С сентября 2008 г. Россия втянулась в мировой экономический кризис. Повлиял финансовый кризис США, однако мы видим, что экономика России потеряла кризисоустойчивость именно в ходе реформы. В финансово-экономической системе СССР действовал целый ряд защитных механизмов, которые были разрушены в 90-е годы без всякой замены. Даже после 1998 года защит не было создано – считалось, что российская экономика защищена Стабилизационным фондом.

Признаки назревающего в США и Западной Европе кризиса стали явными в 2004–2005 гг., и ряд экономистов предупреждали, что в этот кризис будет вовлечена Россия, «привязанная» к этой системе. Но ни формальные показатели, ни предупреждения аналитиков во внимание не принимались.

Прогнозы оставались оптимистическими вплоть до конца лета 2008 г., хотя уже с мая начался отток капиталов из России. На конец 2008 г. эксперты «Внешторгбанка» прогнозировали индекс РТС на уровне 3000 пунктов. 19 мая 2008 года он достиг отметки в 2498 пункта, 26 декабря – 644,5 пункта, снизившись на 74,2 %.

Такой провал в предвидении власть должна была бы объяснить. Ведь на ХII Международном Санкт-Петербургском экономическом форуме (6–8 июня 2008 г.), за два месяца до обрушения российского фондового рынка, Д.А. Медведев заявил: «В мире уже обозначились новые центры экономического развития. И Россия – это один из них, поэтому она намерена участвовать в формировании новых общих правил игры на мировом рынке. Поэтому уже в ближайшее время будет принят план превращения российской столицы в мировой финансовый центр, а рубля – в одну из ведущих резервных валют».

А в ноябре глава Минэкономразвития Э. Набиуллина на заседании Госдумы заявила: «Мировой экономический кризис, который только разворачивается, показал исчерпанность модели роста российской экономики, которая у нас была в предыдущие годы». Итак, модель роста (!) российской экономики в 1991–2008 гг. исчерпана. Это значит, что эксперты правительства использовали негодные инструменты для понимания того, что происходит в экономике.

Если «модель исчерпана», то, значит, верховная власть организует анализ причин, поставит диагноз именно российского кризиса, рассмотрит альтернативные стратегии действий и объявит обществу свой принципиальный выбор новой модели экономики. Посмотрим, как выполнение всех этих обязательных операций отражено в заявлениях первых лиц государства. Приведем серию заявлений 2008 г., а затем важные тезисы двух Отчетов правительства перед Госдумой (7 апреля 2009 г. и 20 апреля 2010 г.).

25 сентября 2008 г. В.В. Путин сказал: «Россия подошла к этому кризису окрепшей, с большими резервами, с хорошо и эффективно работающей экономикой… Достаточно стабильная политическая и социальная ситуация говорит о том, что мы чувствуем себя уверенно».

Чтобы сказать «хорошо и эффективно работающая экономика», требуется назвать критерии оценки. Если взять динамику главных показателей и применить к ним общепринятые критерии, то, на мой взгляд, «Россия подошла к этому кризису» в состоянии деградации главных систем: техносферы и социальной сферы, кадрового потенциала и культуры.

Когда кризис разразился в полной мере, 20 ноября 2008 г. В.В. Путин дал такое определение: «Сегодняшний мировой кризис – с учетом его масштаба, как вы знаете, подобен стихии. В рамках давно созданной и действующей мировой финансовой системы его, как и природное бедствие, предотвратить было невозможно. Но что мы могли и должны были сделать – то, что делают все правительства развитых стран, – мы должны были предвидеть подобное развитие событий. И заранее должны были принять меры, чтобы пройти через кризис максимально безболезненно, без больших потерь. И можно с полным основанием сказать, что мы не растратили впустую время».

Метафора кризиса как стихии (шторма) не только ошибочна, она симптом важного методологического изъяна – натурализации общественных явлений. Кризис – творение современной культуры (уже постиндустриальной) и не имеет ничего общего со стихией. На стихию сваливают, чтобы оправдать собственное бездействие.

В.В. Путин сказал о том, почему кризис был неизбежен в России: «Россия стала частью мировой экономики, и это неплохо. Но сегодняшнее событие [кризис] – это и плата за то, что мы так стремились стать частью этой мировой экономики… За что боролись, на то и напоролись».

Как это понять? Россия всегда была «частью мировой экономики». Другое дело, что Россия с 90-х годов изменила себе и вошла в мировую шайку спекулянтов.

Но что же в этом хорошего? Кто эти «мы», которые «так стремились стать частью этой мировой экономики»? Это в России очень небольшое меньшинство. Но социальные тяготы как плата за это вхождение ложатся на большинство, которое его не желало. По вопросу, зачем российскому хозяйству надо было «бороться» за право участвовать в чужих кризисах, правительству следует объясниться с обществом, ибо вопрос это фундаментальный.

В январе 2009 г. В.В. Путин сказал в интервью: «Российская экономика является открытой, мы ввели 1 июля 2007 года правила, полностью либерализующие финансовый рынок, и мы сохраняем этот режим, несмотря ни на какие финансовые сложности. Мы к иностранным инвесторам будем относиться так же, как и к своим собственным, как к родным».

