– Я думаю, с позволения вашей милости, – сказал Трим, – что укрепления наши теперь совершенно разрушены – – и бассейн сравнялся с молом. – – Я так же думаю, – отвечал дядя Тоби с полуподавленным вздохом, – – но пойди, Трим, в гостиную и принеси мне договор – он лежит на столе.

– Он лежал там шесть недель, – сказал капрал, – но сегодня утром наша старуха употребила его на растопку. —

– – Стало быть, – сказал дядя Тоби, – наших услуг больше не требуется. – Очень жаль, с позволения вашей милости, – сказал капрал; произнеся эти слова, он бросил заступ в стоявшую подле него тачку с видом самого безутешного горя, какое только можно вообразить, и уныло озирался, ища глазами кирку, лопату, колья и прочие мелочи военного снаряжения, чтобы увезти их с поля битвы, – – как был остановлен возгласом ох-ох-ох! из караульной будки, который, благодаря ее тонким дощатым стенкам, как-то особенно жалобно отдался в его ушах.

– – Нет, – сказал себе капрал, – я этим займусь завтра утром, когда его милость будет еще почивать. – И с этими словами, взяв из тачки заступ и немного земли на нем, как бы с намерением выровнять одно место у основания гласиса, – – но на самом деле желая попросту подойти ближе к своему господину, чтобы его развлечь, – – он разрыхлил две-три дернины – подрезал их края заступом и, слегка прибив их оборотной его стороной, сел у ног дяди Тоби и начал так: