Глава 14

– Дождь идет, – заметил Гимн Света.

– Проницательное замечание, ваша милость, – ответил шагающий рядом Лларимар.

– Не люблю дождь.

– Вы часто об этом говорите, ваша милость.

– Я бог, – произнес Гимн. – Почему мне не подвластна погода? Как может идти дождь, если я этого не хочу?

– Сейчас при дворе двадцать пять богов, ваша милость. Возможно, тех, кто хочет, чтобы шел дождь, больше.

Красное с золотым одеяние Гимна шуршало при движении. Обутый в открытые сандалии, он шел по прохладной сырой траве, но слуги несли над ним широкий полог. Капли дождя тихонько стучали по ткани. В Т’Телире дожди шли часто, но никогда не бывали слишком сильными.

Гимну хотелось бы увидеть настоящую бурю, какие бушевали в джунглях.

– Тогда я проведу опрос среди богов, – сказал он. – Выясню, сколько из них хотели, чтобы сегодня шел дождь.

– Если пожелаете, ваша милость, – ответил Лларимар. – Но это мало что докажет.

– Это докажет, кто виноват в дожде, – возразил Гимн Света. – И… если выяснится, что большинство из нас не хотели дождя, то, возможно, разразится теологический кризис.

Разумеется, Лларимара не озаботила идея о боге, пытающемся подорвать веру в самого себя.

– Ваша милость, – сказал он, – уверяю вас, наше вероучение весьма основательное.

– А если боги не желают, чтобы дождь шел, но он идет?

– Вы бы хотели, чтобы всегда светило солнце, ваша милость?

Гимн пожал плечами:

– Конечно.

– А как же земледельцы? – уточнил Лларимар. – Без дождя их посевы погибнут.

– Вот пусть и проливается на посевы, – парировал Гимн, – а не на город. Бог должен уметь с легкостью повелевать погодой.

– Людям нужна вода для питья, ваша милость, – напомнил Лларимар. – Дождь моет улицы. А что насчет растений в городе? Прекрасные деревья и даже трава, по которой вы так любите гулять, просто умрут без дождя.

– Ну, – сказал Гимн Света, – я мог бы просто пожелать, чтобы они жили.

– Вы так и поступаете, ваша милость, – проговорил Лларимар. – Ваша душа знает, что дождь необходим городу, и потому он идет. Несмотря на то, что ваше сознание думает иначе.

Гимн Света нахмурился.

– По твоей логике богом можно объявить кого попало, Лларимар.

– Кто попало не воскресает из мертвых, ваша милость. У них нет способности исцелять недуги и уж точно нет дара предвидеть будущее.

«И не поспоришь», – признал Гимн, когда они приблизились к арене. Огромное круглое строение располагалось в дальней части Двора Богов, за пределами кольца дворцов. Гимн Света вошел внутрь, свита по-прежнему несла над ним красный полог. Они оказались на посыпанной песком площадке, а затем поднялись к местам для зрителей.

Над площадкой возвышались четыре ряда каменных скамеек для обычных жителей Т'Телира – тех, кто был достаточно близок к богам, удачлив или богат, чтобы попасть на заседание. Верхние места отводились для возвращенных. Там находились ложи – довольно близко от площадки, чтобы слышать все, что говорят, но при этом на подобающем божественному статусу отдалении. В высеченных в камне изысканных ложах хватало места для всей свиты бога.

По ярким пологам над ложами Гимн Света понял, что некоторые из богов уже заняли свои места. Он увидел Восславляющего Жизнь и Звезду Милосердия. Гимн и его свита миновали пустую ложу, в которой он обычно сидел, прошли к противоположному краю арены и приблизились к ложе с зеленым навесом. Внутри восседала Аврора, как всегда облаченная в весьма откровенное роскошное зеленое с серебром платье. Несмотря на богатую отделку и вышивку, наряд был не более чем длинным куском ткани с завязками и отверстием для головы. Платье открывало бока от плеч до икр и выставляло напоказ соблазнительные бедра Авроры. Заметив гостя, она улыбнулась и приподнялась на диванчике.

Гимн Света глубоко вздохнул. Аврора Соблазна всегда относилась к нему дружелюбно и, определенно, была о нем высокого мнения, но ему казалось, что рядом с ней всегда надо оставаться настороже. Мужчина легко мог попасть в сети такой женщины.

