70

Три часа ночи, несколькими часами раньше.

При двух мощных галогеновых лампах на батареях на месте преступления было светло, как днем. Четыре техника из службы криминалистического учета под руководством Оливье Фортрана заканчивали свою работу. Подкрепление, вместе со вторым лицом криминальной полиции Ламордье, прибыло, чтобы констатировать, все оцепить, провести следственные мероприятия, оказать помощь. Деморализованные команды Белланже и Марнье одни не справлялись.

Тело Камиль сняли, и Шене бормотал что-то в диктофон, сидя рядом с ним на корточках. В этих проклятых подземельях, казалось, веяло благоговейным ужасом. Никто не разговаривал, всех подняли с постели, и каждый делал свою работу молча. Но один вопрос бился во всех головах: как человеческие существа, наделенные разумом, могли дойти до такого?

Франк Шарко сидел, прислонясь к стене, согнув и чуть раздвинув колени, свесив между ними руки. Еще одна фреска была нарисована прямо напротив: жуткие демоны, полулюди, полуживотные, горевшие в высоком красноватом костре. Франк был не в силах подняться, подойти к телу, взглянуть на множество ран. Он только знал, что Камиль покинула этот мир в страшных мучениях.

Он взял горсть валявшихся на полу камешков и пересыпал их между пальцами. Он уже прошел через ад, который предстояло пережить Николя. Это было ужасно. Скоро ему придется встать и продолжить бой. Это единственный способ добраться до убийц. Чтобы смерть Камиль не была напрасной.

Его взгляд упал на пистолет в кобуре, лежавший рядом. Это было оружие Николя, его начальника и друга. Капитан полиции находился сейчас в больнице, под успокоительными. Он не заразился гриппом, но болезнь куда более коварная, более разрушительная захватила его организм, его рассудок, превращая любой проблеск в черный свет. Ему понадобится поддержка.

Серьезная поддержка.

Бертран Казю отделился от своих многочисленных коллег и присел рядом с Шарко. Несколько секунд он ничего не говорил, тоже глубоко потрясенный. Ад существует, и они открыли его двери. Подобрав несколько камешков, он метнул их в дьявольскую фреску. Подумать только, что он давно оставил финансовую бригаду, потому что там ему было скучно, хотелось больше «перчика» в карьере…

– Человек-птица похитил Камиль, а Человек в черном привел нас в эти штольни. Эти двое работают вместе. Они знакомы, теперь это ясно.

Шарко выпрямился с хрустом в суставах. Клод Ламордье, их общий босс, наблюдал за всеми с холодным гневом в глазах.

– Понадобилось много энергии и, главное, времени, чтобы… подготовить такую штуку, – продолжал Казю. – Все это, всю эту… мизансцену, адресованную нам. Откуда они могли знать, что мы придем?

– Дамбр…

– Но как Дамбр мог передать им информацию? Он не пользовался компьютером, и в его словах не было ничего подозрительного.

У Шарко вдруг закружилась голова. Он прислонился к стене, держась рукой за лоб. Казю поддержал его:

– Ты в порядке?

– Не сказал бы.

– Это хоть не грипп?

От одного этого слова Франка прошиб пот. Он выпрямился, пытаясь держаться на ногах:

– Нет, надеюсь, нет. В животе пусто, пить хочется, устал как собака.

Его глаза не отрывались от двух санитаров из морга, которые упаковывали окровавленное тело Камиль в черный мешок. Какая гнусная картина. Резким движением они застегнули молнию. В желудке Франка набух комок. Он прекрасно знал, куда увезут молодую женщину. Туда, в один из ящиков, таких холодных и темных, на набережной Рапе. Судебный медик не станет с ней церемониться.

Ему не хватало воздуха. Эти дьявольские фрески, давящие потолки, холодный свет галогеновых ламп действовали на нервы. Он держался лишь усилием воли, но ему хотелось одного: увидеть домашних, обнять их. В соседнем зале он наткнулся на сидящего криминалиста, ему явно было нехорошо. Шарко встречал его в последнее время несколько раз, в том числе в канализации. Мужчина лет тридцати морщился, держась за голову.

– Что случилось?

– Новая жертва гриппа, это точно, – сказал Фортран. – Он еле держится на ногах. Пора бы немного отдохнуть. Нам всем это не помешает.

Фортран вернулся к работе, а к Шарко подошел Поль Шене, уже снявший перчатки:

– Я взял пробы, сделал выводы, к вскрытию приступлю в десять часов… Доставьте мне удовольствие, поймайте этих гадов.

Шене никогда не говорил такого и не задействовал в работе эмоции. Но он тоже был потрясен смертью Камиль, потому что она была частью их большой семьи. Он подхватил сумку с инструментами и скрылся во втором зале.

Шарко не двигался с места, в нем закипала ярость. Он понюхал свою куртку, от которой плохо пахло, посмотрел на свои грязные руки, еще дрожавшие. Он передал личное оружие Николя в руки шефу, окружному комиссару Ламордье.

– Я возвращаюсь на набережную Орфевр.

– Зачем?

– Повидать Дамбра. Он наверняка умудрился как-то передать информацию. Надо понять.

Ламордье кивком указал на Казю и еще одного офицера, по фамилии Бланкар:

– Хорошо. Вы поедете с ними. Кто будет присутствовать на вскрытии?

Шарко с отчаянием вспомнил о Николя. Он знал, что эта мысль поддержит жизнь в нем самом, заставит не отступать, сражаться, чтобы виновные заплатили за все. Знал он и то, что вид тела Камиль наверняка его потрясет, но произнес, стараясь, чтобы это прозвучало уверенно:

– Я буду.

– Я тоже приду, – сказал Казю.

Шарко кивком поблагодарил его, потом, набрав в легкие побольше воздуха, посмотрел своему шефу прямо в глаза:

– У нее есть родители, они живут в Аржелесе. Надо им сообщить, но на это я не способен.