Сидя за рулем «Мазды», Малоун выехал из Копенгагена и быстро преодолел шестьдесят миль в направлении Калуннборга и северо-западного побережья Зеландии, чему способствовало хорошее четырехполосное шоссе.

– Ты тоже заподозрил Кирка? – спросил он у Люка.

– Он слишком много болтал в твоем магазине. Что тебе сказала по телефону Стефани?

– Достаточно, чтобы я понял, что этот Кирк – личность темная.

– Когда он подкрался ко мне сзади с пистолетом, я подумал, что будет лучше немного подыграть ему. Хотелось понаблюдать за его последующими действиями. Потом я понял, что ты тоже это просек. Чего я не предполагал, так это что ты решишь поиграть со мной в Вильгельма Телля.

– Слава богу, глаз у меня пока зоркий… для моего возраста.

У Люка зазвонил сотовый телефон. Малоун сразу понял, кто это.

Стефани.

Люк слушал ее с каменным лицом, что от него и требовалось. Коттон вспомнил свои старые разговоры с бывшей начальницей, когда она сообщала лишь то, без чего ему нельзя было выполнить свою работу. Но ни крупицей больше.

Люк выключил телефон, после чего сказал Малоуну, как подъехать к поместью Салазара. Владения испанца раскинулись к северу от города, на берегу моря. Машину они оставили в лесу, подальше от автострады, метрах в трехстах к востоку от подъездной дороги.

– Я знаю здешние места, – сообщил Люк – У Салазара тут приличный кусок земли. На участке несколько зданий. Мы сможем подобраться к ним через лес.

С этим словами он шагнул в ночную тьму.

Они оба были вооружены – у Люка теперь был пистолет Кирка.

Малоун же вновь оказался втянут в игру, от которой он вроде как отошел и не собирался больше в нее играть. Три года назад Коттон решил, что игра эта попросту не стоит свеч, зато перспектива стать хозяином букинистического магазина была чересчур соблазнительна, чтобы ей можно было сопротивляться. Сколько себя помнил, он всегда был библиофилом. Неудивительно, что Малоун ухватился за эту возможность, перебрался в Европу и начал все сначала.

Правда, все имеет свою цену. За все в этой жизни приходится платить.

С другой стороны, умный человек всегда знает, чего он хочет.

Эта новая жизнь ему нравилась.

И вот нате вам – некий агент попал в переделку… Его самого выручали не раз. Теперь его долг – отплатить добром за добро.

Риск? Что ж, без него никак.

Они вышли на посыпанную гравием дорогу, которая проходила мимо сложенных из кирпича ворот. Густой полог листвы закрывал потемневшее небо. Малоун испытал знакомое возбуждение. Где-то вдалеке, подобно огоньку свечи на ветру, сквозь листву мерцал тусклый желтый свет. По всей видимости, человеческое жилье.

– По имеющимся сведениям, – прошептал Люк, – охраны там нет. Видеокамер нет. Сигнализации тоже. Салазар старается не привлекать к себе внимания.

– Доверчивая душа.

– Говорят, все мормоны такие.

– Но они далеко не дураки.

У него из головы не выходили даниты. Те два человека на площади Эйбро были вполне реальными. Что, если здесь, в окружавшей их со всех сторон темноте, затаился невидимый враг? Все может быть. Коттон по-прежнему был уверен, что это ловушка. Хочется надеяться, что сообщники Кирка все еще идут по следу сотового телефона, который он сунул за бампер автобуса.

Они благополучно вышли из леса; Малоун разглядел в темноте очертания трех зданий. Небольшой кирпичный дом – двухэтажный, с остроконечной крышей. Рядом два домика поменьше. В двух окнах большого дома чуть выше земли горел свет. Скорее всего, это подвальные окна.

Стараясь держаться в тени, Малоун и Люк метнулись к задней части дома и обнаружили лесенку, что вела в цокольный этаж. Люк спустился по ней. К великому удивлению Коттона, дверь оказалась не заперта.

Люк вопросительно посмотрел на него.

Как-то все подозрительно легко и просто.

Оба достали пистолеты.

За дверью оказался подвал, тянувшийся вдоль всей длины дома. Кирпичные своды поддерживали верхние этажи. Многочисленные закоулки наводили на тревожные мысли. Повсюду грудами лежал инвентарь для садовых работ.

Туда, беззвучно, одними губами, произнес Люк.

Малоун посмотрел в указанном направлении.

