Глава 57
Ричард Никсон вошел в конференц-зал и обменялся рукопожатием с Пророком Джозефом Филдингом Смитом, его двумя советниками и с Кворумом в составе Двенадцати Апостолов. Президент Соединенных Штатов Америки прибыл в Солт-Лейк-Сити в рамках предвыборной кампании местных кандидатов в Конгресс от Республиканской партии.
С ним была супруга, дочь Триша, два члена кабинета министров – Джордж Ромни и Дэвид Кеннеди, оба «святые». Никсон, как то от него ожидалось, несколько раз появился на публике. И вот теперь они уединились за закрытыми дверями в главном административном здании Церкви, в стенах, обшитых дубовыми панелями под сводом деревянного потолка. Никсон и Смит сидели в одном конце полированного стола, остальные Апостолы расположились по бокам.
– Мне нравится приезжать в Солт-Лейк-Сити, где меня всегда ждет теплый прием, – произнес Никсон. – Ваша Церковь – великий общественный институт, который всегда принимал активное участие в делах нынешней администрации.
Сказаны эти слова были 24 июля 1970 года, в День пионеров, официальный праздник штата Юта, учрежденный в честь прибытия в 1847 году первой волны поселенцев на берега Большого Соленого озера. По этому случаю были устроены парады, фейерверки, родео и прочие праздничные мероприятия. Своего рода уменьшенное подобие Четвертого июля, но только в честь Святых Последних Дней. На знаменитом родео должен был присутствовать сам Ричард Никсон.
– Я не знаю другой такой группы людей в Америке, которые внесли бы столь значительный вклад в наше моральное лидерство и наши высокие моральные принципы, то есть тот самый несгибаемый дух, который вел Америку вперед и в успешные, и в трудные времена. Никто другой не сделал для этого столь многое, как члены вашей Церкви.
– Почему вы здесь? – неожиданно спросил его Смит.
Похоже, Никсон был озадачен столь резким вопросом.
– Я ведь только что сказал. Я здесь для того, чтобы воздать вам хвалу.
– Мистер президент, вы лично просили о встрече со мной, моими советниками и Кворумом Двенадцати. Это первая просьба к нам со стороны президентов Америки. Вы наверняка понимаете, что на этот счет у нас имеются вопросы. И вот мы вместе. Одни. Так что же вам от нас нужно?
Смит, джентльмен до мозга костей, был, однако, отнюдь не глуп. Он был десятым по счету Пророком, ставшим главой Церкви, его отец – шестым, а его дед приходился братом самому ее основателю Джозефу Смиту. Сам он стал Апостолом в 1910 году, в возрасте двадцати пяти лет, и лишь полгода назад, в возрасте девяноста четырех, был избран Пророком – самым старым за всю историю Церкви. Он единственный из присутствовавших был очевидцем освящения храма в Солт-Лейк-Сити, которое состоялось в 1903 году.
И он ни перед кем никогда не склонял головы. Даже перед президентом США.
Никсон изменился в лице. Льстивая маска сменилась холодным выражением.
– Ну хорошо. Я люблю прямоту. Это экономит время. В восемьсот шестьдесят третьем году Авраам Линкольн вручил вам некий документ, который вы так и не вернули. Я хотел бы получить его назад.
– Это почему же? – поинтересовался Смит.
– Потому что он принадлежит Соединенным Штатам.
– Он был отдан нам на хранение.
Никсон обвел взглядом лица присутствующих.
– Вижу, вы знаете, о чем идет речь. Отлично. Это существенно облегчает мою задачу.
Смит ткнул в президента сухим, морщинистым пальцем.
– Вы ведь понятия не имеете, о чем там говорится, не так ли?
– Я знаю только, что он доставил Линкольну немало душевных мук. Мне также известно, что у него была причина избавиться от него. Известно мне и то, что как часть сделки Бригам Янг открыл Линкольну расположение некой шахты, которую уже давно искали. Считалось, что там спрятано огромное количество золота, потерянное в годы Мормонской войны, когда двадцать две повозки бесследно исчезли в неизвестном направлении.
