Одержимые «сверхдержавностью»
(2014)
Отчуждение по отношению к России в мире усиливается. Мы все активнее «проваливаемся» в международную изоляцию. Приходится констатировать, что этот курс выбран руководством страны осознанно и по-прежнему считается им «оптимальным». Однако, на мой взгляд, он может иметь катастрофические последствия не для тех, кто принимает такие решения, а для российской экономики.
Политическая элита страны воспринимает Российскую Федерацию как воспрявшую сверхдержаву, а антироссийские настроения списывает на то, что «статус доминирующей державы, по сути, автоматически порождает стремление других государств обрести большие права при принятии своих решений и относительно принизить позиции сильнейшего» (Генри Киссинджер). Но даже если дело и именно в этом, а не в реакции на нарушения норм международного права, нужно иметь в виду, что сверхдержавой современная нам Россия не является.
He может быть сверхдержавой страна, обеспечивающая 2,8 % глобального ВВП, обладающая всего лишь 2,0 % населения мира, не способная заселить и освоить более 60 % своей территории, обеспечивающая свой экспорт более чем на 75 % нефтью, газом, рудой и углем и, что самое существенное, — не производящая ни у себя дома, ни пусть и за рубежом, но силами своих компаний никаких высокотехнологичных товаров (кроме оружия). Да, Россия занимает 5-е место в мире по объему валютных резервов и 2-е — по экспорту вооружений, но это не дает ей дополнительных возможностей. Резервы можно заморозить, как это было сделано в случае с Ираном, а оружие используется лишь изредка; «Бук», слава богу, не применяется столь же массово, как мобильный телефон, портативный компьютер или томограф — а ничего из перечисленного Россия производить так и не научилась.
Сегодня Россия критически зависит от внешнего мира, и такая зависимость несовместима со «сверхдержавностью».
C одной стороны, бюджет на 51 % наполняется доходами, связанными с добычей и экспортом энергоносителей. Отказ стран EC от половины покупаемого ими газа может сделать «Газпром» убыточным и лишить бюджет 10 % его поступлений. Эмбарго на поставку современного нефте— и газодобывающего оборудования (на импортные образцы приходится до 70 % всех его новых закупок) сорвет планы поставок газа в Китай, положит конец мечтам о шельфе и вызовет спад в объемах добычи, которые и так не могут подняться выше позднесоветских показателей. При этом Россия не может надеяться на внутренний спрос: промышленность, какой бы она ни была прежде, разрушена — в 1982 году страна потребляла 84 % добываемой нефти, сегодня — чуть более 30 %. Мощные санкции против ресурсного сектора — это смертельный приговор российской экономике: они могут ввести ее в ступор за два-три года; Китай не успеет «прийти на помощь».
C другой стороны, сегодня импорт товаров из-за рубежа превышает 15 % номинального ВВП России, тогда как во времена CCCP едва достигал 2,0 % и во многом обеспечивался странами-сателлитами. Прекращение поставок (и запрет делать это другим странам) может заблокировать развитие нашей оборонки (которая использует до 30 % импортных комплектующих), космической и авиационной отрасли (до 65–70 %), фармацевтики (почти 80 %). Я не говорю о том, что Россия полностью зависит от внешнего мира в обеспечении офисной и бытовой электроникой и комплектующими к ней, крайне сильно — в поставках медицинской техники, весьма заметно — в сфере товаров народного потребления и продовольствия, строительной техники и материалов, пищевой промышленности. Как бы страна ни пыталась изменить свое политическое отношение к Западу в последние полтора десятка лет, ее экономика с 1992 года никогда не строилась по мобилизационной модели.
Однако зависимость «материальная», выраженная в экспорте и импорте (которую власти наивно обещают преодолеть «импортозамещением») — не самое главное. Куда важнее зависимость финансовая — и отнюдь не только от западных платежных систем и от гнусных американцев, которые могут заблокировать наши резервы.
