Как уже известно всем, кому ни попадя, на меня, наконец, обратили внимание цепные псы режима в лице сотрудников ФСБ и мусоров. Налетели перед домом, когда я с семьей из подъезда выходил. Все, как положено: красные корки в нос, ласты за спину, наручники, немного попинали, немного попугали. В протоколе написано, что я оказал сопротивление при задержании. Так всегда пишут во всех протоколах. А то вдруг задержанному чего-нибудь сломают или порвут. Если в протоколе написано, что «оказал» – значит сам, сука, виноват, а опера – орлы-молодцы.

Старший следователь СО РУ ФСБ по Тюменской области А.В. Трунев сообщил, что в отношении меня возбуждено уголовное дело по ч. 2 ст. 205.2 УК РФ («Публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма»), махнул постановлением суда о производстве обыска в квартире с целью изъятия «технических средств», с помощью которых я указанное преступление совершил.

Преступлением, с их точки зрения, является публикация поста «Кого на самом деле бомбят путинские соколы». Можете прочесть и найти там призывы к осуществлению террористической деятельности. Что, не нашли? А вот некие эксперты обнаружили. «Публичным одобрением», видимо, следует считать констатацию того факта, что значительная часть суннитского населения Ирака и Сирии поддерживает ИГ. Маразм какой-то выходит: поддерживает игиловцев суннитское население, а отдуваюсь я.

Описывать процедуру задержания и обыска, с нудным перечислением всего беспредела, не буду. Для меня это давно уже рутина, тем более что ничего выходящего за рамки правоприменительной практики в отношении «террористов и их пособников» не было. Били? Ну, по сравнению с тем, что раньше было, можно сказать, что тихонько постукали. Опять же, дело происходило на улице, вокруг мамашки с детьми гуляют, ссыкотно как-то операм. А ну как кто на телефон снимет и на Ютьюб выложит?

Пытали? Если руководствоваться нормами Конвенции ООН против пыток, то семь часов в наручниках – пытка средней тяжести. Но, делая поправку на ту страну, в которой имеют место происходить описываемые события, будем характеризовать это как причинение легкого дискомфорта. К тому же опыт длительного пребывания в кандалах у меня имеется, знаю, что надо постоянно гонять кровь.

Я бы хотел поговорить о тех аспектах общения с ФСБ, которые меня порадовали.

Первое. Наши доблестные чекисты – ссыкуны. Когда меня скрутили и зафиксировали, я почувствовал странную вибрацию в руках – оказывается, это дрожали руки у обоих оперов. Поскольку лицо мое находилось на уровне чуть ниже пупа, в течение нескольких минут я наблюдал трясущиеся поджилки офицеров ФСБ.

– Что ж вы так дрожите? – поинтересовался у них.

– Замерз, – нелепо отмазался один из них. Второй промолчал. Ага, на улице плюсовая температура, они только что выскочили из машины и успели замерзнуть? Я представляю, как бы они застремались иметь дело с настоящими террористами – поди на такое дело без памперса они и не ходят. Впрочем, откуда в наших сибирских ебенях террористы? Единственные «террористы», с которыми им приходится иметь дело, – писатели неправильных комментов в соцсетях да пенсионерки-«экстремисты», которые на пикеты против поборов на капремонт ходят.

Второе. Нынешняя гэбня не чета давешней. Ребятишки абсолютно профнепригодны. Это я пока оцениваю оперов. Их главная задача – морально подавить «клиента», сломить всяческую волю к сопротивлению, чтоб на допрос к следователю он уже прибыл «тепленьким» и дал нужные показания в «золотой час» – первое время после ареста, когда он находится в шоке. Собственно, любое обвинительное заключение в среднем на 80 % состоит из показаний самого обвиняемого.