Каковы же результаты такой открытости? Примером могут служить ее последствия для одной из крупнейших горнометаллургических компаний России – группы «Евраз» (41 % ее акций владеет Р. Абрамович). Она зарегистрирована в Люксембурге, формальным собственником 76 % акций является фирма «Lanеbrook» (Кипр), бумаги группы «Евраз» торгуются на Лондонской бирже и не имеют хождения в России. В мае 2008 года капитализация группы «Евраз» составляла 46,12 млрд. долл., а после 19 ноября составила 1,95 млрд. Огромный кусок промышленной собственности России – большой комплекс стратегических предприятий – в результате спекуляций на Лондонской бирже потерял 95,8 % своей стоимости.

Какая часть российской промышленности ушла за бесценок за время кризиса? Как относится к этому власть? Ведь частью мировой экономики стало достояние России, превращенное в акции Абрамовича. Да как же может страна преодолеть кризис с таким «бизнесом»? Это черная дыра, а не «эффективные собственники». Должна же, наконец, власть объясниться с обществом по этому пункту!

Кстати, в свете нынешнего «перераспределения активов», заложенных для получения западных кредитов, приватизация 90-х годов видится в новом свете. Она выглядит как подготовительный этап продажи за бесценок всей прибыльной части российского хозяйства западным «компаньонам» – с последующим «распилом» добычи. Эвакуация туда же акул российского бизнеса, их жен и детей уже подготовлена – деньги частично отмыты, коттеджи обжиты, гувернантки наняты. А нынешний кризис стал для этой эпохальной акции удобным поводом провести новый «залоговый аукцион» российских предприятий. Да заодно разделить среди «олигархов» и тот Стабилизационный фонд, деньги из которого Россия так старательно поливала на Поле чудес Уолл-стрита.

Когда В.В. Путина попросили прокомментировать тот факт, что «с августа прошлого [2008] года из России «утекли» 270 млрд. долларов», он ответил: «Это связано с так называемым спекулятивным капиталом или с портфельными инвестициями: они приходят в экономику, рассчитывая получить быструю прибыль, и так же быстро уходят… Мы здесь не видим ничего страшного. Но что важно и на что я хотел бы обратить ваше внимание – ваше и наших потенциальных инвесторов – мы считаем, что отток капитала в данном случае способствовал бы росту доверия, потому что мы не ограничили вывод капитала и не намерены это делать в будущем».

Как это понимать? Отток спекулятивного капитала обесценил акции, под залог которых российские компании брали кредиты. С мая по ноябрь 2008 года акции российских предприятий потеряли 1 трлн. долларов, но правительство в этом «не видит ничего страшного»! Какие странные критерии.

А вот как В.В. Путин представляет генезис российского кризиса: «Кризис начался в Соединенных Штатах, которые, по сути, в результате своей финансовой и экономической политики довели до кризиса и «заразили» этим кризисом экономики практически всех ведущих стран мира».

Даже если так, известно: чтобы не заразиться, надо соблюдать правила гигиены – мыть руки и пр. А российское правительство само старалось навязать России «американскую заразу».

Вот справка из статьи М. Гельмана: «В 2007 г. общий объем торгов валютой, акциями и различными финансовыми бумагами на всех площадках Группы РТС достиг почти 18 триллионов, увеличившись за год в 6 раз, а Группы ММВБ – 107 трлн. рублей, увеличившись за год вдвое. Суммарно это составило 125 трлн., или более 200 % по отношению к обороту всех отраслей экономики. Налицо очередной результат слепого копирования пороков американской финансовой системы – громадный «мыльный пузырь». Замечу, что все приведенные выше исходные данные размещены в официальных документах различных организаций, министерств и ведомств. Однако ни одного сводного среди них, где приводились бы результаты сопоставления показателей, хотя бы те, которые изложены в статье, обнаружить не удалось… Среди публикуемых Центробанком показателей эти сведения отсутствуют. Хотя именно ЦБ и Минфину вменено в обязанность контролировать финансы страны и их обращение».

13 октября 2008 г. В.В. Путин заявил: «Многие наши предприятия кредитовались за рубежом. Сейчас этот механизм практически не работает. А сроки исполнения обязательств по погашению задолженности наступают. Мы должны предложить нашим компаниям альтернативные – внутренние – источники рефинансирования ранее полученных иностранных займов. И тем самым защитить активы российских предприятий от распродажи по явно заниженным ценам».

20 ноября 2008 года В.В. Путин добавил: «Сегодня нам необходимо решать вопрос кредитования отечественных компаний и предприятий – практически полностью за счет собственных финансовых ресурсов. Все возможности для этого есть. Национальные сбережения в России находятся на достаточно высоком уровне. Отечественная экономика генерирует большой объем доходов».

Разумная мысль. Но почему она возникла только «сегодня»? К тому же она полностью противоречит установке Правительства на стерилизацию российских денег в иностранных банках. Почему Правительство в течение нескольких лет побуждало «наши предприятия» делать долги за рубежом?

Вспомним, как министр Г. Греф объяснял, зачем деньги надо хранить за границей и не вкладывать в российскую экономику: «Стабилизационный фонд нужно инвестировать вне пределов страны для того, чтобы сохранить макроэкономическую стабильность внутри страны. Как это ни парадоксально, инвестируя туда, мы больше на этом зарабатываем. Не в страну!» Странное положение: экономическая политика превратилась в театр абсурда – Россию заставили спекулировать деньгами вместо восстановления своего производства.