– То золото не было потеряно, – сказал один из Апостолов. – Ни единая унция. Все оно, как только угроза со стороны федерального правительства миновала, вновь влилось в экономику. Пророк Бригам приложил к этому все усилия. Здесь нет никакой тайны.
– Странно, что вы это говорите, – заметил Никсон. – Я поручил проверить эти факты. Бригам Янг отправил золото в Калифорнию. Однако, если верить вашим же анналам, повозки подверглись нападению, люди были убиты, золото украдено и куда-то исчезло. Или вы хотите сказать, что к этой краже причастен ваш же Пророк?
– Мы ничего такого не говорим, – подал голос другой Апостол. – Лишь то, что золото было утрачено.
– Скажите, пророчество Белого Коня имеет для вас какой-то смысл? Разве вам не предначертано стать спасителями конституции?
За столом раздались смешки.
– Это сказка, – заявил один из Апостолов. – Первые отцы Церкви сочинили ее, чтобы поднять на щит новую религию. Обычный вымысел из тех, что распространяются подобно любым другим слухам. Такие истории вы найдете у любой религии. Правды в них ни на йоту. Мы давно уже отреклись от этой басни.
Никсон усмехнулся.
– Джентльмены, я сыграл не одну партию в покер. Причем против самых сильных противников. И вам меня не провести. Бригам Янг заключил с Авраамом Линкольном сделку, и обе стороны, к их чести, остались верны своему слову. Я читал записку, которая сохранилась с тех времен; написанная от руки Джеймсом Бьюкененом, она была послана Линкольну. Видел я и другие бумаги, из которых следует, что искомый документ в конечном счете попал к вам как часть того договора. И до сих пор остается у вас, не в последнюю очередь благодаря неожиданной и безвременной смерти Линкольна.
– Разрешите поинтересоваться, – произнес Смит. – Допустим, мы вернули бы этот документ. Что вы намерены с ним сделать?
– Все зависит от того, что в нем сказано. Смею предположить, что это как-то касается Отцов-Основателей, а именно того, что они сделали – или же не сделали – в Филадельфии.
– Конституция для нас – великий документ, составленный в мудрости Божией, – заявил Пророк. – Это небесное знамя. Для всех нас, кто благословлен свободой, она подобна прохладной тени и освежающему глотку чистой воды посреди сухой безжизненной пустыни.
– Прекрасное сравнение, – произнес Никсон. – Но вы не ответили на мой вопрос.
Смит обвел взглядом Апостолов.
– Перед вами – пример того, с чем мы постоянно сталкиваемся с самого начала. Высокомерие федеральной власти. Они являются к нам, в наш дом, и требуют, чтобы мы подчинялись их приказам.
Апостолы закивали в знак согласия.
– Я дал согласие на эту встречу в надежде, что президент поведет себя иначе, – продолжал Смит, глядя в глаза Джорджу Ромни и Дэвиду Кеннеди. – Двое из нас служат в этом правительстве, что мы считаем добрым знаком.
Пророк Смит умолк, как будто собираясь с мыслями. Он долгие годы прослужил историком и архивариусом Церкви. И кому, как не ему, было знать, что записано в церковных анналах.
Наконец он повернулся к Никсону.
– Да, мы действительно являемся хранителями некоего документа, переданного нам много лет назад. Однако Бригам Янг принял решение оставить то, что было вручено нам, и все Пророки после него поступали так же. Сегодня решение за мной. И я отклоняю вашу просьбу.
– То есть вы отказываетесь подчиниться требованию самого президента Соединенных Штатов?
– В нашей собственной доктрине и заветах, в главе сто девятой, стих пятьдесят четвертый, сказано: «Будь милостив, о Господь, ко всем народам земли, будь милостив к правителям нашей страны, и да будут принципы, которые честно и благородно защищались, в частности, конституцией нашей страны, нашими отцами, неприкосновенны навеки». Вот чему я подчиняюсь, господин президент. А не вам.
