15

Сегодня Бену Куперу показалось, что книг в магазине Лоренса Дейли стало еще больше, если такое вообще было возможно. Они что, тайно размножаются по ночам? Или их просто разложили по-другому и поэтому теперь кажется, что их кучи опасно нестабильны?

– По-моему, большинство этих книг просто занимают место, – заметил Бен, когда из недр магазина показался Лоренс. – А вы же сами говорили мне, что у вас не хватает места для новых поступлений.

– Дело совсем не в этом, – хозяин магазина вздохнул, вытер рукавом лоб и присел на опасно заколебавшуюся пачку старых фолиантов. Сверху лежали «Наблюдения за обитателями полей в долине Нижнего Дервента» и «Подробный отчет о миграции птиц в Западном Дербишире в 1925–1930 гг.». На очках Лоренса лежал тонкий слой коричневой пыли, и от этого окружавшие его книги выглядели еще более заплесневевшими, чем обычно.

– Так тогда в чем же дело? – спросил Купер.

– Дело в том, что мои покупатели ожидают найти в этом магазине старые издания. Разве вы не понимаете, что они приходят сюда из-за атмосферы, из-за этой обстановки? Они хотят дотрагиваться до книг и впитывать их настроение и свои ощущения. Вы что, думаете, что постоянные клиенты ходили бы сюда, если б я торговал Гарри Поттером?

– Нет, но…

– Все дело в таргетировании. В нахождении своей ниши. Вы должны определить, чего ждут от вашей торговой точки, и впоследствии удовлетворять эти ожидания.

– Вижу, что вы почитываете статейки в журналах, – заметил полицейский.

– Да. В последнем номере «Книготорговца» была статья о выживании независимых продавцов книг, – пояснил Лоренс. – Главная мысль статьи в том, что я должен или найти свою нишу, или умереть. К сожалению, выясняется, что люди, которые составляют мою целевую группу, не готовы покупать книги. Они хотят копаться в старых, пыльных томах с написанными от руки ценниками, в которых говорится: три шиллинга и шесть пенсов. Для них это неотъемлемая часть посещения магазина.

Купер взял в руки один из буклетов, опубликованных Идендейлским историческим обществом. Назывался буклет «Народные обычаи долины Иден».

– Маркетинговые стратегии, говорите? У нас в «Полицейской газете» тоже публикуется нечто подобное, – сказал он.

– Правда? И что же ищут клиенты в вашей нише рынка?

– Думаю, почти то же самое – сплошные ощущения и ничего по существу.

– Хотите кофе? – рассмеялся Лоренс. – Это я предоставляю бесплатно, наравне с обстановкой.

– Согласен, если вы только добавите к нему немножко информации.

– Вы только представьте себе – полицейский в поисках информации! – закатил глаза Дейли. – А может быть, вместо нее чуть-чуть шоколадного диджестива?

– Нет.

– Я ведь и на бисквиты готов расколоться, если вы понежнее мне улыбнетесь, молодой человек.

– С молоком, но без сахара, пожалуйста, – ответил Купер.

Тогда владелец магазина протянул ему катушку липких наклеек и шариковую ручку:

– Раз так – сделайте хоть что-то полезное, пока я вожусь на кухне.

– Что вы хотите сказать?

– Проставьте цены на этих книгах.

– Минуточку, Лоренс… Я ничего не знаю о ценах на антикварные книги.

– Да бог с вами… Ставьте те, которые покажутся вам подходящими. Это все равно будет точнее, чем три шиллинга и шесть пенсов, правда?

Дейли убежал куда-то в глубь дома, оставив за собой шлейф аромата дезодоранта. Купер смог рассмотреть крошечную кухоньку. Он посмотрел на наклейки и на пачку книг, которая стояла к нему ближе всего, пожал плечами и стал клеить наклейки на переплеты, надписывая на них от руки разные цифры. Цены колебались в промежутке от одного до пяти фунтов стерлингов и зависели в основном от размеров книги и ее толщины. Смутно Бен помнил, что на стоимость книги могут также влиять ее возраст и величина тиража, но это было для него слишком сложно. Он надеялся, что какой-нибудь нищий любитель сможет благодаря ему найти в один прекрасный день отличную книгу по сходной цене в секции «Естествознание» магазина «Иден-Вэлли букс». Может быть, даже стоит предложить это Лоренсу как дополнительное преимущество. Он, например, может поместить в окне объявление: «Цены на книги установлены Беном Купером. Не пропустите эту фантастическую возможность, пока не закончились запасы!» А с другой стороны, размещение каких-либо объявлений в окнах магазина может испортить всю обстановку.