Вот еще одна высказанная В.В. Путиным установка: «Финансовый и экономический мировой кризис нам в известной степени даже немного помогает. Почему? Потому что заставляет нас действовать более рационально, заставляет нас применять новые технологии, заставляет оптимизировать производство, повышать качество персонала, заниматься переподготовкой кадров». Видимо, это ирония, ибо и без всякого кризиса правительство обязано «действовать рационально, оптимизировать производство» и пр.

В.В. Путин говорит, какая нам удача привалила с девальвацией рубля, к которой вынудил кризис: «Текущий курс национальной валюты, безусловно, улучшает конкурентные позиции российских производителей как на внешнем, так и, что особенно важно, на внутреннем рынке. Многие из вас это хорошо знают. Когда я посещал некоторые предприятия, говорил с рабочими, с руководителями, с менеджментом, так прямо и говорили: три дня назад курс изменился, мы можем решать нормально наши вопросы, можем реализовывать свою продукцию на внешнем рынке и на внутреннем».

Да, рабочие у нас умеют с начальством разговаривать. Но если так, почему правительство не провело «плавную девальвацию» давно? Зачем оно пять лет стимулировало внешние заимствования, держало высокий курс рубля и тем подавляло отечественное производство? Оно нарочно вредило России или не догадывалось, как хорошо иметь слабый рубль?

В Отчете Правительства перед Госдумой за 2008 г. было сказано: «Построено 2300 (км) автомобильных дорог; завершен ключевой этап реформирования электроэнергетики, и обращаю ваше внимание, переход к новому устройству энергетического хозяйства прошел без единого сбоя».

Очень странно, что рядовой (и весьма небольшой) ввод в действие автомобильных дорог упоминается в одной фразе с сообщением о «завершении ключевого этапа реформирования электроэнергетики». Почему? Ведь реформа РАО ЕЭС – глубокое изменение не только в экономике, но и во всем жизнеустройстве России. Можно было ожидать, что правительство сообщит, какой благотворный эффект оказывает на хозяйство России реформа РАО ЕЭС, если уж ключевой этап завершен. Что улучшилось и что ухудшилось? Не ясно, например, кто отвечает теперь за содержание магистральных теплосетей, которых никто не хотел взять на свой баланс при расчленении РАО ЕЭС. И почему, вопреки утверждениям Чубайса, что реформа РАО ЕЭС приведет к снижению тарифов на электроэнергию в три раза, они повысились на треть?

Информация о завершении приоритетных национальных проектов давалась в таких формулировках: «В сфере образования выполнены практически все задачи нацпроекта».

Это совершенно формальная фраза, а по сути обществу надо знать, что реально улучшилось «в сфере образования». Каковы индикаторы и критерии улучшений? Российские школьники стали лучше решать задачи и понимать учебные тексты? Изменилась трудовая мотивация выпускников средних школ? Критерии оценки неадекватны, но на это правительство не обращает внимания.

Рассмотрим теперь ряд утверждений, сделанных в Отчете правительства перед Государственной думой в 2010 году. Доклады делал В.В. Путин; хотя по смыслу многие утверждения двух докладов дополняют друг друга, мы ради простоты рассмотрим последний Отчет (апрель 2010 г.).

Прежде всего, бросается в глаза, что Отчет наполнен выражениями и понятиями, которые создают неопределенность в принципиально важных утверждениях. Перечислим часть из них для примера.

«В 2009 году сокращение российского ВВП было рекордным – 7,9 процента». Что значит «рекордный», по сравнению с какими странами или периодами? Если речь идет о периоде реформ экономики Российской Федерации, то в 1992 г. сокращение российского ВВП составило 14 %.

«Мы встретили кризис, имея за плечами почти 10 лет экономического роста». Что понимается под «экономическим ростом»? После 2000 г. происходило оживление омертвленных в 90-е годы производственных мощностей. Средства для этого были получены не благодаря «росту», т. е. расширенному воспроизводству материально-технической и кадровой базы народного хозяйства, а вследствие конъюнктурного фактора мирового рынка. Параллельно с этим «ростом» происходила, на некоторых направлениях даже с ускорением, деградация основных фондов (например, ЖКХ, сельского хозяйства, ряда ключевых отраслей) и «человеческого капитала» (структуры и качества трудовых ресурсов).

Называть рост объема производства за счет загрузки простаивающих мощностей – прием манипуляции, характерный для всей доктрины реформ. Это – пример подмены понятия фонд (запас, stock) понятием поток (flux). Экономический рост – это расширенное воспроизводство основных фондов, шире – экономического потенциала.

Далее в Отчете говорится: «Сам характер российской экономики принципиально изменился. Если не принципиально, то существенным образом изменился». При этом не определен смысл понятия «характер российской экономики». По сравнению со второй половиной 90-х годов не изменились следующие важные черты этого «характера»:

– структура ВВП (сырьевая направленность экономики);

– инерционные массивные тенденции износа основных фондов и трудовых ресурсов;

– социальная система хозяйства (распределение собственности и доходов);

– структура технологических укладов и система научно-технического обеспечения экономики;

– воспроизводство потребностей населения, из-под которого в 90-е годы «выскользнула национальная почва» (Маркс);

– степень зависимости от состояния дел в «метрополии» мирового капитализма, что и показал кризис 2008–2009 гг. Что же изменилось такого, чтобы говорить от изменении характера российской экономики?..

