Глава 18
Сири нервно переминалась с ноги на ногу перед дверью в спальню. Как обычно, Синепалый стоял рядом и кроме них в коридоре никого не было. Управляющий что-то записывал, и Сири по-прежнему не понимала, откуда он знает, что входить еще рано.
На этот раз она не возражала против длительного ожидания, хотя оно ее по-прежнему нервировало. Зато у Сири было время, чтобы обдумать дальнейшие действия. В голове роились события дня. Треледис, твердящий, что она должна обеспечить наследника. Гимн Света Смелый, который болтал всякую ерунду, а на прощание произнес искренние слова. Ее муж и король, восседающий на троне и преломляющий свет. Жрецы на арене, обсуждающие вопрос о вторжении на ее родину.
Каждому из них было что-то нужно от Сири, но ни один не потрудился объяснить, как ей сделать то, чего они хотят… некоторые даже не позаботились сказать, чего именно хотят. Единственное, чего им удалось добиться, – это ее раздражения. Сири не была соблазнительницей. Она понятия не имела, как заставить короля-бога возжелать ее… особенно если учесть, что ее ужасала сама мысль об этом.
Верховный жрец Треледис отдал ей приказ. И поэтому Сири намеревалась продемонстрировать ему свое отношение к приказам, особенно если они сопровождаются угрозами. Сегодня она войдет в спальню короля, сядет на пол и откажется раздеваться. Она бросит вызов королю-богу. Он ее не хочет? Что ж, она устала от того, что ее каждую ночь пристально разглядывают.
Она собиралась объяснить ему все предельно ясно. Если он желает снова увидеть ее обнаженной, то ему придется приказать слугам ее раздеть. Но Сири сомневалась, что король-бог так поступит. Он не приближался к ней и даже когда главенствовал на дебатах, то на самом деле только сидел и наблюдал. Сири составила себе новое впечатление о короле-боге: у него столько власти, что он обленился. Он из тех людей, у которых есть все, и поэтому их ничего не заботит. Такие люди раздражали Сири. Она вспомнила идрисского капитана стражи, который заставлял своих подчиненных усердно работать, а сам весь день проводил за игрой в карты.
Пришло время бросить вызов королю-богу. Более того, пора дать понять жрецам, что они ее не запугают. Сири устала от того, что ее используют, и сегодня она даст отпор. Таково ее решение. И, во имя всех оттенков, это заставляло ее нервничать!
Она повернулась к Синепалому и наконец заставила обратить на себя внимание. Наклонившись к управляющему, она спросила шепотом:
– Они и правда каждую ночь наблюдают за мной?
Он побледнел, но не ответил. Затем огляделся по сторонам и покачал головой.
Сири нахмурилась.
«Но Треледис знает, что король-бог не ложился со мной в постель».
Синепалый поднял палец к глазам и покачал головой. Потом поднес к ушам, кивнул и показал на дверь дальше по коридору.
«Они подслушивают!» – догадалась Сири.
Синепалый наклонился ближе.
– Они никогда не осмелятся наблюдать, Сосуд, – прошептал он. – Помните, король-бог – высшее из их божеств. Увидеть его нагим, с женой… нет, они не посмеют. Но подслушивать – это другое дело.
Она кивнула:
– Им и правда очень нужен наследник трона.
Синепалый нервно огляделся.
– Мне действительно угрожает опасность с их стороны? – спросила Сири.
Он встретился с ней взглядом и коротко кивнул.
– Большая, чем вы думаете, Сосуд.
Отстранившись, он жестом показал на дверь.
«Вы должны мне помочь!» – прошептала она одними губами.
Синепалый покачал головой и поднял руки. «Я не могу. Не сейчас». Открыв дверь, он поклонился и заторопился прочь, обеспокоенно оглянувшись через плечо.
Сири сердито смотрела ему вслед. Назревала необходимость загнать Синепалого в угол и выяснить, что ему на самом деле известно. А теперь надо позлить еще кое-кого. Сири повернулась, заглядывая в темную комнату. Нервозность вернулась.