Констебль оценил истрепанный том «Естественной истории Селборна» в два с половиной фунта, а потом сделал приписку: «Торг уместен», чтобы хоть как-то разнообразить ценообразование. Он стал отвлекаться и глазеть по сторонам – на полу, между двумя стопками книг, полицейский заметил говорящую о многом дорожку из мышиных экскрементов. В нише под прилавком стоял полупустой графинчик с виски. Так вот как Лоренс борется со скукой в течение рабочего дня!

– Как у нас дела? – спросил вернувшийся Дейли.

– Дела у нас прекрасно, – ответил Купер. – Немножко попрактиковаться – и можно идти работать в «Сомерфилдс».

– Мне всегда нравились мужчины с амбициями.

Букинист осторожно нес поднос по коридору среди стопок книг. Иногда ему приходилось выгибать бедра, чтобы избежать столкновения с некоторыми, наиболее неустойчивыми пачками. Он одобрительно посмотрел на новые ценники и улыбнулся.

– Ну вот, разве не стоило заглянуть ко мне только ради этого? Вы получили новую профессию.

– Я хочу спросить вас о женщине по имени Мари Теннент, – объяснил Купер, взяв в руки чашку.

– А я что, ее знаю?

– В этом-то и состоит мой вопрос, Лоренс.

Помимо кофе, хозяин магазина принес печенье и, кажется, был настроен съесть его в одиночку. Более того, он засовывал его себе в рот совершенно бездумно, как человек, привыкший что-то постоянно жевать.

– Понятно, – произнес он. – Мари… как вы сказали?

– Теннент. Возраст – двадцать восемь лет, рост – средний, волосы – темные, слегка полновата. Она могла покупать романы Даниэлы Стил.

– Так она покупательница? Довольно неожиданно…

В перерывах между печеньями Лоренс играл со своими очками, оставляя на оправе крошки и поставив отпечаток большого пальца на одно из стекол.

– Вы помните, как она к вам заходила? – спросил полицейский.

– А давно это было?

– Не знаю. Это могло произойти в любое время. Она покупала современные романы, книги по фитнесу, автобиографии…

Раздался звонок телефона Купера. Он выудил его из кармана, взглянул на дисплей и отключил. Новое задание может и подождать.

– Вы говорите, Даниэла Стил? – переспросил Дейли. – У меня не так много постоянных клиентов, которые покупают ее романы. Для них она немного слишком современна, если вы меня понимаете.

Бена начинала выводить из себя постоянная пустая игра Лоренса со своими очками. Ему вообще не нравилось, когда он не видел глаз людей, с которыми разговаривал.

– Значит, у вас их нет? – спросил он.

– Я бы так не сказал, – ответил букинист. – Вон там, в конце, у меня стоит несколько коробок с книгами, которые я купил на аукционе и никогда даже не разбирал. Покупатели, если им хочется, могут копаться в этих книгах и забирать любую за десять пенсов. Может быть, там и есть Даниэла Стил. Кто-то нашел там даже Джеффри Арчера.

– Но я думаю, что вы запомнили бы Мари Теннент, если б она была вашим постоянным покупателем?

Лоренс взял с тарелки последнее печенье и разломил его сначала надвое, а потом на четыре части. Крошки посыпались на стол и на пол. У мышей сегодня будет праздник.

– Ну конечно. Я хорошо знаю своих постоянных клиентов – обычно я могу предположить, что их может заинтересовать.

– А ее вы не помните?

Хозяин магазина покачал головой и неожиданно закрыл рукой одно стекло в очках, как будто собирался проверить зрение.

– Простите. А она из местных, не туристка? – уточнил он.

– Из местных. Недавно родила ребенка. А вы бы обратили на нее внимание, если б она пришла сюда беременной?

