Книга: Путин. Наш среди чужих
Назад: Владимир Путин — президент РФ
Дальше: Государственное строительство и политические страсти

Схватка с олигархами

Говоря в своей программной речи о «диктате теневой экономики» и «неэффективном государстве», Владимир Путин прежде всего имел в виду пронизанное коррупцией государство, которое «не может защитить предприятие от произвола чиновников и грабежа со стороны криминалитета». Криминалитет, тесно связанный с коррумпированными чиновниками, — одним словом, мафия, — вот за что необходимо было взяться в первую очередь.
Следовало подавить организованную преступность. Бандиты, связанные с властями, контролировали все сферы жизни на региональном уровне: в банках отмывались огромные деньги, функционировал нелегальный рынок, налоги практически не поступали в государственную казну. Но страшнее было другое: с 1992 по 2000 год произошло развращение бывшего советского общества: оно привыкло жить и мыслить категориями теневой экономики. На государственном уровне процветали взятки. С их помощью решались все экономические проблемы. При этом права собственника не были защищены, и он стремился вывести свои доходы за пределы России. Только Москва процветала в этот период жизни российского общества. Она воспринималась неким государством в государстве, так как со всей России только в нее стекались деньги.
Обозначилось и стремление людей к чиновным постам: в силу определенного статуса можно было брать взятки, откаты для обеспечения своих представлений о хорошей жизни. А они расширялись по мере возрастания благосостояния чиновника.
Неудивительно, что буквально через месяц после того, как Путин официально приступил к своим обязанностям, произошел обыск в тюменском офисе нефтяной компании ТНК, которая входила в «Альфа-Групп» Петра Авена.
Создавая новые международные и внутренние структуры, Владимир Путин полагал, что страна должна сделать огромный рывок из сырьевого болота к статусу высокоразвитой энергетической державы.
Если в период правления Ельцина энергоресурсы безоглядно раздавались в частные руки, то новый президент решает, собрав их, поставить на службу государству.
Путин был уверен в том, что нужно добиваться этого, чтобы в будущем прийти к созданию интегрированных корпораций — предприятий с длинными технологическими цепочками, включающими добычу сырья и производство конечного наукоемкого и дорогого продукта.
Компания «Газпром», созданная на базе советского министерства газовой промышленности, при Ельцине была приватизирована. Государство имело в ней всего 40 % акций. Неудивительно, что она была предельно коррумпирована, уклонялась от налогов. В то время как нефтяная промышленность в России в ельцинское правление уже была раздроблена, компания «Газпром», напротив, являлась монополистом в газовой промышленности, представляя собой монолитную пирамиду, в которую были встроены и разведка, и добыча, и транспортировка, и продажа газа.
Однако были предприняты попытки раздробить и «Газпром». Премьер Михаил Касьянов очень хотел превратить компанию в ряд мелких предприятий, которые можно было легко приватизировать.
Понимая, что глава «Газпрома» может влиять на политику страны, Владимир Путин выдвинул на пост главы совета директоров Дмитрия Медведева, заместителя главы Администрации президента РФ. Через некоторое время председателем правления ОАО «Газпром» стал Алексей Миллер, в прошлом заместитель министра энергетики.
Миллер выявил тот факт, что часть активов «Газпрома» осела в структурах, связанных с частными лицами. В их числе был и «Сибур», что дало основание Путину как-то высказать Миллеру такое пожелание: «Необходимо серьезно относиться к вопросам собственности, а то рот разинете, и не будет у вас не только «Сибура», но и других предприятий».
Дело в том, что контрольный пакет созданной постановлением правительства 1995 года Сибирско-Уральской нефтегазохимической компании («Сибур») в результате хитрых манипуляций с акциями оказался у Якова Голдовского. Последний, собрав по России нефтехимические активы, продал контрольный пакет (51 % акций) за большие деньги тому же «Газпрому», который некогда выдал ему кредит на покупку этого же, контрольного, пакета акций. Подобных сюжетов было много.
Миллер, проводя инвентаризацию «Газпрома», выяснил, что проданный «Сибур» далеко не тот, чем ему следовало быть. Настоящий находится по-прежнему у Голдовского.
На предложения Голдовскому выбыть из компании тот ответил отказом. За день до собрания акционеров «Сибура» Голдовский был арестован по статье УК РФ «Злоупотребление должностными полномочиями» и приговорен к семи месяцам лишения свободы. Так Алексей Миллер начал выполнять данное президенту слово об установлении государственного контроля в самой компании «Газпром», которая, в свою очередь, возвращала контроль над утраченными ранее активами.
Этот эпизод с Голдовским настолько повлиял на сознание держателей нефтегазовых активов, разбросанных по стране, что в середине 2005 года госконтроль над «Газпромом» был окончательно установлен.
Путин понимал, что благодаря мощным российским энергоресурсам можно было экономически войти в Западную Европу, заняв там достойное место. Так была разработана «Энергостратегия России «2001–2020».
Владимир Путин рассчитывал на приобретение Россией заводов и электростанций в Европе, оснащенных новыми технологиями, а те, соответственно, получили бы сибирские месторождения нефти и газа.
Еще в 1991 году Россией был подписан Договор к Энергохартии, но он был еще не ратифицирован. Москва рассчитывала, подписывая договор, что с Запада пойдут технологии, инвестиции, энергосбережение, однако Запад потребовал от России открыть ее трубопроводы для всех желающих, а к себе не впустил.
Тогда Путин решил иным путем преодолеть барьер, разделявший Россию и Европу. Ориентируясь на создание общей европейской крыши, куда вошла бы и Россия, он принял решение о погашении долга перед Парижским клубом, после чего Россия должна была, по мнению президента, восприниматься равноправным партнером.
Он прекрасно понимал, что государственная власть в России ослаблена. А авантюрная программа приватизации привела к тому, что стратегическая собственность России оказалась в руках случайных людей. Запасы нефти, газа, металлов оказались в частной собственности. Лишь 4 % всей нефти России к началу ХХI века контролировались государством. Больше того, владельцы стратегических запасов страны старались не платить в казну государства даже символических налогов.
В январе 2001 года на встрече с промышленниками Путин жестко сказал: «Ситуация, при которой две скважины находятся рядом и работают примерно одинаково, но одна платит налога в три раза меньше, чем другая, мало кого может устроить. «Оскорблять» нефть всякими несуразными названиями типа нефтяной жидкости должно стать не модно, надо прекратить такие манипуляции в области лингвистики».
Именно в это время Путин дистанцировался от экс-президента, который попытался повлиять на некоторые его решения.
26 января 2001 года нижняя палата парламента урезала неограниченный иммунитет экс-президента Ельцина, приняв в третьем, и последнем чтении текст, предусматривающий в случае тяжких преступлений, совершенных во время правления, в том числе отмывание денег в крупных масштабах или организованное группой, отмену иммунитета. В день рождения Ельцина, 31 января, за этот проект закона проголосовал почти единогласно и Совет Федерации. Агентства новостей тут же раструбили на весь мир о том, что экс-президент Борис Ельцин может стать первым, против кого будет применен этот закон, возможно, ему и после отставки придется опасаться уголовного преследования. Неслучайно уже в феврале он подписал закон об ограничении иммунитета бывшего президента России, тем самым окончательно освободившись от зависимости прежних моральных обязательств.
Путин понимал, что нужно срочно отделять присосавшихся компрадорских олигархов от государственной власти. Это очень болезненный процесс, но его следует начинать для оздоровления больного государственного аппарата, для оздоровления экономики, да и всего российского общества.