Следующая фраза из Отчета: «Мы предотвратили разрушение реального сектора и финансовой системы. И главное – не допустили падения реальных доходов населения». Из чего видно, что России грозило «разрушение реального сектора и финансовой системы»? В каких странах произошло такое разрушение? Каков точный смысл, параметры и индикаторы того явления, о предотвращении которого говорит в своем Отчете правительство? Применяя такие неопределенные понятия, можно сказать, что и правительство Гайдара «предотвратило разрушение реального сектора и финансовой системы».

Что касается финансовой системы, то в 2009 г. банки не только не сократили выдачу кредитов физическим лицам, но даже увеличили ее в той же пропорции, что и в предыдущие годы. Разве стала бы это делать система «на грани разрушения»? Разве банкиры выбрасывались из окон небоскребов, как в годы Великой депрессии?

Странно также, почему «не допустить падения реальных доходов населения» считается главным по сравнению с «предотвращением разрушения реального сектора и финансовой системы». Ведь если реальный сектор будет разрушен, то и реальные доходы населения упадут. Непонятно, каковы цели, ограничения и критерии принятия решений правительством.

Далее: «В разгар кризиса существовала реальная угроза потери российских стратегических активов, их просто могли распродать за бесценок в том случае, если бы наши крупные компании не смогли рассчитаться с западными кредиторами, с западными банками, где эти стратегические активы были размещены в качестве залога. Мы вместе с вами не допустили этого негативного развития событий».

Какими данными обосновано утверждение о том, что «мы вместе с вами не допустили этого негативного развития событий»? Правительство обещало помочь «отдельным компаниям» в размере 10 % их долга, 30 % долга отдали сами предприятия. Что произошло с 60 % заложенных собственниками активов? Ведь «кризисы» используются для изъятия у некоторых стран их национальной собственности в виде предприятий.

Мы знаем долю акций, которыми владел иностранный капитал в начале ХХ века по всем главным отраслям российской экономики, уместно было бы привести такие данные и для начала 2010 года – как довод в пользу сделанного утверждения.

«Мы стремились предотвратить критический рост безработицы… Всего же программы поддержки занятости охватили 2,8 млн. человек». Каков, по установкам правительства, критический для России уровень безработицы? Удалось ли предотвратить критический рост или правительство отчитывается о том, что оно «стремилось» сделать? Что значит «программа охватила человека»? Что конкретно с ним после этого стало? По какому принципу выбирали тех, кого правительство решило «охватить» программой?

На начало декабря 2008 г. число безработных в России составило 5 млн. человек, увеличившись за ноябрь на 400 тыс. В конце декабря оно достигло 5,8 млн. человек, а в марте 2009 г. 7,1 млн. Рост числа безработных на 54 % за 5 месяцев – критический или нет? В марте 2010 года безработных в России было 6,4 млн. человек.

Меры, которые принимает правительство (переподготовка работников, организация общественных работ и миграция в другие регионы), несоизмеримы с тяжестью проблемы. Для каких производств можно переподготовить 6 миллионов безработных, какие регионы в них нуждаются?

Но в Отчете говорится: «Кстати говоря, и собственники предприятий, и менеджмент – они тоже достаточно бережно относятся к кадрам». Что значит достаточно бережно? Как это оценило правительство? Как это оценивают сами «кадры», к которым бережно относятся и собственники предприятий, и менеджмент?..

«Впервые с середины 90-х годов стабилизировалась численность населения России». Речь идет о естественном приросте (или убыли) населения, но почему за точку отсчета принята середина 90-х годов? Естественная убыль населения была зарегистрирована уже в 1992 г., и это было важнейшим следствием реформы – зачем же игнорировать результат первой половины 90-х годов. Наконец, на основании каких данных правительство утверждает, что в 2009 г. «стабилизировалась численность населения России?» Ведь, согласно данным Росстата, естественная убыль населения составила в 2008 г. 2,6 и в 2009 г. 1,8 человека на тысячу. Убыль уменьшилась, но ведь это все-таки убыль, а не стабилизация численности.

Далее в Отчете: «Введено в эксплуатацию 3 тыс. километров федеральных и региональных автомобильных дорог, на 700 километров больше, чем в 2008 году. В царские времена, в 1903–1904 годах, сделали Транссиб, и больше ведь ничего нет фактически. Вот мы с вами впервые сделаем первую автомобильную дорогу, которая будет связывать Европейскую часть и Дальний Восток. Это большое событие… Но, кстати сказать, и Транссиб, и БАМ строились в связи с возможными военными действиями, в связи с военной угрозой как минимум, а мы делаем с вами автомобильную дорогу в плановом порядке. Впервые что-то делаем в плановом порядке».