Но тут есть свои нюансы. Профессионал сразу определяет слабое место клиента и бьет по нему. Кого-то надо ломать физически. Кого-то – достаточно запугать (опять же, следует сообразить, чем). Кто-то «плывет» на шантаже: мол, у тебя семья, завтра с твоими детьми может произойти несчастный случай, а твоя дача, где ты совсем недавно сделал такую красивую зеленую крышу, случайно сгорит.

Когда меня опера начали прессовать, мне не то что страшно, смешно стало. Ребята, вы бы хоть перед выходом на дело ознакомились с данными оперучетной папочки по мне. Запугивать тем, что вечером у меня будет «голубой огонек», то есть сеанс группового насилия в «петушатнике», можно того, кто СИЗО видел лишь в криминальных сериалах по НТВ. С моим же непродолжительным, но разнообразным тюремным опытом рассказывать о том, что я этой же ночью совершу самоубийство в ИВС, как-то глупо.

А уж бить меня – тем более. Опять же, если бьешь – бей, как тебя учили мастера застеночных дел. Если не умеешь – не берись. В чем специфика правоохранительного насилия: бить надо больно, но не оставляя следов, потому что хоть в протоколе и пишут всем «оказал сопротивление», но зачем подставляться? Поэтому в ходу удушающие приемы, вздыбливание, выкручивание рук, нанесение ударов резиновой палкой по бокам сквозь толстую одежду (внутренности отбивает, а следов – нет). Мои же опера – лохи педальные. Чтобы не оставлять следов – просто били несильно. Выглядело это жалко и беспомощно.

Запугивание. За последние 15 лет меня неоднократно похищали, задерживали, арестовывали, подкидывали наркоту, «вывозили в неизвестном направлении», натравливали «людей в масках». Однажды даже посадили в камеру с наркобароном, которому предварительно объяснили, что закрыли его из-за того, что я про него в газете написал. Тогда – было страшно, особенно первые 10 секунд. Но после этого чем меня можно напугать? Если принимают официально, при многочисленных свидетелях, значит, никакого вывоза в лес и усаживания в сугроб голой задницей точно не будет. Какой смысл этим пугать? Ну, выставили себя опера лохами, о чем я им не преминул сообщить, и что?

Обыск длился долго, почти четыре часа. За это время я по привычке занимался составлением психологических портретов наблюдаемых мною представителей карательных органов. Про следователя ничего сказать не могу, он работал отдельно, чего-то там строчил на ноутбуке. Следак получил от меня кличку «Пианист» из-за своего главного рабочего органа – пальцев рук, порхающих по клавиатуре.

Молодого опера я окрестил «Стажер» – это был дрищеватого вида паренек лет 20 с небольшим. Человек в ФСБ явно случайный. Стоял молча, смотрел на все удивленными глазами, как будто первый раз при обыске присутствует. Когда ему поручили меня стеречь уже по прибытии в «лубянские подвалы», даже «Стоять лицом к стене!» без дрожи в голосе не смог произнести. А когда он добавил слово «пожалуйста», я реально ржал. Нагибал мне голову он так, будто свою кошку хотел погладить. Парниша, валил бы ты из этой гнилой конторы, пока не поздно, карьеры тебе здесь не сделать, так и будешь шестерить на всяких уродов!

Уроды, разумеется, тоже присутствовали, куда ж без них в таком деле. Урода я сразу нарек «Пидором», потому что его озабоченность анально-генитальным вопросом настолько откровенно выпирала за рамки допустимого и недопустимого, что брезгливо морщились даже его коллеги. Рамки допустимого в ФСБ, надо сказать, довольно широки. «Голубая партия» там традиционно сильна. В свое время полпредом в УрФО был генерал ФСБ Латышев. Ага, он был из ихних. Период его полпредства стал золотым временем для силовиков, исповедующих «нетрадиционные ценности».

