Книга: Другая жизнь оборотня
Назад: Глава 23
Дальше: Глава 25

Глава 24

Договорившись с Розой Михайловной, я повеселела. Попрощалась с молочницей, и когда та ушла, собралась войти в дом. Начала искать дверь, которая ведет в жилые помещения, обнаружила ее, подергала, но она была заперта.
На короткое время я растерялась, и мне стало холодно. В подвале царил полумрак, под потолком висела тусклая лампочка в железной клетке, пахло сыростью. Корзинка с едой стояла в нише, сделанной в стене, и больше в чулане не было ничего, ни банок, ни мешков – запасы начисто отсутствовали. И сесть было не на что, здесь не оказалось ни табуретки, ни стула, ни вообще какой-либо мебели. Только в углу маячила вделанная в пол здоровенная бочка с полустертой надписью на боку «Огнеопасно». Я поежилась и пошла вверх по лестнице. Стоять на улице не очень приятно, но что мне делать в подвале?
Добравшись до двери, ведущей во двор, я дернула ее за ручку – створка не поддалась. При повторной попытке ничего не изменилось. С минуту я трясла дверь, мешающую выйти на свободу, а потом поняла: Роза Михайловна, уходя, машинально повернула ключ в замке. У нее сработал автопилот, аккуратная пенсионерка не любит оставлять вход в дом незапертым, мало ли кто им воспользуется. Она забыла, что в подвале нахожусь я.
Я попыталась оценить масштаб бедствия. Приглашенным гостям нельзя уезжать из дома, ведь по условиям завещания, если один человек смоется, остальные ничего не получат. А я сейчас не в спальне. Ну и что? В саду-то гулять можно. Совру, что рано утром отправилась на прогулку и захлопнула входную дверь, не подумав о ключах. Потом сообщу чистую правду о встрече с молочницей, и никто не подумает, что я каталась ночью в Москву. Лариса, Вера, Анатолий и Виктория получат, что хотят, а я возьму книгу для Феликса. С этим порядок. Но есть проблема. Как мне отсюда выбраться? Между прочим, мне хочется пить, и от завтрака я бы не отказалась. Ну и коим образом дать знать, что я трясусь в холодном подвале? Наверное, Феликс, когда проснется, забеспокоится, не обнаружив меня в комнате.
Я заклацала зубами. Кстати, о привычках Маневина. Мой муж живет по странному графику – любит писать свои научные книги по ночам, часто сидит в кабинете до рассвета, а потом похрапывает до обеда, а то и полдника. Пока он сегодня проснется, я тут от холода скукожусь. Правда, вчера он улегся в районе полуночи, что для него совсем нехарактерно. Может, он пойдет к завтраку и хватится меня? Ой, как же есть хочется!
Из груди вырвался тяжелый вздох. Я давно заметила закономерность: если мне в какой-то момент чего-нибудь нельзя или я лишена возможности что-то сделать, у меня мигом появляется желание получить все запрещенное и недоступное. Я преспокойно могу сутками обходиться без еды, но когда доктор временно запретил мне лопать хлеб с маслом, помню, что мне мгновенно до дрожи захотелось съесть бутерброд. Сейчас я прямо озверела от голода, хотя обычно на завтрак ем овсянку, сваренную на воде, пью чай. А почему? Да потому, что заперта и не могу пойти в столовую. Стоп! У меня ведь есть корзинка с творогом и сметаной! О, сейчас угощусь…
Когда я стала спускаться по лестнице, в голову пришел вопрос: интересно, который час? И следом второй: где мой телефон?
Вернувшись в кладовку, я вынула трубку, мысленно укорив себя: доброе утро, блондинка, у тебя же есть мобильный, немедленно звони Маневину.
Я потыкала в экран… и вспыхнувшая радость быстро погасла. Нет сети. Да и откуда бы ей взяться в глубоком подвале?
За спиной послышался скрип, потом скрежет. Я обернулась и раскрыла рот. Корзинка с припасами медленно поднималась к потолку. Не понимая, что происходит, я наблюдала, как плетенка плавно перемещается вверх, исчезая из зоны видимости. Только сообразив, что осталась без еды, я кинулась к нише и увидела: это лифт. Кто-то из служащих, находясь, по всей видимости, на кухне, поднимал груз, который стоял на платформе.
Засунув голову в шахту, я закричала:
– Ау!