«Это вообще разумно?»
Прежде ей не приходилось быть воинственной. Но теперь... ее жизнь изменилась. Синепалый со своими опасениями только подтолкнул ее.
Вызывающее поведение всегда было способом Сири привлечь внимание. Она проявляла строптивость не назло кому-то. Просто она не могла сравниться с Вивенной, поэтому поступала наперекор тому, чего от нее ожидали. Раньше вызывающее поведение всегда срабатывало. Или нет? Отец вечно злился, а Вивенна обращалась с ней как с ребенком. Горожане из любви к ней терпели ее выходки.
«Нет, – внезапно подумала Сири. – Я не могу вести себя как раньше. Люди в этом дворце и при Дворе – не из тех, кому можно бросить вызов из досады».
Если отнестись к дворцовым жрецам с пренебрежением, то они не станут ворчать, как отец. Они покажут, что значит быть в их власти.
Но что тогда делать? Ей надоело сбрасывать одежду и голой становиться коленями на холодный пол.
Ощущая смятение и некоторую злость на себя, Сири шагнула в темную комнату и закрыла за собой дверь. Король-бог как всегда сидел в кресле в глубине комнаты. Сири уставилась на него, на слишком спокойное лицо. Она знала, что должна раздеться и пасть на колени, но не сделала этого.
Не потому что желала выказать неповиновение. И даже не потому, что чувствовала злость или обиду. Ей просто надоело гадать – кто же этот человек, который может управлять богами и преломлять свет силой своей биохромы? Действительно ли он избалован и ленив?
Он тоже уставился на нее. Как и раньше, ее дерзость не вызвала у него гнева. Глядя на короля-бога, Сири, потянула за шнуровку, сбрасывая пышное платье на пол. Потом прикоснулась к бретелькам рубашки, но остановилась.
«Нет, – подумала она. – Так не пойдет».
Она опустила взгляд на рубашку: края белого одеяния заискрились, источая радужное свечение. Сири посмотрела в бесстрастное лицо короля-бога.
А затем, стиснув зубы и стараясь не нервничать, шагнула вперед.
Он напрягся. Сири видела это в уголках его глаз и губ. Еще один шаг – и белая ткань рубашки взорвалась всеми цветами радуги. Король-бог ничего не делал, а просто смотрел, как она подходит все ближе и ближе.
Прямо перед ним Сири остановилась. А затем отвернулась, взобралась на кровать и, утопая в мягкой перине, поползла на середину ложа. Села поджав ноги и пристально посмотрела на стену из черного мрамора с обсидиановым блеском. Прямо за ней находились жрецы короля-бога и внимательно прислушивались к тому, что их совершенно не касалось.
«А теперь, – подумала Сири, делая глубокий вдох, – я буду вести себя совершенно непристойно».
Она уже больше недели была вынуждена обнаженной падать ниц перед королем-богом. Так что нечего стесняться.
Она начала подскакивать на кровати, заставляя пружины скрипеть. А затем, выгнувшись, Сири принялась стонать.
Она надеялась, что будет убедительно – она ведь не знала, как это должно на самом деле звучать и как долго это обычно происходит. Сири старалась, чтобы стоны становились все громче и громче, а скрип пружин выдавал все более активные движения. А затем резко замерла, испустив последний стон, и рухнула на кровать.
В наступившей тишине Сири посмотрела на короля-бога. Его бесстрастная маска исчезла, и на лице бога читалось чисто человеческое замешательство. Она чуть не расхохоталась от его озадаченного вида. Встретившись с ним взглядом, она покачала головой. С колотящимся сердцем, вспотевшая, она развалилась на кровати отдыхать.
Утомленная событиями и интригами этого дня, Сири укуталась в большое одеяло и расслабилась. Король-бог не тронул ее. На самом деле он так напрягся при ее приближении, как будто обеспокоился, даже испугался ее.