И никогда из них не выпутаться.

– Гимн, дорогой, – протянула она, расплываясь в улыбке.

Слуги засуетились, ставя кресло, скамеечку для ног и столик для закусок.

– Аврора, – отозвался он. – Мой верховный жрец говорит, что это ты виновата в такой унылой погоде.

Бровь богини медленно поползла вверх. Стоявший с другими жрецами Лларимар залился румянцем.

– Мне нравится дождь, – наконец сказала она, лениво откинувшись обратно на диван. – Он… другой. Я люблю разнообразие.

– Тогда тебе должно быть невероятно скучно со мной, дорогая.

Гимн сел и взял из чаши на столике пригоршню очищенных от кожицы виноградин.

– Скучно? – переспросила Аврора.

– Я стремлюсь к абсолютной посредственности, а посредственность едва ли можно назвать разнообразной. Собственно, я бы сказал, что при дворе она вошла в моду.

– Не стоит так говорить, – заметила богиня. – А то народ еще тебе поверит.

– Ты меня не поняла. Для того я это и говорю. Я решил, что раз уж не в силах творить божественные чудеса вроде изменения погоды, то можно удовольствоваться и меньшим чудом – говорить правду.

Хмыкнув в ответ, Аврора потянулась и довольно вздохнула, пошевелив кончиками пальцев.

– Наши жрецы говорят, что предназначение богов – не играть с погодой или предотвращать бедствия, а видеть будущее и служить людям. Твое отношение не слишком этому соответствует.

– Конечно, ты права, – отозвался Гимн. – На меня только что снизошло откровение. Быть посредственным – не лучший способ служить нашему народу.

– А что же тогда лучше?

– Подать среднепрожаренный стейк с гарниром из батата, – сообщил он, отправляя в рот очередную виноградину. – Приправленный чесноком и легким соусом из белого вина.

– Ты неисправим, – заметила богиня, переворачиваясь на бок.

– Я таков, каким меня сотворила вселенная, моя дорогая.

– То есть ты склоняешься перед капризами вселенной?

– А что еще делать?

– Бороться, – ответила Аврора. Она прищурилась и рассеянно взяла виноградину с ладони Гимна. – Бороться со всеми, чтобы заставить вселенную склониться перед тобой.

– Прелестная идея, Аврора. Но мне кажется, что у нас с вселенной несколько разные весовые категории.

– Боюсь, ты ошибаешься.

– Ты хочешь сказать, что я толстый?

Она посмотрела на него в упор.

– Я хочу сказать, что нельзя быть таким покорным, Гимн. Ведь ты бог!

– Бог, который даже не может остановить дождь.

– А я хочу грозу и бурю. Может, эта морось – компромисс между нами.

Гимн отправил в рот еще одну виноградину, прокусил ее, ощутив, как в нёбо брызнул сладкий сок. Пережевывая ягоду, он на мгновение задумался.

– Аврора, дорогая, – сказал он наконец. – В нашей беседе есть скрытый смысл? Ибо, как ты знаешь, я не дружу со скрытым смыслом. У меня от него голова болит.

– У тебя не может болеть голова, – заметила богиня.

– Ну, скрытый смысл я тоже не могу уловить. Он для меня слишком «скрытый». Чтобы докопаться до сути, требуется приложить усилие, а усилия, увы, противоречат моей вере.

Аврора выгнула бровь.

– Новая догма для тех, кто тебе поклоняется?

– О, не этой веры, – отмахнулся Гимн Света. – Я тайно поклоняюсь Остре. У него такая восхитительно прямолинейная теология – черное, белое, никаких сложностей. Вера без заморочек.

Богиня стащила еще одну виноградину.

– Ты слишком плохо знаешь остреизм. Это сложная вера. Если ищешь что-то действительно простое, попробуй веру пан-кальцев.

Гимн нахмурился.

– Разве они не поклоняются возвращенным, как все остальные?

– Нет. У них своя религия.

– Но все знают, что у пан-кальцев вера почти такая же, как и у халландренцев.

Аврора пожала плечами, глядя на арену.

– А как мы вообще свернули на эту тему? – удивился Гимн Света. – Клянусь, дорогая моя, иногда наши беседы напоминают мне сломанный меч.

