Практически весь политический бомонд, от правящего до либерального оппозиционного, с большим пиететом относится к покойному «первому президенту», причем совершенно искренне. Однако эта любовь не мешает «птенцам гнезда Борисова» сопровождать свои рассказы в кругу друзей о Ельцине примерно таким рефреном: «и тогда царь опять нажрался, как свинья» (я сам неоднократно слышал подобные истории от одного бывшего вице-премьера, большого поклонника Бориса Николаевича).

Быть последовательными и признать, что Ельцин — самодур, алкоголик, неадекватный, недееспособный, пародийный правитель, — эти политики не могут. Ведь именно Борис Николаевич привел их к власти. Тяжело признаться даже самому себе: «я сделал карьеру, потому что сумел понравиться, втереться в доверие к алкоголику-самодуру или его клевретам», т. е. расписаться в ничтожности, случайности своей карьеры. «Если бога нет, то какой я после этого капитан?» — говорит один из героев «Бесов». «Если Ельцин — ничтожество, то какой я президент, премьер-министр, губернатор, лидер партии, вождь оппозиции и т. д.», — может сказать практически каждый в сегодняшней политической элите.

Одна из главных бед, которые принес стране Ельцин, в том, что он собственным примером определил образцы, нормы поведения для правшей элиты, которые распространились и стали господствовать в российской политической культуре. Практически каждый видный политик — губернатор, министр или лидер партии — считал своим долгом обзавестись собственным двором из подхалимов и приживалок, «поднять» собственных «олигархов», которые должны кормить этот двор. У каждого крупного начальника появились свои Коржаковы, Юмашевы, Березовские — Абрамовичи, Тани Дьяченко. А самодурство и собственные «загогулины» даже стали считаться в этих сферах своеобразным знаком управленческого качества, признаком почти ельцинской крутизны (последний пример — «загогулины» Собянина).

Этот, на первый взгляд, безобидный придворный балаган опутывался различными коррупционными схемами, а имеющийся властный ресурс превращался в механизм добывания социальных преференций для чиновника и его окружения. Своим «финансистам» довались на откуп денежные потоки и лучшие куски собственности, а они, в свою очередь, брали в дело близкое окружение и родственников политика. Так в центре и на местах формировалась финансово-бюрократическая олигархия, ельцинская система власти, которая благополучно господствует и после его смерти.