Глава 75
Винсент отнес прибор на кухню. Это было, скажем прямо, весьма прозаическое место для стирания человеческой памяти. Я уселся на неудобный металлический стул. Винсент принялся суетиться вокруг меня, готовя прибор к работе. Я вздрогнул и поморщился, когда первый электрод коснулся моего виска.
– С вами все в порядке? – тут же поинтересовался Винсент.
– Да, все прекрасно, – пробормотал я. – Просто прекрасно.
– Может, хотите чего-нибудь выпить?
– Нет, спасибо. Все хорошо.
– Ладно.
Приподняв мне волосы на затылке, Винсент присоединил еще два электрода как раз в том месте, где располагается мозжечок. Определенно устройство было значительно более совершенным, чем то, воздействию которого я подвергся в Петроке-112. Я почувствовал холодное прикосновение металла ко лбу над глазами. Всякий раз, когда на моем лице появлялась недовольная гримаса, Винсент спрашивал, нормально ли я себя чувствую и уверен ли, что не хочу попить воды или еще чего-нибудь.
– Уверен, – отвечал я. – Я в полном порядке.
Дыхание мое все учащалось по мере того, как приближался момент истины. Винсент достал откуда-то кольцо клейкой ленты.
– Думаю, будет лучше, если я свяжу вам руки, – сказал он. – Вы не возражаете?
Разумеется, почему бы нет.
– Я вижу, вы очень нервничаете.
Просто мне неприятно все, что напоминает о медицине.
– Ничего, ничего, все будет хорошо. Скоро вы будете в полном порядке. Вы сможете вспомнить все, абсолютно все.
Что ж, прекрасно.
Винсент крепко привязал мои руки скотчем к подлокотникам. В какой-то момент мне захотелось, чтобы он плюнул мне в глаза, тем самым обнаружив свою ненависть, – это дало бы мне возможность кричать и сопротивляться. Но Винсент этого не сделал. Он еще раз проверил электроды и присел. Наши лица оказались на одном уровне.
– Так будет лучше, Гарри, – сказал он. – Я знаю, вы меня сейчас вряд ли поймете, но поверьте – именно так все и должно быть.
Я не смог ему ответить. Понимал, что должен это сделать, но не сумел. Винсент зашел мне за спину. Я крепко зажмурил глаза, мое тело начала бить дрожь.
Господи, господи, господи…
Наступила темнота.