Книга: Пятнадцать жизней Гарри Огаста
Назад: Глава 46
Дальше: Глава 48

Глава 47

Мы с Винсентом шли по территории советской военной базы. Если бы мистер Халн мог видеть меня в этот момент, он бы, наверное, сильно удивился.
Винсент не стал отбирать у меня оружие. Собственно, что бы я выиграл, убив его? Если бы я застрелился сам, это также ничего бы мне не дало – мне всего лишь пришлось бы снова пройти через теперь уже порядком раздражавшую меня фазу взросления. При виде Винсента люди расступались, бросая на меня взгляды, в которых нетрудно было заметить недоумение. Однако никто не задал моему провожатому ни одного вопроса. Было видно, что этот молодой человек в поношенной гимнастерке и нелепых штатских брюках занимает на объекте руководящий пост. По мановению его руки открывалась любая дверь, а вооруженные охранники вытягивались в струнку.
– Это очень хорошо, что сюда прибыли именно вы, – сказал он, пока мы спускались в подземные помещения, где воздух был холодным и влажным. – Когда я понял, что изобретенная мною технология попала на рынок раньше положенного времени, я понадеялся, что члены клуба «Хронос», занятые бесконечными пьянками, не обратят на это внимания. Меня удивило, что мой прокол заметили, но я обрадовался, что это сделали вы, Гарри. Вас по-прежнему зовут Гарри?
Я пожал плечами:
– Это имя ничем не хуже любого другого. Ну а вы? Как получилось, что вы стали Виталием?
Мой собеседник тоже неопределенно шевельнул плечами.
– В течение нескольких жизней я пытался работать на американскую промышленность. Но в Америке практически невозможно сохранить какое-либо техническое новшество в секрете. Как только человек изобретает что-то стоящее, его тут же берут за горло либо алчные бизнесмены, либо типы из Госдепартамента и пентагоновские генералы – им, видите ли, надо знать, когда и в каком количестве новые устройства можно начать производить. Американцы – очень примитивные и прямолинейные люди. Советы, по крайней мере, умеют держать какие-то вещи в тайне и понимают, что такое режим секретности.
Чем ниже мы спускались, тем холоднее становилось, а провода и кабели, опутывавшие стены, казались толще и многочисленнее.
– Как сложилась ваша жизнь после того, как мы с вами расстались? – поинтересовался мой спутник. – Вы получили должность заведующего кафедрой?
– Что? А, да, в конце концов мне это удалось. Правда, после того как вопрос решился в мою пользу, Фред Хойл пригрозил избить меня, как собаку.
– Боже мой, ну и нравы в академической среде.
– Откровенно говоря, в той моей жизни только вы и Хойл были на грани применения по отношению ко мне физического насилия. И, должен заметить, вы эту грань перешли.
– Вы слишком злопамятны, Гарри, – заметил Винсент. – Вот, держите. – Он вручил мне счетчик радиации – весьма примитивное устройство, которое лишь указывало, подвергся ли его владелец облучению, но не фиксировало полученную им дозу.
– Винсент, вы слишком утонченный человек, чтобы совершенствовать ядерное оружие русских, – пробормотал я. – Чем вы все-таки занимаетесь?
– Именно этим – совершенствую ядерное оружие русских, – ответил мой собеседник и потянул на себя бронированную дверь толщиной со стену средневекового замка. – Но я, будучи человеком осторожным, делаю это таким образом, что потенциал этого оружия не может быть использован в полной мере. К тому же на стадии производства в технологический процесс сознательно вносятся кое-какие мелкие ошибки и погрешности. Благодаря всему этому в готовом виде оно не содержит прорывных характеристик и не имеет качеств, которые сделали бы его опережающим свое время. Уверен, даже в клубе «Хронос» заметили некоторое замедление глобальной гонки вооружений.
– И никто не задает вам никаких вопросов?
– Как я уже сказал, – улыбнулся мой собеседник, – у Советов в этом плане очень правильная система.
