64
Амандина шла, дыша через маску, по улицам Второго округа Парижа. Моросило, противный сырой ветер бил в лицо. Прохожие шагали в сумерках по тротуарам, торопясь домой. Ни один из них, разумеется, не носил защитной маски. Им плевать, что ходит неизвестный вирус гриппа, какое им дело до этого! И потом, ведь это всего лишь грипп. Микробы были здесь, вокруг них, готовые овладеть их телами, и это не имело ни малейшего значения.
Как Фонг, они не сознавали опасности. Пока их не скрутит.
Ну и пусть подыхают, обливаясь горючими слезами!
Амандина глубоко вдохнула, ей надо было успокоиться. Забыть о них, не думать больше о Фонге и его предательстве, сосредоточиться на своем деле.
Свернув на улицу Пуасоньер, она ощутила первые признаки надвигающейся мигрени: почти неуловимый толчок в глубине мозга. Только этого не хватало. На ходу она достала из сумки бутылочку воды и приняла таблетку пропранолола. Еще раз свернула и нашла медицинский центр. Шесть табличек с именами врачей блестели в свете фонарей на фасаде. Амандина внимательно их прочла. Эти имена не фигурировали в ее списке.
Она поправила маску и вошла.
Секретарша оказалась женщиной лет пятидесяти в больших круглых очках на коричневом шнурке. Такая же рыжая, какой могла бы быть Амандина, но наверняка крашеная: брови гораздо темнее. Она смерила Амандину взглядом, когда молодая женщина подошла к стеклянной перегородке, за которой она сидела.
– Я Амандина Герен, из Института Пастера. Мы говорили днем по телефону, по поводу доктора Ламбара.
– Ах да. Объясните мне, в чем дело.
Амандина достала листок и просунула его в щель под стеклом.
– Я бы хотела, чтобы вы взглянули на этот список и сказали, не знакомо ли вам какое-либо имя. Я ищу человека, который мог бы знать доктора Ламбара, близко или не очень.
– Полицейские, которые приходили сюда, сказали, что кто-то выдавал себя за него, какой ужас! Вы думаете, тот, кто это сделал, есть в этом списке?
– Скажем так, прорабатываются все версии.
Секретарша надела очки и сосредоточилась на строчках. Несколько раз звонил телефон, она записывала на прием, вешала трубку, снова утыкалась в бумагу. Наконец указала пальцем на строчку в конце списка:
– Вот он… это доктор Эрве Кремье. Единственный, кого я знаю.
Она вернула листок Амандине.
– Но он ходил не к Ламбару. А к доктору Брашелье.
Брашелье… Амандина прочла это имя на одной из табличек снаружи. Она почувствовала, как ее сердце забилось чаще, кровь прилила к мозгу. В ее списке значилось, что Эрве Кремье – профессиональный врач, работает в Девятом округе, в десяти минутах ходьбы отсюда. Это было всего лишь имя среди многих других, но вдруг он и есть любовник Северины? И именно он поставлял ей все эти пробы гриппа для левых анализов? Амандина старалась оставаться спокойной, скрыть свое возбуждение. Возможно, она напала на след.
– Этот доктор, к которому ходит Эрве Кремье, этот месье Брашелье, он здесь?
– Нет, по пятницам он посещает больных на дому. Завтра с утра принимает в кабинете, вы можете прийти – это без предварительной записи.
– А… какие отношения поддерживают между собой доктора Брашелье и Кремье?
– Они вместе играли в сквош дважды в неделю. Доктор Кремье всегда приходил сюда со спортивной сумкой и дожидался доктора Брашелье, мы иногда беседовали. Милейший человек.
Она улыбнулась, потом отвернулась к женщине и ее больному ребенку, которые спускались со второго этажа, направляясь к ней.
– Вы говорите о докторе Кремье в прошедшем времени, – заметила Амандина.
– Да он уже давненько не появлялся. Я бы сказала… Больше года, да. Может быть, даже два. Я не знаю, встречаются ли еще доктора Брашелье и Кремье. Извините, больше я ничего не могу вам сказать, и мне нужно заняться мадам.
Амандина поблагодарила ее и ушла.