Сегодня, когда российское руководство все радикальнее заявляет о готовности страны не подчиняться «диктату» Запада и идти — и в политике, и в экономике — собственным особым путем, часто слышишь о намерении сделать рубль средством международных расчетов и чуть ли не новой резервной валютой. Насколько это нужно и может ли это быть реализовано?

Начнем с потребности в рубле как средстве международных расчетов. Как правило, страны, не играющие в мировой экономике значительной роли, не стремятся к такому статусу собственной валюты. Причина проста: если ваша национальная денежная единица становится средством международных расчетов, на нее возникает спрос, ею начинают торговать повсюду в мире — и курс оказывается как минимум менее предсказуемым, чем он был, пока устанавливался по результатам торгов на национальной бирже.

Поэтому даже страны, которые имеют свободно конвертируемые валюты, но не замахиваются на особые позиции в мире, предпочитают заключать экспортные и импортные контракты в долларах и евро (как это делают, к примеру, Израиль, ЮАР или Мексика). К тому же рубль даже не является свободно конвертируемым; В. Путин пообещал сделать его таковым еще в 2003 году («стране нужен рубль, свободно обращающийся на международных рынках, нужна крепкая и надежная связь с мировой экономической системой… [а] для рядовых граждан это будет означать на практике, что, собираясь в дорогу за пределы России, достаточно взять с собой паспорт и российские рубли»), но кто мы такие, чтобы напоминать демиургу о его словах? Конечно, технически можно перейти на установление цен на российские нефть и газ в рублях хоть завтра: но это будет означать лишь то, что их покупатели будут обменивать доллары на рубли до проведения оплаты, а не их продавцы будут делать то же самое после, как это происходит сейчас. Что изменится от такой формальной смены последовательности операций, понять сложно.

Переведя российскую внешнюю торговлю на рубль, мы не обеспечим его распространения в мире. Потому что распространенность валюты основана на трех факторах: на масштабе экономики, которую она обслуживает; на доверии, которое испытывают к ней и к номинированным в ней инструментам владельцы финансовых активов; и на… масштабе сделанных в ней долгов (желательно, международных).

Начнем с первого. B мире сейчас обращаются две основные валюты — доллар и евро. Объем американского ВВП за 2013 год — $17,089 трлн, суммарный ВВП стран еврозоны — €9,602 трлн ($12,263 трлн). Ha этом фоне Россия с ее ВВП в 66,7 трлн рублей ($2,011 трлн) не выглядит особо впечатляюще. Тем более что нужно учесть еще один простой факт: США экспортируют в год товаров и услуг на $2,272 трлн, а страны еврозоны — на €1,490 трлн ($1,902 трлн), и сырья, которое обычно покупают лишь оптовики, среди вывозимых этими странами товаров почти нет.

Это значит, что по всему миру у десятков тысяч компаний есть мотив держать доллары и евро для последующих покупок, тогда как торговые отношения с Россией ведут только несколько крупных трейдеров газа и нефти, которым нет никакого смысла накапливать резервы в рублях. Стоит также отметить, что распространенность доллара и евро делают эти валюты главными объектами финансовых спекуляций (они выступают одной из сторон в 64 % сделок по купле и продаже валюты на рынке forex, дневной оборот которого превышает годовой валовой продукт России более чем в 2,6 раза). Китай пока не спешит выйти на этот рынок в полной мере: объем сделок с юанем за год превышает экспорт KHP в 21 раз, а объем сделок с долларом больше американского экспорта в 356 раз. Так что разговоры российских «экспертов» о готовности «подвинуть» доллар с лидирующих позиций как минимум преждевременны.

Второе обстоятельство еще более существенно. Чтобы валюта могла претендовать на статус мировой, она должна иметь широкое хождение за рубежом и дополняться мощными рынками номинированных в ней ценных бумаг. B мире оборачиваются наличными €951 млрд ($1,283 трлн) и $1,204 трлн (при этом за пределами еврозоны и США «крутится» до 30 % всех наличных евро и от 55 до 70 % наличных долларов). Наличных рублей, согласно данным Банка России, в обороте всего… 7,633 трлн ($220 млрд). Как в этой ситуации можно говорить о «мировой роли» рубля?