Так что «Пидор», в отличие от «Стажера», карьерные перспективы имеет. Впрочем, вряд ли они очень заманчивы. Слишком уж он тупой и психически неуравновешенный (что для гомиков, кстати, характерно). Я его немножко потроллил, так он пришел в такое бешенство, что сломал духовку. Духовку, конечно, жалко, тысяч 20 стоит. Но зрелище лютого батхерта «Пидора» доставило мне несказанное удовольствие. Отметил я и то, что все прочие свидетели этой безобразной сцены никакого сочувствия к душевным мукам своего «коллеги» не проявили. Я даже заподозрил их в гомофобии.

Эксперту (он был из мусоров) я назначил погоняло «Лузер». То у него аккумулятор на фотоаппарате сел («Пианист» был крайне раздражен этим обстоятельством и посоветовал ему снимать телефоном), то он вообще не мог сделать снимок. Дебил, если снимаешь бумаги в макро-режиме, пользуйся ручным фокусом, автоматическая фокусировка на 10 см от объектива не работает. Не дай бог такому «специалисту» поручат защищать режим с оружием в руках – у него патроны кончатся в самый ответственный момент или он вообще предохранитель на автомате не найдет.

Третье. Впервые меня, молодого, но подающего надежды «экстремиста», пригласили на «беседу» в ФСБ в 2000 г. Общался я с заместителем начальника регионального управления полковником Петрушиным Александром Антоновичем. Это был чекист еще советского, КГБ-шного замеса. Мне трудно представить, чтобы сей культурный, хорошо образованный человек хотя бы пошутил на гомосексуальную тему. При расставании он подарил мне свою книгу с автографом. Кстати, надо бы ему отплатить той же монетой. «Курировал» меня долгие годы подполковник Пачежерцев, историк по образованию. Уже будучи на пенсии, просил меня подписать ему книгу. Николай Иванович так же оставил о себе самое приятное впечатление.

Сегодня в ФСБ костяк составляет поколение 90-х со всеми вытекающими: тупые и наглые гопники, свято уверенные, что красная корочка дает им статус сверхчеловека. «На подвале» я познакомился с опером, которому присвоил позывной «Упоротый». Всякого задержанного/арестованного после доставки в «гестапо» доводят до кондиции в оперской. Как человек с определенным застеночным опытом, я знаю, что поведение оперов сразу покажет, какая мера пресечения принята: если станут бить – значит, придется погостить в СИЗО. Если начнут нагонять жути без применения физического насилия – светит подписка. Прием оказался нестандартным – меня завели в оперскую и оставили там под конвоем на два часа. Это означает, что решение пока не принято.

Наконец до меня снизошел «Упоротый». Свою роль в деле он объяснил так: «Я буду сопровождать следствие». Сопровождение – это проведение мероприятий, не предусмотренных УПК. Во время моих предыдущих отсидок под следствием меня иногда вызывали к «куму» (начальник оперотдела), где оперативники, сопровождающие следствие, осуществляли «воспитательные беседы», склоняя к даче признательных показаний на официальном допросе, в противном случае грозя всякими жутями.

«Упоротым» я его прозвал за то, что в беседе со мной он совершенно искренне начал загонять мне чудовищный бред про то, что Россия ведет битву с международным терроризмом, а такие, как я – предатели и пособники, и лично он чувствует себя свободным от каких-либо моральных обязательств передо мной. Нет, я понимаю, что вату про терроризм, пятую колонну и прочую хрень должны произносить киселевы и прочие рабочие ротики, им за это жалованье платят, а за эмоциональный накал и пафосное выражение лица еще и премию выписывают.

Но никакие киселевы не верят в то, о чем врут быдлу. А мой собеседник либо великолепный актер, либо реально упоротый. Потроллил я его немного в своем цинично-изощренном стиле. Когда я подвел предмет к носу, объяснив про «рязанские учения» и тому подобные «спецмероприятия», он аж задохнулся от возмущения и срывающимся на фальцет голосом заявил, что у меня с головой не все в порядке. Но, как я и говорил, трудно ожидать, что тупые гопники способны проявить себя в чекистском ремесле.

