Глава 2. Тогда
Лана нашла альбом для рисования в дальнем углу торговой палатки, между мешками с орешками и стопкой соломенных шляп. Вытащила его с полки, стерла с обложки слой пыли. Жаль, что страницы очень тонкие, зато бумага ярко-белая. Лана отнесла альбом к прилавку, за которым стоял мальчик-филиппинец. Он улыбнулся ей, показав кривые передние зубы, и начал искать цену.
– Художница? – спросил мальчик.
Лана собиралась покачать головой, но вдруг передумала, улыбнулась в ответ и сказала:
– Да, художница.
Черт, а почему бы и нет? Она ведь туристка, и никто – ну, кроме Китти – ее здесь не знает. Можно быть кем угодно.
Лана вышла из тени палатки и сразу вытерла пот – жара на Филиппинах стояла недвижимой и крепкой завесой, не отступая даже ночью. На улицах полно народу, от нагревшихся дорог шел жар, пыль стояла столбом. Янтарно-рыжую копну волос Лана собирала в свободный пучок. Она протиснулась сквозь толпу, обойдя стороной торговца барбекю, который стоял посреди улицы и размахивал соломенным веером над угольками в гриле. Позади него у палатки загудел дизель-генератор, обдавая ноги Ланы волной жара. Миновав ящики со стеклянными бутылками, выставленные прямо на тротуар, пошла вперед, следуя карте из трещин и выбоин в асфальте. Лана немного расстроилась: хотела найти в торговых рядах какие-нибудь платья с причудливым принтом или оригинальную бижутерию ручной работы, а здесь продавали только самые обычные футболки и саронги.
По другой стороне улицы шел мальчик-филиппинец с петухом на руках, за ним спешила собака, зажав в пасти кокосовую скорлупу. Рядом с мальчиком Лана увидела Китти – подруга стояла в очереди в пекарню. Миниатюрная фигура, насыщенного цвета загар, длинные темные волосы перекинуты через плечо – со спины Китти вполне могла сойти за местную. Она говорила что-то сгорбленному старичку, а тот смеялся в ответ. Китти легко сходилась с людьми, и куда бы они ни пошли, тут же заводила разговоры с незнакомцами и засыпала их своими бесконечными вопросами и историями.
Лана остановилась, чтобы перейти дорогу к Китти. Толпа вокруг гудела. Пришлось ждать, пока проедет целая вереница ярких трициклов; от пекарни теплым воздухом доносило сладкий запах дрожжей. В Нораппи нет машин, по улицам колесят и гоняют, сигналя, только трициклы. Прямо как разноцветные тук-туки в Бангкоке – Лана видела такие на фотографиях.
На той стороне улицы вдруг засуетились и зашумели. Мальчик с петухом удивленно вскрикнул, птица вырвалась и побежала к дороге, прямо под колеса трицикла. Водитель резко затормозил, трицикл занесло, а молодого пассажира, по виду не местного, в яркой футболке и огромных наушниках, выбросило из сиденья. Трицикл врезался в уличный гриль и со страшным скрежетом потащил его за собой по асфальту, прямо на Лану.
Ошеломленная происходящим, Лана едва успела отскочить, но гриль все равно зацепил ее и сбил с ног. Земля вдруг закружилась, сумка и альбом отлетели в сторону. Лана уперлась в гудящий от жары асфальт ладонями, ударилась коленом и лодыжкой. В нос попали песок и пыль.
Кто-то закричал. Мальчик попытался поймать своего петуха, схватил за перья хвоста, с воплем дернул на себя и крепко сжал птицу обеими руками. Лана подняла голову: трицикл лежал у края дороги, а водитель, дав мальчишке подзатыльник, прилюдно отругал его.
Лана сморгнула, снова посмотрела на землю. Хотела встать, но не смогла сдвинуться с места. Сумка валялась в стороне, чистые странички альбома испачкались.
Парень в яркой футболке присел и собрал ее вещи. Сдувая пыль со страниц альбома, он подошел к Лане и спросил:
– Как вы?
– Нормально. – Лана попыталась встать. Голова закружилась, и она подняла руку ко лбу.
– Давайте-ка помогу. – Парень осторожно подхватил ее под локоть и поднял.
