своей очереди в моей приемной, как любой другой пациент, только на лице у него была защитная маска. Он знал мою специализацию, мои интересы, знал, что я объезжаю деревни вокруг «БарнФилда» по средам. Он представился как спонсор крупного французского фармацевтического предприятия под названием «Тадеус», которое работает над проектом, касающимся мутаций вирусов, передающихся воздушно-капельным путем, – парамиксовирусы, параинфлюэнца, пневмовирусы…
«Тадеус»… Одна из крупнейших французских фармацевтических лабораторий, вспомнил Шарко. Он сел напротив врача, чтобы смотреть ему в глаза. Польский коллега последовал его примеру.
– Этот человек сразу взял быка за рога и сделал мне предложение. Он хотел, чтобы я продолжал объезжать три ближайшие к «БарнФилду» деревни, но при каждом подозрении на грипп брал мазок. Потом я должен был просто отсылать их по почте из Щецинека и, разумеется, никому об этом не говорить. Вот и все. Он предложил платить мне кругленькую сумму за каждый мазок.
– Щецинек – большой город в двадцати километрах отсюда, – объяснил польский полицейский Шарко и снова повернулся к врачу. – Сколько он вам платил?
– Сумму, эквивалентную трем сотням евро за мазок. Он хотел, чтобы не оставалось никаких следов, объяснил, что финансирование их проекта неофициальное, что… деньги поступают из пожертвований частных лиц, имеющих долю в предприятии. Он показал мне простой способ перевода денег. Через Интернет, в валюте, которую называют биткойн.
Он тяжело вздохнул.
– Сначала я, конечно же, отказался, я вовсе не хотел ввязываться ни в какие шахер-махеры, дело было явно нечисто. Но он сказал, что я волен соглашаться или нет, просто оставил мне способ связаться с ним, если я вдруг заинтересуюсь. Ни давления, ни угроз, ничего. Он ушел, и все.
– Он предложил вам связаться с ним через Darknet, да?
– Да, он объяснил мне, как все это работает… Подпольный веб, полная анонимность… Я мог выйти на него при помощи специальной программы. У этого человека был странный ник в Интернете.
– Какой?
– Он называл себя Человеком в черном.
Шарко и Крущек серьезно переглянулись. Французский сыщик ощутил ком в горле. После всех этих дней расследования, преодоленных расстояний он вышел на физический след призрака, за которым гонялся.
– …Этот странный визит не давал мне спать много дней. Я всего лишь сельский врач, не очень богатый, я долго думал и… – Он вздохнул. – Я ответил. Сказал, что я это сделаю. В конце концов, это всего лишь анализы, которые будут использованы для исследований. В этом нет никакого греха. И я достал наборы для анализов в одной лаборатории в Познани, начал брать мазки, отсылал их из Щецинека и… получал деньги. И больше не имел вестей от этого человека.
Он сжал губы и с досадой покачал головой.
– Вы должны были сказать мне об этих мазках, когда я допрашивал вас по поводу исчезновения лекарств, – сказал польский сыщик. – Вы не могли не связать это с убийством Юзьвяков.
– Я знаю, я подозревал, что связь есть, но… поди знай какая… Я был в тупике. Мне очень жаль.
– Жалейте, жалейте.
– По какому адресу вы посылали результаты? – спросил Шарко.
Врач поднялся, достал из ящика стола бумажку и протянул ее французскому полицейскому. На ней было несколько имен, несколько адресов… Нуази-ле-Сек, Бур-ла-Рен, Пантен.
– Я должен был чередовать эти адреса.
Итак, доставка осуществлялась в разные места парижского предместья, чтобы комар носа не подточил. Шарко представилась цепь из многих посредников, сложная, чтобы запутать все следы.
– Вы знаете, кто эти люди, которым вы посылали пробы?
Врач покачал головой.
– И разумеется, вам не показалось подозрительным, что вы посылали их в разные места, – добавил Шарко.
Врач промолчал. Шарко переписал адреса в свой блокнот и передал бумагу польскому коллеге.
– Скажите нам все, что вы знаете об этом человеке, который к вам приходил. Об этом Анри…
– Оммено. Анри Оммено. Я понял, что имя фальшивое, когда на экране высветилось «Человек в черном».
– Анаграмма.
– Да… Ему было, на мой взгляд, лет шестьдесят, но может, и меньше, форму он держал. Я видел его всего один раз, год назад, и он был в маске. Но я хорошо его помню. На нем была шляпа, черный костюм, дорогой, это было видно. Такой… шелковистый… Даже глаза у него были черные… Глубокий, бездонный черный цвет. Примерно моего роста. Метр восемьдесят. Седеющие волосы, маленькая бородка; морщины на лбу, очень глубокие, точно зарубки. Подтянутый, динамичный. Не из тех, кто распускается.
Он скрестил руки, как будто вдруг замерз.
– Я думаю, что он тоже врач. Или, во всяком случае, работает в медицинской среде.
– Почему вы так считаете?
– Он изъяснялся как врач. Говорил о болезнях дыхательных путей в очень специфических терминах, которые употребляют только в нашем жаргоне.