Как понимать, что в России «сделали Транссиб, и больше ведь ничего нет фактически»? Почему строить что-то в связи с военной угрозой – значит делать «не в плановом порядке», а строить дорогу без военной угрозы – значит, что «мы делаем с вами автомобильную дорогу в плановом порядке»? И почему правительство не обнародует своих конкретных планов, если оно их, оказывается, разрабатывает. Кстати, хотелось бы знать, что строит правительство вместе с депутатами Госдумы.

Число «3 тыс. километров федеральных и региональных автомобильных дорог» мало что говорит даже депутатам. Много это или мало? Такие величины надо помещать в какуюто систему координат со стандартами сравнения. Например, сообщить, что в 1990 г. было введено в строй 12,8 тыс. км дорог такой категории (а вместе с дорогами с твердым покрытием местного значения – 41 тыс. км). Сейчас дорог местного значения вообще не строят.

Дальше: «Будут внесены принципиальные изменения в идеологию разработки и использования бюджета. В рамках госпрограмм будут сконцентрированы все средства… Это будут программы по образцу государственной программы развития сельского хозяйства». Из чего исходит такая странная идея? Что значит «принципиальные изменения в идеологии разработки и использования бюджета»? Смысл предполагаемого революционного изменения совершенно не раскрыт.

Как могут быть «в рамках госпрограмм сконцентрированы все средства»? Это невозможно, никакая программа не может быть выполнена без постоянной институциональной поддержки систем учреждений и организаций. Программы – это действие по изменению систем, но они всегда являются надстройкой стабильной системы. А эта стабильная система требует значительных средств для ее содержания (воспроизводства), которые поступают в виде разного типа институциональных ассигнований.

Почему за образец взята государственная программа развития сельского хозяйства? Разве она официально признана успешной? О ее результатах практически ничего не известно.

Далее: «Уважаемые депутаты, уверен, что вы помните, как год назад в этом зале остро звучал вопрос о проблемах сельского хозяйства. В 2009 году объем помощи селу из бюджетов всех уровней составил порядка 300 млрд. рублей. Еще более 776 млрд. рублей сельхозпредприятия привлекли в виде кредитов, из них 453 млрд. – на льготных условиях, по ставкам, которые субсидируются государством».

Что значит «объем помощи селу из бюджетов»? Это субсидии (в том числе для получения кредитов)? Много это или мало? Какие «проблемы сельского хозяйства» эта помощь позволила решить?..

Далее: «Очень много проблем сохраняется в здравоохранении, хотя за последние годы нам кое-что удалось там сделать. Ну, например, только за прошлый год программой «Родовой сертификат» воспользовались 1600 тыс. женщин». Почему для характеристики того, что «удалось сделать» в здравоохранении, применен такой странный индикатор? «Родовой сертификат» – новый способ оформления рожениц, поступающих в роддом. Сама полезность этого способа не измерялась и не обсуждалась. Тот факт, что 1600 тыс. женщин лояльно выполнили новые формальности (а какие были альтернативы?), никак не говорит о достижениях в здравоохранении.

Но Путин продолжает: «Потребность в высокотехнологичной медицинской помощи сейчас удовлетворяется на 60 %, хотя еще несколько лет назад такие услуги были доступны только каждому десятому гражданину нашей страны».

Каковы параметры, индикаторы и критерии, с помощью которых сделаны эти выводы? Речь идет об измерении сложного и плохо формализованного явления, в описании которого все понятия размыты, – и вот, без всяких ссылок на методологию и методики объявляется точный результат – 60 %. Он вызывает большие сомнения. В каких документах и в какой форме фиксируется потребность в медицинской помощи, которую медицинское учреждение не удовлетворяет по причине ее «недоступности»?

Не сказано, каким образом удалось «за несколько лет» поднять «удовлетворение потребности» с 10 % до 60 %? Откуда взялись в России все эти «высокие технологии» – оборудование, материалы, квалифицированные специалисты? Как могло общество всего этого не заметить?

Как объяснить, что на субъективном уровне не ощущается такого резкого улучшения здравоохранения? Напротив, нарастает ощущение прогрессирующего неблагополучия в массовом здравоохранении из-за его бюрократизации, нехватки средств и снижения квалификации и мотивации персонала.

«Правительство в сфере страховой медицины добивается прежде всего… четкого определения объемов финансового обеспечения госгарантий оказания бесплатной медицинской помощи на основе единых стандартов и подходов».

Что имеется в виду? Как может «госгарантия оказания бесплатной медицинской помощи» базироваться «на основе единых стандартов и подходов»? Медицинская помощь по определению должна соответствовать конкретному заболеванию конкретного пациента. Судя по утверждению, правительство озабочено не тем, чтобы врачи лечили болезнь, а чтобы они расходовали полагающийся «объем финансового обеспечения госгарантий». При этом теряет смысл само понятие «здравоохранение». Разве охранение здоровья от болезни исходит из лимитов, выведенных на основе единых стандартов? Здравоохранение – система коммунальная, а не индивидуальный рацион услуг. Если бы каждый требовал положенную ему по единому стандарту сумму, то большинство тяжелобольных просто умерли бы.

Требуется разъяснение этого важного пункта, он звучит слишком угрожающе, тем более в свете следующего тезиса: «Это даст возможность оказывать медицинскую помощь людям в строгом соответствии с государственными стандартами».

