Как Путин стал президентом

Недавно в России была издана книга Дэвида Саттера «Как Путин стал президентом». Это сокращенный вариант его книги «Тьма на рассвете» о последних годах правления Бориса Ельцина и приходе к власти Владимира Путина.

Дэвид Саттер, старший научный сотрудник Гудзонского института, научный сотрудник Института внешней политики при Университете Джона Хопкинса (США). Он много лет работал в СССР и в России корреспондентом «Financial Times» и потом специальным корреспондентом «Wall-Street Journal».

Это очень осведомленный человек, поэтому мы позволим себе в заключение нашей книги привести без комментариев большой отрывок из вышеуказанного произведения Дэвида Саттера:

В полдень 31 декабря 1999 года на российских телеэкранах неожиданно появилось бледное, отекшее лицо Бориса Ельцина. В течение нескольких недель распространялись слухи вокруг Ельцина и его дочерей, связанные с обвинениями в коррупции, из-за чего предполагалось, что Ельцин не мог позволить себе отказаться от власти. Именно это предположение Ельцин собирался опровергнуть.

«Дорогие друзья! – произнес он, сидя за своим столом в Кремле перед украшенной новогодней елкой и трехцветным флагом Российской Федерации. – Сегодня я в последний раз обращаюсь к вам с новогодним приветствием. Но это не все. Сегодня я последний раз обращаюсь к вам как Президент России. Я ухожу… Россия должна войти в новое тысячелетие с новыми политиками, с новыми лицами, с новыми, умными, сильными, энергичными людьми.

А мы – те, кто стоит у власти уже многие годы, – мы должны уйти…

Я хочу попросить у вас прощения. За то, что многие наши с вами мечты не сбылись. И то, что нам казалось просто, оказалось мучительно тяжело. Я прошу прощения за то, что не оправдал некоторых надежд тех людей, которые верили, что мы одним рывком, одним махом сможем перепрыгнуть из серого, застойного, тоталитарного прошлого в светлое, богатое, цивилизованное будущее.

…Будьте счастливы.

Вы заслужили счастье.

С Новым годом!

С новым веком, дорогие мои!»

На улицах быстро распространилось известие об отставке Ельцина. Чувства испытывались самые разные: от облегчения, что уходит Ельцин, до полного безразличия, связанного с убеждением, что все равно ничего не изменится.

Вскоре после полудня на церемонии в Кремле временно исполняющим обязанности президента был назначен Владимир Путин, за несколько месяцев до этого совершенно неизвестный своим соотечественникам; ему же был вручен ядерный чемоданчик. В тот же день Путин издал указ, предоставляющий Ельцину и членам его семьи пожизненную неприкосновенность. Указ распространялся буквально на все: предохранял Ельцина от обысков, арестов и допросов, брал под защиту его транспорт, телефонные звонки, документы, имущество и корреспонденцию.

В полночь традиционное поздравление главы государства произносил Путин, а не Ельцин. Путин объявил, что теперь он является президентом, и заверил россиян, что вооруженные силы, пограничники и правоохранительные органы работают нормально. «У нас не будет вакуума власти, – сказал он, – я хочу предупредить, что любые попытки преступить границы законов и Российской Конституции будут решительно пресечены».

Отставка Бориса Ельцина и приход к власти Владимира Путина ознаменовали финал в создании криминальной системы олигархии в России. В результате первой мирной передачи власти в истории России небольшая группа людей, которые использовали свои связи для мошеннического раздела богатств бывшего Советского Союза, убедилась в безопасности их собственности, и была утверждена новая экономическая система, в которой главным жизненным принципом стало не производство, а воровство.

К началу 1999 года было широко распространено мнение, что с выбором нового президента в июне 2000 года неизбежно произойдет переоценка реформ, в том числе новый раздел собственности. Однако ожидаемое сведение счетов с правящей олигархией так и не произошло из-за ряда событий, которые были неожиданными для всех, кроме высшего руководства страны. В августе 1998 года Россия пережила разорительный финансовый кризис. Будучи не в состоянии выполнить свои обязательства, правительство провело девальвацию денежных средств, не заплатив по долговым векселям 40 млрд. долларов, и объявило мораторий на выплаты процентов по вкладам. Резко поднялись цены, и у большинства людей упал уровень жизни. Только что народившийся средний класс был уничтожен.

Экономический крах имел политические последствия. Политический рейтинг Ельцина сильно упал, и отрицательно оценивали его правление уже 80 % избирателей. В результате Ельцин был вынужден идти на уступки своей политической оппозиции в Государственной думе.

За пять месяцев до этого Ельцин отправил в отставку Виктора Черномырдина, который пять с половиной лет занимал должность премьер-министра, и заменил его Сергеем Кириенко, бывшим министром топливной и энергетической промышленности. После августовского кризиса Ельцин снял с поста Кириенко и сделал попытку восстановить Черномырдина, но Дума дважды, 31 августа и 9 сентября, проголосовала против его кандидатуры. Коммунисты выдвинули кандидатуру Евгения Примакова, министра иностранных дел и бывшего главы разведывательной службы. Опасаясь третьего отказа от кандидатуры Черномырдина, с перспективой новых парламентских выборов, Ельцин назначил Примакова, кандидатура которого была одобрена Думой 11 сентября большинством голосов (317 против 63).

Назначение Примакова ознаменовало раскол в системе олигархии. Впервые с октября 1993 года, когда Ельцин распустил Верховный Совет, он столкнулся с альтернативным центром власти.

Примаков быстро доказал, что хочет добиться политической независимости правительства от олигархов и Администрации Президента. С этой целью он санкционировал расследование дел «семьи» Ельцина, группы, стоящей у вершины власти, куда входили дочери Ельцина Татьяна Дьяченко и Елена Окулова, Валентин Юмашев, глава Администрации Президента, Борис Березовский, Павел Бородин, ответственный за управление недвижимым имуществом в Администрации Президента, и другие олигархи и государственные чиновники, тесно связанные с Ельциным.

Расследование началось с Березовского, на которого в январе 1999 года пало подозрение в присвоении денежных средств, принадлежавших Аэрофлоту. Но задолго до начала этого расследования Генеральный прокурор Юрий Скуратов занимался расследованием возможных выплат Бородину швейцарской фирмой «Мабетекс» в связи со строительными и восстановительными работами в Кремле – делом, к которому оказались причастны дочери Ельцина. Осенью 1997 года Карле дель Понте, Генеральному прокурору Швейцарии, были предоставлены полицейские отчеты о том, что представители российской организованной преступности контролируют более 300 швейцарских фирм и что швейцарский бизнесмен албанского происхождения Беджет Пакколи, стоявший во главе «Мабетекса», снабжал неизвестно как приобретенными средствами Ельцина и его дочерей. В сентябре 1998 года эти документы были направлены Скуратову.

22 января 1999 года был произведен обыск в офисе «Мабетекса» в Лугано и были обнаружены записи с указанными в них выплатами на общую сумму 600 000 долл. по кредитным картам дочерей Ельцина. Также оказалось, что Пакколи выплачивал денежные суммы Бородину и что бывший помощник президента «Мабетекса» Виктор Столповских получил от Пакколи комиссионные в размере около 8 млн. долл., которые он, очевидно, поделил между большим числом российских должностных лиц.

Вооружившись сообщением дель Понте о результатах расследования, Скуратов продолжил следствие по делу, связанному с «Мабетексом», а также более интенсивно занялся изучением деятельности Березовского. 2 и 4 февраля до зубов вооруженные агенты Федеральной службы безопасности ворвались в офисы Аэрофлота и частного охранного предприятия «Атолл», также связанного с Березовским.

Теперь становилось ясно, что предпринимаются серьезные усилия для раскрытия коррупции и что ниточки тянутся к «семье» Ельцина. Примерно в это же время скрытой видеокамерой сняли Скуратова, занимавшегося сексом с двумя проститутками в сауне, принадлежащей солнцевской криминальной группировке. Дьяченко показала видеозапись своему отцу, и Николай Бордюжа, глава Совета Безопасности РФ, вызвал Скуратова и попросил его подать в отставку. Скуратов формально согласился, но решил подождать голосования в Совете Федерации, который, согласно конституции, должен одобрить отставку Генерального прокурора. 17 февраля Совет Федерации отказался голосовать за смещение Скуратова. После этого Скуратов приказал своим сотрудникам продолжать расследование дела Березовского.

После того, как Совет Федерации отказался уволить Скуратова, представители «семьи» Ельцина тайно предлагали ему выступить в качестве обвинителя Березовского и прекратить расследование, связанное с «Мабетексом». Скуратов отказался. В марте он получил от швейцарской стороны более подробные отчеты о «Мабетексе». Руководитель расследования Георгий Чуглазов заявил, что 90 % содержания отчетов были правдой, а Скуратов прокомментировал это так, что утверждение дель Понте о взятке в 10 млн. долл. высокопоставленным российским чиновникам «выглядит вполне реальной суммой, которую, впрочем, нужно еще доказать».

17 мая в Совете Федерации вновь было проведено голосование по поводу снятия Скуратова, и вновь он остался на своем посту. Через несколько дней по государственному телевизионному каналу РТР во время передачи новостей была показана видеозапись, сделанная в сауне солнцевской группировки. После этого Ельцин назначил Владимира Путина, малоизвестного руководителя ФСБ, вместо Бордюжи на должность главы Совета Безопасности (при этом он оставался главой ФСБ). Под руководством Путина против Скуратова было открыто уголовное дело. Его сексуальные развлечения, заснятые на видео, интерпретировались как взятка натурой в обмен на оказанные услуги. На этом основании Ельцин снял с поста Скуратова и назначил временно исполняющего обязанности прокурора. Ордер на арест Березовского был немедленно аннулирован.