Он не отошел сразу, а, стоя спиной к толпе, отгораживал Лану от всех, пока она приходила в чувство. Нога ужасно болела. Лана посмотрела вниз – над лодыжкой виднелась кровь.
– Я ехал в трицикле. Водитель хотел объехать петуха, но… – Парень замолчал, снова взглянул на Лану. Из наушников у него на шее едва слышно доносилась музыка. – Вы нормально себя чувствуете?
– Я в поряд…
– Лана! Господи! – Сквозь толпу пробивалась Китти – очки на голове съехали набок, сумка шлепала по бедру. Добравшись до Ланы, подруга бросилась обнимать ее. – Я услышала шум. И увидела тебя! Ты как? Что-нибудь болит? – Держа Лану за плечи, Китти ее осмотрела. – У тебя кровь идет.
– Ничего страшного, – ответила Лана.
Хотелось поскорее уйти оттуда и где-нибудь присесть. Она слегка одернула платье, стряхивая пыль.
– Кажется, это ваше. – Незнакомец протянул Лане ее вещи.
– Спасибо, – поблагодарила она.
– Будьте осторожнее!
Лана повернулась, и перед глазами поплыло. Автомобильные гудки, крики на тагальском, стук молотка по металлу – все вдруг зазвучало глуше. Струйка горячей крови стекала по лодыжке, и от этого ощущения Лану затошнило. В тесноте толпы чувствовался запах порошка, еды, пота. «Просто иди вперед. Не спеши. Надо уйти отсюда», – сказала себе Лана.
Она вытянула руку, чтобы опереться на что-нибудь, но схватила ладонью только воздух.
– Вот черт! – послышался крик Китти, как будто издалека.
Парень подхватил Лану за плечи с другой стороны.
– Порядок, – успокоил он. – Держу.
Они отвели Лану в тень – втиснулись в переулок через узкий проход между палатками. Вокруг бегали цыплята, сушилось белье; какая-то старуха с пустой тарелкой проводила их затуманенным взглядом карих глаз.
– Уже близко.
Из-за расщелины между камнями вышла группа туристов: хлопают друг друга по плечам, громко разговаривают, смеются. Лана осторожно захромала по прохладному каменистому проходу туда, откуда пришли путешественники.
Тропинка привела к лестнице, которая спускалась вниз сотнями белых валунов, аккуратно закрепленных в бетоне. Отсюда открывался вид на бар, построенный на сваях в море под размытым голубым небом. Казалось, вся мебель там была из бамбука или вынесенных на берег коряг. Парни в футболках и пляжных шортах, девушки в сарафанах и ярких топах сидели на низких креслах или на полу на подушках и играли в карты, курили, болтали. Две загорелые девчонки устроились на самом краю, свесив ноги над водой, и пили пиво. Вокруг все вибрировало от ритма музыки, с которой смешались смех и голоса.
Парень нашел им местечко у воды, где дул свежий бриз. Лана положила альбом на стол, присела в широкое деревянное кресло, вытянула ноги – наконец-то лодыжка может отдохнуть.
– Я принесу льда, – сказала Китти, – и попить. Лана, тебе нужно что-нибудь освежающее. – Обращаясь к парню, Китти спросила: – Будете пиво?
– Не беспокойтесь, – отмахнулся он. – Я сам себе возьму. Скоро встречаюсь тут с друзьями.
– Всего бокал, чтобы отблагодарить вас, – настаивала Китти.
Помедлив, он пожал плечами.
– Ладно, почему бы и нет?
Парень представился – его звали Денни, – и пока Китти ходила к бару, сообщил Лане, что родом из Новой Зеландии. У него был ровный золотистый загар, на фоне которого выделялись бледно-голубые глаза, рыжеватые волосы стояли торчком. Лана представила, как проводит рукой по этим тугим кудряшкам.
Денни снял наушники с шеи и положил на стол рядом с альбомом Ланы.
– Рисуешь?
– Немного, – ответила она.
– Что именно?
– Да все подряд. Все, что меня завораживает.
– И что тебя завораживает? – с интересом спросил он.