– У-у-у-у… – ответило эхо. Похоже, меня никто не услышал.
Сверху снова послышался скрип, я вовремя догадалась убрать голову и очень правильно сделала – сверху быстро опустилась порожняя платформа.
Я увидела тросы, к которым она крепилась, и… В моей голове мгновенно созрел план. Я щуплая, легко умещусь в лифте. Встану на платформу, ухвачусь за стальные веревки и смогу поднять себя. Дело нехитрое.
Очень довольная своей невероятной сообразительностью, я стала осуществлять задуманное. Но вскоре поняла, что подтягивание даже маленького тела дело ох какое непростое. Хорошо хоть лифт почему-то не спешил вниз; когда я, устав, прекращала тянуть за тросы, платформа послушно замирала на месте и терпеливо ждала, пока я возобновлю подъем. Кожу на ладонях «лифтерша» содрала быстро, в лицо мне летела пыль, которой в шахте было предостаточно, однако я упорно продвигалась вверх.
Наконец мой нос ощутил запах еды, голова высунулась на свет божий, и я увидела чьи-то ноги, обутые в удобные туфельки на небольшом каблуке. Следовало приложить последнее усилие, втянуть лифт в кухню полностью, но я так обрадовалась, что сейчас наконец окажусь на свободе, попью кофейку… В общем, руки у меня совершенно ослабли, и сил на последний рывок не осталось.
– Здрассти, – прошептала я, высовываясь из шахты лифта, – помогите, пожалуйста.
Полная пожилая женщина, стоявшая спиной ко мне, обернулась. Ее глаза расширились, потом сузились.
Я быстро заговорила:
– Вот, я вернулась. Помогите. Мне очень трудно, самой не влезть, дайте руку, пожалуйста.
Тетка схватилась обеими руками за голову, шарахнулась в сторону, налетела на разделочный столик, толкнула боком стоящий на нем противень. Он упал на пол, лежащие на нем пирожки разлетелись по кухне. Повариха взвизгнула, сделала шаг назад, задела филейной частью поднос с чашками, и они тоже полетели на пол, мгновенно превратившись в осколки. Затем повариха побежала к двери, по дороге столкнув вниз кастрюлю с кашей, потеряв одну туфлю и швырнув нож, который держала в руке.
Я не успела издать ни звука, все это действо разыгралось почти мгновенно. Тетка вылетела в коридор и исчезла.
Ну и что мне оставалось делать? Глубоко вдохнув, я резко рванула тросы, подняла лифт повыше, кое-как выползла из ниши на пол и, стоя на четвереньках, попыталась принять стоячее положение. Но ноги тряслись и разъезжались, руки тоже ходили ходуном. А еще меня мучили угрызения совести из-за того, что я так перепугала бедную повариху. Ее теперь отругает Луиза. Вон, пирожки валяются на полу, их нельзя подать к столу, каша выползла из кастрюли и тоже расползлась по плитке, чайный сервиз в руинах… Ну зачем я заговорила? Представьте, что вы находитесь в кухне, мирно режете хлеб, и вдруг за спиной раздается незнакомый голос. Оборачиваетесь… и видите торчащую из пола голову. В такой момент трудно сообразить, что на вас смотрит да еще разговаривает человек, находящийся в лифте для доставки продуктов. Я, наверное, заметив говорящую башку, тоже бы удрала в панике.
Дверь в кухню открылась, послышался голос Бориса:
– Да не блажи ты. Что тут у тебя стряслось?
Поняв, что в кухню сейчас войдут люди, я запаниковала и в один миг спряталась за темно-коричневую занавеску, невесть зачем висевшую около ближайшей стены. Лишь очутившись за шторой, я увидела, что за ней скрываются мешок с картошкой, ящики с минералкой, а заодно поразилась самой себе: почему вдруг решила спрятаться? Что за глупое поведение? Разве я сделала что-то плохое? Ну, вылезла из лифта, напугала повариху, так надо объяснить, что произошло! Почему я, взрослая женщина, частенько веду себя как нашкодившая первоклассница?
– Вот это пейзаж! – воскликнул тем временем Борис. – Завтрак через пятнадцать минут, а у тебя бардак. Какого черта пироги на полу разбросаны? И каша разлита… А сервиз! Ты в курсе, сколько он стоит? Что здесь, черт возьми, произошло? Тараканы вечеринку устроили?