Нет, не может такого быть. Он бог и правитель Халландрена, а она всего лишь глупая девчонка, которая оказалась в открытом море, не умея плавать. Разумеется, он ее не боялся. Она опять чуть не рассмеялась от этого предположения, но тут же взяла себя в руки, стараясь поддержать иллюзию для подслушивающих жрецов, и уснула, наслаждаясь роскошным удобством кровати.
* * *
Все утро Гимн не поднимался с постели.
Слуги стояли вдоль стен, словно стая птиц в ожидании зерна. Когда перевалило за полдень, они уже переминались с ноги на ногу, обмениваясь встревоженными взглядами.
Он продолжал лежать в кровати, разглядывая узорчатый красный балдахин. Несколько слуг робко приблизились и поставили на прикроватный столик поднос с едой. Гимн к ней даже руку не протянул.
Этой ночью ему снова снилась война.
Наконец к кровати приблизился еще один человек, плотного телосложения, укутанный в жреческое одеяние. Лларимар смотрел на своего бога, не выказывая ни малейшего недовольства, хотя Гимн был уверен, что жрец раздражен.
– Оставьте нас, пожалуйста, – велел Лларимар слугам.
Те неуверенно переглянулись. Разве бог может остаться без слуг?
– Пожалуйста, – повторил Лларимар, но в его интонации ясно слышалось, что это отнюдь не просьба.
Слуги не спеша покинули комнату. Лларимар передвинул поднос и сел на край низкого столика, задумчиво изучая Гимна Света.
«Чем я заслужил такого жреца?» – подумал Гимн. Он знал многих верховных жрецов других возвращенных, и большинство из них были в различной степени невыносимы. Одни быстро раздражались, другие торопились указать на чужие ошибки, а чрезмерная льстивость третьих по отношению к божествам выводила из себя. Треледис, верховный жрец короля-бога, был столь высокомерным, что в его присутствии даже боги чувствовали себя подчиненными.
А Гимну достался Лларимар. Терпеливый и понимающий. Он заслуживал божества получше.
– Итак, ваша милость, – сказал Лларимар. – Что на сей раз?
– Я болен, – ответил Гимн.
– Вы не можете заболеть, ваша милость.
Гимн Света слабо кашлянул, на что Лларимар закатил глаза.
– Да ладно тебе, Тушкан. Неужели так сложно подыграть?
– Подыграть вашей болезни? – переспросил Лларимар с легким оттенком веселья. – Ваша милость, для этого мне придется притвориться, что вы не бог. Не уверен, что вашему верховному жрецу стоит создавать подобный прецедент.
– Это правда, – прошептал Гимн. – Я не бог.
Лларимар вновь не проявил ни малейшего признака раздражения или гнева. Он только подался вперед.
– Прошу, не говорите такие вещи, ваша милость. Даже если вы сами не верите – не стоит так говорить.
– Почему не стоит?
– Ради тех, кто действительно верит.
– И я должен продолжать их обманывать?
Лларимар покачал головой.
– Это не обман. Нет ничего удивительного, что другие верят в кого-то больше, чем он сам в себя.
– А в моем случае тебя это не смущает?
Лларимар улыбнулся.
– Зная ваш характер – нет. Итак, что же вызвало вашу болезнь?
Гимн Света перевел взгляд на потолок.
– Авроре нужны мои приказы для безжизненных.
– Да.
– Она уничтожит нашу новую королеву, – продолжил Гимн. – Аврора боится, что королевская семья Идриса пытается заполучить престол Халландрена.
– Вы с ней не согласны?
Гимн покачал головой.
– Нет, может, так оно и есть. Но дело в том, что я не думаю, что девочка, то есть королева, осведомлена о своей роли в чужих планах. Боюсь, что Аврора Соблазна раздавит это дитя просто из предосторожности. Я боюсь, что она станет слишком уж агрессивной и втянет нас всех в войну до того, как я уверюсь в правильности такого решения.
– Кажется, вы уже во всем разобрались, ваша милость, – сказал Лларимар.
– Я не хочу в этом участвовать, Тушкан, – ответил Гимн. – Но я чувствую, как меня затягивает.
– Участие – ваш долг, ибо вы должны вести королевство. Вы не можете избегать политики.
– Могу, если не встану с кровати.
Лларимар поднял бровь.
– Вы же на самом деле так не считаете, ваша милость?
Гимн Света вздохнул.
– Ты же не станешь читать мне лекцию о том, что даже мое бездействие влияет на политику, а?
Лларимар замялся.
– Возможно. Нравится вам это или нет, но вы – часть внутреннего механизма королевства, и вы оказываете влияние, даже оставаясь в постели. Если вы ничего не делаете, то будете виноваты в возникших проблемах как раз из-за своего безделья.
– Нет, – возразил Гимн. – Нет, думаю, ты ошибаешься. Если я ничего не буду делать, то, по крайней мере не смогу ничего испортить. Конечно, я могу пустить все на самотек, но это не одно и то же, что бы там ни говорили.
– А если ваши действия улучшат положение?
Гимн покачал головой.
– Не улучшат. Ты меня знаешь.
– Знаю, ваша милость, – ответил Лларимар. – Пожалуй, я знаю вас даже лучше, чем вы думаете. Вы всегда были одним из лучших людей, которых я когда-либо знал.
Гимн Света закатил глаза, но замер, заметив выражение лица Лларимара.
«Одним из лучших людей, которых я когда-либо знал…»
Гимн резко выпрямился.
– Ты знал меня! Вот почему ты решил стать моим жрецом! Ты знал меня раньше! До того, как я умер!
Лларимар не ответил.
– Кем я был? – спросил Гимн. – Ты сказал – одним из лучших. Почему именно я был лучшим?
– Мне запрещено говорить, ваша милость.
– Ты уже заикнулся, – поднял палец Гимн. – Поэтому можешь продолжать. Не отнекивайся.
– Я уже слишком много сказал.
– Ну давай. Скажи хоть немного. Я из Т’Телира? Как я умер?
«Что за женщину я вижу в снах?»
Лларимар больше ничего не добавил.
– Я могу приказать тебе говорить…
– Нет, не можете, – Лларимар с улыбкой поднялся. – То же самое, как с дождем, ваша милость. Вы утверждаете, что можете отдавать приказы погоде, но в глубине души вы в это не верите. Погода не подчинится – и я тоже.
«Какая удобная теологическая отговорка, – подумал Гимн Света. – Особенно когда хочешь что-то скрыть от своих богов».
Лларимар повернулся к двери.
– Картины ждут вашего суждения, ваша милость. Полагаю, вам пора позволить слугам искупать и одеть вас, чтобы вы могли заняться дневными делами.
Гимн вздохнул и потянулся.
«И как ему это удается?»
Лларимар не открыл никаких секретов, но развеял меланхолию Гимна. Он посмотрел вслед жрецу, который уже подошел к двери и жестом позвал слуг. Вероятно, управляться с захандрившими божествами входит в его обязанности.
«Но… он знал меня раньше, – подумал Гимн. – А теперь он мой жрец. Как это случилось?»
– Тушкан, – окликнул он.
Жрец настороженно повернулся, очевидно, ожидая продолжения расспросов о прошлом.
– Что мне делать? – спросил Гимн. – С Авророй Соблазна и королевой?
– Я не могу вам сказать, ваша милость, – ответил Лларимар. – Понимаете, мы делаем выводы по вашим поступкам. Если я буду руководить вами, то мы ничего не добьемся.
– Кроме, может быть, жизни девушки, которую используют в паутине интриг.
Помедлив, Лларимар наконец произнес:
– Поступайте как считаете нужным, ваша милость. Это все, что я могу посоветовать.
«Чудесно», – подумал Гимн, вставая. Он не знал, что «считать нужным».
И, по правде говоря, раньше он никогда над этим не задумывался.