Накануне третьего голосования по поводу Скуратова в Совете Федерации Ельцин попытался оказать давление на сенаторов, обещая им перераспределить власть во многих регионах. Но сенаторы на закрытом заседании выслушали доклад Скуратова о коррупции среди высокопоставленных лиц и проголосовали в поддержку его 79 голосами против 61. Для «семейства» Ельцина теперь самой жизненно важной задачей стало назначение постоянно действующего прокурора, который покончил бы с расследованием «Мабетекса».

В то же самое время Ельцину, поведение которого вызывало негодование населения, выразили вотум недоверия. Ему предъявили обвинения по пяти пунктам: что он незаконно развалил Советский Союз в декабре 1991 года; что он действовал вопреки конституции, распустив Верховный Совет в октябре 1993 года; что он нарушил конституцию, развязав войну в Чечне в декабре 1994 года; что он ослабил российские вооруженные силы и совершал акты, ведущие к геноциду русского народа.

Слушание дела об импичменте готовилось в течение многих месяцев. 12 мая, за день до начала разбирательства, Ельцин уволил Примакова и его правительство и назначил временно исполняющим обязанности премьер-министра министра внутренних дел Сергея Степашина. Примаков стал самым популярным политическим деятелем в России, и Ельцин все меньше и меньше переносил независимость его суждений. В то же самое время быстрота, с которой Ельцин уволил Примакова, стала сигналом для депутатов, что в случае импичмента он может запретить коммунистическую партию и силой разогнать парламент.

Сориентировавшись в обстановке, «семья» Ельцина старалась сорвать кампанию импичмента. Один из депутатов фракции российских регионов в Государственной думе занимался подготовкой вотума по объявлению импичмента президенту Ельцину, когда в дверь его офиса постучали и в комнату вошел незнакомый человек, представившийся как «доброжелатель, который хочет предложить очень выгодную сделку».

Незнакомец сказал:

– Вы можете получить большие деньги, берите, не церемоньтесь, и в то же время вы поможете нам.

Однако он не уточнил, кого он имел в виду под словом «нам». Из пяти обвинений, выдвинутых против Ельцина, только одно – развязывание войны в Чечне – имело шанс набрать две трети голосов, необходимых для импичмента. Поэтому депутат не удивился, когда незнакомец объяснил ему, что более всего он заинтересован в том, чтобы его собеседник не поддерживал пункт обвинения, касающийся Чечни.

– Можете голосовать за импичмент, – заявил незнакомец. – Только не голосуйте за пункт, касающийся Чечни. Можете сказать, что вы поддерживаете импичмент, но не можете заставить себя одобрить обвинение относительно Чечни, потому что не считаете, что за развязывание войны ответствен президент.

Затем последовала многозначительная пауза, после чего незнакомец сказал:

– Я могу предложить вам 30 000 долларов.

Депутат встал и произнес:

– Простите, но я боюсь, что вы ошиблись дверью.

Примерно в то же время другой депутат от фракции российских регионов принимал аналогичного посетителя, который предлагал ему 30 000 долл. за то, чтобы тот не голосовал за импичмент. Депутат не принял 30 000 долл., но проявил заинтересованность к сделке. Однако он настаивал на том, что проголосует по крайней мере за один пункт обвинения против Ельцина. Посетитель спросил, за какой именно. Депутат ответил, что проголосует за обвинение Ельцина в том, что он незаконно разрушил Советский Союз.

Посетитель улыбнулся: «Мы уважаем ваш выбор». Они сошлись на сумме 52 000 долл.

Первый день слушания дела в Государственной Думе начался с речи Вадима Филимонова, председателя комиссии Думы по импичменту, который внушительно и уверенно приводил факты за отстранение Ельцина от руководства.

Он говорил, что Ельцин не имел права вопреки Конституции Российской Федерации распускать Советский Союз и что, заключив Беловежское соглашение, он нанес «колоссальный ущерб» безопасности и обороноспособности Российской Федерации. Упразднив российский Верховный Совет в 1993 году, продолжал Филимонов, Ельцин захватил власть, которая по закону принадлежала Верховному Совету, и его действия привели к смерти большого числа невинных людей. Война в Чечне была незаконной, так как Конституция не давала президенту права в одностороннем порядке принимать решения об использовании силы внутри страны, и действия Ельцина привели к огромным финансовым потерям и смерти десятков тысяч людей. В отношении четвертого пункта обвинения против Ельцина Филимонов заявил, что его действия привели к ослаблению российских вооруженных сил, и комиссия признала, что кризис российских вооруженных сил явился результатом «преднамеренного поведения президента и его небрежного отношения к своим обязанностям». В отношении пятого обвинения, что Ельцин проводил акты, «ведущие к геноциду русского народа», Филимонов сказал, что, даже в соответствии с официальными данными, потери населения в России с 1992 по 1998 год составили 4,2 миллиона человек. «Ельцин сознательно шел на ухудшение условий жизни россиян, что обернулось неизбежным ростом смертности среди населения и падением рождаемости. Все предложения об изменении политического курса неизменно отвергались».

Филимонов заявил, что специальная комиссия по импичменту пришла к заключению, что все пункты обвинения являются справедливыми. В заключение Филимонов сказал: «Кровь убитых и инвалидов, слезы умирающих, униженных и оскорбленных стучат в наши сердца!»

Вслед за Филимоновым выступил Виктор Илюхин, главный обвинитель по делу Ельцина и председатель Комитета безопасности Думы. Он подчеркнул, что правление Ельцина носило авторитарный характер, и поэтому именно на Ельцина ложится ответственность за трагедию России. «Страна находится в состоянии упадка, и… это само по себе делает невозможным дальнейшее пребывание Ельцина на его посту. Мы надеемся, что его отстранение будет началом процесса возрождения страны. Наше настоящее решение данного вопроса станет серьезным предупреждением настоящим и будущим правителям России».

На обвинения против Ельцина откликнулся Александр Котенков, представитель президента в Государственной думе. Ельцин не отвечает за развал Советского Союза, сказал он, потому что во время заключения Беловежского соглашения Советский Союз уже не существовал в своей первоначальной форме. В нем оставалось только семь республик из пятнадцати, и поэтому «России не от чего было отделяться». Роспуск Верховного Совета был оправдан, сказал Котенков, потому что управление президента обладало большей законностью в глазах народа, чем Верховный Совет, и Верховный Совет препятствовал любым попыткам ограничения его монополии на власть. В отношении третьего пункта обвинения, ответственности за развязывание войны в Чечне, Котенков сказал, что указы Ельцина не предусматривали прямых военных действий. Средства, использованные при выполнении указов Ельцина по разоружению чеченских боевиков, выбирала сама армия. Котенков также заявил, что Ельцин пытался спасти армию от кризиса и не был ответственен за «геноцид русского народа», за то, что население России уменьшалось с каждым годом начиная с 1960 года.

Затем каждый из говоривших ответил на вопросы зала, большей частью заново утверждая свои позиции.

На второй день слушания дела были выступления с мест. Владимир Жириновский, лидер Либерально-демократической партии, защищал Ельцина. «Как Горбачев обманывал нас, – сказал он, – коммунисты теперь хотят сделать то же самое. Вы хотите свалить вину за все на одного человека… В 1917-м также нашли одного человека, виновного во всем, – царя. И он согласился с этим, даже отрекся от престола. А что с ним после этого стало?»

Ольга Беклемишева, депутат из Нижнего Новгорода, заявила, что во время расследования октябрьских событий 1993 года было установлено, что «Скорой помощи» в Москве запрещалось оказывать помощь защитникам Белого дома. «Врачам приходилось нарушать свой профессиональный долг. Только врачи-добровольцы из Академии им. Сеченова помогали раненым. Трое из них были убиты… Я буду голосовать за импичмент».

После того, как еще несколько ораторов высказали свои соображения по различным пунктам обвинения, слово было предоставлено Виктору Бенедиктову, врачу, приглашенному коммунистами. Он принес с собой резолюцию недавнего конгресса российских врачей, в которой говорилось об ужасном демографическом положении в России. «Сокращение численности населения продолжается на фоне ухудшения здоровья всех возрастных групп населения, – сказал он. – Есть все причины предполагать, что население страны в XXI веке сократится до такой степени, что сохранение численности населения и его воспроизводство станут невозможными».

На третий день Геннадий Зюганов, лидер коммунистов, сказал, что 98 % населения России были единодушны: «Долой Ельцина!». Владимир Рыжков, лидер фракции «Наш дом – Россия», заявил, что его партия будет голосовать против импичмента, туманно пояснив, что «справедливость требует движения к истине». Еще некоторые ораторы со стороны оппозиции повторяли аргументы Илюхина, а затем заседание было приостановлено для голосования и подсчета голосов.

Когда дебаты близились к завершению, Сергей Зверев, заместитель главы Администрации Президента, хорошо знавший депутатов, начал рассказывать журналистам, что он уверен в том, что импичмент не пройдет. Глеб Черкасов, корреспондент «Москоу ньюс», разговаривал с помощниками депутатов, которые отказались от взяток. Ему рассказали, что в пятницу, 14 мая, лоббисты предлагали 30 000 долл. депутатам, чтобы они голосовали против импичмента, но цену пришлось поднять…

Когда слушание дела было приостановлено из– за перерыва на обед, парламентские служащие начали печатать избирательные бюллетени по каждому из пяти пунктов обвинения, и депутаты были отпущены до 15 часов. Зюганов сказал репортерам, что обвинение относительно Чечни наберет 300 голосов, необходимых для импичмента, а обвинение по поводу Беловежского соглашения может также получить необходимые две трети голосов. Однако его оптимизм был напускным по нескольким причинам. Во-первых, имелись сообщения о том, что многие депутаты не взяли свои бюллетени. В то же время депутаты и члены аппарата Думы рассказывали журналистам, что стоимость взяток постоянно возрастала. Лоббисты приходили к колеблющимся депутатам и предлагали заплатить им от 50 000 до 70 000 долл.