– Боря, – прошептала повариха, – Марфа вернулась.
– Чушь собачья! – отрезал Борис.
– Видела ее, как тебя, – всхлипнула повариха. – Ужас… Голова в земле, кровь на лице… Она выползла… вползла… на кухню…
Я подавила вздох. Ну, Дашенька, ты молодец, довела кухарку до потери пульса, она никак не может выговорить «из кухонного лифта».
– Когда исчезла Марфа? – прозвучал следующий вопрос Бориса.
– В день смерти Валентины, – еле слышно уточнила кухарка.
– С тех пор больше тридцати лет прошло, – продолжал управляющий. – И ты прекрасно знаешь, что она не может вернуться.
– Вчера по телику показывали кино про девушку, которую убили в детстве, а она выросла и явилась к отцу, чтобы задушить его, – пролепетала повариха.
– Что? – засмеялся Борис.
– Мужик лишил жизни дочь, когда той исполнилось пять лет, – затараторила кухарка, – потому что хотел второй раз жениться на женщине, которая ему сказала: «Мне супруг с прицепом не нужен. Выбирай: или я, или Мэри». Папаша девочку по голове топором тюкнул, тело зарыл в укромном месте, соседям сказал, что они с ребенком уезжают в другой город, и смылся. И жил счастливо. А через двадцать пять лет дочь начала к нему приходить ночью. Открывает убийца глаза: стоит в комнате девушка-красавица, говорит: «Папочка, зачем ты меня по голове топориком ударил?» Отец чуть с ума не сошел. Поехал в родную деревню, начал могилу девочки разрывать…
– Зачем? – перебил Борис.
– Что? – осеклась кухарка.
– Какой смысл в могиле копаться? – уточнил управляющий.
– Хотел проверить, там ребенок или нет, правда ли дочка вышла из земли, – пояснила повариха.
– Что за чушь ты смотришь! – вскипел Борис. – Ерунда полная! Труп не может расти, убитая девочка никогда взрослой не станет. Это раз. И мертвецы ходить не способны.
– Марфа была взрослая, – возразила кухарка, – я ее узнала. Волосы такие же – светлые, короткие, глаза выпучены, лицо в крови, грязное. Боря, она из могилы вылезла и домой пришла.
– Святые угодники, пошлите мне терпения! – взмолился управляющий. – Прошу тебя, очнись! Где Марфа? Ты ее сейчас видишь?
– Нет, – прошептала кухарка.
– И я тоже мерзкую бабу не замечаю, – отрезал Борис.
– Ой, тише, вдруг она услышит и отомстит.
– Да на здоровье! Сто раз повторю: Марфа была никчемным существом, ленивым, злым. И она нас никак не может услышать! Ее нет. Давно нет. Марфа не вернется.
– Я видела ее, – уперлась повариха. – Ой, Боря!
– Теперь что? – процедил тот.
– Дверь-то в кухню не запирается, – дрожащим голосом завела кухарка, – я к тебе побежала, а Марфа отсюда вышла и теперь по дому бродит. Беги скорей к Луизе, скажи: Марфа к вам спешит, убить хочет.
– Для начала восставшая из ада в особняке заблудится, – хмыкнул Борис. – Виктор Маркович старый дом снес, на его фундаменте новый построил, планировка его с прежней ничего общего не имеет. Ты…
Раздался резкий звонок.
– Так, хозяйка предупреждает, что через пятнадцать минут подавать завтрак надо, – засуетился управляющий. – Хватит дурью маяться! Быстро собирай пирожки и кашу.
– Все же на полу.
– И что?
– Нельзя еду в столовую нести.
– Почему?
– С плитки-то.
– Есть время новую готовить?
– Нет.
– Вот и делай что говорю. В другой раз, когда чушь привидится, о работе думай, а не о хрени всякой. Еще пару раз тебе мертвецы померещатся – на пенсию отправлю.
– Марфа здесь была.
– А теперь ее нет. Где блюдо под пироги?
– Разбилось вместе с чашками.
– Пошли, дам новый сервиз. Ну, чего стоишь?
До моего слуха донеслись звуки шагов, покашливание, стук двери, затем повисла тишина. Я со скоростью юной сороконожки выскочила из-за занавески и кинулась в коридор, очень надеясь, что никого не встречу на своем пути до спальни.
Назад: Глава 23
Дальше: Глава 25