***
Роуэн посмотрел на Чарльза Сноу и Дэнни Дэниелса.
Он выслушал все, что Сноу рассказал ему о том, что случилось более сорока лет назад.
– Я был там, – добавил Сноу. – Я сидел за тем столом. Относительно молодой Апостол, я наблюдал за тем, как Джозеф Филдинг Смит разговаривал с Ричардом Никсоном. Тогда я впервые узнал про существование нашего великого секрета.
– А другие знали?
Сноу кивнул.
– Самые старшие – да.
– Чарльз, – произнес Роуэн. – Ты велел мне найти его. Ты поручил мне его поиски.
– Нет, Таддеус. Я открыл тебе наш секрет лишь затем, чтобы вручить тебе веревку, на которой ты мог бы повеситься. Мы с президентом Дэниелсом обсуждаем этот вопрос уже не первый месяц.
Роуэн отказывался поверить собственным ушам. Пророк – шпион? Предатель? Для него интересы неверных выше интересов «святых»?
– Джозеф Филдинг Смит, – продолжил Сноу, – был блестящей, выдающейся личностью. Он отдал служению Церкви три четверти двадцатого века. После того как Никсон уехал, нам вкратце поведали о том, что случилось в восемьсот шестьдесят третьем году. Но лишь сам став Пророком, я узнал все остальное. С тех пор каждый Пророк передавал информацию своему преемнику. Все те, кто присутствовал на той встрече с Никсоном, давно мертвы. В живых остался только я. Но долг передать тайное знание дальше заканчивается на мне. Я тебе ничего не скажу.
– Чарльз, еще многое в наших руках, – произнес Роуэн. – Мы можем покинуть эту отступившуюся от Бога страну, со всеми ее законами и правилами. Она нам больше не нужна. Мы провели опрос. Народ Юты выступает за отделение штата. Люди одобрят любую резолюцию, призывающую к выходу из состава США.
– Ты отдаешь себе отчет в том, что будет, если ты попытаешься воплотить это в жизнь? – спросил Дэниелс. – Ведь США – мировая держава.
– Неужели потеря Юты что-то изменит? – парировал Роуэн. – Не смешите меня.
– К сожалению, Ютой дело не закончится. За ней последуют и другие штаты. Ибо таков твой план. Все правильно, у нас полно проблем. Люди готовы к независимости. Они считают, что так им будет лучше. Но я скажу вот что: лучше не будет. Несмотря на все наши недостатки, мы лучшая в мире политическая система. Она работает. Но только как союз пятидесяти штатов. И я не позволю тебе ее уничтожить.
– Даже если Отцы-Основатели не возражали против выхода?
Сноу вздохнул.
– Таддеус, Отцы-Основатели много чего говорили. Какие-то вещи были мудрыми, какие-то – нет. И наш долг, наша святая обязанность – игнорировать плохое и хранить и преумножать хорошее. Времена изменились. То, что работало в семьсот восемьдесят седьмом году, не работает сегодня.
– Это решать не нам! – с пылом воскликнул Роуэн. – Пусть решает народ! Люди имеют право знать правду!
– Если это так, – подал голос Дэниелс, – тогда для чего мы храним секретную информацию, которая не подлежит огласке? И почему встретились сегодня втайне от всех? Потому что это наш долг как представителей того самого народа принимать мудрые решения. Люди избирают нас и вручают нам это право. И раз в несколько лет они имеют шанс высказать нам все, что думают о нас. Сенатор, мы – президент страны и ваш собственный Пророк – просим вас прекратить вашу деятельность.
Первая мысль Роуэна была о том, как там дела в Айове. Обнаружился ли в часах Линкольна последний фрагмент загадки? Кстати, не причастна ли к тому, что произошло, Стефани Нелл? Ведь это она снабдила его ключевой информацией… Да, но какое признание только что сделал Сноу?
«Вручил веревку, на которой ты мог бы повеситься».