Он прямо и достаточно жестко представил свою позицию: «Надо исключить то, чтобы кое-кто присосался к власти и мог использовать это в своих целях. Ни один клан, ни один олигарх не должен быть приближен к региональной и к федеральной власти — они должны быть равноудалены от власти». Он прямо дал понять, что если олигархи будут вмешиваться в политику государства, не платить налоги, то пересмотра приватизации не будет. Герман Греф сразу после этого прокомментировал слова Путина: «Путин четко дал понять, что ни национализации, ни экспроприации собственности не планируется. Он объяснил им так: «Мы идем вам навстречу. Мы резко снижаем налоги, мы создаем благоприятный инвестиционный климат и защищаем права собственности. Но поскольку мы снижаем налоги, пожалуйста, вы должны платить их. И второе: если вы уж занялись бизнесом, то и занимайтесь бизнесом». Кстати сказать, Владимир Потанин, пожалуй, единственный, кто высказался так: «Олигархи назначили себя элитой, но народ не принимает этой элиты. Мы должны вести себя лучше». Правильно поняли ситуацию и Алекперов («Лукойл»), Роман Абрамович («Сибнефть») и другие, заверив президента в своей лояльности.
Однако предупреждение, которое президент сделал олигархам, не все сразу приняли всерьез. Реакция со стороны олигархической элиты была нервно-негативной, так как Путин поставил перед своей командой задачу: проанализировать состояние дел не только в отношении российского газа, но и нефтяных компаний.
Следом за «Газпромом» началась инвентаризация нефтедобывающих компаний. Преследуя эту цель, Владимир Путин предложил Игорю Сечину войти в совет директоров государственной нефтяной компании «Роснефть» с тем, чтобы детально разобраться в сложившемся нефтяном рынке, постараться увеличить нефтяные резервы, взять их под государственный контроль. То, что он услышал по истечении некоторого времени, могло повергнуть в шок: пораженный полученными сведениями о состоянии компании Игорь Сечин доложил президенту о том, что та владеет небольшим нефтяным ручейком, а реки российской нефти находятся в частных руках, в основном — в «ЮКОСе», главой которого является олигарх Михаил Ходорковский.
После распада Советского Союза в мутной воде стали ловить золотых рыбок многие продвинутые деятели. Сумел сделать это и Ходорковский. Скромная компания «Менатеп» при Фрунзенском райкоме комсомола скоро превратилась в банк «Менатеп». На менатеповских раутах и приемах, поражавших роскошью, Ходорковский быстро понял: подкупая чиновников, можно добиться всего, что желаешь. Так началась его работа по коррупционированию государственного аппарата всех родов и уровней.
Справедливости ради надо сказать, что, конечно, Ходорковский был не одинок.
Однако к 2003 году стало очевидно, что владелец «ЮКОСа» Михаил Ходорковский стал, пожалуй, самым активным из предпринимателей и в политической сфере. В апреле «ЮКОС» подписал соглашение о слиянии с «Сибнефтью» Абрамовича, в результате чего стал четвертой в мире нефтяной компанией. Начались переговоры с компаниями Chevron Texaco и Exxon Mobil.
Одновременно Ходорковский занимался финансированием различных партий — «Союза правых сил», «Яблока» и даже КПРФ — для усиления своего влияния на принятие законов, выгодных его компании, а возможно, и создания контролируемого конституционного большинства в думе. По свидетельству Германа Грефа, без одобрения «ЮКОСа» в Государственной думе не проходил ни один проект.
Ирина Ясина, директор программ и член правления МОО «Открытая Россия», констатирует: «Ходорковский… «скупал» депутатов не под конкретные проекты… Он помогал пройти в думу людям, которые были в состоянии отстаивать близкие ему идеи… Ходорковский готов был давать им деньги, поскольку, как все мы знаем, проход в думу у нас не бесплатный».
Депутаты, купленные Ходорковским, отрабатывая полученное, принимали решения, выгодные олигарху. Законопроекты, поданные правительством России, проваливались один за другим. Так, например, был заблокирован законопроект «О налоге на дополнительный доход от добычи углеводородов», невыгодный для месторождений с высокой рентабельностью. Против законопроекта о налоге на сверхдоходы нефтяных компаний проголосовали даже коммунисты, которые, как иронизировал Греф, должны бы быть первыми при поддержке этого закона. В результате цены на нефть все возрастали, а нефтяные деньги продолжали течь мимо государственной казны.
Владимир Путин, внимательно наблюдавший за положением дел в Государственной думе, в беседах с лидерами фракций, с депутатами констатировал: «Даже более мягкие вещи сегодня уже не проходят, потому что те, кто не заинтересован в их прохождении, блокируют их. И делают это эффективно… Вот Селезнев — я доверяю ему как председателю Государственной думы — говорит мне: «Вы знаете, я молчал, и вы можете поверить в мою искренность и объективность. Просто уже тошнит, не могу уже больше сидеть. Кроме того, что и так тяжело, текущие дела, но то, что бизнес творит в зале, — это просто переходит границы».
Трагической ошибкой одного из самых богатых и влиятельных олигархов стало то, что он судил о Владимире Путине с позиций ельцинских времен. Правдами и неправдами овладев одним из самых крупных месторождений («Юганскнефть»), затем увеличив свою собственность путем приращения других месторождений и сформировав гигантскую компанию «ЮКОС», Ходорковский стал смотреть на мир свысока. Даже президент в его глазах не был фигурой достаточно значимой, так как был небогат, а потому, по мнению олигарха, зависим. Государство же, которое Путин возглавил, было просто нищим, а госаппарат нужных структур — подкупленным.
Но Ходорковский не учел одного важного обстоятельства: он забыл, что, в сущности, его богатство, как и у других олигархов, было добыто неправедными путями, в результате чего российский народ и был ввергнут в нищету.
Здесь уместно вспомнить, что еще в октябре 1998 года газета «Аргументы и факты» опубликовала открытое письмо Эдуарда Тополя к Березовскому, Гусинскому, Смоленскому, Ходорковскому и остальным олигархам под названием «Возлюбите Россию, Борис Абрамович!».
Автор письма, по сути, предупреждал олигархов в лице вполне конкретных людей о том, что они могут стать изгоями российского общества, если не предпримут усилия для завоевания симпатий народа. Для этого следует вкладывать деньги в экономику России, оказывать поддержку социальной сфере, заниматься меценатством.
«В жизни есть российское правительство — Ельцин, Кириенко, Федоров, Степашин. Но главный кукловод имеет длинную еврейскую фамилию — Березовско-Гусинско-Смоленско-Ходорковский и так далее. То есть впервые за тысячу лет с момента поселения евреев в России мы получили реальную власть в этой стране. Я хочу спросить вас в упор: как вы собираетесь употребить ее? Что вы собираетесь сделать с этой страной? Уронить ее в хаос нищеты и войн или поднять из грязи? И понимаете ли вы, что такой шанс выпадает раз в тысячу лет? И чувствуете ли свою ответственность перед нашим народом за свои действия? …Даже если вы успеете улететь из России на своих личных самолетах, вы все равно будете кончеными людьми — вы потеряете доступ к рычагам власти и экономики этой страны, вы станете просто беженцами на иноязычной чужбине. Для вас это, поверьте моему опыту, будет смерти подобно — даже при наличии ваших счетов в швейцарских банках. И потому тот факт, что ни свой божий дар, ни свои деньги вы все еще не употребили на благо этой страны и этого народа, — это самоубийству подобно… Сегодня народ, среди которого мы живем, в настоящей беде. В стране нищета, хаос, отчаяние, голод, безработица, мародерство чиновников и бандитов. Наши возлюбленные, русские женщины, на панели. Так скиньтесь же, черт возьми, по миллиарду или даже по два, не жидитесь и помогите этой нации на ее кровавом переходе от коммунизма к цивилизации. И скиньтесь не только деньгами — скиньтесь мозгами, талантами, сноровкой, природной и божьей сметливостью, употребите всю свою силу, волю, власть и богатство на спасение России из пропасти».