Наконец Лоренс убрал руку от очков. Бен заметил, что один его глаз выглядит за линзой очков довольно странно. Его края опустились, и он казался кривым. Интересно, подумал полицейский, может быть, у него недавно был инсульт и после этого мышцы на одной половине лица ослабли? Но в этот момент линза выпала из очков и оказалась на одной из книг, которые лежали перед букинистом. С глазом все опять стало нормально, и Купер понял, что последние несколько минут он смотрел на глаз за расшатавшимся стеклышком.

– Черт бы ее побрал! – произнес Дейли. – Когда такая штуковина выпадает, то вставить ее на место – это целая история. Особенно когда вы не видите, что делаете, потому что она выпала.

– А у вас что, нет запасной пары?

– Где-то есть, – туманно ответил Лоренс. Он обвел помещение магазина одним глазом, и Бен испугался, что букинист попросит его найти запасную пару очков среди всех этих книжных залежей. Но продавец оказался готов ко всему – на шее у него висела на цепочке маленькая отвертка.

– Так и что же произошло с этой девушкой Теннент? – поинтересовался он. – Что она натворила?

– Она умерла, – ответил Купер.

Лоренс положил очки на прилавок и близоруко склонился над ними, стараясь завинтить винт, который скреплял оправу. Наблюдая за ним, Бен понял, что на это может уйти много времени. Руки букиниста сильно дрожали, и поэтому он не мог ни правильно вставить винт, ни прижать его отверткой.

– Черт, – пробормотал Лоренс, – значит, я лишился еще одного покупателя.

Констебль не слишком рассчитывал на букиниста. Даже принимая во внимание количество посетителей в его магазине, трудно было надеяться на то, что он запомнит именно нужную Бену женщину. Теперь же борьба с отверткой поглощала все его внимание, и можно было предположить, что на вопросы он отвечает совсем не задумываясь. Но полицейский не стал предлагать ему свою помощь.

– Я забыл зайти к вашей тетушке по поводу квартиры, – сказал он вместо этого.

– Не волнуйтесь, – ответил Лоренс. – Она бы вам, скорее всего, не понравилась.

– А я уверен, что квартира хорошая. Хотел позвонить ей вчера вечером, но был слишком занят.

– Думаю, что вы сможете найти гораздо лучшую. А вы не пробовали агентства на Фаргейт? У них бывают интересные предложения.

– Я не могу их себе позволить.

– В любом случае тетушка Дороти становится немного эксцентричной.

– И все-таки я к ней загляну. – Тут Бен взглянул на доску за прилавком. – Вижу, что вы убрали объявление.

– Да. Скорее всего, квартиру уже сдали.

– Правда?

– Не знаю, – все это Лоренс вещал из-под прилавка, и Купер с трудом его слышал.

– Простите?

– Мне просто показалось, что оно немного выцвело.

– Значит, тем более стоит попробовать. Я загляну на Уэлбек-стрит сегодня вечером.

Произнеся эти слова, Бен понял, что взял на себя обязательство и что даже если квартира окажется малопригодной для жилья, он не сможет от нее отказаться – по крайней мере, без длинных и нудных объяснений.

Купер так и оставил букиниста пытающимся вставить линзу в оправу. Рядом с прилавком детективу попалось на глаза иллюстрированное собрание сочинений Томаса Харди: «Вдали от обезумевшей толпы», «Под деревом зеленым» и «Джуд незаметный». Еще будучи тинейджером, Бен любил Томаса Харди, а «Джуд» был одной из его настольных книг. В остальных романах, которые он проглотил один за другим, Купер с удовольствием погружался в воспоминания автора о далеком, но хорошо знакомом мире.

Книги этого издания имели золотой обрез и разрисованные переплеты и находились в специальной картонной коробке. Цена была 45 фунтов стерлингов. Интересно, сколько заработает Лоренс Дейли, при условии, что ему удастся продать собрание?

Солнце уже час как село, когда Бен наконец добрался до Уэлбек-стрит. Она находилась через реку от Дам-стрит, на которой жила Мари Теннент. Если б не дома, то полицейский с легкостью мог увидеть крышу Центра на шелкопрядильной фабрике.

