Глава 32

Гомеопат потупил взор и пробормотал:

– Дарья, зачем ты это сказала? Сама ведь посоветовала сначала все вывезти и ремонт сделать.

– Извини, случайно вырвалось, – соврала я, – сболтнула, не подумав.

– Квартира в центре города? – ахнула Виктория. – О-о-о-о!

– Денежный переулок шикарное место, – с завистью протянула Лариса, – у меня там подруга жила, правда, в коммуналке.

– Три сотни метров? – вытаращил глаза Сергей. – Сколько же они стоят?

– Очень много, – вздохнул Анатолий. – Мне на такие хоромы и за пять жизней не заработать. Эй, хозяева, вы чего, не знали про фатерку?

– Мама, это правда? – подпрыгнула Нина. – Про Арбат?

Елена повернулась к адвокату.

– Юрий Петрович, вы же занимались делами отца. Расскажите нам про недвижимость.

– Впервые о ней слышу, – признался Горюнов. – Возможно, покойный Олег Ефремович был в курсе, он со Шкодиным работал очень долго, а я всего пару лет. В документах никаких упоминаний о квартире в Денежном переулке нет. В завещании сообщается, что дом, где мы сейчас находимся, переходит во владение Антона. Клиника становится собственностью Нины. Луиза получает драгоценности.

– Он мне украшения давно подарил, – пробормотала вдова.

– Не буду все рассказывать, – спохватился Юрий Петрович, – не волнуйтесь, никто не обижен. Луиза, вы станете очень обеспеченной дамой. Антону отходит здание, а вам начинка: коллекция картин, фарфор и все прочее. Повторяю: никто не обижен. Но о квартире я не слышал. Если на нее есть документы, то они где-то спрятаны.

– Тоша! – встрепенулась Луиза. – Ты был в курсе? И Дарья, похоже, знала? А она-то при чем?

Сын академика опустил голову.

– Прости, мама. Я услышал о квартире отца несколько дней назад. Мне Алиса позвонила после того, как в первый раз у нас побывала и ушла, пообещав затеять эксгумацию тела. Девчонка много чего наговорила, а под конец заявила: «Хочешь убедиться, что твой папа не был святым? Дам тебе ключи от квартиры и адрес. Езжай прямо сейчас и изучи там обстановку». Я отправился ночью в Денежный и обомлел, не знал, к кому обратиться за советом. Уж точно нельзя было никому из вас правду сообщать, близких друзей у меня нет, а Дарья мне очень со Степаном помогла. Вот я и обратился к ней, будучи полностью душевно раздавлен. Мне требовалось с кем-то поговорить!

– Да что там такое? – воскликнула Луиза. – Почему ты мне не позвонил?

– Или мне? – возмутилась Нина.

Антон вжался в кресло.

– Я не мог. Вы родные, я не отважился вам рассказать. А Дарья чужая. Она показалась мне самым лучшим собеседником в этой ситуации. Я потерял голову.

– Ты хотел скрыть от нас наличие апартаментов? – прямо спросил Кирилл. – Продать их втихую?

– Конечно, нет! – возмутился Антон. – Я просто растерялся. Если б ты туда вошел, тоже, наверное, обалдел бы и не знал, куда бежать. Нельзя о таком никому рассказывать!

– О чем? – закричала Нина. – Что там, подпольный цех по пошиву фейковых сумок Гермес и Шанель? Нелегальные гастарбайтеры пашут?

– Публичный дом? – предположил Анатолий. – Девки и мамка?

Антон, словно не слыша их вопросов, продолжал:

– Спасибо Дарье, ей в голову замечательное решение пришло: надо всю обстановку продать, сделать совковый ремонт, поставить старую мебель и уж тогда сказать про квартиру. Дескать, отец мне о ней рассказал, он ею не пользовался… Ну, как-то так… Но у меня денег нет… в двух банках кредит на ремонт не дали… Не знал, что делать…

Луиза встала.

– Я хочу услышать правду про эту квартиру. Когда Виктор ее купил?

– Не две копейки, однако, отдал, – заметила Лариса. – Странно, что жена не заметила исчезновения громадной суммы из семейного кармана. Или у вас столько денег, что на какие-то сто миллионов и внимания не обратили?

Я подняла руку.

– Господа, давайте успокоимся. Мы с Вадимом Олеговичем сейчас вам кое-что расскажем. Но сначала я спрошу: Лариса, Анатолий, Виктория, Вера, вы вспомнили, что делали в те дни, о которых говорится в завещании?

– Очень приблизительно, – вздохнула Виктория, – лишь общие события того года. Не все же, как вы, маниакально расходы записывают. Но я надеюсь, что Луиза все же отдаст мне люстру из гостиной.

– С какой стати? – вспыхнула Елена. – В документе четко указано: рассказываете, что сделали хорошего в указанный день Виктору Марковичу и тогда забираете выбранную вещь. Не рассказываете – ничего не получаете.

– И вы не помните ничего, что вас связывало с Виктором Марковичем? – спросила я.

– Нет, – хором ответили любители подарков.

– В тот год я в морге работал, – протянул Анатолий, – санитаром. Он тут неподалеку находился. Может, Шкодин ко мне зачем-то приходил? Например, покойника ему надо было обмыть, одеть, загримировать.