Она снова подняла бровь.

– Ужасно острые, – пояснил Гимн Света, – но толку никакого.

Аврора Соблазна фыркнула.

– Гимн, это ты попросил о встрече.

– Да, но мы оба знаем, что этого хотела ты. Что ты задумала, Аврора?

Богиня покрутила виноградину в пальцах.

– Позже.

Гимн Света вздохнул и жестом велел слугам принести орехов. Один из них поставил на стол чашу, а другой принялся колоть орехи.

– Сперва ты намекаешь, что я должен с тобой объединиться, а теперь не говоришь, что задумала? Женщина, клянусь, однажды твоя склонность к театральности вызовет катастрофу – например, твои товарищи заскучают.

– Это не театральность, – возразила она. – Это проявление уважения.

Она кивком указала на противоположную часть арены, где все еще пустовало место короля-бога. Золотой трон возвышался на каменном выступе над самой ложей.

– А, мы сегодня патриотичны?

– Скорее исполнены любопытства.

– Насчет?

– Нее.

– Королевы?

Аврора снова одарила его многозначительным взглядом.

– Конечно. О ком еще я могу говорить?!

Гимн Света посчитал дни. Да, как раз неделя.

– Хм, – сказал он себе. – Так период ее уединения подошел к концу?

– Дорогой, тебе надо быть внимательнее.

Он пожал плечами.

– Когда не обращаешь внимания на время, оно уходит быстрее, дорогая моя. В этом оно удивительно похоже на большинство знакомых мне женщин.

С этими словами он взял пригоршню орехов и принялся ждать.

Жители Т’Телира определенно недолюбливали перемещаться в экипажах, даже боги. Несколько озадаченная Сири сидела в кресле, которое слуги несли через лужайку к огромному округлому строению в дальней части Двора Богов. Шел дождь, но Сири было все равно. Она слишком долго просидела взаперти.

Она оглянулась на служанок, несущих над мокрой травой шлейф ее золотистого платья. Их окружали другие женщины с большим пологом, защищающим Сири от дождя.

– Не могли бы вы… это убрать? – поинтересовалась Сири. – Чтобы дождь попадал на меня?

Служанки переглянулись.

– Совсем ненадолго, – добавила Сири. – Обещаю.

Женщины нахмурились, но замедлили шаг, позволив носильщикам уйти вперед под дождь. Сири вскинула голову, улыбаясь падающим на лицо каплям.

«Семь дней в четырех стенах – это чересчур», – решила она.

Одно долгое мгновение она наслаждалась влажной прохладой капель на коже и одежде. Трава так и манила к себе, и Сири снова оглянулась:

– А знаете, я могла бы пройтись пешком.

«Почувствовать под ногами эти зеленые травинки…»

Служанки выглядели очень и очень смущенными таким предложением.

– Или нет, – передумала Сири.

Женщины с пологом догнали носильщиков и снова закрыли небо. Наверное, пешая прогулка в платье с таким длинным шлейфом и правда была не самой удачной идеей. После долгих колебаний она предпочла гораздо более смелый наряд, чем все, что носила прежде, – с низким вырезом и без рукавов. Отчасти ее выбор объяснялся необычным покроем: спереди юбка была короткой, зато сзади достигала пола. Каждый раз при мысли о выставленных напоказ ногах Сири краснела.

Вскоре процессия добралась до арены, и Сири занесли внутрь. Она с интересом заметила, что у арены отсутствовал потолок, а пол был посыпан песком. На нижних трибунах люди в ярких одеждах рассаживались согласно своему положению. Некоторые сидели под зонтиками, но большинство не обращали внимания на морось, непринужденно болтая друг с другом. Сири улыбнулась, глядя на толпу: сотня самых разных цветов, да и фасонов не меньше. Было приятно снова наблюдать разнообразие, пусть и немного броское.

Носильщики доставили ее к большой каменной нише в стене строения. Служанки поместили опоры полога в каменные углубления, и тот укрыл всю ложу. Женщины засуетились, подготавливая место, после чего носильщики опустили кресло. Сири встала и нахмурилась. Она наконец вырвалась из дворца, но, судя по всему, ей придется сидеть, возвышаясь над всеми. Даже боги, расположившиеся, насколько она поняла, под пологами других лож, оказались далеко и скрывались за перегородками.

