«Как буря, смерть уносит жениха!» — это о Волошине. «Во глубине сибирских руд» — это о Ходорковском. «Все мое!» — сказал булат», — это о Путине. Пушкин — великий политолог, у кого прилежно учатся Белковский и Павловский, сражаясь друг с другом аналитическими докладами, рассекая общественное мнение секирами своих интеллектов, оба «в чешуе, как жар, горя».

Под разговоры о стабильности сносится целый период российской истории. Под заверения о преемственности рубятся канаты, соединяющие «ботик Путина» с «пристанью Ельцина». Сам Президент, как молодая жена, переходит жить в другую «семью», где много металлических пуговиц и лампасов, урчащих желудков и длинных рук с пистолетами. Исподволь, под шумок Чеченской войны и Иракской кампании, среди катастроф и терактов, паводков и лесных пожаров, Путин по-сталински, осторожно решал кадровую проблему — проводил «чекистов» и «питерцев» в администрацию, в федеральные округа, в монополии, в армию, в прокуратуру. И когда в органах из сослуживцев и однокашников сложился «коллективный Ягода», а в прокуратуре «коллективный Вышинский», а олигархи, те, что покуда в России, и те, что уже в Лондоне и Тель-Авиве, сложились в «троцкистско-бухаринский блок», был нанесен удар сокрушительной силы, от которого вдребезги «размозжились о мостовую собачьи головы».

В чем смысл «удара»? Предвыборная шумная стая политических соек, скворцов, свиристелей со свистом объясняет — каждый по-своему. Установление абсолютной, неограниченной власти Путина. Пресечение заговорщицких поползновений бизнеса захватить политическую власть. «Передел собственности», когда богатства олигархов перейдут к «чекистам», как когда-то, при Иване Грозном, феодальные уделы бояр, после казней и разорений, перешли к худородным дворянам. Предвыборная пропаганда, льстящая чаяниям населения. И, наконец, — исправляется уродливая олигархическая экономика, не позволяющая дышать стране, не оставляющая средств на развитие, на поддержание государства, на сбережение вымирающего народа. Только последняя версия, если она верна, заслуживает серьезного анализа. Таит в себе ожидаемый народом результат. Чревата поражением или победой.

Для того, чтобы возродить производящий сектор экономики, оживить авиационные и текстильные заводы, восстановить дряхлеющие электростанции и агрокомплексы, запустить в океан корабли, а в Космос орбитальные группировки, нужны гигантские инвестиции, за которыми десять лет безуспешно охотится Россия, обивая пороги иностранных компаний и банков. Таких инвестиций нет и, по-видимому, не будет.

Сталин, совершая индустриальную революцию, бросил в ее огненное пекло ресурс многомиллионного русского крестьянства. «Выжал сок» из деревни, использовал даровую рабочую силу деревенских трудолюбивых парней и «зэков», при этом озарив сознание народа великой мечтой, громадной восхитительной целью, ради которой совершались жертвы и подвиги. Сегодня для технотронной революции не используешь ресурс деревни, где остались одни головешки. Не загонишь в ГУЛАГ население, ибо жертвы ГУЛАГа недавно, у Соловецкого камня, приравняли «реформы Чубайса» к тоталитарным репрессиям. Похоже, «ресурс развития» будет взят у олигархов, «экспроприирован по закону», вырван у всех, чей доход превышает, скажем, сто миллионов долларов. Стряпчие, мытари, баскаки, сборщики налогов и податей становятся главной ударной силой этой «революции реформ», которая, согласно законам революционной гастрономии, с аппетитом пожирает своих детей.

Если власть и впрямь задумала подобную революцию, что препятствует ее проведению?

Власть насквозь прогнила, изворовалась, изолгалась. Лишена национального озарения, забыла о служении. Министр Лесин просаживает в преферанс состояния. Министр Грызлов встречается с музыкантом Гробовщиковым. Министр Швыдкой торчит в экране, как предмет фаллического культа. С такими не провести революцию.

В самой власти, как мертвая крыса в докторской колбасе, укрылся Ельцин. Преступник всех времен и народов, палач Дома Советов, «переворотчик», синоним всех преступлений, отравляющий трупным ядом всю нынешнюю российскую жизнь. Пользуется иммунитетом Путина. Передал ему по наследству все страшные болезни эпохи. Врач, зараженный туберкулезом и сифилисом, не может лечить больных.

У ленивой и вороватой власти нет управленцев, способных поднять из праха отрасли производства, оживить погибшие территории. «Чекисты» по природе своей пригодны лишь для спецоперации, а опытные менеджеры олигархических компаний улетят на «Панамерикен» и «Люфтганзе» при слове «чекист».

И, наконец, индустриальные и социальные революции совершаются при поддержке народа, к которому власть обращается с внятным призывом, возжигающим сердца, находящим отклик в сокровенной глубине измученной народной души. Такого призыва нет. Нет «Большого проекта», озаряющего будущее, если не считать лепета про «удвоение валового продукта» или посещения «Музея первобытных народов Урала».

А потому народ угрюмо взирает на шабаш политологов, на тюремные халаты олигархов и лампасы «силовиков», в которых те стоят за прилавками мебельных магазинов. Путин однажды пообещал сильную Россию, после чего американцы разместились в Средней Азии. Пообещал сильную армию и флот, после чего утонул «Курск» и сгорела станция «Мир». Пообещал борьбу с бедностью, после которой голодные шахтеры руками разрывают недра земли, спасая от погибели других голодных шахтеров.

А посему очередная схватка — есть продолжение борьбы «мышей» и «лягушек», борьбы властных кланов, одинаковой во времена Елизаветы Петровны, Николая II или Леонида Брежнева.

Народ же безмолвствует.