Я был в числе первых, до кого докатилась неожиданная весть о смерти Егора Гайдара. Он был моим политическим врагом. Труп врага хорошо пахнет? Нет, перед смертью все мы, патриоты и антипатриоты, равны. На поздравление де Голля в связи с победой и окончанием войны Сталин ответил: «В конце концов побеждает смерть». Недавно в беседе с народом вспомнил о смерти даже, казалось бы, бессмертный товарищ Путин. Однако все-таки хорошо будет пахнуть труп вражеского антинародного режима, в создании коего Гайдар сыграл важную роль.

Его матери Ариадне Павловне я сразу выразил свое сочувствие. Мы знакомы по даче уже много лет, и у нас самые добрососедские отношения. Ее внук Петька, сын Гайдара, когда был мальчишкой, высоко ценил яблоки в нашем саду – действительно, самые вкусные во всем поселке, особенно антоновка.

В пику знаменитой книге Ленина «Государство и революция» Гайдар, вознамерясь сокрушить ее автора, написал книгу «Государство и эволюция», оставшуюся незамеченной даже его другом Чубайсом. А умер Гайдар, как и Ленин, на 54-м году и почти в такой же мороз, как в 1924 году. Вот тебе и рево, вот тебе и эво…

Несмотря на великую любовь к эволюции, за две недели до смерти на презентации книги бывшего ярославского губернатора Лисицына, того самого, что подставлял Черномырдину для убийства в лесу медведицу с двумя медвежатами, Гайдар сказал: «То, что происходило в России в начале 90-х годов, – это великая революция! Но это не означает, что она была хорошей и романтической» («КП», 17.12.09). Кто не согласен? Оказывается, его ближайшие друзья-единомышленники. Они считают эту «революцию» очень для себя хорошей.

Я не думал писать эту статью, надеялся, что все пройдет негромко и скромно, как принято хоронить банкротов, однако бесстыдный визгливый шабаш, устроенный этими друзьями, нельзя оставить без внимания. Их, конечно, распалили недавние заявления В. Путина и Д. Медведева о начале 90-х как о времени государственного грабежа и разбоя. И вот они вылезли изо всех щелей, если по алфавиту, то – от Петра Авена, в результате революции укоренившегося в доме замечательного писателя Алексея Толстого, до Ирины Хакамады, благодаря революции обитающей в квартире великой Марии Бабановой, и даже до Григория Явлинского, залегшего на дно, вероятно, из опасения новой революции. Откуда-то приполз даже беглый марксист Бурбулис, некогда благодаря революции «самый могущественный в мире литовец». Вылезли и заголосили…

Но, почитая субординацию, следует начать с президента. Он в телеграмме родным усопшего назвал его «выдающимся ученым, смелым, честным, решительным человеком, который всегда твердо следовал своим убеждениям». Прекрасно! Только есть маленькая поправочка. Когда этому выдающемуся ученому дали власть, он повел себя, как Никита-кукурузник, который был не очень выдающимся ученым. Деятели такого рода всегда уповают на таинственный «философский камень», с помощью которого можно решить все проблемы. Такой «камень» Хрущев усмотрел в кукурузе. Она, по его убеждению, должна была поднять на небывалую высоту наше сельское хозяйство. Увы, факир был пьян, и фокус не удался. И Гайдар-ученый вынул из-за пазухи свой «филкамень». Он стал нас уверять, что стоит лишь отпустить цены, как они, подскочив раза в два-три, остановятся, и вскоре настанет золотой век. Ему возражали, его предостерегали многие: от вице-президента Александра Руцкого до видного английского экономиста Джона Росса, который заявил: «Экономическую политику нынешнего правительства России ждет банкротство. Полная ошибочность и бессвязность этой политики ясны. Либерализация цен в условиях монополизированной экономики ведет не к увеличению выпуска продукции, а к стойкому росту цен, вызывает лишь инфляцию». Как либерал Гайдар ответил на эти предостережения? По причине недосягаемости Росса он предложил подать в отставку лишь Руцкому. И язвительно присовокупил: «Подобного рода заявления делают вице-президента в глазах населения защитником народа». Какой, дескать, это позор для политика – быть защитником народа! Вот я…

И отпустил цены. И что же? Они подскочили не в два-три раза, а взвились за облака на высоту раз в 100–200 большую. И это – ученый? Что вы сказали бы, президент, если к вашей заболевшей матушке пришел бы врач и прописал ей лекарство, твердо пообещав быстрое выздоровление, а она едва не загнулась вовсе? Как вы назвали бы этого человека – врачом или прохвостом? Вы заплатили бы ему или подали в суд?

В одночасье погибли многомиллиардные трудовые сбережения народа. Это был первый этап небывалого в истории ограбления великой державы. И «заслуги» Гайдара в этом не подлежат сомнению. Затем под руководством того же сильно выдающегося ученого и его друга Чубайса начался второй этап – приватизация, о которой помянутый друг вскоре напишет радостную книгу «Распродажа Советской империи». Бесспорно, в свое время она будет фигурировать как вещдок.

