Книга: Миф Линкольна
Назад: Глава 69
Дальше: Авторское послесловие

Глава 70

Вашингтон
Понедельник, 13 октября
04.50

 

Стефани следовала за Дэнни Дэниелсом. Они поднимались по ступенькам внутри Монумента Вашингтона. Президент пришел сюда из Белого дома по предрассветному холоду. Она ждала его у нижнего входа. Он позвонил ей накануне, возвращаясь из Юты, и попросил ждать его у входа в Монумент Вашингтона.
Стефани вернулась с Люком вдвоем. Коттон полетел другим самолетом в Копенгаген. Кассиопея осталась с намерением отвезти тело Салазара в Испанию. В Фальта Нада царило заметное напряжение, и Кассиопея не желала ни с кем из них разговаривать. Малоун попытался было заговорить с ней, но она резко оборвала его. И он благоразумно решил оставить ее в покое. Кассиопея была отчасти права. Они оказались убийцами. Убийцами, которым не грозит тюрьма. Она так и не смогла понять, почему в ее профессии они наделены правом убивать, не опасаясь возмездия со стороны закона. Можно говорить какие угодно красивые слова, считала Кассиопея, но убийство остается убийством, где бы, когда и ради чего оно ни совершалось.
– Мой мальчишка хорошо справился с поставленной задачей? – спросил Дэниелс, когда они поднимались по лестнице.
Стефани было прекрасно известно, кого президент имел в виду под словами «мой мальчишка».
– Люк работал как настоящий профессионал.
– Я в этом не сомневаюсь. Ты будешь им довольна. И мне даже кажется, что мы с ним сможем помириться.
Стефани было приятно слышать, что Дэнни готов решить еще одну свою проблему.
Еще один шаг к отставке.
Как ни странно, она никогда раньше не бывала внутри Монумента Вашингтона, хотя видела его тысячи раз. Один из тех визитов, которые постоянно планируются и постоянно откладываются. Построенный из мрамора, гранита и голубоватого песчаника, 555-футовый обелиск считался самой высокой в мире постройкой из камня. Монумент был завершен в 1884 году, когда на него был наконец водружен верхний камень, завершивший всю конструкцию. Редкое на Восточном побережье землетрясение несколько лет назад повредило его внешний облик. Ремонт занял три года.
– Почему мы не воспользовались лифтом? – спросила Стефани.
– Сейчас увидишь.
– А куда мы направляемся?
Сотрудники секретной службы ожидали их у основания лестницы, которая поднималась до самого верха монумента – долгий путь, состоявший из 897 ступеней, как объяснил им главный смотритель, стоявший внизу.
– Мы ведь прошли еще только половину, – сказал президент. – Что случилось? Ты уже устала?
Стефани улыбнулась. Она слышала прежнего Дэнни Дэниелса.
– Не беспокойся, я от тебя нигде и ни в чем не отстану.
Президент остановился и обернулся.
– Проверим.
– Я искренне рассчитываю на это.
Они были одни, и им было хорошо друг с другом. Очень скоро он уйдет с поста президента Соединенных Штатов, и она больше не будет его подчиненной.
Она указала на предмет, который он держал в руках.
Ноутбук.
– Я даже и не предполагала, что ты умеешь им пользоваться.
– Если хочешь знать, я очень неплохо умею им пользоваться.
Но он ни словом не объяснил ей, зачем захватил с собой сюда компьютер. Хотя, впрочем, она и не ждала от него объяснений.
Они продолжили подъем.
По пути им встречались памятные камни, вмурованные во внешние стены Монумента. На них были высечены патриотические изречения от дарителей. Стефани обратила внимание на упоминания отдельных городов, больших и маленьких, штатов, государств, масонских лож. Здесь были также цитаты из Библии, карты, названия военных подразделений, колледжей и многое-многое другое.
– И они все были преподнесены в качестве дара? – спросила она.
– Все. И все в честь Джорджа Вашингтона. В общей сложности их сто девяносто три.
