Книга: Невообразимо далеко от дома
Назад: От автора
Дальше: Глава 2

Часть I
Халява

Глава 1

День был типично бестолковым. Придя в кабак похмелиться, Петя Иванов пофлиртовал с Продавщицей – потрепанной алкоголем и курением женщиной лет сорока, а потом за бокалом пива добрых пятнадцать минут обсуждал с Петровичем шансы «Динамо» на победу в предстоящем матче. Так он просидел до вечера, напиваясь и яростно споря с другими посетителями, несмотря на то, что из присутствующих никто совершенно не разбирался в предметах разговора. Спорили о добыче газа, о системе образования, о будущем страны, пережившей очередную революцию и очередные выборы, о том, как, слава богу, плохо живется проклятым соседям…
– Петя! – крикнул вошедший в кабак знакомый. – Что, до сих пор работы нет?
– Ага! – отозвался Иванов. – Говорят, издержки революционного времени, казну, мол, забрал старый президент прямо из сейфа и вывез, а нам велят немного потерпеть, и все снова пойдет как по маслу! Мол, суровые времена, дальше будет еще трудней, зато мы хоть сбросили иго антинародной власти…
– Да ничего не наладится! – махнул рукой Петрович. – Вон сами революционеры говорят, что надо лет двадцать, чтобы восстановить экономику до уровня, который был перед революцией…
– Вы – умные люди, – крикнул кто-то, – и должны понимать, кто виноват. Если бы не наш «добрый сосед», это проклятый «старший брат», то были бы сейчас уже в Европе!
– Верно! – пьяным голосом крикнула из-за прилавка Продавщица и принялась самыми неприличными словами ругаться.
Иванов что-то громко пытался доказывать, но вдруг услышал:
– О, дорогой Петенька, – сказала ласково Продавщица. – Ты не должен так говорить!
Что он говорил такого и почему не должен был говорить – Иванов так и не мог припомнить в пьяном тумане. И грех остался на его совести, неосознанный и неотпущенный.
А Петрович, выпив из пластикового стаканчика белую жидкость, сказал, не закусив:
– Послушай, Петя, а ведь в твоих словах что-то есть!
Один из собутыльников, который чем-то болел, что выражалось в том, что он постоянно моргал, будто слал кому-то сигналы, сказал:
– Думаю, ты прав, Петя, честное слово! Вот если бы президентом был…
Иванов, размышляя над этим, пришел к выводу, что ничего бы это не изменило.
Иванов был спокойным человеком, с юмором преимущественно меланхолическим. Можно было бы сказать, что его лицо соответствует характеру, если бы оно не было покрыто трехдневной щетиной. Мнением о себе, как и ростом, он был чуть выше среднего. В отличие от своих соотечественников, которые были во всем уверены и знали все лучше всех, убеждения его были шаткими. Но с соотечественниками его роднили добрые намерения, из которых, правда, всегда получалось то, что получалось. Периодами Иванов впадал в уныние. Но уныние легко сменялось вспышками радости и возбуждения, то есть он был циклотимиком. Лет ему было где-то под сорок.
Он прилично играл в преферанс, хотя и недооценивал свое мастерство. Считал себя атеистом, но не убежденным, а, скорее, от безразличия к религии, которое иногда чередовалось с неприязнью. Это не мешало ему узнать у специалистов, кем он был в прошлой жизни. Безусловно, среди его прошлых воплощений не было проституток и преступников. Все его личности были сплошь героическими и великими. Родился Иванов под знаком Девы при управлении Сатурна, находившегося в Доме Солнца. Уже одно это говорило о его уникальности и незаурядности. Впрочем, уникальными и незаурядными были все соотечественники Иванова, блещущие своей незаурядностью в модных ныне социальных сетях. Шаблонное чудо!
Иванов покинул кабак в 17.45 и побрел домой по пыльной дороге. Из зева метро высыпались люди. Совсем недавно эта станция называлась «Рабоче-крестьянской», но новые власти решили переименовать все, что было связано с кровавым и темным прошлым (особенно если речь идет о рабочих и крестьянах), и теперь станцию называли как-то иначе – Иванову, в принципе, было плевать… Толпа высыпавшихся людей укутала Иванова, трогая и толкая его. В этот момент Иванов ненавидел людей не только умом и чувством, но и боками.