Далее президент назвал Гайдара смелым человеком. О такой смелости хорошо сказала покойная Римма Казакова:

Ни сдержанности, ни скромности, ни робости у реформатора Гайдара не оказалось.

«Он был честным человеком». Когда-то В. Путин всенародно объявил даже американского президента Джорджа Буша «человеком очень порядочным и хорошим товарищем», с которым и сейчас он был бы «рад встретиться». Ну да, ведь Буш не убивал лично тысячи и тысячи сербов, афганцев, иракцев. Он только отдал приказ, убивали другие, а он кофий пил. Ну, а Путин лично не видел убитых детей, женщин, стариков, его дочки от этих приказов не пострадали.

И Гайдар не бегал сам по сберкассам, не воровал там наши сбережения, он только распорядился. Мать честная, да как же не честный!..

И, наконец: «Он всегда следовал своим убеждениям». Пардон, никаких убеждений, кроме санитарно-гигиенических, у Гайдара никогда не было. Ну, в самом деле, посмотрите. Бездумно и гладко лет до сорока человек делал советскую карьеру и много в этом преуспел: был членом редколлегии и завотделом в главных органах ЦК КПСС – в журнале «Коммунист» и в самой «Правде», т. е. принадлежал к магической номенклатуре. А когда вдруг запахло жареным, тотчас переметнулся на сторону антисоветской контрреволюции. Где тут твердость политических убеждений?

Так же обстоит дело и с убеждениями экономическими. В «Независимой газете», которая сейчас громче всех рыдает о выдающемся реформаторе, в свое время было напечатано весьма пространное, обстоятельное и удивительное по простодушию интервью Гайдара. Он рассказал о всем своем пути как ученого. Когда, говорит, работал в «Коммунисте» и «Правде», то был твердо убежден, что венец творения – советская политико-экономическая система. Но потом довелось пожить в Югославии, там пришел к твердому убеждению, что венец-то – югославская система. Позже побыл в Венгрии и убедился со всей присущей мне твердостью, что венец – здесь, в Венгрии. Журналист спросил: а что ученый думает теперь? Теперь, говорит, у меня наконец отверзлись вещие зеницы, как у испуганной орлицы, я уж окончательно и незыблемо, твердо убежден, что венец творения – экономическая система Поднебесной, вот только социализм с китайской спецификой не нравится мне. Так обстоит дело с убеждениями покойного.

Разумеется, человек может менять взгляды и убеждения. Например, в молодости думал одно, а повзрослев и приобретя жизненный опыт, стал о том же самом думать иначе. Так, великий Адам Смит в молодости вроде и не замечал деление буржуазного общества на классы, но потом понял, что они есть, и разделил общество на три класса: наемные рабочие, капиталисты и земельные собственники. А Рикардо?! Признал факт эксплуатации капиталистами рабочих и никогда от этого не отказывался. Гайдар же, не имея к сорока годам никаких твердых экономических убеждений (от советского «венца творения» он моментально отряхнулся), взял на себя роль реформатора великой экономики великой страны. При этом, как справедливо отметил в «Советской России» Рустам Вахитов из Уфы, «он, как и вся его команда, не знал России и СССР, как не знал и настоящего реального Запада. И СССР, и Запад были для него абстрактными схемами из учебников по экономике, сначала вульгарно марксистских, потом вульгарно либеральных» («СР», 19.12.09).

Да, менять взгляды честно и бескорыстно человек вправе. Но ведь нынешние либералы – это сущие оборотни, злобно проклинающие и свой, и наш вчерашний день. И московский интеллигент Гайдар, внук двух талантливых писателей, сын адмирала и докторши наук, ничуть не отличался в этом от плебея Чубайса – сапожника, выдающего себя за пирожника. Ведь вот что Егор Тимурович однажды брякнул с трибуны демократической тусовки: «Из-под красных знамен КПРФ все чаще вылезает коричневая морда!» Это привело в такой восторг Новодворскую, Хакамада Памфилову и других демдам в чепчиках, что вскоре на Седьмом съезде своей ныне почившей партии «Демвыбор» знатный внук и сын наддал жару: «Из-под красных знамен КПРФ все чаще выглядывает коричневая харя!» Ну, хоть бы добавил: «КПРФ, в которой, к стыду моему, состояли и замечательные деды мои, и прекрасные родители, и я сам – разрази меня Господь! – лет пятнадцать». Нет, делал вид, что никакого отношения к ВКП(б) – КПСС никто в их клане не имел…

Вот, преставился! И выскочила вся орава его сподвижников по развалу страны, от Авена до Явлинского. Авен, безгрешный, как Авель, сказал: «Оценить масштаб личности Егора Гайдара, его вклад в развитие страны невозможно». Однако другие соратники оценили. Так, Борис Немцов возвестил: «Его задачей было спасение страны. Выбор был маленький: либо холод, голод, мордобой, война и кровопролитие, либо тяжелые реформы. Он выбрал второе». И что, стало всем тепло и сытно? Даже тем, кто до сих пор, как недавно доложили Путину, живет на 3800 рублей? И не было войн и кровопролитий? А что было и до сих пор есть не только в Ингушетии, Чечне и Дагестане, но даже на самой важной в стране дороге между двумя столицами?

