«Послание Федеральному собранию» Путина — подвиг разведчика. Операция под прикрытием. Активное мероприятие. Это пулемет, загримированный под букетик гвоздик. Топор, увитый свадебными лентами. Зурабов в пуантах и розовом трико, танцующий «танец маленьких пенсионеров». Греф, кормящий вкусным бульоном голодных детей. Сергей Иванов, разворачивающий у границ НАТО шестьдесят сталинских дивизий. Едва ли такое послание смогла бы написать Лубянка, даже с примыкающей к ней торговой фирмой «Три кита». Или Глеб Павловский, если его посадить на цепь и не давать любимый йогурт «Клубничка». Или даже Рогозин, если ему, как в свое время Немцову, пообещать, что он преемник Президента. «Президеныш», — скверно выразилась одна злая дама. Такие послания являются свыше, как скрижаль Моисея.

В послании изображены направления политики Путина. Изображены убедительно, с использованием сусального золота и прозрачного лака. Палехская шкатулка: раскрываешь нарядный ларец, а там, на тряпочке, отрубленный палец.

Каждая строчка послания дышит жизнью, как дышал ею соцреализм. Читаешь о борьбе Президента с бедностью, и не хочется думать о полумертвых хакасских шахтерах. Слышишь, как Россия рассталась, наконец, с олигархизмом, и досадуешь на «боинг» Абрамовича, сделанный из черепов. Блестяще проведенную военную реформу подчеркивает ликвидация дивизии подводных лодок «Тайфун», наводивших ужас на стратегического противника. Умиротворение Чечни подтверждается терактом в Грозном, после которого не стало Кадырова. Утверждение о том, что мы заняли наконец достойное место в мире, не опровергается фактом, что мировые СМИ перестали упоминать о России.

Из послания, в который раз, становится ясно, что Путин — реформатор. В нем действительно присутствует нечто от памятника Петру: что-то от всадника, что-то от коня, что-то от змеи. Это и есть долгожданный синтез, желанное триединство: «Православие, самодержавие и народность». Слияние всех со всеми. Слияние Волги с Каспийским морем. Коми-Пермяцкого округа с Пермской губернией. «Тюменской нефтяной компании» с «Бритиш Петролеум».

Тезисы послания напоминают конфету в сахарной пудре, но вместо мягкой и милой ягоды внутрь заложен шарик от подшипника. Надкусишь — не поможет и «блендамед».

Отдельно и пафосно заявлено, что нам придется наконец построить «свободную страну свободных людей». Многие либеральные дамы, услышав эту фразу, расплакались. Они всегда плачут при слове «свобода». Либерализм — это когда дамы плачут при слове «свобода». Когда десять лет режут стране горло, извлекая застрявшую кость тоталитаризма. Когда стреляют из танков по Парламенту, и все метко, прицельно. Когда нежно по шерстке гладят Грозный установками залпового огня. Когда девять десятых освобожденного от социализма народа становятся рабами хлебной корки. Когда свободные миллиардеры являются кормом прокурора Устинова. «Вам не нравятся либералы, господин Президент? А зря. Вы просто неправильно их готовите».

Свобода, не та, о которой говорится в послании, а та, за которую ложатся грудью на пулеметные гнезда, обретается бесстрашием и любовью. Ее не получают из рук Президента, как орденок для Жванецкого. Она добывается в смертельной схватке. Такой, какую вел в Индии Ганди. В США — Мартин Лютер Кинг. В Палестине ведет Арафат, а в Венесуэле Чавес. В борьбе, что стоила жизни Космодемьянской, Кошевому, Гастелло, Карбышеву и двадцати пяти миллионам советских людей, которых считают рабами нынешние либералы. В чудовищные, рабские годы, которые переживает Россия, свободными были баррикадники Дома Советов, моряки «Курска», десантники Шестой роты, святомученик Евгений Родионов.

Свободны ли вы, господин Президент? Свободны ли настолько, чтобы честно сказать народу о том, что ему, умирающему, предстоят грандиозные испытания, величайшие трагедии и он, народ, чтобы уцелеть от либералов всех пород и мастей, должен подняться на освободительную народную борьбу, и тогда ему понадобится лидер, не меньший, чем Нельсон Мандела, и в тюрьме остававшийся свободным человеком?

«Послание Президента Федеральному собранию» чем-то напоминает свадьбу Грефа. Золоченая, с деревянными спицами карета катит мимо фонтанов Петергофа. Парики и плюмажи. Камергеры и камер-юнкеры. Кунсткамеры с заспиртованными выкидышами. Кавалергарды с медными касками. Губернаторша в декольте по пояс. Но это лишь мнимость. Не карета, запряженная шестеркой, а жуткая колесница Апокалипсиса с зубцами, лезвиями, остриями катит по России, соскабливая с земли русский народ. И там, где она прокатилась, больше не плодоносит земля, как если бы на эту землю помочился ядовитый, скакнувший из преисподней козлище.