«Упоротый» слился и передал эстафету «Пидору», который, судя по всему, принял какие-то препараты: уровень агрессии у него явно повысился, а степень адекватности упала далеко за нулевую отметку. Он возбужденно начал орать какие-то путаные фразы. Если опустить анально-гомосексуальные аспекты, то он несколько раз повторил, что «Российская Федерация убивает твоих людей» и «Ты поедешь в Сирию, самолет уже ждет». Зачем-то поинтересовался, освоил ли я технику рукопашного боя. Через пару минут он уже визжал о том, что лично снимет на видео «заднеприводной акт» со мной и выложит его в моем ЖЖ.

Наконец где-то там в верхах решение приняли. «Пидора» от дела отстранили и передали меня следователю, подполковнику юстиции Сухареву, которого я окрестил «Солнышком» за излучаемое им добродушие и улыбчивость. Улыбочками меня впечатлить сложно, а вот о профпригодности следователя я сделал вывод по тому, что он, занимаясь моим делом, не понимает самые элементарные вещи – что значит сайт, аккаунт, соцсеть и блог-платформа. Хотя, может, он так виртуозно косил под дурачка, надеясь втюхать мне на подпись протокол допроса, где присутствовали формулировки типа «размещал статьи на сайте livejournal.com». Естественно, подписал я протокол значительно отредактированный, из которого следует, что пользователем сети Интернет я являюсь с 1998 г., а по существу дела ничего пояснить не могу, потому что ничего не помню.

Более вероятно, однако, что косить следователю не было нужды. О безмозглости наших чекистов говорит хотя бы то, что в течение дня статью мне перебили с ч. 2 на ч. 1 ст. 205.2. вторая часть предполагает призывы к осуществлению террористической деятельности с использованием СМИ. Моя скромная жэжэшечка совершенно точно к СМИ не относится. Да, пару лет назад приняли закон, согласно которого блоги с посещаемостью более скольки-то тысяч в сутки приравниваются в смысле ответственности к средствам массовой информации. Но одно дело – принять закон, и совсем другое – его применить. Роскомнадзор должен был составить реестр ресурсов, приравненных к СМИ, и выложить его в открытый доступ. Тогда любой блогер, занесенный в него, сделает соответствующие выводы и начнет бояться. И где тот реестр? До сих пор не родили.

Четвертое. Когда меня, отобрав подписку о невыезде, провожали из «розового дома» (здание РУ ФСБ покрашено тошнотно-розовым), я с удовлетворением отметил, что контора деградировала уже бесповоротно. От дежурного, хоть он и держался молодцом, несло, как из винного погреба, несмотря на то, что время еще детское – начало десятого вечера. У дежурного опера глазки тоже были в кучу.

Охренительно! Если такие гопники выполняют роль цепных псов режима, я могу только посочувствовать этому режиму – его уже ничто не спасет. Собственно, недееспособность органов давно уже не является секретом. Все мы наблюдали недавно прелестную картину: в Москве психбольная узбечка целый час ошивалась возле метро с отрезанной головой ребенка и громко обещала взорвать себя. И где были борцы с терроризмом? Не могли справиться с дрожью в коленках, прячась по своим уютным офисам.

После того, как меня задержали по подозрению в том, что я публично призываю к совершению террористических актов, в соцсетях стали спрашивать «зачем». Как правильно отметил Евгений Гильбо, «арест Кунгурова ставит не вопрос «за что?», давно уже в РФ неактуальный, а вопрос – ДЛЯ ЧЕГО?».