Впервые объявлено о столь необычном намерении правительства. Принцип здравоохранения – оказывать медицинскую помощь «в строгом соответствии с медицинскими показаниями». Этот принцип отвергается?

Далее: «В 2009 году мы не только решали неотложные проблемы, но и не теряли времени для системных преобразований». Какие из проведенных в 2009 г. преобразований правительство считает «системными»? Из всех перечисленных в Отчете дел выбрать системные преобразования очень непросто.

В ряде приведенных утверждений очень неопределенной является мера. Но в некоторых случаях нарушение меры столь значительно, что возникает несоизмеримость в структуре утверждения. Вот примеры таких случаев: «За 2008–2009 годы Фонд реформирования ЖКХ вложил 166 млрд. рублей в капитальный ремонт многоквартирных домов и расселение аварийного фонда. Отремонтированы дома, в которых проживает – конечно, это была крупномасштабная работа, да она и продолжается – 11 млн. 300 тысяч человек. В новые квартиры въехали либо оформляют документы на переселение 165 тысяч семей».

Утверждается, что на 166 млрд. рублей сделан капитальный ремонт многоквартирных домов, в которых проживают 11 млн. 300 тысяч человек. В среднем по России на 1 человека приходится около 20 м² жилья. Значит, сделан капитальный ремонт жилищного фонда площадью 226 млн. м². Выходит, стоимость ремонта 1 м² составила 735 руб. Между тем, согласно опубликованной официальной смете капитального ремонта на 2008 г., цена ремонта 1 м² в среднем по России составляла 19,5 тыс. руб. Это в 26,5 раза больше того, что затратил Фонд реформирования ЖКХ.

Даже если предположить, что кроме Фонда реформирования ЖКХ примерно такую же сумму в ремонт вложили региональные бюджеты (о чем в Отчете не сказано), все равно величина вложенных средств и реальная стоимость ремонта несоизмеримы между собой.

В Отчете уточняется: «В этом [2010] году на программы Фонда будет направлено 85 млрд. рублей. Это позволит провести капитальный ремонт в 26 тысячах многоквартирных домов площадью 60 млн. кв. метров и переселить из аварийного жилья еще несколько десятков тысяч человек».

Иными словами, и в 2010 г. стоимость капитального ремонта оказывается менее 1 тыс. руб. за 1 м² (поскольку на 85 млрд. руб. предполагается часть жителей аварийных домов, не поддающихся ремонту, расселить в новые квартиры). На 1 тысячу рублей трудно сделать и косметический ремонт 1 метра жилья, а капитальный ремонт включает в себя ремонт несущих конструкций, замену кровли и инженерных коммуникаций.

В этом разделе Отчета налицо нестыковка количественных данных.

Сходная несоизмеримость присутствует в утверждении, посвященном основным фондам здравоохранения. В Отчете сказано: «Сегодня более 30 % всех лечебных учреждений страны находятся в аварийном или требующем капитального ремонта состоянии. И это несмотря на все то, что уже было сделано в рамках национального проекта. Многие поликлиники и больницы не имеют достаточного оборудования для оказания медпомощи в соответствии с современными требованиями. Поэтому в течение двух ближайших лет мы выделим около 300 млрд. рублей на приведение всей сети здравоохранения страны в порядок».

Понятно, что 300 млрд. руб. – это сумма, которую правительство посчитало возможным выделить на то, чтобы разрешить самые критические угрозы, возникшие из-за износа основных фондов. Но зачем говорить, что эти средства даны «на приведение всей сети здравоохранения страны в порядок»? Ведь масштаб проблемы и размер выделенных средств несоизмеримы. Чтобы определить масштаб проблемы, надо было бы сказать, сколько денег «недовложили» в сеть здравоохранения за 20 лет по сравнению с нормальными затратами на ее воспроизводство (на строительство, капитальный ремонт зданий и сооружений, на содержание и обновление приборов и оборудования).

В России около 50 тыс. больниц, поликлиник и других лечебных учреждений. 30 % зданий (около 16 тыс.) надо сносить и капитально ремонтировать. Приборный парк надо закупать практически полностью, он изношен физически и морально до предела. 300 млрд. руб. – это в среднем по 6 млн. руб. на одну больницу или поликлинику. В Москве это стоимость однокомнатной квартиры. Можно ли на эти деньги привести в порядок здание и оборудование больницы? Так зачем создавать иллюзии! Гораздо важнее помочь обществу осознать суровую действительность, преодоление которой потребует от государства и населения больших, даже самоотверженных усилий.

Очень странной «количественно и качественно» представляется следующая инициатива правительства в отношении «пожилых граждан»: «На лицевые счета пожилых граждан государство будет зачислять по одной тысяче рублей в год. Эти деньги могут быть использованы в качестве соплатежа за медицинскую страховку. А если в течение определенного периода времени необходимости обращаться к врачу не будет – средства будут зачисляться на пенсионный счет гражданина. Понятно, да? Гражданин имеет тысячу, обратился к врачу, значит, оттуда пошло софинансирование. Не захотел идти к врачу, нет необходимости, значит, эта тысяча пойдет на пенсионный счет».