Коммунисты и фракция «Яблоко» приняли решение голосовать в пользу импичмента по вопросу Чечни. Партия российских регионов также склонялась к импичменту, но ее членам сказали, что они свободны голосовать по своему усмотрению. Лоббисты сосредоточили свои усилия на покупке голосов членов этой фракции. Колбакова заметила, что лидеры коммунистической партии начали устраивать встречи за закрытыми дверьми и когда они выходили оттуда, то казались мрачными и неразговорчивыми, что резко контрастировало с их прежним оптимистичным настроением. Наконец в комнату для журналистов Думы вошел Александр Кравец, идеологический секретарь партии, заняв свое место у микрофона на сцене за столом. Толпа репортеров затихла и подалась вперед, когда он заговорил. «Депутатов подкупают, – сказал он. – Начальная цена равнялась 30 000 долларов. Если депутат согласится проголосовать против всех пунктов обвинения, то получит гораздо больше».

Подсчет голосов продолжался, но после заявления Кравца все напряжение спало. Больше никто уже не ждал, что Ельцину объявят импичмент.

В 17.30 комиссия по подсчету голосов объявила, что за обвинение в отношении Чечни в пользу импичмента проголосовали 283 депутата. Это было подавляющее большинство, но не хватало еще 17 голосов для необходимых двух третей. По другим пунктам подсчет обвинений получил еще меньше голосов.

После того как были оглашены все цифры, коммунисты казались ошеломленными. Филимонову было трудно говорить. Зюганов сообщил репортерам: «Все были подкуплены». Он обещал на следующий день начать расследование.

После того, как импичмент потерпел поражение, Степашин предпринял попытку организовать прокремлевскую партию, способную потеснить процветающее движение «Отечество – вся Россия», организованное Юрием Лужковым, мэром Москвы, который поддерживал на высоком посту Примакова. 23 августа Лужков пообещал, что, если Примаков, самый популярный политический деятель страны, будет баллотироваться на пост президента, он поддержит его. По мере того как экономическое положение в России постоянно ухудшалось, рейтинг Ельцина упал до 2 %, и тем, кто был тесно связан с его режимом, стало ясно, что их положение и благосостояние находятся под угрозой.

В то же самое время расследования по делу Березовского и «Мабетекса» показали, что в случае победы на выборах оппозиции Ельцина те, кто незаконно накопили состояние в годы его правления, – и это, в сущности, была совершенно новая элита, включая членов семьи Ельцина, – рисковали потерять не только свою собственность, но и свою свободу и даже жизнь. По этой причине примыкавшие к Ельцину были полны решимости удержать его на посту или любой ценой закрепить президентское кресло за выбранным им преемником. Вначале надеялись, что Степашин одержит победу над Примаковым. Но скоро стало ясно, что он плохо подходит для этой роли. Похоже, у него не было энтузиазма нападать на Примакова и Лужкова изнутри, и было известно, что он отвергнул планы введения чрезвычайного положения и отмены президентских выборов из боязни начала гражданской войны.

Согласно статье, опубликованной 22 июля в «Московской правде» и основанной на секретных документах, один из планов, обсуждавшихся в Кремле, состоял в создании беспорядков в Москве путем организации террористических актов, похищения детей и войны между соперничающими криминальными кланами. В начале сентября в прессе появились сообщения, что Березовский, Александр Волошин (в то время глава Администрации Президента), Антон Суриков (бывший сотрудник Главного разведывательного управления – ГРУ) и Басаев встретились во Франции в июне или июле и разрабатывали план вторжения в Дагестан. 13–14 сентября газета «Московский комсомолец» напечатала фрагменты стенограммы беседы между человеком с голосом, похожим на голос Березовского, и человеком, чей голос напоминал голос Мовлади Удугова, неофициального представителя радикальной чеченской оппозиции, в которую входили Басаев и Хаттаб. Во время этой беседы ее участники, обращаясь дружески друг к другу, обсуждали передачу денег от человека, похожего на Березовского, боевикам. Павел Гусев, главный редактор «Московского комсомольца», сообщил, что, по его утверждению, сотрудник ФСБ, записавший на пленку эту беседу, позже был уничтожен «по приказу тех, чьи голоса он записал».

По-видимому, эти публикации побудили Третьякова, главного редактора самой известной газеты, принадлежавшей Березовскому, предложить какую-то версию событий, которая если и не оправдывала его шефа, то, по крайней мере, давала понять, что он был не единственным, кто участвовал в организации вторжения в Дагестан. Третьяков писал: «Совершенно очевидно, что чеченцев завлекли в Дагестан… чтобы оправдать восстановление федеральной власти в республике и начало военных действий против террористов, окопавшихся в Чечне. Ясно, что это была операция, подготовленная российскими спецслужбами… более того, она была санкционирована самыми высокопоставленными кругами.

В свете всего этого вот мое собственное личное предположение: в худшем случае Березовским воспользовались, не посвятив его в деятельность российских спецслужб, или, что наиболее вероятно, он действовал заодно с ними… Моя гипотеза гораздо более похожа на правду, чем мнение, что Березовский сам все устроил, которое предполагает его абсолютное влияние на обе воюющие стороны одновременно».

Между тем 5 августа 1999 года исламисты под предводительством двух командиров – Шамиля Басаева и Хаттаба, предположительно гражданина Саудовской Аравии, вторглись из Чечни в западный Дагестан с целью начать антироссийское восстание. 9 августа Степашин был освобожден от должности, и его место занял Владимир Путин. 22 августа боевики отошли назад в Чечню без тяжелых потерь.

Это вторжение вызвало в России и возмущение, и подозрение, что это провокация, направленная на то, чтобы подготовить народ к новой войне в Чечне. Подразделения внутренних войск, охранявшие границу, были отозваны незадолго до вторжения чеченцев, поэтому боевики под предводительством Басаева и Хаттаба беспрепятственно вошли в Дагестан. В течение двух недель, пока они вели борьбу с местной милицией, Российская армия не делала попыток атаковать их. Затем они ушли из Дагестана на 72 КамАЗах, и им никто не помешал. Александр Жилин, видный военный журналист, рассказывал, что он разговаривал с высокопоставленными офицерами Генерального штаба, Министерства обороны и Министерства внутренних дел и все согласились, что вторжение было подготовкой другой, предвыборной чеченской войны. «В этой связи, – писал он, – все мои собеседники без исключения отмечали немаловажную деталь: ФСБ и Совет Безопасности возглавлял глава правительства Владимир Путин».

Несмотря на подозрение, что это была провокация, вторжение в Дагестан переключило внимание страны на Северный Кавказ. В конце августа федеральные войска начали наземные и воздушные атаки на дагестанские села, находившиеся под контролем ваххабитов, будто бы пытаясь в какой-то степени отомстить им за более раннее вторжение.

31 августа 1999 года мощный взрыв прогремел в подземном торговом центре в Манеже рядом с Кремлем, при этом один человек был убит и 30 ранены. Это был не первый террористический акт в России, случившийся именно в преддверии выборов. В июне 1996 года, в канун первых президентских выборов, была взорвана бомба в московском метро, в результате чего четыре человека погибли и еще 12 были ранены; еще два взрыва прогремели в троллейбусах, при этом пострадало 38 человек. Эти события, создав ощущение нестабильности, сработали в пользу кандидатуры Ельцина.

Взрыв в Манеже всколыхнул политическую атмосферу, но надо было накалить напряженность до качественно нового уровня, чтобы возбудить народ до нужного состояния и заставить его поддержать вторую чеченскую войну. Это и произошло в результате событий, случившихся в последующие несколько дней. События разворачивались будто бы по определенному плану. 4 сентября в 21.40 в городе Буйнакске в Дагестане взорвалась машина, начиненная взрывчаткой, разрушив пятиэтажное жилое здание, где жили семьи российских военнослужащих. В результате взрыва погибли 62 человека и около 100 были ранены.

9 сентября, вскоре после полуночи, взрыв разрушил все девять этажей центральной части здания на улице Гурьянова, 19, в районе Печатники в Москве. Несколько тел было отброшено на соседние улицы. Огонь бушевал несколько часов под окутанными удушливым дымом развалинами. К концу первого дня число погибших достигло 98 человек.

13 сентября мощный взрыв превратил девятиэтажное панельное жилое здание в Москве на Каширском шоссе, 6, в окутанные дымом развалины. Взрыв произошел в 5.00, и, проснувшись, москвичи увидели на телевизионных экранах, как рабочие аварийной службы лихорадочно пробираются через завалы. Один из спасателей спросил: «Как можно сказать, сколько людей погибло, если мы находим только их фрагменты?» Число погибших во время взрыва на Каширском шоссе вскоре достигло 118 человек.

После взрывов обломки домов были сразу же убраны, несмотря на возражения МВД и Министерства по чрезвычайным ситуациям. Поспешность, с которой ликвидировались следы преступления, особенно поразительна на фоне того, как велось следствие по терактам против зданий американских посольств в Кении и Танзании в 1998 году: подозреваемые были выявлены и в конечном итоге арестованы в результате тщательного многомесячного просеивания обломков. А ФСБ не подпускала следователей из Министерства по чрезвычайным ситуациям к местам взрывов на улице Гурьянова и на Каширском шоссе и препятствовала попыткам рабочих-спасателей позаботиться о жертвах. Российские власти отклоняли предложения о предоставлении помощи в расследовании от Соединенных Штатов и других стран Запада.

