Французов, конечно, плохо понимают – – – но их ли это вина, поскольку они объясняются неудовлетворительно и не говорят с той безукоризненной точностью и определенностью, которой мы бы ожидали по вопросу такой важности и вдобавок чрезвычайно для нас спорному, – – – или же вина падает всецело на нас, поскольку мы не всегда достаточно хорошо понимаем их язык, чтобы знать, куда они гнут, – – решать не буду; но для меня очевидно, что, утверждая: «Кто видел, Париж, тот все видел», они, должно быть, подразумевают людей, которые осматривали Париж при дневном свете.

Осматривать же его при свечах – я отказываюсь – – я уже говорил, что на свечи нельзя полагаться, и повторю это снова, не потому, что свет и тени при свечах слишком резки – краски смешиваются – пропадают красота и соответствие частей и т. д. …Все это неправда – но освещение это ненадежно в том смысле, что при наличии пятисот барских особняков, которые вам насчитают в Париже, – и – по самым скромным подсчетам – пятисот красивых вещей (ведь это значит считать только по одной красивой вещи на особняк), которые при свечах можно лучше всего «разглядеть, почувствовать, воспринять и понять» (это, в скобках замечу, цитата из Лили), – – вряд ли один человек из пятидесяти сможет как следует в них разобраться.

Ниже я не буду касаться французских подсчетов, я просто отмечу, что, согласно последней описи, произведенной в тысяча семьсот шестнадцатом году (а ведь позже имели место значительные приращения), Париж заключает в себе девятьсот улиц (а именно):

В части, называемой Сите, – пятьдесят три улицы.

В части Сен-Жак, или Бойни, – пятьдесят пять улиц.

В части Сент-Оппортюн – тридцать четыре улицы.

В части Лувр – двадцать пять улиц.

В части Пале-Рояль, или Сент-Оноре, – сорок девять улиц.

На Монмартре – сорок одна улица.

В части Сент-Эсташ – двадцать девять улиц.

В части Рынка – двадцать семь улиц.

В части Сен-Дени – пятьдесят пять улиц.

В части Сен-Мартен – пятьдесят четыре улицы.

В части Сен-Поль, или Мортеллери, – двадцать семь улиц.

В части Сент-Авуа, или Беррери, – девятнадцать улиц.

В части Маре, или Тампль, – пятьдесят две улицы.

В части Сент-Антуан – шестьдесят восемь улиц.

В части площадь Мобер – восемьдесят одна улица.

В части Сен-Бенуа – шестьдесят улиц.

В части Сент-Андре дез’Арк – пятьдесят одна улица.

В части Люксембург – шестьдесят две улицы.

И в части Сен-Жермен – пятьдесят пять улиц; по каждой из которых можно ходить; и вот, когда вы их хорошенько осмотрите при дневном свете со всем, что к ним принадлежит, – с воротами, мостами, площадями, статуями – – – – обойдете, кроме того, все приходские церкви, не пропустив, конечно, святого Роха и святого Сульпиция, – – – – и увенчаете все это посещением четырех дворцов, которые можно осматривать со статуями и картинами или без оных, как вам вздумается —

– – Тогда вы увидите – —

– – впрочем, продолжать мне незачем, потому что вы сами можете прочесть на портике Лувра следующие слова: Нет на земле подобных нам! – и у кого Есть, как у нас, Париж? – Эй-ли, эй-ля, го-го! Французам свойственно веселое отношение к великому, вот все, что можно по этому поводу сказать.