«Как у них получается заставлять меня чувствовать себя одинокой даже в окружении сотен людей?!»

Она повернулась к одной из служанок:

– Где король-бог?

Служанка указала на ложи вроде той, где сидела Сири.

– Он в одной из них? – уточнила Сири.

– Нет, Сосуд, – ответила женщина, не поднимая глаз. – Он прибудет только тогда, когда соберутся все боги.

«А, – подумала Сири. – Логично».

Она села обратно в кресло, и несколько служанок занялись едой. Поблизости заиграл на флейте менестрель, чтобы заглушить шум толпы, хотя Сири предпочла бы послушать, о чем говорят люди. Как бы то ни было, она решила не поддаваться мрачному настроению. Она наконец-то оказалась на свежем воздухе и видела других людей, пусть и не могла с ними общаться. Так что Сири улыбнулась самой себе, подалась вперед, уперев локти в колени, и принялась рассматривать экзотические расцветки внизу.

Что можно было сказать о жителях Т’Телира? Все они очень сильно отличались друг от друга. Некоторые были темнокожими, явно с окраин Халландренского королевства, другие – светловолосыми, встречались шевелюры даже более странного цвета – синие и зеленые. Сири предположила, что тут не обошлось без краски.

Все они носили великолепную одежду, как будто другой не существовало вовсе. Популярностью у обоих полов пользовались богато украшенные шляпы. Среди нарядов можно было встретить что угодно от жилетов и коротких брюк до длинных мантий и платьев.

«Сколько же времени они проводят за покупками?»

Ей было трудно выбрать из десятка платьев всего одно, а ведь она еще головных уборов не носит. После того как ей показали несколько шляп и она все отвергла, ей перестали их предлагать.

Процессии прибывали одна за другой, у каждой были свои цвета, как правило – сочетание основного цвета и какого-нибудь металла. Сири сосчитала ложи: места хватало для полусотни богов, но при дворе жило всего десятка два. Точнее, двадцать пять. В каждой процессии одна из фигур возвышалась над всеми остальными. Некоторых, в основном женщин, несли на креслах или диванах. Мужчины предпочитали идти сами. Одни были в замысловатых одеяниях, другие же обходились только сандалиями и юбкой. Сири наклонилась, разглядывая бога, проходящего мимо ее ложи. Его обнаженный торс заставил ее зардеться, однако это не помешало ей рассмотреть рельефные мускулы и загорелую кожу.

Он взглянул на нее и слегка склонил голову в знак уважения. Его слуги и жрецы согнулись почти до земли. Бог прошел мимо, ничего не сказав.

Сири откинулась на спинку кресла. Один из слуг предложил закуски, но она отрицательно покачала головой. Ожидали еще четверых или пятерых богов. По всей видимости, халландренские божества, в противоположность Синепалому, не отличались пунктуальностью.

Вивенна прошла сквозь ворота в халландренский Двор Богов, окруженный огромными дворцами. Она замешкалась, и с обеих сторон ее обогнал поток людей, хотя народу было не так уж и много.

Дент оказался прав: Вивенне не составило труда попасть во Двор. Жрецы у ворот пропустили ее без единого вопроса, как и Парлина, сочтя его слугой. Вивенна оглянулась на жрецов в синих одеждах. Цвета вокруг них становились красочнее, что указывало на сильную биохрому.

Она вспомнила, чему ее учили. У жрецов на воротах было достаточно дыхания для обретения первого возвышения, при котором человек получал способность определять силу дыхания других. Вивенна тоже так могла. Это не означало, что ауры или цвета выглядели для нее иначе. Способность распознавать силу биохромы была схожа с обретенным ею абсолютным слухом. Другие слышали те же звуки, что и она, но Вивенна могла очень четко выделить каждый из них.

Она видела, как близко человеку надо подойти к жрецу, чтобы цвета усилились, и насколько насыщеннее становились оттенки. Это позволяло ей интуитивно определить, что каждый из жрецов достиг первого возвышения. У Парлина было одно дыхание, как и у обычных жителей города, которым приходилось для прохода предъявлять документы. Вивенна могла сказать, насколько сильно дыхание и болен ли человек.