Ощущение, что взрывы были инсценированы, подкреплялось и последующей реакцией властей. После взрыва на улице Гурьянова в Москве были приняты чрезвычайные меры безопасности. Вереницы грузовиков с прицепом и легковых машин образовались на дорожных контрольно-пропускных пунктах у въезда в город. Дивизия МВД им. Дзержинского численностью 15 000 человек была рассредоточена на улицах Москвы, увеличив и без того огромное количество работников милиции. Однако через 4–5 дней после взрыва на Каширском шоссе ситуация почти вернулась в нормальное русло, создавая впечатление, будто власти знали, что дальнейшей опасности не существует. Западные дипломаты, пытавшиеся получить информацию из правительственных и других источников, сталкивались с тем, что обычные контакты не дают им никакой информации о безопасности обстановки и любая попытка поднять вопрос о терактах приводит к прекращению разговора.

Между тем еще 6 июня 1999 года, за три месяца до взрывов зданий на улице Гурьянова и на Каширском шоссе, шведский журналист Ян Бломгрен писал в газете «Svenska Dagbladet», что кремлевское руководство и его сообщники готовят серию «террористических актов» в российской столице под кодовым названием «Буря в Москве». В подтверждение этого Константин Боровой, независимый депутат Думы, сказал, что один сотрудник российской военной разведки предупредил его о готовящейся серии террористических актов.

16 сентября, когда еще не успели похоронить все жертвы первых взрывов, новый взрыв обрушил фасад девятиэтажного жилого дома в южной части российского города Волгодонска, при этом погибли по крайней мере 17 человек и получили ранения 69. Высокопоставленным чиновникам сообщили о готовящемся взрыве в Волгодонске за несколько дней до него. 13 сентября Геннадий Селезнев, выступая на встрече в Совете Думы, получил записку из аппарата Думы, которую он зачитал присутствующим. В послании говорилось о происшедшем взрыве в Волгодонске. Лидер либерально-демократической партии Владимир Жириновский сказал, что после этого заявления присутствующие стали ждать сообщения о взрыве по телевидению. Однако взрыв произошел только через три дня, 16 сентября.

17 сентября Жириновский напомнил Селезневу о его заявлении 13 сентября и спросил, почему тот не предупредил власти. Селезнев рассказал корреспонденту газеты «Новые известия» в марте 2002 года, что он посчитал, что речь шла о взрыве, устроенном преступными бандами 15 сентября и в котором не было жертв. Факт о последнем взрыве был подтвержден местной волгодонской прессой, но в объяснении Селезнева остается несколько невыясненных моментов. Если взрыв в Волгодонске, о котором шла речь в записке, переданной Селезневу, был частью мелкого преступного конфликта, почему было необходимо срочно сообщить спикеру Думы и – согласно информации, находящейся в руках Сергея Юшенкова, члена независимой комиссии для расследования взрывов 1999 года, – Путину? Было ли лишь совпадением, что Селезнев и Путин были информированы о взрыве в одном и том же городе, где действительно произошел сильный взрыв, но на следующий день? Почему Селезнев, тесно связанный с Путиным, не упомянул об «обычном» взрыве в сентябре 1999 года, когда впервые подняли вопрос о его осведомленности заранее?

И, наконец, если в записке, которую читал Селезнев, речь шла о незначительном преступном столкновении в Волгодонске, почему Селезневу сообщили об этом за два дня?..

После взрыва на телевизионных экранах появился Путин и заявил, что террористов нужно «мочить в сортире». В октябре, когда было предложено, чтобы Россия провела переговоры с повстанцами, Путин заявил, что это бандиты и если кто-нибудь попытается сделать это, то может получить «контрольный выстрел» в голову.

В течение нескольких месяцев после взрывов Путин невозмутимо и хладнокровно отвечал на самые разнообразные вопросы, за исключением вопросов о Чечне. Когда поднимали тему Чечни, он неизменно выходил из себя. Этот факт наряду с использованием им воровского жаргона заставляет некоторых предположить, что по каким-то причинам его задевает критика в адрес второй чеченской войны не только в политическом смысле, но и лично.

Между тем почти с самого начала были и сомнения, действительно ли взрывы – дело рук чеченских террористов. И Аслан Масхадов, чеченский лидер, и Басаев отрицали тот факт, что чеченцы имеют какое-то отношение к этим взрывам. Однако еще сильнее, чем эти заявления, беспокоили обстоятельства самих взрывов, которые делали все более невероятными утверждения, что их устроили чеченские террористы. Во-первых, всем четырем взрывам был свойствен один и тот же почерк, судя по характеру разрушений, по тому, как рушились бетонные панели, и по размеру взрывов. В каждом случае в качестве взрывчатки применялся гексоген, и все четыре бомбы были подложены так, чтобы взрыв произошел ночью, чтобы вызвать наибольшее число жертв.

Во-вторых, чтобы без помощи специалистов совершить то, в чем их обвиняли, чеченским террористам понадобилось бы в течение двух недель в городах, значительно удаленных друг от друга, организовать девять взрывов (четыре, которые произошли, и пять, которые, по утверждению российских властей, им удалось предотвратить). Для этого пришлось бы действовать с молниеносной быстротой. Так, в здании на Каширском шоссе милиция проверила подвалы всего за три часа до взрыва.

В-третьих, чеченцам понадобилось бы также проникнуть на совершенно секретные российские военные заводы. Следователи сообщили, что каждая бомба содержала от 200 до 300 килограмм гексогена, который производился в России только на одном-единственном заводе в Пермской области, охраняемом ФСБ. Распределение продукции ведется там по строгому учету. Несмотря на это, предполагаемые чеченские террористы якобы могли получить этот гексоген и осуществить его транспортировку по всей России. И, наконец, чеченским террористам пришлось бы продемонстрировать техническую виртуозность. В Москве взрыв бомбы на улице Гурьянова вызвал обвал лестничных пролетов. На Каширском шоссе восьмиэтажное кирпичное здание было превращено в груду камней. В Волгодонске взрывом убиты 17 человек, и от него пострадало 37 зданий вокруг.

Чтобы добиться таких результатов, нужно тщательно определить и подготовить взрывчатые вещества. В Москве взрывчатка была подложена таким образом, чтобы разрушить наиболее уязвимые и важные структурные элементы, так, чтобы все здания рассыпались, как карточные домики. Такие тщательные расчеты под силу лишь опытным специалистам, а единственным источником таких специалистов в России являются спецназ, военная разведка (ГРУ) и ФСБ.

После этих взрывов Россия предприняла новое вторжение в Чечню, которое теперь встретило огромную поддержку населения. Путин был назначен преемником Ельцина, и предвыборная агитация за него началась в то самое время, когда российские войска двигались по чеченской равнине к Тереку. В стране, уставшей от преступности и беспорядков, государственное телевидение помогло Путину создать образ компетентного, энергичного и решительного человека; за несколько недель его рейтинг совершил скачок от почти нулевого до главного кандидата в президенты. (После того как ранее неизвестный Путин стал премьер-министром во время предварительных выборов, его рейтинг был такой же, как у Ельцина. Из тех, кто голосовал за него, 2 % сказали, что голосовали бы за Путина как за президента…)

По мере продолжения чеченской войны и расширения кампании по выборам президента все более распространялись опасения по поводу того, что события, приводящие к войне, были спланированы заранее. Некоторые политические обозреватели в Москве отмечали, что события разворачивались таким образом, как это описывал в своей книге известный политолог из Чикагского университета Гарольд Лассвелл, и были наиболее оптимальными для успешной пропаганды. В книге, касаясь пропагандистской деятельности союзников во время Первой мировой войны, Лассвелл писал, что успех пропагандиста определяется степенью напряженности среди населения, которую автор называл «условием приспособления или плохого приспособления: сюда входят общественное беспокойство, нервозность, раздражительность, волнение, недовольство или напряжение». По мнению Лассвелла, «пропагандист, ведущий пропаганду в обществе с высоким уровнем напряженности, обнаруживает, что для воспламенения скопившейся в нем взрывной энергии достаточно маленькой спички, которой в обычном состоянии можно было бы разжечь только костер». Не было сомнения в том, что чеченскую войну Путин вел, имея дело с обществом, где степень напряженности после сентябрьских терактов сильно возросла.

Возможно, никогда не будет убедительных доказательств того, кто же организовал взрывы жилых зданий. Однако политическая ситуация в момент взрывов, степень подготовки организации и экспертизы, продемонстрированные при их выполнении, – все это говорит о том, что эти взрывы были организованы не чеченцами, которые ничего не выигрывали от них, а теми, кому нужна была еще одна война, способная протолкнуть Путина на пост президента и тем самым спасти добытое путем коррупции благосостояние. Это могли быть только лидеры самого режима Ельцина…

В октябре 1999 года окружение Ельцина способствовало организации «Единства» – прокремлевской политической партии, которая ассоциировалась с Путиным. В то же время партия «Отечество – вся Россия», организованная Лужковым и Примаковым, подвергалась жесточайшим нападкам прессы, контролируемой «семьей» Ельцина. В конце концов, несмотря на то, что партия «Единство» не имела идеологической платформы, 17 декабря она набрала 23 % голосов, слегка отстав от Российской коммунистической партии, которая набрала 24 %. «Отечество – вся Россия», у которой ожидалось рекордное число голосов, набрала всего 13 %.

В свете полученных результатов Лужков и Примаков сняли свои кандидатуры на пост президента, расчищая дорогу Путину. Единственной проблемой оставалось время проведения президентских выборов. Чеченская война шла полным ходом, и рейтинг Путина был высоким, но не было гарантии, что такая ситуация удержится до запланированной даты выборов – в июне 2000 года. Но если бы Ельцин ушел в отставку немедленно, Путин стал бы временно исполняющим обязанности президента, и выборы можно было бы провести через три месяца, что дало бы Путину огромные преимущества. Окружение Ельцина убедило его согласиться на это, и вот в канун Нового года Ельцин ушел в отставку, сняв в себя бразды правления.

Выборы были назначены на 26 марта, и Путин отказался от интенсивной избирательной кампании и избегал даже объяснений относительно своей позиции по главным вопросам, касающимся положения в стране. В результате россияне выбирали того, о ком они ничего не знали, и из-за этого наделили его чертами, на которые рассчитывали.