Дороти Шелли встретила констебля в холле на первом этаже дома № 8 и внимательно осмотрела его с ног до головы. Она была худощавой женщиной, одетой в два кардигана – второй был наброшен ей на плечи поверх первого. Кардиганы выглядели слегка потертыми на швах и придавали ей вид представительницы уходящей в прошлое аристократии, который мог быть как естественным, так и просто образом, который она себе выбрала на сегодняшний день. Купер был доволен первоначальным осмотром квартиры – она находилась на первом этаже каменного здания, которое имело общую стену с хозяйским. Здание выглядело надежным и неплохо перестроенным, хотя в нем наблюдалось некоторое несоответствие между капитальными стенами и пластиковой отделкой.

– Хотелось бы знать, что включается в арендную плату, – спросил Бен. – Как насчет городского сбора и стоимости водоснабжения?

– Вы против кошек не возражаете? – спросила миссис Шелли.

– Совсем нет. У нас дома их несколько. Это, знаете ли, фермерские кошки. Предполагается, что они все свое время должны проводить на улице, но они проводят столько же времени в помещении, сколько во дворе.

– Очень хорошо, – сказала Дороти. – Дело в том, что в квартире есть еще один жилец.

– Да?

– Она живет в оранжерее и только иногда выходит в сад, чтобы сделать свои дела. Никаких неудобств она не доставляет.

– Вы хотите сказать, что речь идет о кошке? Никаких проблем, до тех пор пока работает отопление и в квартире не слишком влажно. Кстати, а кто отвечает за текущий ремонт?

– Я зову ее Миранда, – продолжала миссис Шелли. – Она бродячая, но, кажется, здесь ей понравилось. Я рада, что вы ничего не имеете против, а то я ни за что бы не выбросила ее на улицу. Только не сейчас.

– Уверен, что никакой проблемы не будет. У вас здесь есть счетчик электричества? Или вы будете выставлять мне отдельный счет? Мне бы хотелось знать стоимость коммунальных платежей, чтобы я решил, могу ли позволить себе эту квартиру или нет.

– Дело в том, что Миранда меня сильно беспокоит, – сказала женщина.

– Вот как?

– Я знаю, что она бездомная киска, и приютила ее только потому, что заметила, что она беременна. Я не могла перенести саму мысль о том, что ее детки родятся в снегу и на холоде.

Купер открыл дверь шкафа, надеясь увидеть за ней электросчетчик, но шкаф был полон разных щеток и картонных коробок.

– Поэтому я принесла ее в оранжерею и устроила ей там маленькую кроватку, – не умолкала хозяйка дома.

– И она уже окотилась? – вздохнул Бен.

– Нет еще, и это меня сильно беспокоит.

– Вы не будете возражать, если я куплю кое-какую мебель? Еще один стул, письменный стол… И мне нужно место для компьютера. Может быть, вон там, рядом с розетками? Но мне придется слегка подвинуть буфет.

– Живот все растет и растет, но больше ничего не происходит.

– Буфет будет прекрасно смотреться вон в том углу, миссис Шелли. То есть если я на пару футов отодвину стол.

Женщина теребила в руках перчатки.

– Коль уж вы пришли, то, может быть, взглянете на нее? Я имею в виду, на Миранду.

– Миссис Шелли, если с вашей кошкой какие-то проблемы, то лучше всего обратиться к ветеринару.

– Я знаю, но это дорого, не так ли? Лучше взгляните на нее сами. Вы говорите, что живете на ферме, так что должны много знать о животных. Уверена, что вы сможете сказать мне, не паникую ли я без всяких причин.

– Не уверен, что у меня есть для этого время. Я заскочил к вам с работы. И мне уже пора возвращаться. У меня еще несколько вопросов – например, есть ли здесь парковка для моей машины?

– Если вы скажете, что бедняжке нужен ветеринар, что ж, мне придется как-то найти деньги на него.

– Ну хорошо, – Купер вздохнул еще раз. – Я взгляну.

Дороти провела его через кухню в небольшую оранжерею. Следуя за ней, детектив притормозил, чтобы осмотреть плиту и холодильник. Они выглядели сравнительно новыми и были в хорошем состоянии, но больше на кухне не было никаких рабочих поверхностей, а шкафы были старыми, и краска с них начала осыпаться по углам.

– А есть здесь морозильник или место, куда его можно поставить? – спросил Бен.

– Она здесь, – сказала миссис Шелли, – бедняжка.