У жрецов было ровно по пятьдесят дыханий, как и у большинства богачей, проходивших через ворота. Некоторые имели не меньше двухсот дыханий, чего хватало для второго возвышения и обретения абсолютного слуха. Только у пары человек было больше дыханий, чем у Вивенны, достигшей третьего возвышения с его совершенным восприятием цвета.

Вивенна отвернулась от толпы. Ей рассказывали о возвышениях, но она никогда не думала, что испытает их на себе. Она чувствовала себя запятнанной. Порочной. В особенности из-за того, что цвета были такими прекрасными.

Ее наставники рассказывали, что двор представляет собой широкое кольцо дворцов, но не упомянули, что все они невероятно гармоничны по цвету. Каждый был произведением искусства, раскрывающим тончайшие оттенки градиента, которые обычные люди не способны оценить. Между дворцами раскинулась великолепная зеленая лужайка с аккуратно подстриженной травой, не нарушенная ни дорожками, ни аллеями. Вивенна и Парлин ступили на лужайку, и ей отчаянно захотелось скинуть туфли и пройтись босиком по влажной от росы траве. Но такое поведение было совершенно неподобающим, и она подавила порыв.

Моросящий дождь наконец прекратился, и Парлин опустил недавно купленный зонт.

– Так вот он какой, – сказал он, отряхивая зонт. – Двор Богов.

Вивенна кивнула.

– Неплохое местечко, чтобы пасти овец.

– Сомневаюсь, – тихо ответила она.

Парлин нахмурился:

– Тогда коз?

Вивенна вздохнула, и они присоединились к небольшому потоку людей, устремившемуся по лужайке к большому строению за пределами кольца дворцов. Она опасалась, что будет выделяться – на ней по-прежнему было закрытое идрисское платье, простое, из практичной ткани приглушенных цветов. Но Вивенна начала понимать, что в Т’Телире вообще невозможно выделиться.

Наряды горожан настолько поражали разнообразием, что Вивенна изумлялась фантазии их создателей. Некоторые были одеты так же скромно, как и она, другие носили приглушенные цвета, хотя и оживляли их яркими шарфами или шляпами. Сдержанные фасоны и расцветки были явно не в моде, но изредка встречались и они.

«Так тоже можно привлечь внимание, – поняла она. – Белый цвет и приглушенные тона – ответ на аляповатость. Но, так как тут каждый старается выделиться, не выделяется никто!»

Почувствовав себя немного увереннее, она взглянула на Парлина, который, похоже, немного успокоился, когда они выбрались из городской толпы.

– Интересные здания, – сказал он. – Люди одеваются очень пестро, но этот дворец одноцветный. Странно. Почему так?

– Он не одноцветный. Здесь много разных оттенков одного и того же цвета.

– Красный и есть красный, - пожал плечами Парлин.

Как это объяснить? Оттенки красного отличались подобно нотам в музыкальной гамме. Стены были чисто красными. Черепицу, боковые колонны и лепнину намеренно окрасили в слегка отличающиеся тона, каждый из которых отчетливо выделялся. К примеру, колонны оформили последовательными цветовыми квинтами, гармонирующими с основным цветом стен.

Казалось, перед ней разлилась симфония оттенков. Дворец явно строили для того, кто достиг третьего возвышения, потому что только такой человек мог увидеть идеальный резонанс. Для остальных же… все было просто красным.

Они прошли мимо красного дворца по дороге к арене. В жизни халландренских богов развлечения занимали центральное место. Нельзя ожидать от высших существ, что они будут тратить свое время на что-то полезное. Для них часто устраивали представления во дворцах или на лужайке внутреннего двора, но для особенно значительных событий предназначалась арена, которая также служила местом законодательных дебатов. Сегодня жрецы устроят диспут, чтобы развлечь своих богов.

Вивенна и Парлин ожидали своей очереди в толпе у входа. Вивенна бросила взгляд на другие ворота. Почему через них никто не проходит. Ответом ей стала фигура мужчины, появившегося у ворот. Он шел в окружении слуг, несколько из них несли над ним полог. Все были одеты в синее с серебром, как и их господин, на голову возвышавшийся над остальными. От него исходила такая мощная биохроматическая аура, какую Вивенне еще не доводилось видеть, хотя, надо признать, она обрела способность замечать ее всего несколько часов назад. Окружавший его ореол усиленного цвета был огромным и простирался почти на тридцать футов. Для достигших первого возвышения такое количество дыханий казалось несметным. Неизмеримым. Впервые Вивенна своими глазами увидела, что возвращенные и правда отличаются от всех остальных. Они были не просто мощными пробуждающими – казалось, что у них только одно дыхание, но настолько сильное, что им открывались высшие возвышения.