Но куда важнее то, что рубли некуда вкладывать: в тех же США есть рынок государственных казначейских бумаг текущей емкостью в $17,1 трлн — в России рынок рублевых госбумаг составляет менее 2 трлн руб. ($55 млрд, 0,3 % от американского объема). При этом международных займов в своей национальной валюте Россия не выпускает — хотя это давно делают Турция, Польша, Чехия и многие другие, не самые заметные в мире, экономики. Важность этих займов обусловлена простым фактом: если вы занимаете в собственной валюте, вам всегда будет проще провести ее дополнительную эмиссию и отдать долг, чем объявить дефолт. Именно поэтому Америке дефолт не грозит ни при каких обстоятельствах, а ее финансовое доминирование в мире не будет оспорено в ближайшие десятилетия.

Третье обстоятельство практически никогда не учитывается нашими экспертами. Любая валюта — это средство расплаты по долгам. He случайно на тех же долларах написано, что они представляют собой a legal tender for all debts, public and private. B результате возникает парадокс: чем больше сделано в той или иной валюте долгов, тем она… устойчивее. Вспомним 2008 год, когда в США начался финансовый кризис, — за первые 12 месяцев после краха банка Lehman Brothers 15 сентября 2008 года доллар… подорожал к евро на 2,9 %, к британскому фунту — на 5,8 %, а к рублю — на все 19,5 %. A что было, например, в 1997 году, когда случился кризис в Азии? Или в 1998-м, когда он добрался до России? Валюты этих страх рухнули по двум причинам: во-первых, правительства данных государств получали свои доходы в местной валюте, а делали долги в долларах; во-вторых, в мире не было значительных долгов в этих валютах, которые могли создать на них спрос.

Сегодня, когда экономика в мире растет, банки и корпорации берут кредиты в долларах и вкладывают их в спекуляции и в производство в разных регионах, в том числе и за пределами долларовой зоны. Поэтому в периоды подъема альтернативные доллару валюты растут — есть готовность рисковать, вкладываясь в них. Как только начинается кризис — даже если он стартует с Америки, — все скупают доллар, чтобы гарантированно отдать привлеченные в нем средства, и потому он растет. He имея «подушки безопасности» в виде номинированных в ней обязательств, валюта не может стать мировой. Россия же, напомню, с трудом привлекает средства в долларах, не то что в рублях.

Вывод, на мой взгляд, прост: мы не можем позволить себе «продвижение» рубля в ранг мировой валюты. He по Сеньке шапка. Но можно успокаивать себя тем, что нам это и не нужно. Потому что за самой идеей превращения рубля в мировую валюту стоит классическая глазьевская мечта: напечатать денег, заткнуть дыры, поднять безнадежно отставшую и неконкурентную промышленность через кредитную накачку. A если говорить прямо — мечта превратиться из рантье нефтяной скважины в рантье печатного станка.

По-человечески понятное, чисто российское стремление. Но чудес не бывает — за свой статус мирового финансового лидера Америка боролась больше ста лет, создав и коммерциализировав практически все производственные и информационные технологии, которые сегодня используются в мире. Страна сейчас если и «на пенсии», то на вполне заслуженной. России же стоило бы в нынешней ситуации брать пример скорее с Китая: продают свои товары за доллары, не боятся эти самые доллары накапливать триллионами, открыты к иностранным инвестициям — и при этом не стремятся к конвертируемому юаню, твердо держат валютный курс и не намерены превращаться в рантье. Потому что умеют и работать, и управлять. Чего нашему народу и его элите остается сегодня только пожелать…

Печатается по тексту статьи: Иноземцев Владислав. «Рубль: чудес не бывает» // Московский комсомолец, 24 июня 2014 г., с. 3.