Все это время чудовищная дверь продолжала открываться – медленно и плавно, со скоростью лениво ползущего по склону горы ледника. Наконец она распахнулась до конца, и Винсент шагнул через высокий порог в открывшееся перед нами помещение, где, казалось, сходились все кабели гигантского объекта. Внутри было значительно теплее, чем в коридорах, по которым мы перед этим так долго шли. Установленные на стенах вентиляторы, размерами не уступающие гребным винтам «Титаника», медленно вращались, жужжа и обдавая нас потоками взвихренного воздуха. В центре помещения стояло исполинское сооружение. Американцы наверняка постарались бы сделать так, чтобы оно выглядело эстетично. Русских же явно интересовало только одно – функциональность. Части устройства соединяли грубые сварные швы, торчащие наружу провода во многих местах стягивала белая клейкая лента, на которой ручкой были сделаны какие-то пометки. В помещении было темновато: количество осветительных приборов явно рассчитали таким образом, чтобы можно было работать без помех – и не более того. В тени колоссальной машины копошились мужчины и женщины с белыми повязками на рукавах.
– Ну что скажете? – спросил Винсент.
Чувствуя, как пистолет оттягивает мне карман, я осторожно ответил:
– Это зависит от того, что передо мной такое.
– Гарри, – усмехнулся Винсент, – вы меня разочаровываете.
Мне стало ясно: ему хочется, чтобы я сам догадался о назначении циклопического устройства.
– Ладно, – вздохнул я. – По-видимому, это полупроводниковый компьютер, который будет изобретен только лет через пятнадцать. Вон там я вижу блоки жидкостного охлаждения, которые, насколько я понимаю, тоже начнут применяться лишь лет через семнадцать. То, что у всех присутствующих имеются счетчики Гейгера, как и то, что стены этого помещения покрыты свинцовыми пластинами, – свидетельство того, что поблизости есть источник радиоактивного излучения. Но у вас ведь здесь нет ядерного реактора, поскольку поблизости нет воды в достаточном количестве, чтобы обеспечить охлаждение системы – если только ваш реактор в технологическом отношении не опережает время на добрых пятьдесят лет.
– Нет, никаких реакторов здесь нет, – подтвердил Винсент. – Но вы правы – источник радиации здесь в самом деле имеется.
– Большое количество проводов и кабелей, подведенных к машине и отходящих от нее, – продолжил я, – а также обилие всевозможных приборов и датчиков говорит о том, что этот монстр потребляет значительное количество энергии и информации. Все это наводит на мысль, что здесь мы видим не производственный процесс, а некий эксперимент, данные которого тщательно фиксируются. В общем, похоже, вы здесь исследуете некие субатомные процессы, используя технологии, опережающие свое время на десятки лет. Все это происходит на советской военной базе. А больше всего меня удивляет то, что вам, похоже, эта ситуация нравится.
Винсент в самом деле лучился от счастья и гордости, глядя на занимающую почти все громадное помещение ЭВМ.
– Конечно, мне это нравится, Гарри, – сказал он. – Благодаря информации, которую мы получаем от этой машины, мы можем изменить все.
– Все?
– Все, – подтвердил Винсент, и по его виду я понял, что он в самом деле так думает. – У вас нет желания помочь мне?
– Помочь?
– Да, помочь. Это означает произвести некие действия, противоположные значению глагола «мешать».
– Даже если бы то, чем вы занимаетесь, не входило в прямое противоречие с основным принципом клуба «Хронос», я, скажу вам откровенно, не понимаю, чем бы я мог вам помочь.
Винсент обнял меня одной рукой за плечи и крепко прижал к себе, словно закадычного друга, с которым давно не виделся. Я не мог поверить, что передо мной тот же самый человек, который когда-то целовался в лодке со студенткой-француженкой на глазах у целой толпы и избил меня, узнав о моей принадлежности к клану калачакра.
– Гарри, – твердо сказал Винсент, – что бы вы сказали, если бы я предложил вам создать квантовое зеркало?
Назад: Глава 46
Дальше: Глава 48