Бог вошел в арену через открытые ворота. Вивенна проводила его взглядом, и восхищение рассеялось. Сколько презрения и высокомерия было в осанке бога, когда он беспрепятственно прошел мимо людей, ожидающих своей очереди у входа.

«Чтобы сохранить жизнь, – подумала Вивенна, – он должен каждую неделю поглощать чужое дыхание».

Она позволила себе расслабиться и теперь ощутила, как возвращается отвращение. Цвета и великолепие не могли скрыть его огромное тщеславие, равно как и нечестивое существование в качестве паразита, живущего за счет простых людей.

Бог исчез внутри арены. Вивенна подождала, размышляя о собственной биохроме и ее значении. К ее изумлению стоящий рядом человек внезапно оторвался от земли.

Он взмыл ввысь с помощью необычно длинного плаща. Ткань затвердела, приобрела некоторое сходство с рукой и удерживала хозяина на такой высоте, чтобы он мог смотреть поверх толпы.

«Как он это делает?»

Вивенна знала, что дыхание может оживлять предметы, но что входило в понятие «оживлять»? Казалось, что волокна ткани напряглись, как мускулы. Но как плащ мог поднять нечто намного тяжелее его самого?

Человек опустился на землю, пробормотал что-то, чего Вивенна не расслышала, и его биохроматическая аура усилилась, когда он втянул дыхание из плаща.

– Скоро опять начнем продвигаться, – сообщил он своим приятелям. – Толпа впереди рассасывается.

Толпа и в самом деле начала продвигаться, и вскоре Вивенна с Парлином оказались внутри арены. Они прошли между каменными скамьями, выбирая место, где поменьше народу. Вивенна пробежалась взглядом по ложам наверху. Строение было богато украшенным, но не слишком большим, и она почти сразу отыскала Сири.

Когда она увидела сестру, ее сердце сжалось.

«Сестренка! – Вивенну прошиб холодный пот. – Моя бедная сестренка!»

Сири была одета в непристойное золотистое платье с подолом выше колен и глубоким вырезом. Даже Сири всегда удавалось сохранять волосы темно-каштановыми, но теперь они светились от радости золотом и пестрели красными лентами. Ее окружала толпа служанок.

– Посмотри, что с ней сделали! – произнесла Вивенна. – Должно быть, ее запугали до бесчувствия! Заставили надеть это платье и изменить цвет волос в тон к нему…

«Заставили стать рабыней короля-бога».

Парлин сжал квадратные челюсти. Он редко злился, но сейчас весь пылал от гнева, и Вивенна была с ним солидарна. Сири использовали, выставляли как некий трофей. Вивенне это показалось символичным: халландренцы дали понять, что могут помыкать скромной и невинной идрисской девушкой как им вздумается.

«Я поступаю правильно, – подумала Вивенна с растущей уверенностью. – Приезд в Халландрен был верным решением. Лемекс умер, но мне нужно двигаться вперед. Я должна найти способ. Должна спасти сестру».

– Вивенна? – окликнул Парлин.

– Да? – рассеянно отозвалась она.

– Почему все начали кланяться?

Сири лениво поигрывала кисточкой на платье. Последний бог занял место в своей ложе.

«Двадцать пять, – подумала она. – Вроде бы все».

Внезапно все зрители поднялись и начали опускаться на колени. Сири вскочила, изумленно оглядываясь. Что она пропустила? Прибыл король-бог или случилось еще что-то? Даже боги преклоняли колена, хотя и не простирались ниц, как обычные смертные. Казалось, они все кланяются Сири.

«Какой-нибудь ритуал приветствия новой королевы?»

А затем она поняла. Ее платье взорвалось цветом, камень под ногами заблестел, сама кожа засияла. Белый кубок перед ней ослепительно вспыхнул, и струящийся свет будто преломился, заиграв всеми цветами радуги.

Простершаяся ниц служанка дернула Сири за рукав.

– Сосуд, – прошептала она, – позади вас!