Перечисленные имена олигархов, как самых богатых людей России, не случайно волновали Эдуарда Тополя. Он понимал, что источник их доходов был, мягко говоря, неправедным, так как построен на присвоении народного богатства в момент вакханального растаскивания. Этой группой были созданы законы, согласно которым они овладели национальным богатством, жили и хотели бы, чтобы так было вечно. Они пытались использовать свое богатство для приобретения политического веса в России и за рубежом. Не брезговали самыми примитивными методами — подкупами и даже убийствами. С этой целью именно этими людьми были созданы свои охранные службы, свои средства массовой информации.
Первым олигархом, у которого после заявленной Путиным позиции не выдержали нервы, был Владимир Гусинский, заслуживший жесткую характеристику президента в интервью газете «Карьера дела сера»: «Рассовал по карманам свыше миллиарда долларов, не хочет их отдавать, а пытается использовать подконтрольные ему средства массовой информации в качестве инструмента шантажа государства».
Действительно, Гусинский жил широко, как и прочие выскочившие «из грязи в князи» олигархи. Обзавелся собственностью во всех концах мира. Посещал шикарные рестораны, направо-налево давал интервью. Млея от восторга, журналисты писали, к примеру, так: «Лучи испанского солнца играют в бассейне за окнами его шикарной виллы… расположенной на фешенебельном курорте Сотогранде. Журчит мраморный фонтан в форме дельфина. Незаметно ходят слуги и охранники».
Вложившись большими деньгами в 1996 году в кампанию по избранию Ельцина президентом РФ, он получил за это «четвертую кнопку» телевидения. Президентским указом ему отдали НТВ, сделав при этом общефедеральным каналом. Во время выборов президента 2000 года Гусинский активно использовал НТВ в поддержке противников Путина. «Наезд» на нового президента был им продолжен и после выборов.
Вместе с Березовским Гусинский участвовал в информационной войне против руководства страны, вбросив в информационное поле гнусный сюжет о причастности российских спецслужб к взрывам в Москве и Волгодонске. Запад «заглотил» эту информацию, и в результате «медиахолдинг Гусинского стал восприниматься в качестве «главного внутреннего врага» не только среди дремучих маргинал-патриотов, но и в достаточно широком кругу функционеров действующей власти».
Владимир Путин понимал, что если СМИ будут служить олигархам, как это было до его прихода на вершину власти, то влияние президента может быть ослаблено.
13 июня 2000 года Владимир Гусинский был арестован и препровожден в Бутырскую тюрьму в связи с уголовным делом о приватизации компании «Русское видео». Поскольку Гусинский имел два гражданства — России и Израиля, — а также был руководителем одной из крупных еврейских общественных организаций, на Владимира Путина и руководство Генеральной прокуратуры со всех сторон обрушился шквал упреков практически немедленно.
Владимиру Гусинскому было предъявлено обвинение по статье 159, часть 3 Уголовного кодекса РФ «Мошенничество в особо крупных размерах».
Но через три дня после ареста Гусинского выпустили из тюрьмы. Оказавшись на свободе, он тут же заявил, что его арест — месть со стороны президента РФ и его окружения.
Владимир Путин довольно обстоятельно говорил о сомнительном характере происхождения богатства Гусинского, о задержке возвращения кредитов на сотни миллионов долларов. Вместе с тем его позиция была сдержанной. Как юрист, он понимал, что арестовывать олигарха не следовало, можно было взять лишь подписку о невыезде. Однако заметим, что это было его личное мнение. Прокуратура по российскому законодательству не подчиняется ни президенту, ни правительству. Иными словами, президент вновь напомнил обществу о том, что надо опираться на законы.
Общественность России занималась гаданием: кому же не угодил Гусинский. Версии были самые разные. Ссылались на Александра Волошина, на силовиков, на заказ со стороны Березовского, который был доволен арестом Гусинского и недоволен президентом.
Сложив с себя полномочия депутата думы, Борис Березовский сразу противопоставил себя Владимиру Путину, сделав несколько громких заявлений и выпадов против действующего президента. Правда, его намерение стать эпицентром объединенной оппозиции, как только он это озвучил, сразу провалилось.
Политолог Глеб Павловский так охарактеризовал эту ситуацию: «Березовский не случайно видит в реформах Путина чуть ли не крушение государственного строя. Для него государством был теневой баланс политики, где конституционные роли, такие как «губернатор», «партия», «СМИ», стали псевдонимами нелегальных точек торговли властью. Не хочу злоупотреблять критикой, но его последний демарш — это, с моей точки зрения, признание провала. Березовский пытался поставить в зависимость Путина, используя свои обычные средства: СМИ, деньги, связь с недовольными. Не вышло. Путин обесценил политический рынок, на котором Березовский занимал прочные позиции. Сегодня власть перестает быть оптовым потребителем коррупционных услуг — рынок падает, и бойкое место посредника на нем уже ничего не стоит».
Российская прокуратура предъявила обвинения олигарху Борису Березовскому по статье о мошенничестве в особо крупных размерах. Березовский, получив приглашение в Москву на допрос, не захотел возвращаться, предпочтя моментальную эмиграцию.
«Обеспечение юридически безупречных условий, при которых телекомпания НТВ, субсидированная Гусинским, перестала существовать, — есть колоссальное достижение информационной политики путинской власти. Перестало действовать крупнокалиберное информационное орудие, заряжаемое разрушительными снарядами, стреляющее прицельно по самым чувствительным центрам государственной и народной жизни. Артиллерийский наводчик этой пушки находился в Лэнгли и в штаб-квартире НАТО. Заряжающий — в студии «Останкино». Взрывы — в каждом русском доме», — писал Александр Проханов.
Теперь уже почти всем было понятно, что за годы правления Ельцина Россия стала придатком англосаксонского капитализма, а российский олигархат неслучайно приобрел высокий авторитет в США и Европе. Не идентифицируя себя с Россией, олигархи своими близорукими действиями сделали все, чтобы восстановить против себя российский народ.
В сущности, и Гусинский, и Березовский, и Смоленский, да и Ходорковский, впрочем, и им подобные, чувствовали себя на земле России временщиками, не связывали с ней будущее своих детей, ощущали себя вне контекста национальных интересов страны, из которой они выкачивали несметные богатства.
Путин высвободил для государственного вещания несколько влиятельных каналов: ОРТ (Общественное российское телевидение), заодно и небольшой ТВ-6, имевших одного хозяина — Бориса Березовского, изгнав того за границу, и НТВ, передав его от Владимира Гусинского компании «Газпром», которой канал задолжал огромную сумму денег.
Сгустились тучи и над головой Михаила Ходорковского.
В 2003 году Путин во время встречи с Ходорковским призвал того отказаться от финансирования партий. На что последний издевательски ответил, что «ЮКОС» не финансирует, это делает лично он, Ходорковский, и менеджеры компании.