Миранда была абсолютно черной, с густой шерстью, которая выглядела так, будто ее недавно подстригли. Кошка, свернувшись, лежала в плетеной корзинке, которая была выложена подушками и куском старого одеяла. Кто-то подтащил корзину к тому месту, где проходили волны теплого воздуха, шедшего от печи за стеной. Без сомнения, это было самое теплое и уютное место во всем доме.

– Так что же вы думаете, дорогой?

– Думаю, что морозильник лучше всего установить на кухне, – честно ответил Купер.

Хозяйка посмотрела на него в полном замешательстве.

– Но вы же даже не взглянули на нее, – заметила она.

Полицейский послушно наклонился, и черная кошка приоткрыла один подозрительный глаз. Это был зоркий желтый глаз, который располагался на широкой морде, какие бывают у персидских кошек. Бен сразу увидел, что живот у нее действительно довольно большой. Животному даже приходилось лежать на боку, чтобы он вместился в корзинку.

Констебль осторожно протянул руку, стараясь забыть о тех случаях, когда кошки, которые не хотели, чтобы их трогали незнакомцы, оставляли на тыльной стороне его рук следы когтей, чтобы донести до него свое нежелание. Но Миранда даже не пошевелилась, когда он стал гладить ее, ощупывая округлость под черным мехом. Наоборот, она стала издавать слабые урчащие звуки, напоминающие звук крохотного работающего моторчика, и Купер осторожно подсунул руку туда, где на одеяле лежал живот кошки.

– И как давно у нее появился такой большой живот? – спросил он.

– Ну, он у нее уже был достаточно большим, когда я взяла ее, – ответила миссис Шелли. – И вот с тех пор он все растет. Наверное, уже недель шесть.

– Шесть недель? Вы в этом уверены?

– Да, конечно.

Полицейский провел рукой по животу кошки, осторожно пытаясь нащупать набухшие соски, а потом убрал руку. Миранда не стала протестовать, когда он поднял одну ее заднюю лапу и глянул на ее тыл, скрытый под густой шерстью. Опустив ногу, Купер взглянул на пол, рядом с ее корзинкой. Там он увидел несколько блюдец, в одном из которых находилось молоко, а в трех других разные соблазнительные деликатесы – тунец и кусочки цыпленка.

– Надеюсь, что вы не слишком балуете Миранду, – заметил Бен.

– Ей надо правильно питаться, – пояснила Дороти, проследив за его взглядом. – На последних стадиях беременности это очень важно. Я слежу за тем, чтобы у нее хватало еды, ну и иногда подбрасываю ей всякие вкусности. В этом же нет ничего плохого, ведь правда?

– Нет, если соблюдать меру.

Купер позволил кошке улечься поудобнее. Она осторожно опустилась в корзинку – так, чтобы аккуратно уложить свой живот, – и посмотрела на детектива. В ее взгляде был некоторый вызов, и в то же время он был полон тайного смысла. Казалось, они обменялись информацией, в которой кошка подтвердила, что наконец-то встретила человека, который что-то понимает в жизни. Теплая корзинка, еда от пуза, уважительное отношение и вообще никаких требований. Даже для Бена такая ситуация была близка к идеалу.

– Не думаю, чтобы у Миранды в ближайшее время появились котята, – сказал он.

– Боже, да что же с ней такое?!

– Абсолютно ничего, правда. Хотя менее жирная пища и побольше физических нагрузок могут пойти ей на пользу.

– Бедная Миранда…

– Да, и придумайте ему новое имя, – посоветовал Купер.

Кот вновь посмотрел на него. Это был твердый взгляд, без всяких признаков стыда.

«Как мужчина мужчине, – казалось, говорил этот взгляд. – На моем месте ты поступил бы точно так же».

– Ну, если здесь вы уже закончили, – сказала миссис Шелли, – тогда скажите мне, что вы думаете о квартире?

Полицейский заколебался. Он посмотрел на стену, общую с соседним домом, на кошачью шерсть на полу оранжереи, на стул из рафии с темными пятнами плесени, который стоял под забитым досками окном… Бен все еще не знал, где находится электросчетчик, каков размер городского налога или кто оплачивает текущий ремонт. Размышляя над ответом хозяйке, Купер почти физически ощущал полную тишину в доме, прерываемую только урчанием кота и потрескиванием радиаторов, которое звучало как стук сердца спящего где-то внутри дома человека.