Но громче и пронзительней всех проверещал свою оценку, конечно, Чубайс, этот, по моему представлению, политический Евтушенко. Как всегда, на самой натужной и бесстыдной ноте вранья: «Это был великий человек, это был великий ученый, это был великий государственный деятель». Трижды великий. Хватит? Нет, надо еще: «Мало кто в истории России может сравниться с ним по силе интеллекта…» Чубайс рассуждает об интеллекте! Притом – за всю историю России. Сюжет, достойный кисти Айвазовского. «Девятый вал наглости»…

И это еще не все. Помните, что Черчилль говорил о Сталине? «Большим счастьем для России было то, что в годы тяжелых испытаний ее возглавлял такой гений, как Сталин…» Слушайте Чубайса: «Огромной удачей для России стало то, что в один из самых тяжелых моментов ее истории у нее был великий Гайдар…» Один к одному. Сдул, деляга. Но дальше заковылял на кривых ножках самостоятельно: «В начале 90-х он, во-первых, спас страну от голода, во вторых, спас страну от гражданской войны, в-третьих, спас страну от распада». Итак, трижды великий трижды спас родину. Почему не дали орденок «За заслуги перед Отечеством» хотя бы третьей степени, как Павлу Гусеву из «Московского комсомольца» за площадку для проституток?

Но деммадам Новодворская отметила и четвертую заслугу усопшего: «Он спас страну от возврата коммунизма!» Прекрасно! Совершенно непонятно, почему все-таки не выдали орден – хотя бы посмертно.

А что за голод был в начале 90-х и кто как голодал, очень выразительно поведал в «КП» тот же Борис Немцов, бывший тогда нижегородским губернатором. Я, говорит, «прелести умирающей страны испытал на себе. Жена в четыре часа утра становилась в очередь за молоком…» Боря без молочка не может. И вот однажды в ту голодную пору явился молодой красивый губернатор в Москву к и. о. главы правительства устроить одно дело. Тот устроил. Что дальше? Губернатор вытаскивает… Думаете, бутылку молока? Нет, две банки черной икры килограмма по два, трехлитровую бутыль фирменной водки «Арзамас» – жена, видно, в ночной очереди выстояла – и говорит Гайдару: «Вот, милостивец, прими от голодающих трудящихся Нижегородской области, от их губернатора и его жены-страдалицы…»

По его словам, Гайдар покрыл гостя матом и выгнал из кабинета. А почему нет? Я лично верю. Но это не помешало их теплой дружбе. И не помешало сочинскому аристократу Немцову сейчас твердить в один голос с питерским плебеем Чубайсом и даже превзойти его: «Он спас страну от голода, холода, гражданской войны и распада. Спас ценой своей жизни. Так он войдет в историю. Вот это правда». Когда из уст Немцова залетит в мои уши слово «правда», я бегу в душ.

Но, говорит, своего великого спасителя почему-то «ненавидит огромное количество людей». Об этом же пишет в «КП» и некая Анна Каледина: «Он тащил на себе ненависть людей». Боже мой, да за что? Ведь выволок, спас, накормил, в баню сводил! А очень просто, говорит: «Современники не любят реформаторов. По определению». По какому определению? Когда говорят, допустим, что окружность по определению не может иметь углов, это понятно. А тут о чем? Такое умствование весьма характерно для людей гайдаровского круга – твердить слова, не понимая их смысла. Например, антисоветчик Владимир Лукин, неутомимый и бесстрашный правозащитник, услышал однажды фразу, которую не понял, переврал и начал ее всюду совать: «Это хуже, чем преступление – это ошибка!» Конечно, если по чьей-то ошибке погиб человек, а кто-то украл в магазине булку, то тут ошибка «хуже», чем преступление. Но ведь гораздо чаще бывает совсем наоборот. Лукин с трудом усек это и, кажется, больше не повторяет свою глупость.

«Человек консервативен по своей сути, – продолжает философствовать мадам Каледина. – Поэтому реформы воспринимаются в штыки». Неужели так уж консервативен человек, мадам? А что заставило, допустим, русского мужичка, подпоясанного топором, освоить необъятную Сибирь? Но мадам продолжает свое: «Многие реформаторы плохо кончили – Александр Второй, Столыпин… Можно поставить в один ряд с ними Гайдара? Конечно». Не согласен. С царем Александром, реформа которого оставила крестьян без земли, и со Столыпиным-вешателем Гайдар стоит не рядом, а далеко впереди них.

Но ведь есть реформаторы другого рода. Большевики в исторически ничтожный срок преобразовали лапотную Россию в мировую сверхдержаву. И народ не встретил эти реформы в штыки, не стрелял, не бросал бомбы в реформаторов, а своими руками, с ликованием осуществлял эти реформы. Так и договоримся: Гайдар встал между Александром Вторым и Столыпиным. Тем более, что мадам, излив свои восторги, заключила: «Увы, не сразу мы поняли, что изобилие в магазинах имеет и другую сторону – гиперинфляцию, падение уровня жизни». Да, мадам! И еще какое!