Уверенность Михаила Ходорковского в себе подкреплялась многомиллиардным состоянием, крепкими связями с Западом. Поэтому, он считал, можно игнорировать предупреждения президента. Он не допускал даже мысли, что его посмеют тронуть, за него тут же вступится руководство США. Эта уверенность строилась на том небезосновательном тогда положении, что он преподносил США Россию как нефтяной резервуар. Леонид Невзлин, коллега Ходорковского, во время встречи с Кондолизой Райс говорил, что на следующем витке политического цикла России, когда либо они сами с Ходорковским займут ключевые позиции во властной машине, либо их влияние на власть будет увеличено, под их влиянием Россия может пойти на ядерное разоружение.
Владимир Путин ясно понимал, что ядерное оружие России оставалось мощнейшим гарантом ее безопасности. США, конечно, выгодно говорить о разоружении, так как у них имелось высокотехнологичное оружие и гигантская, хорошо оснащенная армия.
Разоружив ядерные страны, США станут единственными правителями мира. Путин это прекрасно осознавал. Олигархи неслучайно хранят свои капиталы на Западе. Там же живут и учатся их дети. Они в любой момент готовы покинуть Россию. Интересы президента-государственника и интересы компрадорского частного капитала рано или поздно должны были столкнуться и вылиться в конфликт.
Ходорковский, выступавший в авангарде олигархата, в сущности, был обречен на столкновение с действующим президентом России. По своему духовному строю они были людьми, находящимися на противоположных полюсах.
Главная ошибка Ходорковского состоит в том, что он в погоне за наживой бросил в лице Владимира Путина вызов Российскому государству. Богатство вскружило голову, хотелось стать еще круче, подняться на мировой уровень. Президент, с его точки зрения, не обладавший богатством, человек временный, поэтому всерьез не воспринимался. Ходорковский полагал, что власть в России принадлежит олигархам, а президент России нужен только для обслуживания их интересов.
Между тем даже в оппозиционной печати все чаще стали появляться высказывания в пользу президента. В газете «Завтра» появились такие строки: «Путин вызывает сочувствие. Ему хочется верить. Хочется помогать. Да и как не помочь ему, убирающему нечистоты в родном храме, где враг устроил конюшню».
Против Путина вдруг перестали выступать лидеры партии «Яблоко» и КПРФ.
Газета «Московские новости» констатировала: «Ни для кого не секрет, что даже в лице КПРФ Путин имеет в большей мере союзника, чем оппонента. Не пошевелив и пальцем, Путин сумел сделать то, что не удавалось Ельцину — ликвидировать «непримиримую» оппозицию. Даже «Русское национальное единство», оказавшись на грани раскола, намерено было учредить новую организацию, которая могла бы поддержать президента РФ в его борьбе с экстремизмом и терроризмом».
«Путин внушает не страх, а уважение. Но уже сейчас можно безошибочно сказать, что с появлением Путина закончился период «царствования лежа на боку и многомесячной работы с документами».
Постепенно российскому народу приоткрывались все новые привлекательные черты характера Владимира Путина. Главными из них были умение принимать трудные решения и при этом не перекладывать ответственность на плечи других, брать ее на себя. А ироническое отношение к миру в сочетании с быстротой реакции вызывали чувство симпатии и уважения всех, кто бы с ним ни общался.
Широко известными стали такие ситуации, в какую попал Александр Ширвиндт. Знаменитый артист, увидев в театре Путина, протянул ему руку и представился: «Шура». И получил незамедлительный ответ: «Вова».
— Может быть, выпьем за знакомство? — нашелся Ширвиндт.
— А почему бы и нет? — ответил Путин, и они пошли в сторону театрального буфета.
Другой случай. На вопрос, будет ли Россия вступать в НАТО, Путин ответил: «Почему бы нет?» — тем самым тремя словами породив массу слухов и глубокомысленных комментариев.
На вопрос банкира: «А что будет у нас в России с банковской тайной?» — ответил предельно кратко: «А она была?»
Или такой примечательный эпизод. При утверждении кандидатуры премьера в думе Геннадий Зюганов, выступая, сделал вид, что забыл фамилию Путина. Григорий Явлинский также намеренно исказил имя будущего премьера, назвав того Сергеем Владиленовичем Путиным. В ответ Путин поблагодарил всех депутатов за доверие, особо обратив свои слова к «Григорию Алексеевичу Зюганову».
Лондонская газета «Таймс» сообщала: «Лидеры восьмерки страдают от острого языка Путина. На прошлой неделе жертвой стал Дик Чейни. В субботу — президент Буш. Потом наступила очередь Тони Блэра. Похоже, никто не защищен от язвительных шуток президента Владимира Путина».
Народ быстро оценил шутливые и ироничные выпады президента. Стало ясно, что Путин далеко не так прост, как могло показаться на первый взгляд. Острый ум, мгновенная реакция на оппонента, меткие высказывания, пронизанные иронией, — все это вкупе заставляло считаться с таким человеком, рождало симпатию.
Многие губернаторы, до этого несколько настороженно относившиеся к новому президенту, стали искренне поддерживать его стремление укрепить федеральную ветвь власти в России. В свою очередь Путин, обращаясь к ним, сказал: «Мне часто задавали вопрос: «Как вам удалось добиться, чтобы региональные лидеры в верхней палате парламента при принятии закона о том, что они не будут там больше работать, проголосовали как бы сами против себя? Ведь никто рук не выкручивал на самом деле. Никто не принуждал к этому решению». Да, я твердо заявил о своей позиции, сделал это открыто и публично. Но эффект был даже для меня необычным. Вы знаете, почему? Да потому, что они сами стали понимать и чувствовать, что неурегулированность в федеральной сфере в этом плане мешает развитию не только всего государства, но прежде всего самих регионов. Это было их ответственное решение. С моей подачи, но решение было их».
Общаясь с олигархами, Путин все чаще ловил себя на мысли о том, что богатства России попали в руки случайных людей. Он знал, что владельцы крупных предприятий не вкладывают средства в полученную собственность, а лишь выкачивают из нее всеми доступными им способами максимальную выручку, зачастую скрывая свои доходы, чтобы не платить налогов государству.
Между тем Михаил Ходорковский продолжал бурную деятельность, разъезжая по регионам России, откровенно пытаясь скупить состав будущего парламента. Не все, к кому обращался Ходорковский, реагировали так, как ему хотелось, но были и такие, кто легко поддавался соблазну, преподносимому им в разных вариантах и видах. Надо сказать, что подкуп депутатов Государственной думы был, к сожалению, самым распространенным явлением. Они быстро обретали целые состояния, тут же пряча их за пределами России.
В сущности, продолжалось откровенное развращение россиян. Главное, к чему пришел, наблюдая за этим, Владимир Путин, было то, что Михаил Ходорковский, подтянув под себя огромный нефтяной пласт народного достояния, позиционировал себя уже выше государственной власти в России. Герман Греф вспоминает эпизод, связанный с введением новых налогов на экспорт нефти, по поводу чего должно состояться голосование в думе. Накануне к нему пришел президент компании «ЮКОС — Москва» Василий Шахновский с целью довести до сведения о том, что этот закон не пройдет. При этом Шахновский подчеркнул: «Все проголосуют «против». Мы получили согласие каждого. И второе. Если вы будете настаивать, мы напишем коллективное письмо от имени всех производителей нефти с просьбой об отставке вас и господина Кудрина за недостаток профессионализма. Ничего личного, но, может, вы могли бы отложить обсуждение этого закона, и мы бы с вами пришли к некоторым договоренностям». Когда на следующий день дума провалила этот закон, то Греф позже так среагировал на это: «Коммунисты, которые должны были бы быть в первых рядах борцов за социально направленную политику, проголосовали против налога на сверхдоходы нефтяных компаний!»