– Подходит, – ответил он.

Вернувшись домой в тот вечер, Бен узнал, что канадка, Элисон Моррисси, рассказала свою историю средствам массовой информации. Более того, она, по-видимому, связалась с ними еще до своего приезда и сообщила им о цели своего появления в Идендейле. Шаг был умный, и Купер заинтересовался, консультирует ли ее кто-то по вопросам связей с общественностью.

Региональные телестанции подхватили ее историю и показали о ней несколько сюжетов. Телевидение явно любило Моррисси – ее лицо прекрасно смотрелось перед камерами: оно выглядело очень красивым и в то же время было полно страсти и интеллекта. Особенно Бену понравился сюжет из программы «Календарь» по каналу Уай-ти-ви, в котором ее показали на фоне покрытого снегом Айронтонга, где все еще лежали обломки бомбардировщика «Ланкастер» ее деда. Когда Элисон давала интервью, ее лицо раскраснелось от холода, а волосы постоянно развевались на ветру. Ее голос звучал спокойно и абсолютно четко на фоне завываний ветра в микрофоне. Говорила она тоже очень здорово. Никакого мычания, никаких «бэ» или «мэ», которые так мешают людям, не привыкшим давать интервью.

Купер смотрел, как камера наконец отъехала и показала профиль мисс Моррисси, которая смотрела на холм. Выражение ее лица было образцом здравого смысла и решимости, и в то же время предполагалось, что в душе у нее бушуют страсти, которые она с трудом сдерживает. Непонятно было, как она достигла такого эффекта – наверное, это было связано с наклоном ее головы или с линией ее шеи. Бен не думал, что здесь она работает только на камеру.

Эта женщина не была умалишенной, которую захватила иррациональная навязчивая идея. Без сомнения, Моррисси была умной и решительной, и в то же время она выглядела очень искренней. А искренние люди – это, как правило, самые серьезные проблемы.

Вид Элисон на экране заставил констебля забыть о шуме, который его окружал. Это был шум, характерный для семьи его брата, Мэтта, которая занималась своими обычными вечерними делами, и состоял он в основном из криков и споров, смеха и пения. Но даже эти звуки исчезли, когда Бен увидел сюжет, снятый на склоне холма. Было ясно, что съемки проходили сегодня, во второй половине дня – на западном участке неба уже собирались облака, но лучи света все еще касались Айронтонг на вершине холма. Продюсер, наверное, визжал от восторга от получившегося светового эффекта, так же как и от поведения перед камерой самой Элисон Моррисси.

Это был разительный контраст со старшим инспектором Кессеном, который появился в сводке новостей, где он обратился к публике с просьбой поделиться информацией о том, где может находиться младенец Мари Теннент.

– Нас очень беспокоит безопасность этой малышки, – сказал он. Вернее, Оливер произнес это не менее трех раз, но так и не смог добиться того, чтобы его голос звучал искренне.

Уже начался следующий сюжет – смешной репортаж о причудливой народной традиции в Северном Йоркшире, а Купер все смотрел на экран, не видя его.

В его жизни происходило так много всякого, казавшегося ему невероятным, и он не мог позволить себе заинтересоваться чем-то, что произошло пятьдесят семь лет назад. Но он чувствовал признаки наступления этой заинтересованности. В его случае они всегда включали в себя страстное желание выяснить все подробности о самом предмете и способность думать о нем, даже находясь на службе.

Бену вообще повезло, что он так долго держится на работе, в то время когда он так подвержен всплескам воображения. Воображение было свойством его души, которое не всегда соответствовало рутине полицейской работы. До сего времени его руководители давали ему слишком много свободы, основываясь на его репутации, из-за того, кем он был. Ведь он сын самого сержанта Джо Купера! И кому же покажется странным, если он иногда отвлечется на что-нибудь? Но сейчас, больше чем когда-либо, Бен чувствовал, что ему надо быть очень осторожным.

