Эпилог

Спустя месяц Вадим, Феликс, я и Александр Михайлович сидели в гостиной ложкинского дома и мирно пили чай. На руках Легасова лежала Черри, которая время от времени приподнималась, чтобы лизнуть полицейского в лицо.

– И ведь большое количество женщин было благодарно Виктору Марковичу, – сердито заметил Александр Михайлович, – они доверяли академику без высшего образования, сексуальному террористу, настоящему оборотню.

– Согласна, – кивнула я. – Шкодин оборотень, но, понимаешь, он на самом деле стал очень хорошим доктором, добился успеха. Женщины буквально молились на него.

– Жизнь оборотня удалась, – хмыкнул Легасов, – никому не известный фельдшер из провинции, благодаря красоте, удачно женился и поймал за хвост птицу удачи.

– Но он упорно учился, – заметила я, – это нужно признать. Валентина сумела сделать из мужа прекрасного врача.

– Незачем этого оборотня нахваливать, – вскипел полковник, – он просто сундук с тройным дном, у него была и другая жизнь. Сначала фельдшер, потом раз, открывается второе дно, наш оборотень уже кандидат наук, вскоре профессор, а затем академик! Он убийца, на его совести смерть Мананы и Офелии. Да, да, знаю, одна скончалась от воспаления легких, другая попала под машину. Но почему с женщинами приключились все беды? Кто первопричина? Их брат, оборотень, который убил свою жену Валентину. А затем у нашего профессора началась другая жизнь! Другая жизнь оборотня – это жизнь человека, который может убить, поджечь дом… Вот вам и его третье дно. Может, и четвертое бы появилось, да профессора адвокат убил.

– Юрий Петрович сумасшедший, – вздохнула я. – Но он действовал вполне разумно.

– Экспертиза пока не закончена, – сказал Вадим, – но, на мой взгляд, нормальный человек не станет поджигать чужой дом со всеми его обитателями.

– У Горюнова разум затмила месть, – подхватил Александр Михайлович, – он посвятил жизнь этому чувству. Хотя все же, по-моему, он псих. Ладно, еще можно понять, по какой причине адвокат обрек на смерть Виктора Марковича, а в день общего собрания в кабинете Луизу, Зинаиду с Борисом, а также Анатолия, Викторию, Ларису и Веру. Но при чем тут Даша и Феликс, Антон, Нина, Кирилл, Елена и все остальные? Нет, у мужика точно крыша уехала.

Я не удержалась от возражения на это заявление Дегтярева:

– Но он же сделал для Алисы фальшивое свидетельство о рождении Юли, где в качестве отца вписан Шкодин, а это говорит о его способности мыслить разумно. И с вороной быстро сориентировался – сбегал во двор, подманил почти ручную птицу и устроил кошмар в синей комнате. Правда, Нина заметила, что адвокат на время куда-то делся, спросила, где он, но на ее слова никто не обратил внимания.

– А вот Виктор Маркович совершил большую ошибку, – заметил Феликс, – не вырезал страницу с экслибрисом из анатомического атласа, который любил рассматривать Антон. Везде удалил, а в этом томе нет.

– Зато он быстро придумал байку про вороватого пожарного, – усмехнулась я.

– Кстати, с Хватовой Юрий Петрович все здорово организовал, – сказал Вадим.

Дегтярев отложил пирожок с мясом.

– А с ней что?

Мы с Легасовым переглянулись.

– Ты не знаешь? – спохватилась я. – Горюнов запер нас всех в кабинете и ушел, чтобы облить соляркой первый этаж. Он заранее позаботился о топливе, приносил его канистрами и наливал в бочку в подвале. Но одного человека адвокат выпустил – Хватову.

– Почему? – удивился полковник.

Вадим взял с блюда кусок сыра.

– Настоящая Вера Хватова умерла, так что ей было уже невозможно отомстить. Горюнов сначала расстроился, а потом придумал хитрый ход. Он нашел в желтой газетенке журналистку, которая под псевдонимом А. С. Пущкин кропала отвратительные статейки.

– Пущкин – женщина? – уточнил толстяк.

– Да, – кивнула я. – Но все почему-то думают, что за этим именем скрывается мужчина. Горюнов стал платить журналистке, а та принялась сочинять «бестселлер» про Шкодиных. Понятно, кто снабжал ее информацией? Затем Юрий Петрович велел старушке приехать в особняк Шкодиных под видом Веры. Она должна была записать все разговоры, сделать много снимков, а потом, когда дом сгорит, рассказать в «Желтухе» обо всем: о том, что Шкодин мошенник без образования и секстеррорист, о том, как убили Валентину и Марфу, о смерти Мананы и Офелии. Пущкин – кстати, настоящее имя журналистки Ольга Николаевна Фирсова – должен был вывалить все грязные тайны и секреты Шкодиных, опозорить их уже после смерти.

– Никогда бы не подумал, что столь милая пожилая дама занимается подобными мерзостями, – вздохнул Феликс. – Ведь просто божий одуванчик с виду.

– А по сути ядовитая змеюка, – тяжело вздохнул Вадим. – Внешность часто бывает обманчива. И самое противное, что ей ничего не будет. Даже под закон о клевете не подвести. Она же роман публиковала, то есть художественное, так сказать, произведение. Ну разве что погрозят ей пальцем, что под именем Хватовой в чужой дом проникла. Луиза, Зинаида и Борис тоже останутся безнаказанными. Прошло много лет, улик нет, все трое в один голос твердят о несчастном случае с Валентиной и Марфой, опровергнуть их слова невозможно. Подтвердить факт поджога старого дома тоже. Вдова наняла хороших адвокатов, которые всех вытащат. Алисе можно надавать подзатыльников, но и только. Что там еще остается? Труп в подвале? Ну, это нехорошо, глумление над мертвым телом, не похороненным где положено, но за такое на зону не отправят. Викторию, Ларису и даже Анатолия (срок давности за кражу медальона давно истек) к ответственности не привлечь. Только Юрий Петрович, если его признают вменяемым, ответит за все.

– А откуда ты узнал столько подробностей о юности Виктора Шкодина? – удивился Маневин. – Как они с отцом ругались, и все прочее. Ты прямо их разговоры пересказывал.

Вадим погладил Черри.

– У одной из сестер Виктора Дианы осталась дочь Нани. Манана часто рассказывала племяннице о своем брате, о том, как тот покинул дом, каким большим человеком стал. Я позвонил Нани, и она мне пересказала то, что узнала от тети. Кстати, упомянула, что Петр не любил, когда его жена нахваливала Виктора, постоянно говорил ей: «Ну хватит! Когда ты наконец изменишься и перестанешь восторгаться человеком, который не желает знать свою семью?»

– Настоящий мужчина всегда хочет изменить свою женщину к лучшему, – вдруг сказал Феликс.

Я внимательно посмотрела на Маневина. Мой профессор очень умен, но сейчас, на мой взгляд, не прав. Настоящий мужчина хочет изменить у любимой женщины только одно: ее девичью фамилию.