В «ЮКОСе» к этому времени верховодили американцы. Ходорковский пользовался огромной поддержкой США.
То, чему противился президент Путин, задумав сделать Россию энергоресурсной державой, стать равноправным партнером с Европой и интегрироваться в мировое хозяйство, Ходорковский всеми силами утверждал в «ЮКОСе». Ощущая себя в лице «ЮКОСа» «государством» в государстве, он игнорировал президента России, готовясь продать часть своей компании США, в то время как государство в лице Путина собирало уведенные в частные руки ресурсы путем огосударствления.
19 февраля 2003 года на встрече ведущих бизнесменов с президентом в Екатерининском зале Кремля Ходорковский, в сущности, обвинил государственную компанию «Роснефть» в том, что она скупает такие активы, как «Северная нефть».
Раздраженный тем, что государство явилось конкурентом «ЮКОСа» (государственной компанией «Роснефть» была куплена компания «Северная нефть», а также чуть ранее приобретены большие месторождения нефти на севере России), он прямо предъявил претензии Путину по части этих сделок. Путин поглядел на Ходорковского и очень сдержанно дал понять, что вообще-то именно государству следует увеличивать запасы нефти. Нефть, газ должны принадлежать прежде всего России, а не пребывать в руках частного монополиста, которому безразличны национальные интересы страны. В корректной форме он напомнил Ходорковскому о методах получения собственности российскими олигархами, которые, мягко говоря, не располагали к уважительному отношению, тем более со стороны президента России. И, помолчав, заметил, что у «ЮКОСа», насколько известно, есть проблемы с неуплатой налогов.
Путин заявил, что государство будет бороться с коррупцией всеми возможными путями, но главное — нужно создать такие условия, когда бизнесмены будут чувствовать себя легко и уверенно только тогда, когда будут соблюдать законы, а не нарушать их.
Похоже, все присутствующие поняли президента. Кроме Ходорковского. Политические амбиции его все возрастали.
Президенту докладывали, что Ходорковский делает ставку на Государственную думу, куда он проведет своих людей, финансируя партии и не гнушаясь прямым подкупом. Новый парламент назовет Ходорковского первым кандидатом на должность премьер-министра. Сценарий такого ползучего переворота был вполне возможен, если своевременно не принять соответствующих мер по его разрушению. Путину это было очевидно. Иное дело, встал вопрос: что же необходимо было предпринять для пресечения этих угроз?
Эпизод с Ходорковским показателен и поучителен. Владимир Путин понимал, что следует пресечь коррупционные связи парламентариев с олигархами.
Между тем планы Ходорковского разрастались: он по-прежнему желал заключить сделку по приобретению «Сибнефти» и активизировался в переговорах с американскими нефтяными компаниями, стараясь привлечь их в качестве партнеров в новом концерне.
Больше того, он решил построить частный нефтепровод в Китай, несмотря на то, что транспортировка нефти была прерогативой государства и заметно питала бюджет.
Путин понимал, что уход под американское крыло, превращение компании «ЮКОС» в независимого от России игрока на мировом рынке ослабит государство, так как только нефть способна восстановить экономику России.
Началось официальное расследование деятельности компании «ЮКОС», связанной с неуплатой налогов.
Летом Институт национальной стратегии представил аналитический доклад политолога Станислава Белковского «Государство и олигархи», в котором говорилось о том, что олигархи готовят государственный переворот, собираясь взять под контроль Государственную думу. Когда кто-то из журналистов задал вопрос Владимиру Путину на пресс-конференции о том, знает ли он о докладе Белковского, то получил неожиданный ответ: «Я абсолютно убежден, что за последние годы пресловутая равноудаленность различных представителей бизнеса от органов власти и управления в стране все-таки состоялась… Что до тех, кто не согласен с этой позицией, то, как раньше говорили, иных уж нет, а те далече».
11 июля 2003 года в штаб-квартире «ЮКОСа» был произведен обыск, были конфискованы документы. Это был первый посыл Ходорковскому о том, что ему угрожает в будущем. Задаваясь вопросом, почему Ходорковский не поступил так, как Смоленский, Березовский и Гусинский, которые уехали из России, поселившись на Западе, можно ответить: Михаил Касьянов и Александр Волошин, поддерживая Ходорковского, дали ему гарантии.
Шестого августа в офисах, принадлежащих компании, были изъяты электронные файлы. Никто, правда, еще и не подозревал, что олигарха такого уровня можно подвергнуть аресту. Однако изъятые документы компании рассказали о многих нарушениях российского законодательства. И тем не менее Ходорковский продолжал свою деятельность. В октябре, буквально перед арестом, Ходорковский посетил Берлин, где выступил с речью в Канцелярии федерального канцлера, пообещав посвятить себя созданию российского гражданского общества, попросив при этом у Германии поддержки в его борьбе с Кремлем. Ходорковский посетил и Великобританию. Президент компании ВР Джон Браун, которому Ходорковский предложил приобрести 25 % акций «ЮКОСа», поразился той уверенности, с какой олигарх говорил о том, «как проводит людей в думу, как может обеспечить нефтяным компаниям не платить большие налоги, и о том, как много влиятельных людей находится у него под контролем». По его признанию, Ходорковский показался слишком могущественным.
В октябре 2003 года Ходорковский был арестован.
После ареста Михаилу Ходорковскому было предъявлено обвинение в мошенничестве, совершенном организованной группой, в хищении имущества, вверенного виновному, в причинении имущественного ущерба собственнику или иному владельцу имущества путем обмана или злоупотребления доверием.
Соратники Ходорковского Невзлин, Пичугин и Лебедев, кроме того, обвинялись в убийствах людей.
Арест Ходорковского стал лакмусовой бумажкой, по которой можно было определить настроение разных слоев общества.
Спустя годы некоторые западные писатели определят Ходорковского как «хитроумного махинатора». А пока арестом Ходорковского были потрясены лидеры партий «Яблоко» и СПС. Они даже выступили с совместным заявлением, в котором говорилось: «Масштаб происходящего совершенно независимо от намерений правоохранительных органов в худшую сторону изменяет политическую ситуацию в стране и ставит под сомнение незыблемость конституционного строя в России».
Исполком СПС пошел еще дальше, распространив заявление о том, что арест Ходорковского наносит ущерб репутации и экономическим интересам России, провоцирует бегство капиталов и сокращение инвестиций в российскую экономику, может привести к сокращению темпов экономического роста.
Волнение, которое они испытали, было неслучайным: эти партии финансировались «ЮКОСом», и в момент предвыборной кампании они оказались лишенными мощной финансовой поддержки, а следовательно, должны были рассчитывать только на себя либо на незаконную поддержку Запада.
Не молчала и западная пресса. «Гардиан» (Великобритания): «Аналитики выражали надежду, что продолжающиеся уже три месяца нападки на российский нефтяной гигант «ЮКОС» — не более чем предвыборная страшилка для напоминания представителям большого бизнеса держаться подальше от парламента и президентских выборов… Силовики, или «ястребы», пытаются расправиться с оставшимися элементами ельцинского режима, известными как «семья».