Благодаря сентябрьским взрывам гнев населения был перенесен с криминальной олигархии, ограбившей страну, на чеченцев. И поскольку было ясно, что война ведется успешно, Путин получил поддержку народа, которая в противном случае досталась бы тем, кто пытался бороться со смертельно опасным наступлением криминала на российское общество.

В результате Путин набрал 54 % голосов, Геннадий Зюганов – 30 %, на 2 % меньше, чем в первом раунде против Ельцина в 1996 году.

7 мая 2000 года, незадолго до полудня, Путин вошел в Андреевский зал Большого Кремлевского дворца и прошел по красному ковру к возвышению, где его ждал Ельцин. Два человека встали вместе под двуглавым золотым орлом. Огромное количество видеокамер запечатлевало то, что потом описывалось как первая демократическая передача власти мирным путем в российской истории.

По словам Ельцина, он и не предполагал, что испытает столь сильные чувства. Медленно произнося слова, как будто с трудом читая их по телесуфлеру, он сказал: «Теперь нам есть чем гордиться… Мы не позволили нашей стране попасть в руки диктаторов. Мы сохранили для России почетное место в мировом сообществе… и открыли дорогу для нормального удовлетворения потребностей людей». Ельцин обратился к Путину: «Берегите Россию». Как видели политические соперники Ельцина – Зюганов, Лужков и Григорий Явлинский, председатель партии «Яблоко», Путин положил правую руку на Конституцию и принес должностную присягу, пообещав защищать права и свободы граждан, целостность правительства и следовать Конституции.

Затем Путин произнес речь, которую, очевидно, заучил наизусть. «Мы обязаны сделать все, – говорил он, – чтобы власть, выбранная народом, работала в интересах народа, защищала российских граждан повсюду, в нашей стране и за ее пределами, и служила интересам общества». Он описывал, как в ходе избирательной кампании он встречался с людьми на улицах, которые говорили ему: «Мы просим вас по крайней мере не обманывать нас». Путин пообещал работать «открыто и честно».

Но, произнося свою речь в великолепном Андреевском зале, Путин дал понять, что ему не чужды цезаристские замашки. «В России, – заявил он, – глава правительства всегда был и будет человеком, который отвечает за все».

Таким образом, потенциальный вызов, брошенный системе криминальной олигархии в России, потерпел поражение. Эпоха Путина началась с того момента, где закончилась эпоха Ельцина. Александр Волошин, главный советник Ельцина, сохранил свой пост главы Администрации Президента. Михаил Касьянов, министр финансов в кабинете Ельцина, был назначен премьер– министром и вместе с большинством его главных министров имел тесные связи с «семьей» Ельцина.

И, что важнее всего, «семья» Ельцина определила выбор нового Генерального прокурора. 16 мая 2000 года Совет Федерации выдвинул на обсуждение кандидатуру Дмитрия Козака. Но на следующий день Путин предложил другую кандидатуру – временно исполняющего обязанности Генерального прокурора Владимира Устинова. Как писала газета «Сегодня», такой кардинальный поворот произошел после того, как кандидатура Козака была отвергнута Волошиным. Согласно газетной статье, такое решение было принято потому, что Волошин не был уверен в том, что Козак не будет продолжать копаться в делах, связанных с «Аэрофлотом» и «Мабетексом».

Через десять месяцев ситуация изменилась до такой степени, что многие даже не могли себе представить. Ельцину и его семье были предоставлены гарантии неприкосновенности, новое правительство было очень похожим на старое, представителям правящей олигархии не нужно было больше опасаться преследований за свою криминальную деятельность. Все разговоры о перепроверке распределения собственности в период процесса приватизации – самого преступного разбазаривания государственных ресурсов в истории – прекратились.

…Сгустились сумерки, машины оживленно сновали по улице Новоселов на окраине города Рязани, делая круг перед 12-этажным домом № 14/16. Покупатели толпились в новом гастрономе «День и ночь» на первом этаже здания, а жители дома возвращались с работы, набирали коды своих квартир и открывали новую тяжелую металлическую дверь подъезда.

Мало что в этой сцене говорило о том, что 22 сентября 1999 года на том месте, где в настоящее время стоит здание, могла находиться зияющая яма и многие из тех, кто теперь спешит по своим делам, могли бы быть погребены под тоннами кирпича, если бы не чудо, которое спасло их от смерти.

Единственно, что напоминает об этом происшествии, – металлическая дверь, установленная через несколько месяцев после того, как в основании здания обнаружили бомбу, из-за чего пришлось эвакуировать почти 250 человек. Город охватила паника, пока Федеральная служба безопасности не объявила, что это была не настоящая бомба, а муляж, помещенный туда для «испытания».

После инцидента жители дома говорили в интервью по телевидению и в прессе, что после этого случая у них возникли проблемы со здоровьем, а их дети бояться ложиться спать. Они дали понять, что не верят тому, что их эвакуировали из квартир в ходе испытания, и были убеждены, что кто-то – возможно, сама Федеральная служба безопасности – намеренно пытается одурачить их. Пожилая женщина, входя в дом, сказала: «Это страшно даже произнести, но мне кажется – это было не тренировочное испытание».

«Чему я должен верить, – говорил 67-летний житель дома, – тому, что говорит правительство, или тому, что было в основании здания? Тогда спросите: кто несет ответственность за войну? Кому нужна эта война? Конечно, правительству». (На следующий день после этого инцидента правительство, обвиняя чеченских боевиков во взрывах жилых зданий в Москве, Волгодонске и Буйнакске, начало бомбить Грозный.) «Власти пытаются замять все это и скрыть от народа, – сказала Татьяна Боричева, другая жительница дома. – Я думаю, что это большая политическая игра. Здесь идет борьба за власть, а наша жизнь не стоит и копейки… [Они] хотели заставить чеченцев начать боевые действия и захватить власть».

Некоторые жители дома говорили, что собираются подать в суд на ФСБ. Другие проявляли большую осторожность. «Общее мнение гласит, что лучше нам не предъявлять им обвинения, – заметила Татьяна Лукичева, – или в следующий раз они на самом деле взорвут нас».

Дом № 14/16 по улице Новоселов был построен в 1987 году Рязанским радиозаводом, и большинство его жителей работали на нем. В основном это были патриотически настроенные граждане, не склонные критиковать правительство. Но после «тренировочного испытания» и событий, последовавших за ним, они пришли к убеждению – в некоторых случаях впервые, – что их жизнь в глазах властей не имеет ценности. Осмысление этой ситуации началось в тот вечер, который обитатели дома № 14/16 по улице Новоселов теперь считают своим вторым рождением.

В 20.30 22 сентября Алексей Картофельников, водитель городского автобуса, вернулся в Рязань после выходных, проведенных на даче. Он поставил свою машину подальше от дома и отправился домой пешком. Когда он подошел к подъезду, его внимание привлекла белая «Лада», припаркованная перед входом, на заднем сиденье которой сидел мужчина. Последние две цифры на номерном знаке автомобиля были заклеены бумагой, на которой было написано число «62», код Рязани. У входа стояла молодая блондинка и нервно оглядывалась по сторонам.

В свете произошедших за 18 дней в Буйнакске, Москве и Волгодонске взрывов четырех жилых зданий эта сцена показалась Картофельникову подозрительной. Он вошел в свою квартиру и набрал «02».

В это время Владимир Васильев, по профессии инженер, живший на восьмом этаже, возвращался домой и тоже заметил машину. Лист бумаги на заднем номерном знаке машины уже слетел, и появился номер 77, код Москвы. Васильев заметил, что номер на задней панели отличается от номера на передней. Блондинка, привлекшая внимание Картофельникова, теперь сидела с мужчиной в машине. Васильев поднялся на лифте до своей квартиры и также позвонил в милицию.

Картофельников непрерывно набирал «02», но номер был постоянно занят. Его дочь Юлия, 23-летняя студентка медицинской ординатуры, вышла на балкон, чтобы узнать, как разворачиваются события. Она увидела, что из подвала здания появился второй мужчина, посмотрел на часы и сел в машину, после чего она рванула с места с тремя пассажирами. В этот момент Картофельников дозвонился в милицию. Картофельников описал увиденное им, но вначале милиция отказалась проводить расследование. Однако тот настаивал, и милиция согласилась приехать. Отец и дочь встретили милиционеров у подъезда в 21.30. Юлия предложила им пройти в подвал, чтобы убедиться, не оставили ли там что– нибудь люди из машины. Местные бомжи использовали подвал в качестве туалета, и милиционеры не хотели туда идти, но Юлия настаивала, и они, наконец, решили спуститься. Несколько мгновений спустя один из милиционеров пулей вылетел наверх с криком: «Там бомба!». Другие два милиционера выбежали за ним, и один из них сказал Картофельникову: «Мы должны эвакуировать жителей дома».

В здании вскоре началась суматоха. Милиционеры стали стучать во все двери, приказывая людям покинуть квартиры. Жители вынимали грудных детей из ванночек, хватали документы и набрасывали на себя пальто. Те, кто был слишком болен или слаб, чтобы выйти самостоятельно, оставались на месте. Милиция окружила здание, а жители его, стоя на улице, смотрели, как милиционеры, включая Юрия Ткаченко, руководителя отряда саперов, входили в подвал. Толпа затихла в ожидании объявления, что все это ложная тревога. В подвале Ткаченко обезвредил взрывное устройство с часовым механизмом, а затем проверил три мешка с белым кристаллическим веществом портативным газовым анализатором МО-2, который показал наличие в мешках гексогена, взрывчатого вещества, использовавшегося во время взрывов домов в Буйнакске, Москве и Волгодонске. Теперь не было сомнений, что кто-то намеревался взорвать здание.

Милицейские и пожарные машины и автомобили технической помощи со всех концов города устремились к месту происшествия, а когда распространилась молва о том, что в подвале дома № 14/16 по улице Новоселов обнаружена бомба, жители соседних домов также в страхе покинули свои жилища. Дело кончилось тем, что почти 30 000 обитателей района Дашково-Песочня, в котором находится дом № 14/16 по улице Новоселов, провели ночь на улице.

Анна Савина описывала атмосферу паники, царящую в Рязани в связи с происшествием: «В 11 часов утра милиционеры стали ходить из дома в дом, требуя немедленно покинуть здание. Я была в ночной сорочке, но набросила на себя плащ и выбежала из дома. Только очутившись на улице, я поняла, что наше здание заминировано. Но моя мать осталась в квартире. Она абсолютно беспомощна. В ужасе я подбежала к милиционеру и сказала: "Разрешите мне вернуться в здание, чтобы забрать свою мать!" Но они не позволили мне вернуться. Только в 2.30 ночи они постепенно стали разрешать жителям возвращаться в свои квартиры, чтобы проверить, не было ли чего-то подозрительного. Когда подошла моя очередь, я показала на свою больную мать и сказала милиционеру, что без нее я не сдвинусь с места. Милиционер спокойно записал что-то в блокноте и исчез. Тогда я поняла, что я, возможно, осталась одна с матерью в заминированном здании. Это было ужасно… Но внезапно в дверь позвонили. На пороге стояли два старших офицера милиции. Они строго спросили меня: "Вы решили похоронить себя заживо?" У меня ноги подкашивались от страха, но тем не менее я настаивала на том, что без матери никуда не пойду. Услышав это, офицеры смягчились. "Хорошо, – сказали они. – Здание уже разминировано"… В этот момент я выбежала на улицу».

Милиционеры допросили Картофельникова, его дочь и Васильева и на основании их показаний составили фотороботы подозреваемых. Тем временем 1200 милиционеров были приведены в состояние боевой готовности, патрулировались железнодорожные вокзалы и аэропорт, а на всех шоссе при выезде из города были установлены контрольно-пропускные пункты. Милиция останавливала и проверяла каждую белую «Ладу».

Незадолго до полуночи генерал Александр Сергеев, начальник рязанской ФСБ, подъехал к дому № 14/16 по улице Новоселов и встретился у входа в здание с его жителями. «Можете считать, – сказал он, – что сегодня вечером вы родились заново». Он пообещал, что все смогут вернуться домой, как только станет ясно, что опасность миновала. Представитель ФСБ допросил Картофельникова, а после этого сказал ему: «Вы родились в рубашке».

В половине второго ночи ФСБ увезла мешки и детонатор на небольшом грузовике. Жители дома продолжали бродить на холоде до 3 часов утра, пока не открылась дверь кинотеатра «Октябрь», расположенного через улицу, и его заведующая не принесла из дома посуду и не напоила всех чаем. Он, однако, почти не помог успокоению расшатанных нервов. Для людей, у которых было плохо с сердцем или поднималось давление, непрерывно вызывали «скорую». Многие из тех, кто находился в кинотеатре, с трудом приходили в себя. Они понимали, что в подвал их дома кто-то подложил бомбу, но им сложно было осознать, что они и их семьи могли погибнуть. В 5 часов утра включили радио, и жители дома слушали сводку новостей по Радио России о попытке взорвать здание. Диктор, рассказывая об инциденте, сообщил, что бомба должна была взорваться в половине шестого утра. После этих слов в кинотеатре воцарилась тишина, так как все понимали, что, если бы бомбу не обнаружили, им осталось бы жить всего полчаса.

Наступило утро, Рязань походила на осажденный город. Улицы были запружены вооруженными милицейскими патрулями и военными курсантами. Милиционеры в бронежилетах с автоматами в руках оцепили все выезды из города. Длинные шеренги автомобилей и грузовиков растянулись на многие километры по дорогам, и милиция производила обыск каждой машины и пассажиров. Портреты трех террористов были приклеены буквально к каждому столбу и дереву.

В 8 утра Российское телевидение сообщило о попытке взорвать жилой дом в Рязани и процитировало официальные сообщения Рязанского МВД о том, что в бомбе было взрывчатое вещество гексоген. Утром по рязанскому телевидению выступил Сергеев и поздравил жителей дома со спасением при теракте. Некоторое время спустя по государственному телевидению выступил министр внутренних дел Владимир Рушайло с заявлением о том, что попытка террористов взорвать пятое по счету российское здание была предотвращена. Тем временем, когда по Рязани поползли слухи, что город выбран местом проведения террористического акта из– за расположения здесь 137-го Рязанского парашютно-десантного полка, Павел Маматов, глава администрации Рязани, отдал приказ опечатать все чердаки и подвалы города.

В 19 часов в вечерних новостях выступил Председатель правительства Путин с заявлением о том, что российские самолеты начали бомбить Грозный. Смысл сообщения в стране, ожидавшей новых террористических актов, был понятен: террористы покушались на жизнь невинных людей, а значит, они будут наказаны.

К вечеру 23 сентября на автостоянке в Рязани была обнаружена брошенная белая «Лада». Через некоторое время был зафиксирован звонок в Москву – связистка, которая довольно долго оставалась на линии, успела поймать обрывок разговора. Звонивший сообщал, что у них не было возможности покинуть город незамеченными. Голос на другом конце провода ответил: «Разделитесь и выбирайтесь по отдельности».

Телефонистка доложила о звонке в милицию, которая установила номер звонившего. К их изумлению, звонили из ФСБ. Через короткое время рязанская милиция, с помощью местного населения, арестовала двух террористов. При опознании задержанных выяснилось, что они работают в ФСБ. По распоряжению из Москвы их вскоре освободили.

Теперь объяснение со стороны ФСБ РФ было неизбежно. В пятницу, 24 сентября, директор ФСБ Николай Патрушев, выйдя из Кремля после совещания, сообщил репортеру, что эвакуация людей из здания в Рязани была частью тренировочных учений и бомба была поддельной, подложенной с его ведома. Патрушев добавил, что в мешках, обнаруженных отрядом саперов, не было ничего, кроме сахарного песка. Данные газового анализатора о наличии гексогена были ошибочными. В других городах проводились аналогичные учения, и лишь в Рязани жители спохватились раньше времени. Он высказал восхищение жителями дома за проявленную ими бдительность.

Между тем представители рязанского ФСБ ни перед чем не останавливались, чтобы убедить жителей Рязани, что они не знали о предполагаемых учениях. После заявления Патрушева Юрий Блудов, сотрудник прессслужбы рязанской ФСБ, заявил, что местную ФСБ не уведомили заранее о том, что в городе будут проводиться учения. Губернатор Рязанской области Б. Н. Любимов говорил, что ничего не знал о планируемых учениях…

В течение последующих недель для многих жителей дома жизнь постепенно возвращалась в свою колею. ФСБ устроила в Рязани церемонию награждения, во время которой Картофельникову и Васильеву подарили по цветному телевизору в награду за проявленную бдительность, также была награждена внимательная телефонистка Надежда Юхнова. Представитель ФСБ генерал Александр Зданович разъяснил, что газовый анализатор дал неправильные показания потому, что его не протерли спиртом – намек на то, что спирт «употребили», а у Ткаченко остались на руках следы гексогена, поскольку неделю назад он имел дело со взрывом.

Но подозрение на то, что это было вовсе не испытание, продолжало витать в воздухе. Жители дома хотели знать, почему, если данный инцидент был учебным испытанием, им не разрешалось вернуться в свои квартиры после успешного обезвреживания бомбы и почему им в течение двух дней не говорили об истинной причине случившегося? Их также интересовало, какое право имела ФСБ использовать их в качестве подопытных кроликов в подобных учениях, если это на самом деле были учения?

В то же время ФСБ утверждала, что те, кто принимал участие в «учениях», были тайными агентами и не могли появляться на публике. Однако по закону не существовало запрета на появление агентов перед журналистами. В статье 7 Закона о государственной тайне Российской Федерации, принятого 21 июля 1993 года, говорится, что информацией, которая не может считаться государственным секретом и секретными данными, являются данные о «чрезвычайных происшествиях и катастрофах, угрожающих безопасности и здоровью жителей, и их последствиях… фактах нарушения прав и свобод граждан… [и] факты о нарушениях закона государственными органами и деятелями».

Через несколько недель после происшествия в Рязани российские войска вторглись в Чечню, начав «антитеррористическую акцию», и полным ходом стала набирать темпы предвыборная президентская кампания. В результате загадочный инцидент на время выпал из поля зрения общественности.

Но в феврале российские журналисты вновь обратились к расследованию событий в Рязани, и вскрытые ими факты почти полностью дискредитировали ФСБ в глазах жителей дома № 14/16 по улице Новоселов.

Наиболее важные сведения сообщил 30-летний корреспондент «Новой газеты» Павел Волошин, который до прибытия в Рязань придерживался официальной версии о тренировочных учениях. Волошин приехал в Рязань в начале февраля, зарегистрировался в гостинице и отправился в городское управление Министерства внутренних дел, где представился работнику пресс-службы и нескольким следователям, объяснив им, что занимается расследованием недавних учений. К его удивлению, милиция при виде его обрадовалась. «Мы очень уважаем "Новую газету", – заявил работник пресс-службы. – Мы отказали канадским и японским телерепортерам, но готовы помочь вам. Вероятно, вы хотели бы встретиться с Ткаченко, начальником отряда саперов».

На следующий день Волошина представили человеку, которому на вид было чуть больше тридцати. «Это Ткаченко», – сказал работник пресс-службы. Они остались вдвоем в одной из комнат, и Волошин задавал вопросы эксперту в течение двух часов.

Ткаченко настаивал на том, что версия событий, представленная ФСБ, ошибочна. У него не вызывало сомнений, что бомба, подложенная в подвал дома № 14/16 по улице Новоселов, была настоящей. Взрывное устройство, в том числе часовой механизм, источник питания и взрыватели были боевыми, явно изготовлены специалистом. Газовый анализатор, предназначенный для исследования выделяемых паров, четко показывал наличие гексогена.

Волошин спросил у Ткаченко, мог ли газовый анализатор дать неправильные показания, на что Ткаченко ответил, что это исключено. Качество таких анализаторов соответствует мировому классу. Каждый из них стоил 20 000 долларов и находился под контролем специалиста, который в соответствии со строгим графиком проверял приборы после каждого применения и производил частые профилактические проверки. Это необходимо, так как устройство содержит источник повышенной радиации. Ткаченко также подчеркнул, что тщательный контроль за состоянием газового анализатора нужен еще и потому, что от его надежности зависит жизнь самих саперов. Что же касается утверждения Здановича о том, что газовый анализатор якобы не промыли спиртом, то Ткаченко заявил, что спирт никогда не применяется для очистки газового анализатора. В ответ на заявление Здановича, что у Ткаченко остались следы гексогена на руках после того, как он имел дело с этим взрывчатым веществом неделю назад, Ткаченко сказал, что в течение той недели он много раз мыл руки.

В последующие несколько дней, находясь в Рязани, Волошин расспрашивал милиционеров, которые выехали на место происшествия по звонку Картофельникова. Они также настаивали на том, что данный инцидент не был тренировочным учением, да и по внешнему виду вещества, находившегося в мешках, было ясно, что это не сахар.

На основании этих и других интервью Волошин опубликовал статью в «Новой газете» от 14–20 февраля под заголовком «Что было в Рязани: сахар или гексоген?». Кроме изложения мнения Ткаченко и других присутствовавших на месте происшествия, в статье высказывалось предположение, что для разрешения сомнений ФСБ должна опубликовать отчет о тренировочных учениях и обеспечить журналистам доступ к материалам и к тем людям, которые установили бомбу в подвале.

Статья вызвала многочисленные споры среди населения, но правительство и российская пресса почти никак не отреагировали на нее. ФСБ РФ приказала Юрию Блудову, начальнику пресс-службы рязанской ФСБ, не комментировать события, имевшие место в сентябре 1999 года, а также издала аналогичные указы для рязанской милиции и работников спасательной службы.

В один прекрасный день, после публикации статьи, Волошину позвонила в офис «Новой газеты» какая– то женщина и сообщила, что у нее есть информация для него относительно событий в Рязани. Волошин с одним из коллег встретился с ней на станции метро «Библиотека им. В. И. Ленина». Женщине было 45 лет, и она преподавала в одном из московских вузов. Она сообщила, что подруга одной из ее студенток познакомилась с солдатом, который похвастался, что охраняет мешки с гексогеном. Солдата звали Алексей Пиняев, и он служил под Москвой, в Наро-Фоминске.

Волошин решил разыскать Пиняева. Через несколько дней после встречи с той женщиной он подъехал на машине к военной базе в Наро-Фоминске. Вход туда усиленно охранялся, но Волошину удалось проникнуть на базу через дыру в заборе. Он отправился в административное здание, нашел учетный стол и выяснил там, где разыскать Пиняева, объяснив, что он друг его родственников. Не задавая никаких вопросов, секретарь направил его в часть, где служил Пиняев, а когда Волошин вошел в здание части, солдаты указали ему на Пиняева, который только что кончил ремонтировать бензобак и был весь вымазан в горючем. Волошин объяснил ему, зачем он хотел его увидеть, и дал пачку сигарет. Затем они пошли в солдатское кафе, где Пиняев со всеми подробностями рассказал ему свою историю.

Из его рассказа Волошин узнал, что осенью 1999 года Пиняев был направлен из базы в Московской области на базу 137-го Рязанского парашютно-десантного полка, в 32 километрах от Рязани, где проводилась подготовка десантников для войны в Чечне. По прошествии некоторого времени учебной стрельбы и прыжков с парашютом ему поручили охранять товарный склад, где предположительно хранилось оружие и боеприпасы. Охранная служба была скучной и утомительной, и Пиняев с другим солдатом решили посмотреть, что же находится внутри этого склада. Они открыли металлическую дверь и увидели вместо оружия огромную кучу 50-килограммовых холщовых мешков, на которых было написано «Сахар».

Пиняев и его сослуживец были озадачены: зачем их поставили охранять мешки с сахаром, но, не желая уходить ни с чем, они потыкали штыком в один из мешков и отсыпали немного хранившегося там вещества в полиэтиленовый пакет.

Через какое-то время они насыпали содержимое пакета в чай. Вкус у чая был отвратительный, и они испугались, что выпили какой-то нитрат. Отнесли полиэтиленовый пакет к своему командиру, который вызвал эксперта по взрывчатым веществам. Эксперт проверил содержимое пакета и сообщил командиру, что в нем находится гексоген.

Почти сразу же, продолжал Пиняев, из Москвы прибыла группа сотрудников ФСБ, и его вместе со вторым солдатом освободили от обычных обязанностей и стали регулярно вызывать на допрос. К изумлению Пиняева, его с товарищем бранили не за то, что они украли сахар, а за «разглашение государственной тайны». Сослуживцы посоветовали им готовиться к длительному тюремному заключению. Но в конце концов дело было закрыто, и офицеры ФСБ посоветовали Пиняеву и второму солдату забыть о складе и «особом сахаре».

Между тем рязанские специалисты говорили, что взрывчатые вещества не упаковываются и не перевозятся в 50-килограммовых мешках, потому что это слишком опасно. Чтобы взорвать небольшой дом, требуется всего около 500 г найденного типа взрывчатки. 50-килограммовые мешки со взрывчаткой типа гексогена нужны только для террористических актов. Поэтому кажется вполне логичным, что три мешка, помещенных под основные опоры здания в Рязани, поступили со склада, охраняемого Пиняевым.

Вскоре после случая с «мешками с сахаром» Пиняева переправили в Чечню, где бронетранспортер переехал ему ногу. Несчастный случай произошел в глубокой грязи, поэтому Пиняев не лишился ноги. После этого его направили в Наро-Фоминск на лечение, где он продолжил службу, выйдя из госпиталя.

История Пиняева была рассказана в выпуске «Новой газеты» за 13 марта под заголовком «Гексоген. ФСБ. Рязань». Дополнительные сведения увеличили вероятность того, что ФСБ преднамеренно хотела взорвать дом № 14/16 по улице Новоселов. Впервые в статье говорилось не только о том, что газовый анализатор обнаружил гексоген в мешках, подложенных в подвал здания (или что детонатор бомбы был настоящий), но и о том, что во время проведения рязанских «тренировочных учений» большое количество гексогена держали под охраной на складе военной базы в 32 километрах от Рязани в холщовых мешках с надписью «Сахар».

Волошин давал подробные интервью российским газетам и зарубежным корреспондентам. Тем временем группа депутатов предложила послать письмо Генеральному прокурору с просьбой ответить на вопросы относительно инцидента в Рязани, затронутые в статьях «Новой газеты»: «Проводился ли какой-нибудь анализ вещества?» и «Кто дал приказ проводить эти "тренировочные учения"?». 197 депутатов Думы проголосовали за предложение и 137 – против, а для утверждения этого предложения требовалось 226 голосов – абсолютное большинство; настроенная в пользу Кремля партия «Единство» единодушно проголосовала против.

Но сомнения, посеянные статьями «Новой газеты», получили такую широкую огласку, что руководство ФСБ согласилось принять участие в телепередаче, посвященной этому инциденту, на которой присутствовали жители дома № 14/16 по улице Новоселов. В передаче Николаева на НТВ со стороны ФСБ участвовали Зданович, Сергеев и Станислав Воронов, первый заместитель начальника следственного управления ФСБ. Также присутствовали депутат Думы Юрий Щекочихин, бывший генерал КГБ Олег Калугин и Евгений Севастьянов, бывший начальник московского управления ФСБ, а также жители дома № 14/16 по улице Новоселов, следователи, независимые эксперты, юристы, защитники прав человека и психологи.

Во время этой передачи Николаев изо всех сил избегал параллелей с терактами в Москве, Буйнакске и Волгодонске. Когда один из участников поднял эту тему, он заявил: «Мы не будем это обсуждать», – и выключил микрофон. Позже Волошину сказали, что по настоянию ФСБ, как условие ее участия в программе, все дискуссии о других терактах должны быть исключены. Николаев пригласил жителей дома, чтобы они задавали вопросы представителям ФСБ. Пожилой усатый мужчина в красной рубашке сказал:

– Это были не учения. Учения длятся всего несколько часов. Нам не разрешали вернуться в квартиры. На следующее утро нам разрешили вернуться, только чтобы переодеться, но не разрешили умываться и бриться. Больных людей оставляли в их квартирах.

Микрофон передали Здановичу, который ответил на этот вопрос:

– Это были учения. Реальной опасности не было. Позже я извинился перед жителями дома за причиненные неудобства, и Патрушев сделал то же самое. Мы можем доказать, что это планировалось заранее.

Жители дома спросили, где те люди, которые подложили мешки в подвал здания.

Зданович ответил:

– У нас работают тайные агенты, и мы не показываем их. В настоящее время начато судебное разбирательство по поводу этих учений. Если это будет необходимо в ходе расследования, они появятся. Но на данный момент мы можем разрешить, чтобы их сняли на пленку только со спины.

– В чем причина усиления внимания к данному инциденту? – спросил Николаев.

– В течение нескольких месяцев, – сказал Зданович, – не было особого интереса и публикаций. Эту тему стали опять обсуждать с самыми странными подробностями в канун президентских выборов, чтобы обвинить ФСБ в планировании взрыва, влекущего смерть людей. Такое часто используется в политической борьбе.