Версия 1. СМИ дружно связали репрессии режима с моим участием в клубе (комитете) «25 января». Дескать, органы решили таким образом напугать потенциальных карбонариев, отвратить их от участия в этом премерзком и неблагопристойном сборище. Ну, и тех, кто уже там засветился, типа припугнуть. Если так, то очень хорошо. Во-первых, январисты получили неплохую рекламу, во-вторых, сообщество избавилось от наплыва массы трусов и хитрожопых карьеристов, стремящихся заранее примкнуть к какой-нибудь революционной партийке, чтобы после краха путинского режима оказаться в числе «победителей».

Я был на единственной встрече участников клуба «25 января», состоявшейся (вот же удивительное совпадение!) именно 25 января. 17 февраля оперок тюменского РУ ФСБ А.А. Шолох представил рапорт об обнаружении в якобы моих действиях якобы состава преступления. Поводом к этому послужили якобы «сигналы» от жителей Тюмени Касими Х.Н.о. и Бурмашова С.Н., которые якобы прочли и вознегодовали. 19 февраля на основании этого рапорта и проверки было возбуждено уголовное дело. 24 февраля суд проштамповал санкцию на обыск, который и состоялся 3 марта. Хронология событий показывает, что решение прессануть меня было принято после 25 января. Если бумаги не оформлялись задним числом, то, вероятнее всего, маховик завертелся недели через две после исторических посиделок в стрелковском офисе.

На этом, собственно, аргументы в пользу «январистской» версии и заканчиваются. Ведь, как известно, после этого – не значит вследствие этого. Если с клубом «25 января» я связан лишь двухчасовыми посиделками, то, например, с Центром Сулакшина мое сотрудничество длится уже более полугода, неоднократно я выступал на экспертных сессиях и менее публичных мероприятиях, давал интервью СМИ, делал всякого рода эпатажные заявления типа про пять миллионов трупов. Но почему-то никто не считает, что репрессии против меня – это попытка оказать давление на сулакшинский Центр политической мысли и идеологии. Я бы на месте Степана Степановича обиделся.

Возможно, у властей вызывает какой-то иррациональный страх имя Игоря Стрелкова. Наверное, Бортникову в кошмарных снах видится, как его вытаскивают за ноги из теплой постельки суровые ополченцы с полосатыми повязками на рукавах и волокут к виселице на Красной площади. Возможно, так и будет. Только я с трудом могу представить, что всем этим будет руководить полковник запаса Стрелков. Уж очень он, как бы это сказать, болезненно относится ко всякого рода революционному экстремизму и повстанчеству. Оно и понятно: почти 20 лет давил мятежников на Кавказе, поэтому себя в роли мятежника представить не может даже мысленно. Профессиональная деформация – это вам не шутка. С точки зрения Игоря Ивановича его час пробьет тогда, когда некие либералы совершат мятеж, убьют легитимного Путина и нелигитимно захватят власть. Вот тогда он станет не мятежником, а борцом с мятежом. Но поскольку Путин к тому времени будет мертв, он зачнет бороться не за Путина, а за народную власть. Восстать же против Путина он не сможет принципиально – для него это все равно, что вегану съесть крысу: тот сдохнет от голода, но к крысятине не притронется.

Я об этом могу судить уверенно, поскольку общался с ним лично и довольно доверительно. Но Бортников такой чести удостоен не был – это раз. Страх затмевает рассудок – это два. А боятся тебе, Саша, есть чего, тут уж не спорю. Это какой-нибудь там Дворкович или даже Сурков смогут устроиться при президенте Ходорковском. А всю питерско-чекистскую шушеру погонят из Кремля поганой метлой. И хорошо, если только на пенсию…

Ну так вот, если принять во внимание иррациональный страх илитки персонально перед Стрелковым (а бояться его можно только по причине прогрессирующего дебилизма представителей власти), то сделать а-та-та Кунгурову и таким образом погрозить пальчиком Стрелкову как бы можно. Тут хоть какая-то логика есть.

Хотя искать логику в действиях свихнувшейся, деградировавшей умственно, морально и даже физически власти бессмысленно. Всякий прогнивший режим перед падением ведет себя совершенно безумно.