Стефани ехала в лимузине. Рядом с ней сидел Эдвин Дэвис. Верный своему слову, он встретил ее в аэропорту Вашингтона. И даже предусмотрительно посоветовал ей собрать сумку с вещами – не исключено, что ей придется задержаться здесь на несколько дней. Тем не менее Стефани понятия не имела, чем ей предстоит заниматься.

Утренний транспортный поток полз с черепашьей скоростью, то и дело останавливаясь в пробках. Эта тягучая масса продолжала течь и после того, как они съехали с автострады.

Дэвис сердечно поприветствовал ее в аэропорту, но затем всю дорогу предпочел молчать, глядя в окно. Стефани последовала его примеру, глядя, как за окном проплывают мемориал Линкольна, монумент Вашингтону и Капитолий. Хотя она проработала здесь с перерывами почти тридцать лет, достопримечательности столицы никогда не оставляли ее равнодушной.

– Подумать только, – произнес Дэвис едва ли не шепотом, – что все это из-за какой-то кучки людей, спасавшихся за закрытыми дверями от невыносимой филадельфийской жары.

Стефани молча с ним согласилась. Пятьдесят пять делегатов от двенадцати штатов прибыли в Филадельфию в мае 1787 года и пробыли там до сентября. Род-Айленд не отправил ни одного своего представителя, отказавшись участвовать в этом мероприятии. Не дождавшись конца, домой уехали и двое из трех делегатов из Нью-Йорка. Но те, кто остались, совершили поистине политическое чудо. Две трети из них были участниками революции. Большинство участвовали и в Конфедерации, и в Континентальных конгрессах. Несколько человек были губернаторами. Более половины – адвокатами, остальные представляли самые разные профессии: купцов, ремесленников, банкиров, врачей. Были среди них и несколько фермеров, и один священник. Двадцать пять были рабовладельцами. Двое, Джордж Вашингтон и губернатор Моррис, входили в число самых богатых людей страны.

– Ты знаешь, что случилось в самом конце этого съезда? Когда пришло время подписать итоговый документ?

Стефани кивнула.

– В тот день присутствовало всего сорок два человека. Из них свои подписи оставили лишь тридцать девять.

– Вашингтон подошел первым. Затем подтянулись и остальные, с севера на юг, по одному штату зараз. Никто не испытывал особой радости. Натаниэль Горем из штата Массачусетс заявил, что сомневается в том, что новая нация просуществует более ста пятидесяти лет. Его прогноз не оправдался. Мы до сих пор существуем.

Стефани поразил цинизм этой фразы.

– События тех месяцев в Филадельфии, – произнес Дэвис, – стали легендой. Достаточно посмотреть любую программу новостей, и тотчас скажешь, что эти люди не могли принять неправильное решение. – Он наконец повернулся к Стефани лицом. – Нет ничего дальше от истины.

– Эдвин, я в курсе, что основатели нашей страны имели свои недостатки. Я читала записки Мэдисона.

Записки Джеймса Мэдисона «О дебатах в Федеральном собрании в 1787 году» служили подробным отчетом о том, что произошло тогда в Филадельфии. Не будучи официальным секретарем собрания, Мэдисон скрупулезно вел записи, которые затем методично расшифровывал и переписывал набело каждый вечер. В первый раз делегаты собрались для того, чтобы изменить устаревшие, на их взгляд, положения Устава Конфедерации и Вечного Союза, первой Конституции США. В конце концов они решили полностью выбросить их из текста и переписать конституцию заново.

Большинство штатов, знай они об этом намерении, наверняка отозвали бы своих делегатов и быстро свернули бы собрание. Поэтому заседания проходили тайно, а позднее их протоколы, которые вел официальный секретарь, были уничтожены. Сохранились лишь небольшое количество резолюций и итоги голосования. Записи вели и другие делегаты, но Мэдисон стал самым авторитетным летописцем тех ежедневных дискуссий.

– Проблема в том, – сказал Дэвис, – что эти записки нельзя считать достоверным документом.

Стефани этого не отрицала.

– Он опубликовал их лишь в тысяча восемьсот сороковом году.

Мэдисон позднее признался, что в течение последующих 53 лет приукрасил свои воспоминания, внеся в них бесчисленные исправления, изъятия и вставки – так много, что сегодня невозможно сказать, что на самом деле имело место в те далекие дни. Не способствовал прояснению истины и тот факт, что Мэдисон отказывался дать разрешение на публикацию своих записок при жизни участников собрания, в том числе и себя. Иными словами, чтобы никто не смог оспорить изложенные им факты.

– Записки Мэдисона, – продолжил Дэвис, – легли в основу многих конституционных решений. Их едва ли ежедневно цитируют в федеральных судах и судах штатов как предполагаемые намерения Отцов-Основателей. На них в буквальном смысле зиждется все наше конституционное право.

Интересно, задумалась Стефани, это как-то связано с его вчерашним заявлением о том, что в деле «Техас против Уайта» Верховный суд допустил ошибку? Впрочем, Дэвис ответит ей лишь тогда, когда будет готов это сделать.

Она обратила внимание на маршрут.

Они катили на северо-запад, мимо университета в Джорджтауне, вдоль живописного зеленого бульвара. Этот район был ей знаком. Рядом находилось много иностранных посольств. Наконец машина приблизилась к чугунным воротам, возле которых застыли одетые в форму охранники.

Ворота распахнулись, и Стефани поняла, где они оказались.

В военно-морской обсерватории США.

Семьдесят два акра поросшей лесом холмистой местности. Тринадцать из них занимала резиденция вице-президента Соединенных Штатов.

Еще один поворот, и Стефани увидела трехэтажный особняк из белого кирпича в стиле королевы Анны. Многочисленные окна были закрыты серовато-зелеными ставнями.

Автомобиль остановился. Дэвис вышел первым. Стефани – вслед за ним.

Они поднялись по ступенькам на веранду с плетеной садовой мебель. Перед верандой цвели последние, осенние розы.

– Что мы забыли у вице-президента? – спросила Стефани.

– Ничего, – лаконично ответил Дэвис, шагая к входной двери.

Они вошли в просторный вестибюль, где пол был устлан толстым бежево-зеленым восточным ковром. Как и положено дому в стиле королевы Анны, комнаты здесь образовывали анфиладу, без всяких коридоров переходя одна в другую. В убранстве преобладали сине-зеленые тона, от цвета морской волны до светло-голубого.

Дэвис указал направо и направился в ту сторону. Они вошли в столовую.

За столом сидел президент Роберт Эдвард «Дэнни» Дэниелс-младший. В костюме и при галстуке. Правда, пиджак был повешен на спинку кресла. Рукава рубашки закатаны.

Стефани еле удержалась от улыбки.

– Присаживайтесь, – предложил ей президент. – Нам нужно многое обсудить.

– Что именно?

– Вашу проблему.

– У меня их немало, – ответила Стефани.

– Но только одна имеет отношение к Таддеусу Роуэну, сенатору от штата Юта, – сказал Дэниелс.