– Это ведь вы подослали ко мне Стефани Нелл, не так ли? – спросил он у Дэниелса.
– Я никого не посылал. Нелл – предательница и воровка. Я собираюсь ее уволить и даже отправить за решетку. Кстати, на пару с тобой, если ты не остановишься.
Роуэн посмотрел на Сноу.
– Ведь у нас есть право жить свободно, как мы считаем нужным, как нам завещали Пророки. Мы это заслужили.
– Мы и так свободны, Таддеус.
– Как ты можешь говорить такое! Наш долг – исполнить пророчество Белого Коня.
– Это фантазия, вымысел! От начала и до конца!
– Неправда! Нам завещано чтить Конституцию Соединенных Штатов, ибо она дана нам по вдохновению Божьему. Что означает – «во всей ее полноте». Что я и делаю. Согласно Отцам-Основателям, любой штат может покинуть Союз, если такова воля его граждан. И я готов проверить, хочет этого народ Юты или нет.
Внезапно ему в голову пришла одна мысль.
– Вы ведь солгали Никсону о пророчестве, верно я говорю?
Сноу в упор посмотрел на него.
– Да-да, именно так вы и поступили, – продолжил Роуэн. – Вы сказали ему, что это плод чьей-то фантазии.
– Мы лишь повторили то, что Церковь всегда публично заявляла по этому поводу, – пояснил Сноу.
– Иначе говоря, повторили ложь. Ты только что сам сказал, что начиная с Бригама Янга правда была вам известна. То, что мы хранили ради Соединенных Штатов.
– Это никак не связано с тем пророчеством, – возразил Сноу. – Зато напрямую связано с будущим нашей страны. Мы просто отказались разрушать ее. Продолжи ты свою деятельность, конституция и впрямь оказалась бы на волоске.
– Где этот документ, Чарльз? – потребовал Роуэн. Его буквально трясло. – Где он? Скажи мне.
Сноу покачал головой:
– Этот секрет не перейдет от одного Пророка к другому. И уверяю тебя, я – единственный, кому он известен.
– В таком случае ты предал свою веру и все, что она означает.
– Я готов ответить за свои поступки перед Небесным Отцом. А ты?
– И я. Абсолютно. Я знаю, что Линкольн развязал войну, которой не должно было быть. У Юга было право выхода, и он прекрасно это знал. Но он сделал свой личный выбор. Развязал войну, на которой погибли сотни тысяч людей. Что, по-твоему, скажут американцы, когда им станет известна правда?
– Что Линкольн выбрал Союз, – ответил Дэниелс. – Он выбрал эту страну. Я бы сделал то же самое.
– В таком случае вы тоже предатель.
– Линкольн решил, что Соединенные Штаты гораздо важнее штатов, взятых по отдельности, – продолжил Дэниелс. – Согласен, сейчас другие времена. Мы не стоим перед тем вызовом, перед которым стоял он. Но это не значит, что у нас нет своих вызовов. Есть, и еще сколько! Причем мирового масштаба! И для нас важно, чтобы страна жила и процветала и дальше.
Роуэн поднял взгляд и посмотрел президенту в глаза.
– Она рухнет, – отчетливо произнес он.
– Я снимаю с тебя звание Апостола, – произнес Сноу. – Ты должен сложить его с себя.
– А я требую, чтобы ты покинул Сенат, – добавил президент.
– Идите вы оба ко всем чертям собачьим!
Ни разу в жизни Таддеус не произнес таких слов. Не в его правилах было сыпать проклятьями. Но он был зол. И еще он надеялся, что Салазар справится с возложенной на него задачей. От его успеха зависело все.
Роуэн повернулся к двери, однако не удержался от комментария. Хотел, чтобы последнее слово все же осталось за ним.
– Миф о Линкольне рано или поздно изживет себя. Нация поймет, кем он был на самом деле. Человек, который развязал войну, который во имя собственных целей скрыл от народа правду. В отличие от вас обоих, я доверяю голосу народа. Люди решат, вечен этот Союз или нет.