Это вполне увязывается и с его биографией, подумал Шарко, и с характером тех преступных организаций, которые он основывал. Каждый раз все было связано с человеческим телом, болезнями, органами. Подумал он и о том, как была изувечена Камиль, о словах судмедэксперта, утверждавшего, что убийца был профессионалом.
– Что еще? Он был французом?
– Не знаю. Но он очень хорошо говорил по-английски.
– В ходе вашего общения в Darknet он упоминал «негритят»? Как в романе Агаты Кристи?
Врач кивнул:
– В самом деле. В конце наших виртуальных бесед он всегда просил меня выбрать цифру от одного до десяти. Реплики я вам по памяти не процитирую, но каждый раз негритята умирали – дыша, плавая, куря. Или от укола зонтиком. Любопытная штука. Этот человек был очень… странный.
Отравления, убийства негритят… Возможно, Человек в черном в числе своих многочисленных преступлений убивал людей ядом? Врач-убийца? Палач из прошлого? Заплечных дел мастер какой-нибудь диктатуры? Почему столько загадок? В то время как Шарко погрузился в размышления, польский сыщик встал и указал на ноутбук:
– Вы возьмете его с собой. И соберите вещи. Я увожу вас в Познань.
Врач чуть не плакал. Шарко сказал, что выйдет позвонить. На улице он задрал голову к небу. Солнце еще робко пробивалось сквозь тучи. Он глубоко вздохнул, испытывая одновременно разочарование и облегчение: появился серьезный след. Человек в черном больше не был призраком, силуэтом на расплывчатой фотографии. Здесь, в Польше, он вынужден был раскрыться. Оставить мало-мальский след в памяти врача, невзирая на все свои уловки. Он не был непобедим.
Шарко позвонил окружному комиссару, в его кабинет на набережной Орфевр, и без предисловий перешел к делу. Он рассказал ему о своих открытиях. Упомянул о предприятии «Тадеус», хоть и был убежден, что Человек в черном воспользовался им как прикрытием. Потом он продиктовал ему три разных адреса, куда приходили пробы гриппа птиц.
– Отлично, – сказал Ламордье. – Я сейчас же звоню судье, пусть готовит судебное поручение, и подключаю Казю и Леваллуа. Наведаемся по этим адресам.
– Жак Леваллуа вернулся?
– Сегодня утром. Выглядит скверно, еще не в форме, но с тех пор, как он узнал про подругу Белланже, рвется в бой. При том, как поредели наши ряды, не гнать же его.
– А список рабочих канализации что-нибудь дал?
– Работаем, делаем все, что можем. Возвращайтесь скорее, вылетайте первым же рейсом. У меня тут запросы из Министерства внутренних дел и Управления по сотрудничеству и международным связям: сегодня вечером я должен располагать как можно более точным профилем этого Человека в черном, а также убийцы, переодетого птицей. Я подключу Леваллуа к профилю второго, а вы займитесь Человеком в черном. Введем в курс всех действующих лиц расследования, от военных до ученых. Сможете сделать до вечера?
– Начну писать в аэропорту, закончу в конторе.
– Отлично, Шарко. Будьте точны и внятны, ваш документ чрезвычайно важен.
Он повесил трубку. Шарко вздохнул и поднял глаза. Врач уже сидел на заднем сиденье машины Крущека, между детскими креслами. Он посмотрел на часы: скоро десять. Польский сыщик подошел к нему с сигаретой во рту. Впервые Шарко видел его курящим. Он затянулся и выдохнул дым.
– Если я правильно понял, Человек в черном просил врача посылать во Францию мазки, взятые наугад у жителей деревни с подозрениями на грипп?
– Точно.
– Эти мазки потом анализировал в лаборатории некий «сообщник» до тех пор, пока не открыл неизвестный грипп, которым в дальнейшем заразили птиц, а потом и людей. Так?
Шарко кивнул и принялся объяснять, уже обдумывая документ, который ему предстояло составить:
– Человек в черном знал о болезнях верхних дыхательных путей в этих деревнях, о микробах, которые циркулируют там, постоянно мутируя. Возможно, он мобильный врач, специалист по микробам, во всяком случае практик. Анализируя вирусы, в которых смешались свиньи, птицы и люди, он, наверно, надеялся найти мутанта, которому будут нипочем все иммунные барьеры.
– Он ведь мог ждать годы, да? Природу под контроль не возьмешь.
– Действительно, но, наверно, он-то как раз и был готов ждать. Ждал же он десять месяцев, проанализировал сотни проб, прежде чем открыл этот грипп. Он не спешит, в этом его сила. Ошибки часто совершаются в спешке.
Поляк улыбнулся ему:
– Вы очень хороший полицейский.
– Вы тоже неплохой.
Шарко протянул ему визитную карточку:
– Кстати… Я, разумеется, рассчитываю, что вы передадите мне напрямую все, что вам удастся вытрясти из врача, из его компьютера, из свидетелей, которые могли встречать Человека в черном. Хорошо, если бы вы составили фоторобот. Любая улика, даже самая мелкая, очень важна.
– Хорошо, но и я жду от вас того же.
– Мы должны обобщить информацию очень быстро, я вам ее передам.
Шарко посмотрел на деревья, дрожащие под ветром. Уже падали первые капли дождя.
Его поездка в Польшу оказалась плодотворной. Теперь он держал в руках начало цепочки.
Оставалось добраться до ее конца.