«Ле Монд»: «Ходорковский заявил на этой неделе о политических мотивах проверок компании «ЮКОС», которая, по мнению зарубежных инвесторов, является одной из самых «прозрачных» российских компаний. Аналитики объясняют арест Ходорковского реакцией власти на его президентские амбиции. В начале 2003 года Ходорковский объявил о том, что хотел бы в скором будущем оставить бизнес и заняться политической деятельностью. Не случайно одновременно с этим заявлением он усилил финансирование различных партий и общественных движений, в особенности «Яблоко», и даже добрался до КПРФ. Газеты запестрели публикациями о том, что олигарх вполне мог бы возглавить российское правительство. Политическая активность Ходорковского сопровождалась попытками увести свои активы из России, причем не только регистрацию, капитал, но и само управление российским нефтяным бизнесом. По задумкам олигархов, во главе с Ходорковским нефтяной бизнес России должен быть выведен в транснациональную компанию, неподвластную президенту России. Иначе говоря, компрадорский капитал был ориентирован не на интересы России, а на западных партнеров. Неудивительно, что Ходорковский на собрании германской экономической элиты в отеле «Адлон» 29 сентября, то есть незадолго до ареста, обронил такую фразу: «Не позволю, чтобы мне диктовали, что делать с моими миллиардами».
Владимир Путин понимал, что олигархи все еще надеялись на соблюдение негласных правил, идущих еще от Ельцина, охраняющих исключительность их существования. Не случайно они апеллируют к лидерам других государств, рассматривая их в качестве гарантов сохранения на политико-экономическом пространстве России.
Важные черты олигархической системы ценностей — вакханальный гедонизм, культ денег как орудия власти, нарочитое пренебрежение к жизненно важным интересам страны — показывали, что их базовые ценности, в сущности, были антинациональными.
Ощущение олигархами собственной исключительности наиболее ярко и полно выразилось в заявлении Российского союза промышленников и предпринимателей, общероссийских организаций «Деловая Россия» и «Опора России»: «Эскалация действий власти и правоохранительных структур по отношению к российскому бизнесу в последнее время резко ухудшила атмосферу в обществе. Подорвано доверие бизнеса к власти и фактически прерван их диалог. Под жернова правоохранительных структур попадают именно те бизнесмены, которые пошли на публичное раскрытие информации о своих компаниях и прозрачную уплату налогов.
Сегодня российский бизнес не доверяет действующей правоохранительной системе и ее руководителям. От их произвола ежедневно страдают тысячи средних и мелких предприятий.
Компании вынуждены пересматривать свои инвестиционные стратегии, отказываясь от значимых для страны проектов. Грубые ошибки власти отбросили страну на несколько лет назад и подорвали доверие к ее заявлениям о недопустимости пересмотра результатов приватизации.
Значимость этих событий для судеб стран такова, что российский бизнес призывает действующие политические партии, общественные организации открыто высказать свое отношение к поставленным проблемам.
Развернуть ситуацию может только ясная и недвусмысленная позиция президента РФ В.В. Путина. Ее отсутствие сделает необратимым ухудшение экономического климата и превращение России в страну, неблагоприятную для развития бизнеса».
Это заявление появилось 25 октября 2003 года. В нем упоминалось о мелком и среднем бизнесе, которому якобы мешают правоохранительные органы. Однако Владимир Путин понимал, что это выступление крупного капитала, обеспокоенного развивающимися событиями, связанными с арестом Ходорковского.
Путин четко дал понять, что не позволит манипулировать им: «В связи с арестом главы компании «ЮКОС» ко мне есть обращение руководства Российского союза промышленников и предпринимателей, а также некоторых политических деятелей с просьбой о встрече.
Встречи с представителями политических партий, с руководством объединений работодателей, с объединением профсоюзов трудящихся, с отдельными предпринимателями у нас проходят регулярно, на систематической основе, они нужны, полезны, и это мы будем практиковать и в будущем. Однако никаких встреч и никакой торговли по поводу деятельности правоохранительных органов не будет, если, конечно, эти органы действуют в рамках российского законодательства. Разумеется, нам много еще нужно сделать для совершенствования деятельности правоохранительной сферы. Но в России уже принята демократическая и в правовом смысле выверенная система принятия решений в сфере уголовного процесса.
Лишить человека свободы, даже на время предварительного следствия, не могут органы исполнительной власти, не может этого сделать и прокуратура, это может сделать только суд. Если в данном конкретном случае сделано именно так, то я исхожу из того, что для этого у суда были основания. Кстати говоря, виновен человек или нет, это еще должны доказать те, кто так думает, но, в конечном итоге, решение по этому вопросу может принять только суд, а перед ним, так же как и перед законом, должны быть равны все: и скромный клерк, и госчиновник даже самого высокого ранга, как, например, в известном нам случае министр, точнее, бывший министр федерального правительства, рядовой гражданин, средний предприниматель, крупный бизнесмен, независимо от того, сколько миллиардов долларов числится на его личных или корпоративных счетах. Все должны быть равны перед законом, иначе нам никогда не справиться с решением проблемы создания экономически эффективной и социально выверенной налоговой системы, никого не научить и не заставить платить налоги, делать отчисления в социальный и Пенсионный фонды, нам никогда не переломить организованную преступность и коррупцию… Вместе с тем, я понимаю и озабоченность бизнес-сообщества, потому что у нас любые действия федеральных властей чаще всего или часто превращаются в какие-то кампании. В этой связи считаю необходимым подчеркнуть: в связи с рассматриваемым делом никаких обобщений, аналогий, прецедентов, тем более связанных с итогами приватизации, не будет, поэтому все спекуляции и истерику на этот счет просил бы прекратить, а правительство прошу в эту дискуссию не втягиваться».
Это было предельно ясное послание президента в адрес российских олигархов.
Многие не верили, что Ходорковского можно осудить. Думали и о том, что президент не допустит ареста. Особенно в связи с точкой зрения премьер-министра Михаила Касьянова и руководителя администрации президента Александра Волошина, которые были на стороне Ходорковского.
Благодаря открытой позиции Владимира Путина из разноголосицы мнений вырисовывалась следующая картина: не следует ожидать тотального пересмотра результатов приватизации. Но Россия вступает в такую фазу развития, когда владельцы капиталов должны осознавать свою зависимость от государства, соблюдать его интересы, действовать во благо своей страны.
Стоит упомянуть ряд публикаций, в которых, хотя и по-разному, отразилась борьба мнений вокруг горячей темы: «Олигархи думают только о себе. А потом, надо еще разобраться, что они приватизировали. Нефтяную вышку, трубу, перерабатывающий завод, т. е. железо. Ни в одном законе, указе не сказано, что приватизированы недра, полезные ископаемые. Они по-прежнему у государства. Олигархи же считают, что это уже их ресурсы… всеобщим достоянием пользуются, как своим собственным», — писала Ольга Вандышева в статье «В России богатых не любят, потому что не за что».
Журналистка Ксения Юдаева в статье «Не массовые зачистки», наоборот, выразила сокровенное желание олигархов: если российский президент смирится с тем, что российский бизнес будет выходить на международную арену путем продажи части собственности иностранцам, становиться частью мирового и принадлежать инвесторам, то это может несколько стабилизировать нынешнюю ситуацию.
«Вы представляете, какую пятую колонну выстроили нарушители закона и их пособники в тылу президента?» — восклицал Антон Саржевский в статье «Пряник от зайчика».
А в «Известиях» появилось интервью Роберта Амстердама — канадского адвоката Ходорковского, откуда россияне вдруг узнали, что дело главы «ЮКОСа», оказывается, не является внутренним делом России.
На вопрос, зачем Ходорковский нанял иностранных адвокатов, услышали более чем странный ответ: «Для него это очень важно, потому что российская прокуратура в своих действиях не подчиняется законам России. Если бы прокуратура соблюдала законы, а Басманный суд Москвы мог принимать независимые решения, то в иностранных адвокатах не было бы никакой необходимости».