Лана задумалась. Они с Китти уже месяц путешествовали по Филиппинам, и за это время Лана заполнила два блокнота. Из недавних набросков – компания мальчишек, сидящих на потрескавшейся стене и болтающих ногами; пасущаяся в тени коза; дверной проем, закрытый выгоревшей на солнце желтой простыней; одинокий ботинок, валяющийся на обочине.
– Мне нравится рисовать простые вещи, в которых точно поймано мгновение.
Денни задумчиво кивнул.
– За которыми стоит история.
– Да, именно так.
Китти принесла на подносе три запотевшие бутылки пива, из горлышка каждой торчал кусочек лайма. Она подала пиво Денни и Лане – подруге вместе с салфетками и стаканом со льдом.
– Все, что нашлось для оказания первой помощи.
Лана обернула кубики льда салфеткой и приложила к лодыжке, вздрогнув от холода. Китти протолкнула лайм внутрь бутылки, и все трое чокнулись пивом.
За их спинами послышался стук дерева, а затем смех. Лана оглянулась: на одном из столиков развалилась огромная башня «Дженга». Игроки начали собирать брусочки, переговариваясь на итальянском.
– Отличное местечко. Даже не знала, что тут есть такой бар.
– Владельцы – супружеская пара, классные ребята, – сказал Денни. – Лучше места не найти. – Он посмотрел в сторону моря, где солнце скрывалось в воде, окрашивая ее в розово-золотистые тона. Затем перевел взгляд на вход. – А, вот и мои.
В бар вошли двое парней лет под тридцать и между ними – босоногая девушка со светлыми волосами, немного моложе. Денни помахал друзьям и представил им Лану и Китти.
Аарон, парень с квадратным подбородком и толстой шеей, тоже оказался новозеландцем. Он стоял, крепко сжав руками спинку кресла.
– Деталь я нашел, – сообщил он Денни, – но пришлось тащиться в мастерскую к знакомому знакомого механика.
Денни закатил глаза.
– Сколько с тебя взяли?
– Шесть тысяч песо.
– Нормально.
Аарон кивнул.
– Ладно, пойду за пивом.
Генрих, немец с ровными белыми зубами и короткой стрижкой, выдвинул кресло для Шелл, их подруги-блондинки, и сам сел рядом.
– Что случилось? – спросила Шелл, увидев, что у Ланы к лодыжке приложен лед.
– Оказалась на пути у сбежавшего петуха.
– Эти чертовы петухи просто самоубийцы, – добавила Китти.
Шелл наклонилась и осторожно потрогала лодыжку Ланы у края припухлости. На запястье звякнули тонкие серебряные браслеты.
– Смахивает на растяжение. Приложи потом еще льда.
Шелл с ее широкой и полной искренности улыбкой сразу понравилась Лане. Интересно, они с Генрихом пара? Непонятно, о чем говорила непринужденность в их общении – о тесной дружбе или близости.
Вернулся Аарон с напитками, легко завязалась беседа. Китти рассказала историю о том, как чуть ранее в тот день наблюдала за свиданием стройной филиппинки и пожилого американца. Лана откинулась в кресле и была рада просто послушать разговор, пытаясь распознать акценты и понять, какие отношения связывают эту группу друзей, вместе путешествующих по Юго-Восточной Азии.
Стоял жаркий вечер, и благодаря гремучей смеси пива и рома разговор быстро перескакивал с одной темы на другую. Забыв о боли в лодыжке, Лана с улыбкой слушала интересные истории из жизни каждого: Денни, например, до девяти лет спал только в костюме Человека-Паука; Генрих так любил соперничать, что просил брата засекать, сколько он писает; у родителей Шелл в Онтарио был магазин комбикормов, и она каталась с горки на огромных пластиковых пакетах из-под корма; а Аарон однажды заблудился в тропическом лесу на острове Реюньон и неудачно присел по-большому прямо над муравейником.
Каждый заказал и выпил еще по нескольку бутылок пива. С наступлением темноты в баре зажгли свечи, замигали гирлянды с белыми фонариками. Когда настала очередь Китти, она взяла всем пива с «прицепом» из других напитков, и беседа за столом стала еще громче.
– Так почему вы решили путешествовать? И почему именно Филиппины? – спросила Шелл у Ланы, и остальные тоже посмотрели на нее.