Седовласый мужчина спросил:

– Кто дал вам право проводить эти учения и издеваться над людьми?

– Мы проводим предупредительные учения с целью тренировки захвата самолетов, – ответил Зданович. – Такие учения проводятся с нарушением прав людей. Они проводились и будут проводиться. Насколько нарушаются права граждан, когда психически неуравновешенный человек делает анонимный звонок? Нам приходится эвакуировать здания, больницы, заводы, магазины. Это также нарушает права граждан, но защищает самое важное право, право на жизнь.

Севастьянов, принимавший участие в передаче как независимый эксперт, сказал:

– Жители здания не должны были вовлекаться в эти учения. Мы проводим предупредительные учения, но без людей в самолетах.

Затем Николаев спросил Рафаэля Гилманова, независимого эксперта по взрывам, можно ли перепутать сахар с гексогеном.

– Никто из тех, кто видел гексоген, никогда не перепутает его с сахаром, – ответил Гилманов.

– Вы допускаете, что газовый анализатор может дать неправильные показания? – спросил Николаев.

– Нет.

Затем Николаев спросил, как получилось, что Сергеев по ошибке принял поддельную бомбу за настоящую.

– Генерал Сергеев, – объяснил Зданович, – не является экспертом в вопросах взрывных устройств.

Однако Сергеев говорил лишь то, что сказал ему Ткаченко, который разминировал взрывное устройство.

Поэтому Зданович предположил, что саперы были некомпетентны.

Эксперт из ФСБ утверждал, что первый анализ был произведен неправильно: небольшое количество гексогена, которое было на крышке чемодана, принесенного на место происшествия одним из саперов, попало на лакмусовую бумажку, используемую для тестирования содержания мешков, в результате чего появились данные о наличии гексогена.

В конце концов микрофон передали полковнику Чурилову, начальнику базы, где были обнаружены мешки с гексогеном. Он сказал, что не было никакого солдата Алексея Пиняева.

Тогда Николаев обратился к Павлу Волошину, который находился в зале. Волошин дал послушать аудиозапись своего интервью с Пиняевым и показал присутствующим фотографии солдата. После завершения первой части передачи стало ясно, как жителям дома № 14/16 по улице Новоселов, которые находились в зале, так и телезрителям всей страны, что ФСБ лживо описывает проведение «тренировочных учений». Дискуссия проводилась с целью прикрытия.

Севастьянов сказал, что он готов поверить, что ФСБ устроила тренировочные учения для испытания «бдительности» населения, но был обеспокоен тем фактом, что МВД, отвечающее за борьбу с терроризмом, информировали об этих учениях только через два дня после того, как они произошли.

– Почему же это произошло с таким опозданием? – спросил он.

– Вы не должны забывать, – сказал Зданович, – что действия разворачивались поздно вечером и продолжались на следующее утро. Нам нужно было время, чтобы изучить всю последовательность действий и произвести поиски террористов. Вот почему операция проводилась из центра, а МВД и рязанская ФСБ не были информированы.

– Действительная причина, – сказал мужчина из зала, – в том, что ФСБ нужно было два дня, чтобы выдумать подходящее объяснение.

– Работники ФСБ, организовавшие такие учения, являются преступниками, – сказал другой житель дома. – Это чудовищный, безнравственный эксперимент. Даже если это был сахар, что весьма сомнительно, они все равно преступники.

Николаев затем поднял вопрос о законности предполагаемых «тренировочных учений».

Адвокат Павел Астахов от имени группы жителей дома, которые собирались возбудить судебное дело, сказал, что закон об оперативных следственных действиях, где речь идет о проведении военных учений, не давал ФСБ права подкладывать бомбу в жилое здание и подвергать опасности жизни и здоровье людей. Более того, в статье 5 данного закона подробно говорится о необходимости соблюдения прав граждан во время проведения учений. В этом отношении инцидент в Рязани выходит за рамки российских законов.

Военнослужащий из зала добавил, что обстоятельства данных учений были чрезвычайно подозрительными и организация военных учений всегда сопровождается подготовкой машин «скорой помощи», лекарств, повязок, а также теплой одежды, даже более ответственные учения, если они касаются гражданского населения, всегда согласуются с местными властями и связанными с этим организациями. В данном случае ничего не было согласовано и подготовлено.

Затем Николаев спросил, по какой причине продолжается расследование инцидента.

– ФСБ обязана расследовать акты терроризма, – сказал Астахов. – Но в данном случае прокурор может закрыть дело. Если бы в тех мешках был сахар, дело было бы закрыто давным-давно.

Зданович пытался отклонить обвинения, выдвинутые против ФСБ.

– Мы готовы для дискуссии, – сказал он. – Именно поэтому мы здесь. Данные учения были направлены на охрану безопасности жителей. Мы делали это потому, что у нас не было выбора. Наши действия никогда не были направлены против интересов людей.

После окончания передачи, когда жители Рязани и сотрудники ФСБ выходили из зала, стало очевидно, что ФСБ потерпела серьезное поражение. Чины ФСБ осознавали это, что было видно по их угрюмым лицам. Зданович, Воронов и группа других сотрудников ФСБ подошли к Волошину у контрольно-пропускного пункта и сказали ему: «Вы работаете на Запад. Готовьтесь к неприятностям».

Трансляция этой встречи по НТВ, независимому российскому телевизионному каналу, 23 марта, за неделю до президентских выборов, имела огромный эффект. Люди были потрясены неумелыми попытками представителей ФСБ защитить действия своей организации, и программа создавала впечатление, что инцидент в Рязани был больше похож не на военные учения, а на неудавшуюся провокацию.

Но однажды утром в сентябре 2000 года НТВ получил коллективное письмо от жителей дома № 4/16 по улице Новоселов в Рязани, адресованное Николаеву.

Программа «Рязанский сахар – тест, проведенный секретными службами, или Неудавшаяся бомба» была показана шесть месяцев назад и до сих пор вызывает споры. Пропрезидентский телевизионный канал ОРТ обвинил НТВ в организации предвыборной провокации, и, по предварительным оценкам, передача уменьшила шансы на победу президента Путина на президентских выборах на несколько процентов.

Данная передача была номинирована на высокую журналистскую награду, и появление письма, по-видимому, было связано с этой номинацией. В первом абзаце письма говорилось: «Мы, жители Рязани, проживающие в доме № 14/16 по улице Новоселов, решили выразить наш протест по поводу телевизионных передач, проводимых под вашим руководством, в которых снова и снова речь идет о прошлогодних событиях, связанных с учениями, проводимыми ФСБ».

Далее в письме жители дома выражали благодарность ФСБ, которую они не знали, как выразить раньше. «Мы всем сердцем благодарны руководству ФСБ Рязанской области, которая с такой человечностью реагировала на все наши просьбы, оказывая помощь в ремонте и обновлении нашего дома… Мы заявляем вам со всей ответственностью, что все сотрудники ФСБ спасают заложников и каждую секунду рискуют своей жизнью в борьбе с террористами в городах России».

Заключение было написано в таком духе, что оставалось мало сомнений в том, на кого оно рассчитано. «Мы сообщаем вам, что копия этого письма будет направлена министру печати и информации и главе Администрации Президента».

Когда это письмо показали Николаеву, он был поражен. Все в нем отличалось от сказанного жителями дома раньше.

Поначалу показалось, что появилась еще одна тайна в этой истории, которая была зловещей с самого начала. Однако при тщательном изучении письма было установлено, что большинство подписей находилось на обратной стороне листа. Когда журналисты задали жителям дома вопрос об их подписях, они ответили, что никогда не расписывались под письмом, обвиняющим НТВ. Было установлено, что подписи собрал житель этого здания Виктор Кузнецов, бывший милиционер, который раньше выполнял мелкие задания ФСБ. Те подписи, которые Кузнецову не удалось собрать, он просто подделал.

Дом № 14/16 по улице Новоселов явился странным выбором для проверки бдительности, потому что в здании находился круглосуточно работающий гастроном и жители дома запросто могли подумать, что кто-то разгружает мешки с сахаром для магазина. В то же время эффект от тренировочных учений был бы минимальным, потому что дом находился на окраине города.

Однако здание очень хорошо подходило в качестве цели террористического нападения, особенно если цель его заключалась в уничтожении большого количества человеческих жизней. Взорванные здания в Буйнакске, Москве и Волгодонске тоже находились в окраинных рабочих районах. Это было еще одним признаком того, что «учения» в Рязани планировали те же самые люди, которые совершали предыдущие теракты.

Как и здание в Москве на Каширском шоссе, дом № 14/16 по улице Новоселов стандартной планировки был выстроен из кирпича. В случае взрыва он быстро разрушился бы, а значит, едва ли у кого-нибудь был бы шанс выжить. Более того, поскольку дом стоит на возвышении, он бы лавиной обрушился на соседнее здание, и, принимая во внимание неустойчивый песчаный грунт в данном месте, оба здания определенно развалились бы. Перед лицом рязанской трагедии померкли бы все остальные.

Поскольку те, кто подложил бомбу, равно как и все вещественные улики – мешки и взрывное устройство, находятся в распоряжении ФСБ, бесспорные факты с большим трудом поддаются обоснованию. Тем не менее, таинственные тренировочные учения в Рязани едва ли будут забыты. Если бомба, подложенная ФСБ в подвале дома № 14/16 по улице Новоселов, была настоящей и могла уничтожить 250 человек, то кажется вполне правдоподобным и то, что террористические акты, имевшие место в Москве, Волгодонске и Буйнакске, во время которых погибли сотни человек, были также делом рук ФСБ.

…Через три дня после передачи НТВ о событиях в Рязани Владимир Путин, бывший руководитель ФСБ, был избран Президентом России. Тайна этих событий висит, как пелена, над Россией и над всем российским периодом реформ». [Конец цитаты]