Россия на протяжении последних 15 лет развивалась как страна, ориентированная на потребление. Доля инвестиций в ВВП снизилась с советских 34–38 % до 17–20 % — и такое «проедание запасов» стало еще более значимым фактором экономического роста, чем высокие цены на нефть. Для того чтобы поддерживать инвестиции, компании занимали за рубежом — и на 1 июля 2014 года совокупный долг составляет более $650,2 млрд при величине резервов ЦБ в $478,3 млрд, а Резервного фонда и ФНБ — всего в $175,2 млрд. Необходимость выплаты этих средств приведет к сокращению инвестиционного спроса и росту оттока капитала — который, в свою очередь, вынудит портфельных инвесторов распродавать активы. Наше благополучие, и этого так и не поняли в руководстве страны, основывалось и основывается на интегрированности в глобальный мир, которого они так боятся и который так ненавидят. Конфликт с этим миром чреват серьезными последствиями для России.
Наконец, у Запада сегодня есть еще одно — и самое мощное — оружие: это сами россияне. B Советском Союзе на протяжении нескольких поколений вследствие жестоких репрессий были сформированы оборонительное сознание и готовность жить в закрытой стране. Сейчас этих факторов устойчивости нет. За границей побывали более 25 млн россиян; около 5 млн человек имеют виды на жительство или долгосрочные визы. Закрыть страну невозможно — но именно это по логике развивающихся событий должно будет стать ответом власти на массовый отток капитала, а следом за ним и людей. «Сверхдержава» лишь тешит себя иллюзией лояльности граждан — таковая основывалась на благосостоянии и растущих доходах, но новый «общественный договор» пока предполагает обмен лояльности и патриотизма на «ощущение величия» страны, а не на успешность отдельного человека. Власть столь радикально «атомизировала» и «индивидуализировала» общество, чтобы не дать людям сплачиваться и объединяться, что теперь ей не создать реальной общности — только ее фантом. Если страна начнет закрываться в условиях экономического спада и политически неадекватных решений — снаружи ли, изнутри ли, — ее разнесет, как поставленную на огонь консервную банку. Ведь даже «настоящий патриот любит свою страну не только в силу собственной к ней принадлежности, но и за ее достоинства» (Динеш Д'Соуза).
Ha самом деле Россия до сих пор держится на плаву только благодаря тому, что лидеры Запада еще не готовы пойти ва-банк и добиться радикального изменения российской внешней политики. Хотя с каждым новым днем желание не допустить развязывания новой «холодной войны» все меньше сдерживает объединение Запада против нас. A наша власть, в свою очередь, делает крайне мало для того, чтобы предотвратить или хотя бы минимизировать последствия надвигающейся на Россию бури. И в отличие от Советского Союза, который в действительности был самодостаточной сверхдержавой, — нынешняя Россия реально противостоять Западу долго не способна.
Несмотря на то что российское руководство принято считать политическими реалистами, их заинтересованность в долгосрочном выживании российского государства, на мой взгляд, все больше сводится к обеспечению своего личного политического выживания. По злой иронии те, кто обещал спасти страну от проклятых либералов, якобы желавших ее развалить, подвергают ее сейчас куда большему риску, чем все сторонники радикальных рыночных реформ, вместе взятые.
Пока Россию спасает одно — неспособность Запада до конца поверить в то, что страна, всегда считавшаяся европейской, действует наперекор сложившемуся миропорядку; в то, что вызов ему бросает не держава, выдвигающаяся на первую позицию в мировой табели о рангах, а тот, кто только вышел из рамок второго десятка. Сегодня в мировых столицах доминирует мантра: нельзя допустить новой «холодной войны». Но она будет господствовать лишь до тех пор, пока, с одной стороны, Россия совсем не выйдет за рамки общепринятого, и, с другой стороны, политики в Вашингтоне, Лондоне и Берлине вспомнят, что «холодную воину» они когда-то выиграли — причем против реальной сверхдержавы и ее мощного союзного блока, — так почему бы не выиграть и еще одну, тем более что соперник слаб, но самонадеян?
Россия образца 2014 года — это не новый «оплот стабильности», а уязвимая сверхдержава, которой более всего необходимо сохранение того status quo, которое сложилось в мире в начале XXI века, обеспечив нашей стране идеальные условия для ее нынешнего процветания. Сломать этот порядок трудно, но выпасть из него очень легко. K чему мы сегодня и стремимся — так и не удосужившись понять, зачем нам это нужно и какими издержками это может обернуться в ближайшем будущем.
Печатается по тексту статьи: Иноземцев Владислав. «Одержимые сверхдержавностью» // Московский комсомолец, 23 июля 2014 г., c.3.