Они не говорили о Роуэне и Салазаре. Стефани ограничилась лишь коротким донесением о том, что оба погибли, но не от руки людей, официально связанных с правительством Соединенных Штатов. Чарльз Сноу с мрачным, подобающим ситуации выражением лица ждал их у входа в пещеру. Для выноса тел прислали военных. Все свидетельства того, что Роуэн убит, были удалены из его останков. В ходе вскрытия, которые проводили военные хирурги, ему тщательно зашили рану. Членам семьи сенатора сообщили, что он скончался от сердечного приступа во время поездки по делам Церкви, в которой находился вместе с Пророком. Было назначено время торжественных похорон в Солт-Лейк-Сити. Тело Салазара передали Кассиопее, которая на личном самолете Хусепе повезла его в Испанию.
Дэниелс остановился на одной из ступенек, поджидая свою спутницу.
– Мы находимся на высоте двести двадцать футов. Мои мышцы дают себя знать. Должен признаться, что уже отвык от таких нагрузок.
Стефани чувствовала нечто похожее.
– Мы проделали этот путь ради нее, – произнес президент, указывая на одну из мемориальных плит.
Стефани внимательно рассматривала каменный прямоугольник, на котором было изображено нечто похожее на пчелиный улей на столе. Над ульем располагалось всевидящее око, от которого вниз отходили лучи, освещавшие слова: «Святость Господу», которые, в свою очередь, венчали улей. Под изображением стола находился высеченный в камне Дезерет. Рельефное воспроизведение различных труб, цветов, виноградных лоз и листьев, словно выраставших из камня.
– Он был подарен в сентябре тысяча восемьсот шестьдесят восьмого года самим Бригамом Янгом. Камень добыли в Юте, а изображения нанес на него мормон-первопроходец по имени Уильям Уорд. Пчелиный улей – символ штата Дезерет, так Янг поначалу хотел назвать свою новую землю. Однако государство не пошло ему навстречу. Тем не менее перед нами очень яркая иллюстрация первоначальных намерений Янга.
Дэниелс открыл ноутбук и поставил его перед собой на одну из верхних ступенек. Через несколько мгновений на экране появилось лицо Чарльза Сноу.
– Там, где вы находитесь, я полагаю, еще очень ранний час, – заметил президент, обращаясь к Пророку.
– Да, вы правы. Но последние несколько дней я почти совсем не сплю.
– Прекрасно вас понимаю. Я ведь тоже почти не сплю.
– Я молюсь за Старейшину Роуэна и брата Салазара. Мне остается только надеяться, что наш Небесный Отец будет милостив к ним.
– Мы сделали только то, что было необходимо сделать. Я думаю, что вы меня понимаете.
– Интересно, скольким из моих предшественников приходилось произносить ту же фразу… Они тоже делали то, что полагали необходимым сделать. Но правильно ли они поступали?
– Они не оставили нам выбора, – ответил президент. – Никакого.
– Я вижу плиту у вас за спиной. Уже давно не видел ее воочию… Я посетил Монумент только один раз, очень давно, когда еще можно было просто так подняться по ступенькам и рассмотреть плиты.
Стефани не могла понять, что происходит. Зачем эта связь с Ютой, которая, как она предполагала, проводилась по специальной кодированной линии?
– Наша Церковь всегда почитала камень, – заметил Сноу. – Камень – наш главный строительный материал. Возможно, потому, что постройки из него труднее всего разрушить. Наши деревянные храмы были очень недолговечны, бо́льшую их часть сожгли разъяренные толпы наших гонителей. И только когда мы начали строить их из прочного камня, они стали гораздо надежнее. Почти все они сохранились до наших дней.
Стефани вновь взглянула на дар от Юты.
– Однако камень обладает для нас еще одной важной особенностью, – продолжал Сноу. – Джозеф Смит впервые обнаружил золотые таблички внутри каменного ящика. Второго октября восемьсот сорок первого Смит поместил исходную рукопись Книги Мормона в краеугольный камень отеля в городке Науву в Иллинойсе. Бригам Янг поместил документы и монеты в капсулу времени в храме в Солт-Лейк-Сити. И это стало традицией, которая повторилась в случае со многими другими нашими храмами. Для нас запечатывание чего-либо в камне есть проявление величайшего почтения.