Лана опустила взгляд на бокал. Во рту пересохло, как только она подумала о том, что толкнуло ее уехать из Англии. Вспомнилось, с каким выражением смотрел на нее отец, застав стоящей на коленях на изношенном ковре у себя в спальне с конвертом в руках. Его лицо вдруг осунулось, будто под тяжестью чувства вины.
Чуть позже тем же вечером Лана, съежившись от пронизывающего ветра, стояла на пороге дома Китти, за воротник пальто капал дождь. В душе разрасталась пустота, словно изнутри все выдрали. Открыв дверь, Китти взглянула на подругу и тут же затащила ее внутрь.
– Черт возьми, что у тебя стряслось?!
Китти тогда жила в Илинге и снимала тесную квартирку-студию над цветочным магазином. В захламленной комнате – двуспальная кровать, заваленная подушками и вязаными покрывалами, вдоль одной стены стояли две вешалки с вещами Китти, обувь она запихнула в сундук у подножия кровати. На туалетном столике было полно косметики, лосьонов для тела и духов, а сама квартира в целом смахивала на костюмерный цех.
Китти сдернула с крючка на двери махровый халат и завернула в него дрожащую Лану.
– Да ты вся продрогла! Что с тобой? Что случилось?
– Можно я останусь? – едва не плача, спросила Лана.
– Конечно! Но в чем дело? Прости, тут дико холодно, чертов домовладелец никак не починит отопление. – Китти показала на электрообогреватель, на котором сушились трусики и кухонное полотенце. – Сейчас принесу нам грелку. И чай.
Через несколько минут они уже сидели в кровати, накрывшись одеялами и положив в ноги грелку. Лана обеими руками прижимала к груди чашку горячего чая, чувствуя бешеный стук сердца. От напряжения разболелась голова. Лана рассказала Китти обо всем – как нашла спрятанный конверт, как узнала правду и как у отца не нашлось слов, чтобы хоть что-то отрицать.
Китти слушала, сжав губы и не отрывая взгляда от подруги. Чай так и не выпили.
Когда Лана закончила, ее лицо было в слезах.
– Я никогда его не прощу.
– Нет, не говори так! – вдруг вскочила Китти. – Он совершил ошибку. Ужасную ошибку, но не надо его ненавидеть!
Китти говорила так взволнованно, что руки у нее затряслись, и на одеяло пролился остывший чай.
Лана постаралась выкинуть из головы эти воспоминания. Просто не могла думать о том дне. Только не здесь. Она подняла взгляд – все смотрели на нее и ждали ответа.
– Ткнули пальцем в глобус, да, Лана? – пришла ей на помощь Китти. Лана кивнула. – Я крутанула его, а Лана закрыла глаза и показала пальцем.
– Правда? – засмеялся Генрих. – Здорово придумали.
Да, отчасти это было правдой. Только это ответ на вопрос, как они выбрали Филиппины, а не почему решили уехать. Лана сидела на кровати у Китти, скрестив ноги и поставив перед собой глобус. Она закрыла глаза, протянула вперед руку, чувствуя легкое дуновение воздуха от крутящегося шара, и прижала палец к прохладной поверхности.
Лана открыла глаза: кончик пальца указывал на скопление островов у экватора.
– Филиппины.
– Еще пива? – спросила официантка, поддерживая поднос бедром.
Бар уже был переполнен, посетители пытались перекричать грохочущую музыку.
Аарон взглянул на часы на своем крепком запястье, отодвинул стул и поднялся.
– Нет, спасибо, думаю, нам пора.
Официантка отошла, и тогда Аарон предложил Лане и Китти:
– У нас полно рома, идем?
Лана и Китти отстали от остальных; Китти придерживала подругу под руку, чтобы Лана как можно меньше опиралась на поврежденную ногу. Она распустила волосы, и теперь они лежали на плечах густыми янтарно-рыжими волнами.
Ребята остановились у берега. Лана чувствовала, что опьянела. Сколько она выпила – пять бутылок пива или даже шесть? В темноте было видно, как Аарон развязывает веревку и снимает ее с деревянного столбика. Веревкой была привязана небольшая лодка с подвесным двигателем. Аарон вытолкал лодку на мелководье.