Когда толпа рассосалась, Иванов попытался переключиться с положения «Удерживать позицию» на положение «Идти». Он прошел мимо нескольких панельных домов, серых и уродливых. Местный бомж, успевший уже где-то принять дозу, весело приветствовал его. Иванов поднялся к себе, вошел внутрь и лег на старый скрипучий диван, над которым на стене висел красный ковер. Жены у Иванова не было, поэтому он мог безнаказанно лежать обутым.
Мгновение спустя раздался удар грома, в комнате полыхнула молния, потом еще одна… Схватившись за сердце, Иванов вскочил. Гром громыхал несколько секунд, затем вострубили трубы, будто это ангелы из Апокалипсиса трубили о конце света. Но тут трубы смолкли, и послышалась мелодия, будто кто-то нашел волну радиостанции. Иванов узнал эту песню – это была «Мадам Брошкина» Пугачевой. Через пять секунд мелодия стихла, будто кто-то повернул ручку радио, пытаясь переключиться на новую волну. Снова вспыхнула молния, и в ее сиянии возник человек.
Он был одет в пышные белые с золотым одежды. Его шикарные черные волосы покрывал высокий белый цилиндр. Отовсюду торчали перья. Гость смотрел выпученными глазами. Человек как человек, вот только кожа смуглая. Прямо как у болгар.
Иванов потер глаза свернутыми в улитку указательными пальцами, потом дал себе пощечину. Гость не пропадал. Он сделал один шаг вперед, покачиваясь подобно павлину, остановился, сунул руку в пустоту и выдернул оттуда какую-то бумажку, похожую на накладную, изрядно измяв ее при этом. Откашлявшись (звук напоминал блевание Петровича), он сказал:
– Ку-ку!
Иванов, онемев, уставился круглыми глазами на пришельца.
– Мы приходить, – сказал гость, – как нежданный ответчик невыразимой жажды. Будем?
Пришелец, кажется, ждал ответа. Иванов пытался убедить себя, что это не белая горячка, что он не так много пьет, да и пьет только последнее время…
– Нет, – пролепетал Иванов, – я больше не хочу пить. Больше не буду…
Улыбаясь, гость сказал:
– Это для вас, И-ва-нов. С помойки того, что есть, вам досталась малая, но замечательная порция того, что может быть. Счастье, нет? Уточняю: ваше имя ведет к этому. Случайность снова проявить свое. Хаотичность ржет во весь рот, а дряхлое постоянство снова заперто в Чертогах Неизбежности. Разве это не причина для того? А почему вы не?
Иванов встал, успокоившись. Он нащупал забытую у дивана недопитую бутылку напоминающего мочу пива и хлебнул из нее, не сводя глаз с незнакомца. Неведомое перестанет быть страшным, когда оно становится комичным.
– Будешь? – Иванов протянул бутылку посланцу.
Пришелец глотнул. Глаза его тут же наполнились одновременно и удивлением, и пониманием, а улыбка погасла. Он пробормотал себе под нос: «Медленно мыслящие извилины! Опять ошибочно обработали меня! Неужели они ничего не могут сделать без ошибки? Ничего, я переделаюсь и приспособлюсь…»
Он засунул пальцы в рот и погрузил их вглубь сантиметров на пять.
– Э! Э! – запротестовал Иванов.
Пальцы затрепетали, будто он нащупал клавиши пианино у себя во рту. И тотчас пришелец превратился в сбитого мужичка, лысого, со свинячим лицом и маленькими глазами-пуговками.
– Так нормально? – спросил он, взяв из рук Иванова бутылку и отхлебнув из нее вновь. – Вижу, что нормально. Должен извиниться за непрофессиональную работу нашего Центра Трансформации. Только на прошлой неделе я появился на Призме-Центавре V в виде гигантской крысы с Уведомлением в зубах. И тут же увидел, что мой адресат из рода осознающих себя калькуляторов. А тремя месяцами раньше (я употребляю местные эквиваленты времени) при миссии на Мурату Новую эти идиоты из Уподобления оформили меня в виде двоих из ларца…
– Мужик, – прервал его Иванов. – Ты вообще о чем?