И тут Стефани осенило.
– Документ Основателей находится здесь?
– Бригам Янг полагал, что будет справедливо вернуть его в Вашингтон, – ответил Сноу. – Поэтому он запечатал его в своем даре Памятнику, о чем он сообщил Джону Тейлору, наследовавшему ему, а в дальнейшем секрет передавался от Пророка к Пророку. Мы очень почитаем американский народ и гордимся тем, что являемся его частью. Лишь немногие, такие как Роуэн, думали иначе. Но ведь они – исключения, патологические личности, такие же, как радикалы внутри любой другой религии. Те же, кто возглавил нашу Церковь, понимали всю важность информации, которой они обладали, и потому хранили ее в тайне. В этом, как они полагали, состоял их долг.
– И по этой причине Никсон столкнулся с решительным отказом в девятьсот семидесятом году? – спросил Дэниелс.
– Да, именно. Информацию нельзя было открывать ни при каких обстоятельствах. Надо отдать должное Роуэну, ему удалось узнать больше других. Его положение в церковной иерархии открыло ему такой доступ к информации, которым обладали очень немногие. А пост сенатора предоставил ему возможность пользоваться и другими ресурсами.
Стефани приблизилась к мемориальной плите и провела рукой по ее бледно-серой поверхности. За ней скрывался документ, который мог разрушить Соединенные Штаты Америки.
– Зачем ты привел меня сюда? – спросила Стефани. – Зачем мне это знать?
– Смерть тех людей тяжелым грузом лежит на нашей совести, – ответил Дэниелс. – И у тебя есть право знать, что то, ради чего они погибли, действительно существует.
Стефани оценила его жест. Но она слишком часто оказывалась в подобной ситуации. На ее счету было много погибших людей. Ни одна из этих смертей не давалась ей легко и ни одна не была забыта.
– Репутация Авраама Линкольна безупречна, – продолжил Сноу. – Такой она и должна оставаться навеки. Любому народу нужны свои герои.
– Самым страшным врагом истины часто бывает не откровенная ложь, преднамеренная и бесстыдная, а миф, всеохватывающий, всепроникающий, такой убедительный и одновременно совершенно не реалистичный, – заметил Дэниелс.
На Стефани произвело впечатление замечание Дэниелса, она поняла, что это, по всей видимости, цитата, и спросила, откуда он ее позаимствовал.
– У Джона Кеннеди. И он абсолютно прав. С мифом гораздо труднее справиться, чем с ложью. Тем не менее мы сохраним миф Линкольна. Он сослужил очень хорошую службу нашей стране.
– В пророчестве Белого Коня, – продолжил Сноу, – люди со Скалистых гор, «святые», именуются «Белым Конем». Там говорится, что они создадут Сион и будут охранять конституцию. Народ Соединенных Штатов именуется «Бледным Конем». «Черным Конем» – силы тьмы, угрожающие конституции. Но там есть еще и «Красный Конь», который не описан конкретно, но о котором сказано, что он большая сила и что он сыграет ключевую роль в истории.
Сноу помолчал, а потом продолжил:
– Мисс Нелл, вы, мистер Малоун и молодой мистер Дэниелс и есть тот самый «Красный Конь». Джозеф Смит говорил, что он преклоняется перед конституцией. Она была создана по Божьему вдохновению и будет сохранена усилиями «Белого Коня» и «Красного Коня», которые ради ее защиты будут действовать совместно. Мы всегда с подозрением относились к этому пророчеству, ведь оно появилось уже после Гражданской войны. И мы воспринимали его скорее как вымысел, как некое художественное произведение, нежели как глас истины, но все произошло именно так, как там предсказано. Поэтому кто бы ни был его создателем, он, несомненно, оказался прав.
– Как же мы поступим с тем, что находится внутри этой плиты? – спросила Стефани.
– Никак, – ответил Дэниелс. – Оно навсегда останется в нем.
– А заметки Мэдисона по данному вопросу?
– Я их сжег.