– Что это? – слегка заплетающимся языком спросила Китти.
– Такси для вас.
Шелл, Генрих и Денни сбросили шлепанцы и зашли в воду.
Они залезли в лодку, и та закачалась, к берегу побежали небольшие волны.
– Куда поплывем? – Китти широко улыбнулась.
– К нам домой, – ответил Аарон.
– Вы что, живете… на воде?
В лунном свете Лана заметила улыбку Аарона.
– Ну же, – позвал Денни из лодки. – Вам понравится, обещаем.
Лана пожала плечами и сбросила сандалии. Ноги скользили по илистому дну – лучше не думать о том, что может скрываться в безмолвных мрачных водах.
В лодке было тесновато; Лана втиснулась между Шелл и Китти и присела на сырую деревянную перекладину, положив на колени сумку и альбом.
Аарон дернул за пусковой трос, и мотор ожил.
Лодка двинулась вперед, бухта наполнилась запахом дизельного топлива и рыбы. Лицо обдувал прохладный ветерок. Под весом пассажиров лодка осела почти до уровня воды – стоило только протянуть руку, и можно было коснуться поверхности.
Ночь стояла тихая и спокойная. Они проплывали мимо ярких лодок «банка» – так здесь называлось традиционное рыболовное судно, похожее на узкое каноэ. Ребята непринужденно болтали, но Лана и Китти сидели молча. Они смотрели вперед, где в темноте постепенно проступали очертания темно-голубой яхты – ее корпус освещала луна. Лана попыталась охватить взглядом всю яхту целиком. Изящное длинное судно с двумя крепкими мачтами. В лунном свете показалось имя яхты, написанное витиеватыми белыми буквами: «Лазурная».
Лана попробовала это слово на язык, и на нее вдруг нахлынула волна смешанных чувств – волнение, предвкушение, страх.
Они устроились ближе к корме яхты – в кубрике, как сказал кто-то из ребят, и Китти очень рассмешило это слово. Пили ром с колой. Лана держала между пальцами косяк – откуда он вообще взялся? – с палубы доносилась музыка. Яхту слегка качало на волнах, будто море пело колыбельную, и Лана почувствовала, как все тело расслабляется.
Шелл устроила им экскурсию: повела под палубу, показала жилые помещения и тесноватую кухню, камбуз, очень чистую, если не считать кучи пустых бутылок из-под пива в углу. В передней части яхты расположились три маленькие каюты с койками, а в задней – две каюты побольше с двуспальными кроватями, там обосновались Аарон и Денни.
Лане понравилось их простое жилище, где пахло нагретым деревом и лаком. Она никогда раньше не бывала на яхте и теперь не спеша разглядывала все детали судна, чтобы потом его нарисовать: полка в салоне, заваленная книгами в мягкой обложке с распухшими от соленого воздуха страницами, стопку которых подперли большой «Энциклопедией мореходства»; два небольших гамака для хранения фруктов под потолком камбуза; развернутые карты, прижатые к столу красивой морской раковиной.
Китти допила ром и отставила в сторону пустой стакан.
– Все еще не могу поверить, что вы живете на яхте. Кстати, чья она?
– Капитан – я, – ответил Аарон.
Лана так и думала – заметила, как он заботливо погладил штурвал, когда они поднялись на борт, как внимательно осмотрел палубу, явно проверяя, все ли в порядке.
– Значит, вы просто плывете и останавливаетесь там, где хочется? – поинтересовалась Китти.
– В общем-то да, – кивнул Аарон.
Из разговоров Лана поняла, что всего на яхте пять человек: Аарон, Денни, Генрих, Шелл и Жозеф, пятый член команды, который курил в стороне от всех, на носу яхты. Денни предложил ему присоединиться к компании, но Жозеф лишь отмахнулся и, сказав, что хочет спать, ушел вниз. Говорил он с мелодичным французским акцентом.
Тянулась ночь, по стаканам разливали ром – еще и еще. Лану окружали разговоры и смех Китти, который становился все более размытым, почти текучим. Стоя на якоре, яхта медленно покачивалась, а вдалеке, за темными водами, мелькали огни города. Лана и представить не могла, что это только начало.