Обеспокоенный арестом Ходорковского Запад пытался понять, каким образом можно вытащить его из тюрьмы. И пришел к заключению объявить его узником совести. А если и это не поможет, был приготовлен еще один ход конем, открыто заявленный в «Вашингтон пост»: «Для тех, кто еще не обновил свое знание русского языка, поясним: «олигархи» — это термин для обозначения «богатых евреев», которые нажили свои состояния в эпоху массовых приватизаций советского имущества в начале 1990-х. Быть успешным евреем в исторически антисемитской России — хуже не придумаешь. После избрания Путина в 2000 году все лица, арестованные за финансовые преступления, оказались евреями. Выражаясь в финансовых терминах, мы являемся свидетелями крупнейшей незаконной экспроприации еврейской собственности в Европе с 1930-х годов, когда за этим стояли нацисты».
Еврейская община в России едва ли не первой четко среагировала на эти выпады, ясно выразив свою позицию через газету «Еврейское слово»: «Ходорковский, Невзлин и их коллеги по клубу миллиардеров доказали, что они умеют делить и вычитать в масштабах всей России. Теперь им придется доказать, что они умеют складывать и умножать в том же масштабе. Они богатели вместо России, дальше им придется богатеть вместе с Россией… Путь первоначального накопления (разграбления) пройден до конца. Теперь надо начинать какой-то новый путь».
Политолог Александр Ципко в статье «В России нет «еврейского капитала» дал ответ на публикацию в «Вашингтон-пост», увидев в ней попытки этнизации дела Ходорковского, превращения его в дело Дрейфуса: «Если бы он был осмотрительнее и действительно хотел стать русским политиком, то ему следовало бы тратить миллионы не на подкормку «либерально настроенной» общественности США и в России, а на строительство сельских школ и больниц где-нибудь в российской глубинке. Но вместо этого он с Соросом и с «Открытой Россией» мечтал переделать русского человека и русское сознание.
В результате, как выяснилось, в «Матросской тишине» оказался не просто бывший комсомольский работник, не просто российский олигарх, а владелец «еврейского капитала».
Сам Ходорковский передал пакет акций «ЮКОСа» на сумму 12 млрд долларов под попечительство президента Института исследования еврейской политики в Великобритании лорда Ротшильда.
Теперь для нас, не посвященных в дела «ЮКОСа», становится понятно, почему заместитель Ходорковского Леонид Невзлин стал в свое время (до бегства в Израиль) президентом Российского еврейского конгресса. Скорее всего, Ходорковский сознательно, задолго до ареста, превращал свой российский бизнес в еврейский бизнес, надеясь таким образом укрепить его защищенность.
Правда, непонятно, как он намеревался совместить свое личное, открытое врастание в еврейский мир с претензиями на политическое лидерство в многонациональной, по преимуществу русской России. …Всемирная еврейская община, ввязавшись в открытую защиту Ходорковского как представителя еврейской нации, несомненно, достойного представителя своего народа, все же должна считаться со всеми негативными последствиями этнизации, точнее, евреизации его дела…
Во-первых, она должна считаться с тем, что в России капитал Ходорковского не воспринимается и никогда не будет восприниматься как еврейский капитал, как капитал, за которым стоит труд и старания его еврейских предков. Остатки настоящего еврейского капитала сгорели в пожаре Октябрьской революции.
Есть существенная разница между национальным еврейским капиталом Ротшильдов и Рокфеллеров и капиталом Ходорковского, который возник благодаря хаосу и коррупции в госаппарате.
В посткоммунистической стране, где еще 10–20 лет назад было все общее, не может быть национального капитала в строгом смысле этого слова. На мой взгляд, попытки трактовать капиталы наших нефтяных олигархов как еврейский капитал наносят урон авторитету еврейского капитала в подлинном смысле этого слова.
Всемирная еврейская община должна учитывать, что и состояние Михаила Ходорковского, и состояние Романа Абрамовича, созданные за счет, по сути, бесплатной передачи национальных ресурсов, т. е. нефти, в частные руки, воспринимается в России подавляющим большинством населения как «ворованная», «неправедная» собственность».
В статье «Паны дерутся, а у холопов чубы трещат»… мысли Ципко получают своеобразное развитие: «Прошло пять лет, и названные Эдуардом Тополем олигархи в порядке указанной очередности исчезали с российской политической и экономической арены. Может быть, Эдуард Тополь пророк? Или он просто посвящен в знание неких планов, результаты реализации которых мы и наблюдаем сегодня. Что же это за планы?»
Первый раз им открыто об этом сказал Джордж Сорос в 1996 году в Давосе: «Ребята, ваше время кончилось, готовьте самолеты и смывайтесь».
Ребята не послушались, сложились и вскладчину протащили Ельцина на второй срок, тем самым наплевав на советы опытного гуру.
Ходорковский и Невзлин еще в 1992 году в своей книге «Человек с рублем» высказали свои сокровенные мысли: «Нейтралитета по отношению к нам уже недостаточно. Необходима реализация принципа — «кто платит, тот и заказывает музыку»… Нам, предпринимателям, не нужно купленное правительство. Мы будем способствовать тому, чтобы путем демократических выборов к власти пришли те, чьи независимые интересы совпадают с нашими устремлениями. Такую власть мы и будем поддерживать и финансировать. Не справятся — последуют соответствующие шаги, направленные на то, чтобы у власти были сторонники предпринимательства…
Перед началом любого дела мы не можем избавиться от мерзопакостного ощущения, что вот-вот откроется дверь, и мы услышим: «Бизнесмен? Пожалуйте в кутузку!» И от скамьи подсудимых нас не убережет самый опытный адвокат, ибо и обвинитель, и судьи будут действовать в соответствии с нормами закона».
Целиком поддержал действия правоохранительных органов от имени «Народной партии» Геннадий Райков, сказав о том, что расследование дел одного олигарха вряд ли поставит под сомнение реформы 90-х годов. Все гражданственно ориентированные политические партии страны должны встать на защиту интересов народа, государства и президента от зарвавшихся олигархов. И добавил конкретно: «Когда начинаются крик и визг по этому вопросу, я не понимаю, в чем дело. Если гражданина Иванова, который в деревне украл поросенка, арестовали, то никто не визжит. А гражданин Ходорковский — да, это очень много, имущество, видный человек и т. д., но закон один для всех. Арест не отразится на взаимоотношениях власти и общества, потому что это больше касается отношений власти и отдельных олигархических структур. Часть из них перепугается и побежит, а другая, которая не имеет грехов, останется». Антон Саржевский доказывал:
Миф о страданиях нефтемагната якобы из-за его политических амбиций несостоятелен. «Наверняка этот миф запущен ловкими адвокатами для того, чтобы отреставрировать образ олигарха, попавшегося на уголовных преступлениях. Но черного кобеля не отмоешь добела».
«В России, — писал Вячеслав Костиков в статье «Судьба олигарха», — все крупные состояния возникли в середине 90-х годов, когда беспомощная власть раздавала собственность в обмен на поддержку. Мгновенное обогащение и породило те «навороты», которые более всего и вызывают раздражение: демонстрация богатства (роскошные особняки за десятки миллионов долларов, зарубежные виллы), психология «нуворишей» — все позволено, все куплю. И, наконец, претензия управлять страной, ставить своих министров, премьеров, откровенный подкуп депутатов, судей, политиков. Но главная линия напряжения — в огромной бездне между богатыми и бедными.