– Чушь собачья! – фыркнула Нина. – У нас все живы.

– Помолчи, а? – попросил Кирилл. – Дарья, что вы хотели сказать?

Я посмотрела на Вадима.

– Пусть господин Легасов начнет. У него документы.

– Хорошо, – кивнул начальник полиции. – Но мне придется вернуться на много лет назад, в тысяча девятьсот шестьдесят второй год. Итак, шестнадцатилетний Виктор Маркович Шкодин приезжает из Грузии в Москву…

– Что? – перебив его, засмеялась Луиза. – Отличные у вас документы. Моему супругу тогда исполнилось двадцать шесть. И он коренной москвич, из семьи врачей, которые рано ушли из жизни.

– Откуда у вас эти сведения? – спросила я. – Кто рассказал вам биографию мужа?

Вдова усмехнулась.

– Виктор Маркович сам рассказал мне о своих родственниках. Кроме того… Понимаете, я появилась в доме после кончины Валентины, первой супруги Виктора Марковича, пришла няней к Антону. Поэтому прислуга считала меня равной себе, сплетничала о хозяине. Ведь так, Зина?

Сидевшая тише мышки кухарка кивнула.

– Неужели вы никогда не видели паспорт мужа? – задала я провокационный вопрос.

– Не говорите глупости, – вспыхнула Нина, – мы все по разным поводам брали в руки папины документы. И отлично знаем, когда он появился на свет.

– Не попадалось ли вам его свидетельство о рождении? – поинтересовался Вадим.

– Можете себе представить, попадалось, – возмутилась Нина. – Оно сейчас у мамы. Желаете на него взглянуть?

– Было бы неплохо. Если не трудно, принесите, – попросил Легасов.

– Сейчас, – пообещала Луиза и ушла.

– Совершенно не понимаю, к чему этот идиотский разговор, – разозлилась Елена.

Вадим вынул из сумки ноутбук, открыл его и начал рассказывать.

…Виктор Маркович Шкодин появился на свет в тысяча девятьсот сорок шестом году в небольшом провинциальном городке в Грузии. Его мать Медея Дадиани была мегрелкой и удивительной красавицей. Даже на фото в паспорте она выглядит потрясающе. Отец будущего академика Марк Шкодин родом из Челябинска, в Грузии он проходил срочную военную службу. Во времена СССР границ между союзными республиками не существовало, интернациональные браки считались обыденностью. Восемнадцатилетний Марк встретил двадцатидевятилетнюю Медею и через два года женился на ней. Да, невеста была старше жениха на одиннадцать лет, но это никого не смутило. Шкодин остался жить в Грузии, и его можно понять: там очень тепло, зима короткая, по сравнению с Челябинском климат просто райский, вкусные фрукты, вино, шашлык…

Шкодины жили душа в душу, у них родилось четверо детей. Три девочки и мальчик. Виктор был старшим, он хорошо учился, окончил восьмилетку, пошел в медучилище. Мог бы преспокойно и дальше посещать школу, но подросток очень хотел стать врачом. Марк съездил в Тбилиси и выяснил, что в медвуз огромный конкурс, чтобы получить студенческий билет, надо иметь или большие знакомства, или хорошие связи, или деньги. Ни того, ни другого, ни третьего у Шкодиных не было. Но какая-то добрая женщина в учебной части шепнула провинциалу, что есть кривой путь: его сыну надо поступить в медучилище, выучиться на фельдшера, поработать годик в больнице и вот тогда подавать документы в вуз. Именно в этом случае поступление почти гарантировано, потому что Виктор пойдет на экзамены не как вчерашний школьник, а как представитель рабочей молодежи, для которой проходной балл совсем низкий, экзаменаторы к ней относятся лояльно. И вуз заинтересован в таких студентах, так как ректора ругают за прием в институт одних юнцов, только-только получивших аттестаты.

Виктор обрадовался и отправился в медучилище, которое окончил с красным дипломом.

Но добрая советчица забыла, что в восемнадцать лет всем юношам положено служить в армии. В медучилище было мало парней, медсестрами традиционно работают женщины. Все мальчики, желавшие стать фельдшерами, на время учебы получали отсрочку от призыва. Но потом им все равно предстояло на два года стать солдатами.

Когда Виктор узнал, что ему предстоит надеть форму, он очень расстроился и попросил отца:

– У тебя на предприятии выдают бронь, устрой меня на свой завод в медпункт.

– Родину надо защищать, – ответил патриот Марк, – я честно служил, и ты должен. Армия делает из мальчика мужчину.

Сын начал упрашивать отца походатайствовать за него, но тот проявил твердокаменное упрямство и отказался пристраивать сына в медпункт предприятия, которое освобождало своих работников от службы. В конце концов отец и сын крепко поругались. А через день Виктор исчез, оставив записку: «Я вас ненавижу. Отец, ты отказался мне помочь, и я вам тоже никогда помогать не стану». Домой он более не возвращался, связи с родственниками не поддерживал…

– Откуда вы все это знаете? – перебив рассказчика, удивленно спросила Нина. – В документах семейные истории не описываются!