Одну из арок перегораживали металлические прутья. Внутри, прислоненный к стене, лежал человек с пулей в голове. Перед смертью несчастного явно пытали. Лицо покойника являло собой кровавое месиво. Подойдя ближе, они увидели по эту сторону решетки ведро с водой и ковш. Здесь было темнее, потому что окон рядом не было. Пол в камере твердый и сухой, словно выжженная земля пустыни. Железная дверь заперта, ключа нигде не видно.

Люк опустился на корточки и посмотрел на своего спутника

– Я его знал. Мы как-то раз работали вместе. У него есть семья.

Малоуна слегка мутило. Он сглотнул набежавшую в рот слюну и опустился на колени рядом с ведром.

– Ты же понимаешь, Салазару хотелось, чтобы ты это обнаружил. Уверен, с нами он рассчитывал сделать то же самое.

Люк встал.

– Я понял. Он считает нас дураками. Я убью этого сукина сына.

– И что потом?

– У тебя есть идея получше?

Малоун пожал плечами.

– Это твое цирковое представление, а не мое. У меня лишь ограниченный ангажемент, который, похоже, истек.

– Ты слишком давно об этом твердишь. Самое время начать в это верить.

– А ты можешь совершить забег по открытой местности. Эти парни все еще наверняка гоняются за автобусом. Впрочем, не исключаю, что кто-то дожидается нас здесь.

Люк покачал головой.

– Салазар платит только пятерым. Трое мертвы. Еще двое находились на площади.

– Ну ты просто кладезь информации! Вот только почему ты не поделился ею заранее? Я был бы крайне тебе признателен.

Коттон понимал, что Люку не терпится от него отделаться. Да и он сам не любитель работать с напарниками, особенно непокорными, как этот парень. Он был готов начать действовать в одиночку. Оставался, конечно, вопрос с полицией Копенгагена, но пусть с ней разбирается Стефани.

– Я должен сделать свою работу, – заявил Люк. – Можешь подождать в машине.

Малоун заблокировал путь отхода.

– Только не надо морочить мне голову. Что Стефани сказала тебе, когда мы ехали сюда?

– Послушай, старикан, у меня нет времени для объяснений. Прочь с дороги и возвращайся в свою книжную лавку. Оставь это дело профессионалам.

От Малоуна не скрылась горечь в его голосе. И он понял. Потерять агента – это всегда трагедия. Для всех.

– Я обещал Стефани, что помогу в этом деле. Что я и собираюсь сделать, нравится тебе это или нет. Предполагаю, тебе интересно посмотреть на дом, заглянуть в тот кабинет, о котором как бы невзначай обмолвился Кирк, верно?

– Это моя работа. У меня нет выбора.

Они вышли из подвала и двинулись через лес на запад, параллельно берегу моря, слыша, как вдалеке шумит прибой. Освещенный особняк, к которому они вышли, оказался прекрасным образцом датского барокко. Три этажа, три крыла, шатровая крыша. Снаружи дом был облицован красным кирпичом – вернее, голландским клинкером, Малоун недавно узнал это название. Он насчитал с ближней стороны тридцать окон. Из них свет горел всего в нескольких и лишь на первом этаже.

– Дома никого нет, – сказал Люк.

– Откуда ты знаешь?

– Хозяин вечером должен был куда-то уехать.

Это, да и не только это, ему сообщила по телефону Стефани.

Они держались задней стены дома, где внушительных размеров терраса была обращена к черной водной глади моря, что раскинулось примерно в пятидесяти метрах от дома. На террасу выходил ряд дверей и окон.

Люк попробовал засовы. Заперто.

Внутри вспыхнул свет. От неожиданности оба вздрогнули.

Малоун бросился влево, в кусты, где можно было укрыться в темноте возле внешней стены. Люк спрятался в подобном месте, но на противоположном конце террасы. Теперь их разделял ряд застекленных створчатых дверей и высоких окон. Оба выглянули из-за угла на освещенную комнату. Взгляду обоих предстала гостиная с красными стенами и элегантной мебелью, зеркалами в позолоченных рамах и картинами.

И два человека.

Одно лицо – мужское – он не узнал. Но не нужно быть специалистом по ракетостроению, чтобы узнать, кто это такой.

Хусепе Салазар.

Второе явилось для него неприятной неожиданностью. О том, что она как-то связана с этим делом, никто даже не заикнулся.

Ни Стефани. Ни этот балбес Люк.

Никто.

И все-таки она почему-то оказалась здесь.

Его подруга. Кассиопея Витт.