Недоумение вызывает сама формулировка «соплатежа за медицинскую страховку». Что это такое? Каждый гражданин имеет полис медицинского страхования и никаких платежей за него не вносит. Разве он, обращаясь к врачу, совершает какой-то платеж, к которому теперь может присовокупить свою данную государством тысячу? Куда, в какое окошечко он эту тысячу протянет? А если он не захочет пойти к врачу, кому и как он докажет, что у него «нет необходимости»? И что это за «пенсионный счет», на который кто-то перечислит тысячу рублей и с которого старик может эту тысячу взять? У кого есть такие счета и как оттуда можно получить деньги?

Но главное возражение вызывает сама идея: вот тебе тысяча рублей, хочешь – лечись, хочешь – потрать на что хочешь. Эта идея принижает сам смысл социального здравоохранения как формы «коллективного спасения», она соблазняет людей тем, что деньги на медицину – твои, потрать их на себя. Здесь – высказанный пока неявно отказ от здравоохранения и сдвиг к покупке медицинских услуг. Это – ложная рыночная утопия, которая уничтожает великое достижение цивилизации и социального государства.

Если реализация этой утопии заходит далеко, право на здоровье остается только у очень небольшого богатого меньшинства. А строго говоря, ни у кого. На Западе богатые люди, заболев серьезно, обращаются к системе социального здравоохранения – сидят в очереди в поликлинике, ложатся в общую палату в больнице. Потому что только эта, организованная государством, коммунальная система обладает возможностью создать и содержать целостную научно-техническую, информационную и организационную основу современной медицины. Без этой основы за свою тысячу никто не получит никакой помощи, ему порекомендуют отвар медвежьего ушка. А основа создается, когда эту тысячу каждый отдает в общий котел, а не «тратит на себя». Если он здоровяк, на эти деньги покупают томограф, чтобы лечить его незнакомого соотечественника, а здоровяку дают уверенность, что в случае чего и на него не пожалеют миллион. А с такой уверенностью и чистой совестью и умирать легче.

Зачем все эти странные инициативы, зачем мучить старых людей неведомыми и небывалыми проблемами и расчетами?

Если есть возможность – увеличьте всем пенсию на 83 руб. 33 коп. в месяц, и дело с концом. Хочет – прикупит себе медвежьего ушка, хочет – выпьет с приятелем пару кружек пива.

В Отчете уделено существенное место доктрине инновационного развития. Сказано, в частности: «Посткризисное развитие экономики мы связываем, прежде всего, с технологическим обновлением… Прямо скажем, пока серьезного эффекта, к сожалению, не ощущаем».

Благие пожелания и надежды – это, вообще-то, не жанр Отчета. Здесь от правительства ожидали объяснения того факта, что «пока серьезного эффекта не ощущаем». А ведь разговор идет с 2001 года. Вопрос к правительству: от каких реальных мер ожидали ощутить «серьезный эффект»? Ведь научно-техническая политика устранена в России сознательно и кардинально. Это был конкретный и политически оформленный исторический выбор, о его пересмотре и речи нет. Чубайс в нанотехнологиях и Вексельберг в Силиконовой долине – это и есть символическое выражение доктрины инновационного развития.

Можно ли принять следующие причины, которыми правительство объясняет в Отчете отсутствие реальных сдвигов к инновационному типу развития?

«Во-первых, не наработана правоприменительная практика. Есть проблемы с администрированием. Многие компании просто не научились пользоваться предоставленными льготами. И налоговая служба должна помочь бизнесу разобраться в налоговых новациях, а не преследовать за несущественные ошибки. Это – уход от фундаментальных причин. Они в том, что за 20 лет практически демонтирована вся отечественная система научно-технической деятельности, подавлена мотивация всех участников инновационного процесса, начиная с рабочих и студентов и кончая академиками и министрами. А дело сводят к налоговому законодательству!

Лейтмотивом Отчета стала надежда на то, что ослабление государственного контроля и надзора, увеличение для частного капитала масштаба и разнообразия свобод и льгот приведут к появлению дееспособного и ответственного предпринимателя. В методологическом плане это – глубокое заблуждение. Эффективный и ответственный предприниматель – продукт большой системы социальных, культурных и экономических усилий государства и общества. Без этой системы уход государства приводит лишь к появлению хищного антисоциального и антинационального культурно-исторического типа, который начинает доминировать в элите. А этой системы «созидания ответственного предпринимателя» не сложилось, и, похоже, государство этим заниматься не собирается.

В Отчете сказано: «Зачем университетам каждые шесть лет получать лицензии? Собирать для этого пакет из 250 документов объемом 3 тысячи листов?.. Особо подчеркну: знаете, всегда возникает много вопросов – мы отменим то, отменим это, как бы хуже не было. Так мне кажется, что хуже просто некуда. Вспомните, как здесь в Москве рушились спортивные комплексы. Все правильно, все сертификаты есть, и бумажки все собрали, а крыша рухнула».

Вероятно, университетам продлевать каждые шесть лет лицензии действительно не нужно – это вопрос профессионального решения, и спорить не будем. Хотя заметим, что этот якобы очевидно нелепый порядок установлен именно правительством – так каковы были доводы за введение этого порядка?