Понятно, что президент России при сложившейся до него ситуации не сможет уничтожить этот разрыв, не затронув интересов российской олигархии».
В то время председатель Совета Федерации Сергей Миронов прямо заявил, что избранная мера пресечения в отношении Ходорковского не является чрезмерной. Больше того, он поддержал идею о необходимости внесения в законодательство статьи, предусматривающей наказание за уклонение от уплаты налогов.
Геннадий Зюганов отмечал, что когда Ходорковский занимался только бизнесом, то он был соратником власти, но как только заявил о своих политических намерениях, так тут же, естественно, превратился в противника.
Алексей Митрофанов, тогда первый заместитель председателя фракции ЛДПР в Государственной думе, высказал предположение о том, что все аресты связаны с намечающейся сделкой с американцами — «Шеврон» или «Экссон Мобил», и что государство волнуется именно по этому поводу, так как может случиться, что половина нефти окажется фактически под контролем американцев. Он недоумевал, чего это ради акционеры «ЮКОСа», получившие в свое время пакет бесплатно, должны вдруг продавать компанию и получать огромные барыши.
В то время лидер партии «Единая Россия» Борис Грызлов заявил, что действия Генеральной прокуратуры РФ соответствуют закону.
Владимир Жириновской — глава ЛДПР — вообще одобрил арест Ходорковского, мотивируя это тем, что этого давно следовало ожидать, так как такие деньги нельзя заработать честно. Кроме того, он подчеркнул, что Ходорковский «нагло финансировал партии антироссийской направленности». По его мнению, олигархи являются людьми, которые используют свои грязные деньги для управления страной.
О планах Ходорковского проговорился американский журналист Дэвид Хоффман, сочинивший книгу о российских олигархах, где писал следующее: «Честолюбие Ходорковского, однако, еще не было удовлетворено. 22 апреля 2003 года «ЮКОС» объявил о новых планах слияния с «Сибнефтью», нефтяной компанией, созданной Борисом Березовским… Теперь объединенная компания, компания, которую собирались назвать «ЮКОС-Сибнефть», могла занять четвертое место в мире по размерам добычи. После объединения гигантская компания стала бы привлекательным объектом для поглощения и приобретения другой нефтяной компанией. В этом и заключались намерение и самая честолюбивая цель Ходорковского: создать свою империю, а затем продать ее «Эксон-Мобил» или «Шеврон-Тексако». Сделка сулила фантастическую прибыль».
Телеведущий Владимир Соловьев о случившемся тоже высказался достаточно ясно: «По отношению к Ходорковскому у меня есть внутреннее ощущение, что свершилась достаточно российская по своей природе, то есть корявая, но справедливость. Часто мы пытались проводить исторические параллели, вроде: «В 30-е годы американцы не могли ни за что другое посадить Аль Капоне, кроме как за неуплату налогов, вот и с Ходорковским мы пошли тем же путем».
Ведущий телепрограммы «Посткриптум» Алексей Пушков считал тогда, что Ходорковский предпринял попытку прямой конвертации денег во власть, как в обменном пункте. «Человек заявил: «У меня 15 миллиардов, хочу обменять их на власть в России». Операция была сорвана. Говорят, что это недемократично. А Ходорковский действовал демократично? Как получены 15 миллиардов? Вообще имеет ли человек право покупать власть? Вся история олигархата в России есть стремление обратить деньги во власть. Это делали Березовский и Гусинский с помощью СМИ и финансов. Когда Гусинский через НТВ помог Ельцину выиграть выборы 96-го года, это была конвертация медийного ресурса во власть. После того как Коржаков в 94-м году по указанию Ельцина провел против Гусинского операцию «Мордой в снег», тот понял: с властью в России не надо конфликтовать, ее нужно покупать, и не обязательно деньгами. Можно — дозированной информацией, медиаатаками с дальнейшим их смягчением, поддержкой на выборах… Березовский за услуги даже сумел получить должность в госаппарате — стал замсекретаря Совета безопасности, отвечал за Чечню — больший абсурд трудно придумать!»
Алексей Пушков привел высказывание Невзлина о кремлевских интригах: «Мы Ельцина все равно обыграем, потому что если он учился играть в домино, то мы давно уже научились играть в шахматы».
И дальше Пушков продолжает развивать свою мысль: «Логика Ходорковского такова: при уме и больших деньгах в России можно сделать все. Ему и сподвижникам уже казалось, что они разыграют блестящую партию по превращению Путина в фиктивного президента. А реальным руководителем страны будет Ходорковский — через купленный контроль над думой и Советом Федерации. А власть не стала играть ни в домино, ни в шахматы — просто перевернула стол. Некрасиво? Возможно».
Путин понимал, что формирующееся общественное мнение о несправедливости свершившегося в 90-е годы распределения национального достояния закономерно приводит к мысли о целесообразности огосударствления крупных олигархических компаний, а не о новом перераспределении его по лояльным к власти частным карманам.
Жестко осадив Ходорковского, Путин показал: внутренней и внешней политикой России будет заниматься государство, а не отдельные, пусть даже очень богатые, люди.
Позиция Владимира Путина была однозначно выражена им в интервью «Нью-Йорк таймс»: «У нас есть категория людей, ставшая миллиардерами, так сказать, за один день… Государство назначило их миллиардерами. Оно раздало огромную собственность практически даром. Они сами говорили: «Меня назначили миллиардером». Потом они стали считать, что они — любимцы богов, что им все разрешено».
Самые дальновидные в олигархической среде поняли, что хотел сказать Владимир Путин. Президент решение для себя принял: все, кто не будет выполнять волю государства, учитывать его интересы, будут либо изгнаны из России, либо «присядут на дорожку».
Со временем первоначальный накал страстей вокруг «ЮКОСа» и Михаила Ходорковского начал стихать.
«Запад довольно быстро успокоился в первую очередь потому, что отношение к Ходорковскому там никогда не было однозначным: в начале 90-х тот довольно весело себя вел с иностранными инвесторами и принципиально ничем не отличался от других российских бизнесменов, которые рассматривали Запад как тупую дойную корову…
В любом случае можно сказать, что дело Ходорковского уже давно перестало быть столь интересным — как в России, так и на Западе, — как хотелось бы самому Ходорковскому. Ну и, конечно, история с подачей прошения об условно-досрочном освобождении показала, что Ходорковского уже реально сломали. Его заставили признать правила игры системы, и когда он попытался выскочить, а его публично унизили, объяснив, что он на самом деле не прочувствовал и не искупил свою вину, — то от этого, я думаю, ему стало вдвойне тяжело. Его и унизили, и оставили сидеть в тюрьме», — писал Владимир Соловьев.
А Николай Злобин, эксперт по российско-американским отношениям, откровенно написал в своей книге «Противостояние. Россия. США»: «Мысль о политическом одиночестве Владимира Путина, его дистанцировании от российской элиты и нелюбви к ней впоследствии стала почти общим местом в рассуждениях о российской политике. Да, я тогда наглядно убедился, что Президент России Владимир Путин презирает российскую элиту, а она его боится и поэтому изображает колоссальную преданность и лояльность. И понял, что оппозиции будет очень и очень тяжело бороться с Путиным, ибо в голове у Президента сформировалась достаточно цельная концепция развития России».
В мае 2005 года, после длительного судебного процесса, Михаил Ходорковский был признан виновным в мошенничестве и осужден на 9 лет тюрьмы. 
Назад: Владимир Путин — президент РФ
Дальше: Государственное строительство и политические страсти