– Ах да! – воскликнул пришелец, снова выхватив бутылку и допив остатки. – Но позвольте мне проверить местный язык…
Он закрыл глаза, потом открыл снова:
– Странно, капец как странно, – пробормотал он. – В вашем языке есть несколько слов, которые являются самыми распространенным, и они обозначают все, что угодно: от отличительных органов самок до неудобной ситуации или восторга. Но кто я, чтобы осуждать? Эстетически принять это трудно, но все это дело вкуса.
– И чо? – переспросил Иванов.
– Короче говоря, я – представитель Интергалактической Лотереи. И вы, шановный, выиграли главный Приз, конечно.
– Лотерея? – переспросил Иванов. – Хм, у нас недалеко открыли зал игровых автоматов, называется: «Национальная Лотерея». У нас сейчас все национальное, знаете ли… Вы оттуда?
– Нет, нет, – запротестовал пришелец. – Я из Интергалактической Лотереи!
– Что за лохотрон? – спросил Иванов.
– Вы разве не знаете? Ну, конечно! Вы, полагаю, переволновались и еще не пришли в себя! Или, может быть, этот чудесный напиток так влияет на вас! Какое несчастье, что я пришел во время вашей питьевой церемонии! Но никакого вреда от меня не будет, уверяю вас. Все дело в том, что вы, шановный пан Иванов, выиграли Приз в Интергалактической Лотерее. Переключатель Случайностей Класса 32 вытянул ваш номер. Приз (очень красивый Приз, уверяю вас) ожидает вас в Галактической Столице.
«Либо у меня «белка», – подумал Иванов, – либо не «белка». Если «белка», значит это бред, и тогда я должен обратиться в больницу. Но, может быть, я зря отрицаю то, что вижу и слышу, и это все происходит на самом деле? Если все происходит на самом деле, то меня ждет удивительное приключение! Очевидно, во Вселенной есть существа, тоже обладающие разумом. Да что там: превосходящие людей по разуму! И эти существа устраивают лотереи, где имена выбираются по жребию. Они ведь имеют на это полное право! И, наконец, в этой предполагаемой лотерее выпало мое имя. Это большая честь: возможно, нашу страну, да что там – всю планету, включили в лотерею впервые. В этой игре Приз выиграл я! Это же халява, и грех отказаться!
Ха-ля-ва!
Поскольку это халява, то мне выгодно поверить, что я не сошел с ума, и пойти с этим инопланетным мужиком за Призом. Если я ошибаюсь, я очнусь в больнице. В принципе, ничего не потеряю! Тогда я извинюсь перед врачами, признаюсь в своих ошибках и заблуждениях, и, набравшись нахаляву здоровья, выйду на свободу».
Иванов рассуждал так, как любой бы другой на его месте – и Петрович, и Продавщица, и посетители кабака… Вывод очевиден! Немногие (за исключением полных кретинов или состоявшихся психов) предпочтут гипотезу безумия гипотезе халявы.
Конечно, в рассуждениях Иванова были некоторые математические погрешности, но зато будет что обсудить с Петровичем! Конечно, в будущем они могут довести его до беды. Но кто не рискует, тот не пьет шампанское! Все или ничего!
Но тут Иванова осенило, и он с подозрением спросил:
– Я что-то не очень хорошо смыслю, – сказал он инопланетному мужику. – Есть какие-нибудь условия? Надо сделать что-нибудь или оплатить, чтобы получить Приз? А, понял, вы, наверное, из программы «Скрытая камера»!
– Нет, что вы! – сказал пришелец. – Мы не из шоу, будьте уверены, и никаких условий для получения Приза нет. Точнее – ничего достойного упоминания. Чистый Приз! Какой же это Приз, если есть условия? Единственное, что надо оговорить, так это то, что если вы принимаете его, то должны отправиться со мной в Галактическую Столицу. Там вам вручат Приз! Затем, если захотите, вы сможете взять его с собой. Если вам понадобится помощь, чтобы вернуться обратно, мы вам поможем, чем сможем.
– Меня это устраивает, – не мешкая, сказал Иванов. – Как мы попадем туда?
– Вот так, – сказал инопланетный мужик. И потащил Иванова в сортир, а оттуда – через унитаз – в пространственно-временной континуум. Путешествовать через континуум – это как два пальца обоссать. За несколько секунд субъективного времени Иванов и пришелец преодолели изрядное расстояние и оказались в Галактической Столице.
Назад: От автора
Дальше: Глава 2