Но главное, это ощущение, будто «хуже просто некуда». Это ощущение служит основанием, чтобы «отменить то, отменить это». Мол, раз хуже быть не может, то, значит, будет лучше. Но это ошибочное ощущение. Хуже быть может, причем настолько, что наше воображение отказывается рисовать эти образы – оберегает наше сознание. Изменяя нынешнее состояние, правительство обязано изложить доводы в пользу того, что «будет лучше». Вот, в Москве «все сертификаты есть, и бумажки все собрали, а крыша рухнула». Значит, надо отменить «сертификаты и все бумажки»? Нет, это было бы неразумно. Надо выяснить, почему чиновники выдают «липовые сертификаты», и устранить причины. Но все это – банальные рассуждения. Устранять причины – несравненно сложнее, чем отменить сертификаты, и правительство идет именно по этому пути «экономии усилий»…

Наконец, в Отчете правительство напоминает всем о необходимости культивировать конкуренцию – магическое средство возродить величие России. Путин предупредил: «Напоминаю губернаторам, что региональные программы по развитию конкуренции должны быть подготовлены до 1 июня».

Вот это правильно! Программы по развитию конкуренции должны быть подготовлены именно к Международному Дню защиты детей!

В целом из Отчетов правительства в кризисные годы видно, что главная стратегия «борьбы с кризисом» заключается в распределении денег, которыми еще располагает государство. Это – продолжение прежней экономической политики. Основная часть утверждений Отчетов сводится к сообщению размера финансовых средств, которые правительство направило в ту или иную сферу. Отчеты действительно носят характер бухгалтерского документа, в то время как правительство должно отчитаться о результатах своего правления. Для этого нужны показатели не входов в систему, а выходов, которые характеризуются совсем другими индикаторами и оцениваются совсем другими критериями – не затрат, а эффекта.

Но кризис – особый тип бытия. Это – болезнь общества (хозяйства, государства). Как и при болезни человека, на этот период необходимо создать особый тип жизнеустройства, качественно отличный от жизнеустройства стабильного времени. При серьезной болезни человека меняется его образ жизни. Для защиты его организма применяются лекарства и процедуры, которые уничтожают болезнетворное начало или повышают защитные способности органов и тканей. Иногда необходимо временное замещение органов искусственными устройствами (почка, легкие). В крайних случаях производят хирургическое вмешательство, изменяя саму структуру организма путем ампутации или трансплантации.

Из этой аналогии следует, что защита от «болезни» кризиса не может быть достигнута просто раздачей тех средств, которые хозяйство получало в благополучное время. Распределение денег, которые бы заменили прежние прибыль, кредиты или зарплату, не лечит, как каша не лечит больного. Кризис требует создания новых социальных форм и ослабления или ликвидации тех социальных форм, которые провоцируют болезнь или усиливают болезнетворное начало.

Вспомним: все большие и успешно преодоленные кризисы – всегда они были периодом интенсивного социального конструирования и создания новых форм общественной организации. Так, программа выхода из Великой депрессии США вошла в историю как «кейнсианская революция», новый этап в социальной организации западного капитализма. «Реформы Эрхарда» в послевоенной Германии многое почерпнули из ордолиберализма, социального учения, соединившего либерализм с немецким государственным порядком. Что уж говорить о НЭПе как восстановлении страны после кризиса семи лет войны. Это общее правило: успешный выход из кризиса всегда сопряжен с глубоким обновлением социальной системы и, соответственно, технологического уклада. Но мы не видим никаких признаков такого поворота в России.

Другой недостаток Отчетов – умолчание о достижении гласно поставленных целей или о причинах невозможности их достичь. Так, 20 ноября 2008 года В.В. Путин сказал: «Сегодня нам необходимо решать вопрос кредитования отечественных компаний и предприятий – практически полностью за счет собственных финансовых ресурсов». Прошло полтора года – как обстоят дела с выполнением этой конкретной задачи? Российские корпорации снова набрали кредитов за рубежом. Значит, задача не решена. Почему?

Кризис 2008–2009 гг. – эпизод в большом и сложном процессе, который происходит в России и условно назван «переходным периодом». Рассказ о кризисе никак не исчерпывал задачи, которые стоят перед Отчетом правительства. Сообщения об антикризисных мерах двух лет следовало встроить в контекст общего долговременного кризиса, который переживает Россия.

До сих пор, с 1992 года, власть не изложила ясно ни своих представлений о благой жизни, ни основных контуров того «образа будущего», к которому эта власть ведет Россию. Кризис, прервавший рутину нескончаемого «переходного периода», был поводом к тому, чтобы правительство объяснило, каковы его главные функции вообще и в «переходный период» в частности. За какие стороны бытия России отвечает Правительство? Этого в Отчетах не было.

Не было в них и проведено разделение негативных процессов на два класса:

– процессы, порожденные целеполаганием 90-х годов, которые нынешнее государство пока не в состоянии остановить (как, например, деиндустриализации);

– процессы, порожденные целеполаганием периода 2000–2010 гг. (например, кредитный и потребительский бум). Это разные системы, одинаково важные и во многом предопределяющие среднесрочное будущее.

В целом правительство говорит о бытии России в категориях увеличения благ и выгод. На деле приоритетным для государства является обеспечение безопасности и предотвращение угроз (шире – минимизация ущерба). Тем более такая постановка задачи требуется в периоды кризисов и нестабильности.