Он выключил телевизор и посмотрел на часы. Больше всего на свете ему сейчас хотелось поговорить с Уолтером Роландом, бывшим сотрудником спасательной службы Королевских ВВС, который был на месте крушения «Ланкастера». Если не считать Зигмунда Лукаша, Роланд был единственным живым свидетелем произошедшего. Но сегодня был слишком долгий день, и он совершенно измучен, подумал Купер. Завтра он постарается найти возможность встретиться с этим Роландом. Возможно, это окажется пустой тратой времени, ведь Роланд был уже старик – неудивительно, что он может ничего не помнить.

Выключив телевизор, констебль пропустил поздний выпуск новостей, в котором объявили о человеческих останках, найденных рядом с обломками самолета на Айронтонг-хилл.

Уйдя на пенсию, Уолтер Роланд полюбил слушать радио в своей мастерской. Звуки голосов успокаивали его, когда он работал, и помогали забыть о все усиливающейся боли, которая на долгие дни превращала его пальцы в когти. Рассказы диктора о событиях в Дербишире и за его пределами подбадривали старика – они убеждали его в том, что живет он правильно и что ему здорово повезло, что он вовремя попрощался с этим нескончаемым потоком автомобильных катастроф, пожаров и непрекращающихся споров о вещах, в которых ничего не понимал. Но сегодня то, что он услышал по радио, заставило Уолтера остановить свой токарный станок. Он смотрел на завиток деревянной стружки, свисавший с ножки стула и готовый упасть на пол. Из головы у него вылетело все, что он должен был сделать.

Роланду было всего восемнадцать, когда «Ланкастер» Королевских ВВС разбился на Айронтонг-хилл. Его призвали за двенадцать месяцев до окончания войны, и поэтому ему не пришлось учувствовать в боевых действиях. Вместо боевых частей его направили служить в горно-спасательную часть Королевских ВВС, которая базировалась в Харпур-хилл. Вот там-то он и насмотрелся всякого, включая и бесчисленные трупы. Но это всё были трупы своих, а не противника: английских и американских летчиков, канадцев, австралийцев или поляков. Их убили не во время боев, все они погибли на просторах Скалистого Края. Многие из них случайно залетели в смертельные объятия Темного Пика и попали в ту самую ловушку между низкими облаками и высокой местностью.

В вечернем выпуске новостей не сообщили подробностей, но Уолтер услышал, что диктор упомянул человеческие останки среди обломков самолета на Айронтонг-хилл. Этого было достаточно, чтобы Роланд вернулся на полвека назад, к трупам и горящим обломкам самолета на покрытом снегом холме. Тогда там было много человеческих останков, это правда. Их разбросало повсюду, а два обуглившихся трупа лежали внутри останков фюзеляжа.

Уолтер подумал о том, не могли ли они пропустить еще одно тело в этом ажиотаже – может быть, кого-то из членов экипажа, который получил смертельное ранение? Но потом он вспомнил, насколько тщательно обыскивали обломки не только члены спасательной команды, но и местные полицейские, а позже и представители ремонтного подразделения Королевских ВВС, а кроме того, вспомнил, сколько обломков самолета исчезло за все эти годы, разворованных коллекционерами или растащенных проходящими туристами, которые потом оставляли их на пустошах, обдуваемых в зимнее время жестокими ветрами.

Роланд счистил стружки со своего рабочего комбинезона.

– Не может быть, – сказал он ножке стула, которая лежала на верстаке. – Ни за что на свете.

Стул был ему уже неинтересен. Его гладкая поверхность и изящные контуры не играли никакой роли – все это было пустым занятием старого человека, целью которого было отвлекать его от воспоминаний. Да и руки у него уже не те. Артрит зашел слишком далеко, и боль была настолько сильной, что Уолтер не мог держать дерево в руках. Он знал, что теперь будет мучиться до конца недели – и все из-за этих нескольких часов, которые потратил на стул. Некоторые приятели советовали ему остановиться, прекратить борьбу и смириться с тем, что он напрасно тратит свои силы. Конечно, напрасно, но для него сдаться значило умереть.

Роланд открыл заднюю дверь мастерской и отхаркнул полный рот древесных опилок рядом с тропинкой, испачкав участок белого снега. После этого он медленно поднял голову и заговорил с ночным небом, как будто холодный воздух мог донести его слова до того места на Айронтонг, где лежали обломки «Ланкастера».

– Всех, кто погиб в этой катастрофе, мы собрали, – сказал он. – А вот тот, кто должен был умереть, – этот сукин сын сбежал.