Стефани была потрясена его признанием. Увы, поступок президента был вполне оправдан. Кэти Бишоп поклялась хранить тайну под страхом уголовного преследования. Однако при отсутствии каких-либо материальных свидетельств ее словам в любом случае никто бы не поверил.
– Все остается по-прежнему, – подвел итог Дэниелс.
Однако Стефани не разделяла его уверенности.
***
Кассиопея вошла на небольшое кладбище, прилегавшее к поместью Салазара. На его поросшей травой территории находилось пятьдесят могил. Священная земля, в которой на протяжении последнего столетия обретали вечный покой члены семейства Салазаров. Кассиопея прибыла днем раньше и занялась хлопотами, связанными с кремацией тела Хусепе. По правде говоря, кремация была не в мормонских традициях, но, собственно, вся жизнь Хусепе была далека от них. Даже если Бог и рай существуют, Кассиопея очень сомневалась, что покойному Хусепе суждено там оказаться.
Его грехи были слишком велики.
Несмотря на то что у Хусепе было несколько родственников, Кассиопея никого из них не поставила в известность. Вместо этого она попросила работников своего поместья встретить тело в аэропорту и перевезти его в местный крематорий, руководству которого уже поступила ее просьба о скорейшей кремации. Кассиопея понимала, насколько сложно будет объяснять братьям и сестрам Хусепе, каким образом их ближайший родственник так внезапно оказался в бездне безумия. И уже ни при каких обстоятельствах она не могла бы сообщить о том, что смерть их брата была санкционирована правительством Соединенных Штатов.
Тем не менее гнев ее не прошел. По мнению Кассиопеи, не было никакой необходимости убивать Хусепе. Ей удалось бы удержать Хусепе под контролем. Однако там, наверху, по-видимому, считали, что угроза, которая от него исходила, была слишком велика, чтобы его можно было оставить в живых.
Некоторые из их аргументов она могла понять и принять.
Но далеко не все, чтобы полностью оправдать их действия.
Коттону не следовало спускать курок. И он ведь нажал на спуск не один раз, а дважды.
Кассиопея не могла простить подобный поступок, что бы ни совершил Хусепе.
Ведь существуют же суды. Но Стефани никогда не позволила бы ему выступить с публичной речью в свое оправдание. Его необходимо было заставить замолчать навеки.
Один из работников уже выкопал углубление в земле, достаточное, чтобы в нем поместилась серебряная урна с прахом. Здесь она захоронит останки Хусепе, и настанет день, когда она сможет объяснить членам его семьи, что же все-таки произошло – опустив, конечно, самые страшные эпизоды, – и просто скажет, что их брат перешел некую границу, откуда уже не было возврата.
Но это она сделает не сейчас.
Сегодня она попрощается с Хусепе сама и в полном одиночестве.
***
Малоун вышел из-за прилавка своего магазина. Посетителей было немного, как всегда по утрам в понедельник. Он вернулся домой сутки назад, совершив ночной перелет из Солт-Лейк-Сити через Париж. Никогда раньше Коттон не чувствовал себя таким разбитым. Кассиопея, не сказав ему ни слова, улетела из Фальта Нада.
Малоун чувствовал себя подавленным и жутко уставшим.
Ничего нового, собственно, за исключением нехарактерной для него подавленности.
Его сотрудники, как обычно, великолепно справились со своей работой в его отсутствие. В благодарность Коттон устроил им выходной, решив сегодня всю работу взять на себя. В таком состоянии ему было легче оставаться одному.
Малоун подошел к одной из витрин и посмотрел на площадь Эйбро. День был сырой и ветреный, что, однако, никак не влияло на человеческую суету на площади. Все началось здесь, в его магазине, пять дней назад со звонка Стефани. Коттон подумал о Люке Дэниелсе и о том, какова будет его судьба. При их последней встрече в Солт-Лейк-Сити он пожелал ему удачи, предположив, что, возможно, их пути когда-нибудь снова пересекутся.
Его размышления прервал звук открывшейся входной двери.
Пришел посыльный с пакетом, ему требовалась подпись Малоуна. Коттон поставил подпись в электронном планшете и, когда курьер ушел, развернул посылку. Внутри находилась книга в пузырчатой упаковке. Он положил ее на прилавок и осторожно развернул.
Книга Мормона.
Издание 1830 года.
Та самая, которую он купил в Зальцбурге и которая была похищена Кассиопеей и Салазаром.
Из книги торчал листок бумаги. Малоун вытащил его. Это была записка.
«Книгу обнаружили в самолете Салазара в ходе обыска. Я решил, что вы должны получить ее в качестве компенсации за все то, что сделали. Вы не должны работать бесплатно. Я знаю, насколько тяжела и опасна была ваша работа, и, как мне сказали, возможно, для вас не все еще закончилось. Но я не из тех, кто склонен давать женские советы. Однако будьте осторожны и терпеливы, и она вернется.
Дэнни Дэниелс».
Малоун покачал головой и улыбнулся. За эту книгу было заплачено больше миллиона долларов. Ну что ж, день выдался не таким уже безнадежным с точки зрения бизнеса. По счетам надо платить, а разъездами по всему миру денег не накопишь.
Малоун оценил щедрый жест Дэнни Дэниелса.
Ему будет не хватать этого человека.
Он подошел к главной витрине, задаваясь вопросом, чем же в данный момент занимается Кассиопея.
***
Кассиопея опустила последнюю лопату земли в яму и разгладила поверхность.
Хусепе обрел вечный покой. Этот мир уже покинули ее родители, и вот теперь за ними последовал он, ее первая любовь. Она почувствовала себя страшно одинокой. Конечно, если вспомнить, какие чудовищные дела творил Хусепе, ей не стоило бы так расстраиваться из-за его смерти. Но в душе́ у нее воцарилось мрачное и подавленное настроение, и она понимала, что вряд ли ей удастся скоро от него избавиться.
Ее сердце опустело – в нем не было любви.
Несмотря на все то, что она говорила Хусепе в той пещере.
Кассиопея злилась на Стефани и Коттона и хотела только одного – чтобы ее оставили в покое.
Настало время от них всех отдохнуть.
И начать новую жизнь.
С новыми тревогами и новыми вызовами.
Кассиопея воткнула лопату во влажную землю и вернулась к воротам.
Испанский сельский пейзаж производил умиротворяющее впечатление. День был прохладный и солнечный. Ее собственное фамильное поместье располагалось неподалеку. Она часто бывала здесь. Но сегодняшний визит будет последним. Она разрывала еще одну нить, связывавшую ее с прошлым.
Кассиопея вытащила телефон, вошла в контакты и остановилась на имени Коттон Малоун.
Там были все его номера и данные: номер мобильного, номер телефона в магазине, адрес электронной почты.
Когда-то все это для нее многое значило.
Но не теперь.
Он нажала на кнопку «удалить».
На дисплее появился вопрос: «Вы уверены в том, что хотите удалить эту информацию?»
Она была уверена.
***
Малоун продолжал держать в руках Книгу Мормона. Он выставит ее на аукцион и переведет выручку в наличные. Текст этой книги не имел для него того значения, какое имел для миллионов других людей. Всего лишь пять дней назад Коттон полагал, что его жизнь идет нормальной чередой. И вот теперь все развернулось на сто восемьдесят градусов. Он уже и не помнил, когда влюблялся в последний раз, а сейчас ему приходилось как-то приучать себя к новому чувству, к его требованиям. Он убил Салазара потому, что, во-первых, тот этого заслуживал, а во-вторых, у Малоуна просто не было выбора. Он ведь дал ему шанс выйти из игры. И не его вина, что тот этим шансом не воспользовался. Коттон никогда не испытывал удовольствия от убийства. Но иногда оно было единственным выходом.
Соединенные Штаты Америки находятся в безопасности.
Угрозу удалось предотвратить.
Справедливость восторжествовала.
Все было хорошо, за исключением одного…
Малоун продолжал всматриваться в тусклую пелену дождя.
И думал, встретится ли он когда-нибудь снова с Кассиопеей Витт.
Назад: Глава 69
Дальше: Авторское послесловие