После победы Путина на президентских выборах еще более возросла потребность найти ответ на целый ряд насущных вопросов. Никто не мог с уверенностью сказать, какую именно политику будет проводить новый российский лидер. Этого не знали даже высокопоставленные кремлевские чиновники. Как внутри страны, так и за ее пределами не прекращались попытки осмыслить, что конкретно из себя представляет «русский сфинкс», каковы его планы и намерения. Почти ни у кого не было сомнений в том, что с приходом к власти Путина в России произойдет смена поколений правящей элиты и изменится политический климат. По мнению некоторых аналитиков, специализировавшихся на раскрытии подоплеки «закулисных игр» в Кремле общественно политическая атмосфера станет более напряженной. А система государственного управления – более жесткой. Один из российских журналистов накануне выборов, посетивший штаб-квартиру «Немецкой волны» в Кельне, следующим образом описал складывающуюся в России ситуацию:

«Вы там у себя на Западе слишком долго унижали нас. Вы относились к нам с предубеждением и постоянно донимали мелочной опекой и вели вы так себя по отношению к нам потому, что во главе нашего государства стоял алкоголик, у которого с годами произошла полная деградация личности. Но теперь все будет по-другому. Наш новый президент – душевно стойкий, глубоко порядочный человек, способный возродить Россию. В трудные времена народ избрал себе подлинно народного лидера. В его лице вы критикуете процессы нашего возрождения». Не исключено, что Путин был далеко не в восторге от навязываемой ему многими соотечественниками роли «мессии» и вовсе не был склонен полностью идентифицировать себя с персонажем, описанным выше.

В российских СМИ неоднократно писали о загадочности натуры Путина, о том, что в нем есть какая-то тайна, и даже окружили президента мистическим ореолом. Огромное количество россиян в первые месяцы двухтысячного года пребывали в состоянии, труднообъяснимом с точки зрения западных наблюдателей: люди тешили себя иллюзиями, утрата которых грозила обернуться антипатией, смешанной с горечью разочарования, а при неблагоприятном стечении обстоятельств даже волной насилия.

Интеллигенты, лишившиеся достатка и материальных благ, превратившиеся по сути дела в маргиналов, простые граждане, измученные многомесячными задержками социальных выплат, офицеры, еще не так давно считавшиеся гордостью нации, а теперь вынужденные числиться в рядах доведенной до нищенского существования армии, уволенные в отставку сотрудники спецслужб и правоохранительных органов– все они с надеждой взирали на Путина и восторженно отзывались о нем. Не отставали от них и журналисты, как и в старые добрые времена фактически ставшие имиджмейкерами будущего главы государства и внезапно обнаруживших в нем качества, присущие настоящему руководителю.

Феномен Путина заключался еще и в том, что внешне он ни у кого не вызывал раздражения в отличие от других представителей российского политического бомонда, высокомерно рассуждавших о высоких материях. Путин внешне выглядел как обычный россиянин, одевался скромно, говорил свободно и непринужденно. Появись он на публике в ботинках на пластиковой подошве, по которой в начале девяностых годов на Западе безошибочно распознавали советских туристов, никто бы даже не удивился.

Самое удивительное, что о Путине тогда еще толком ничего не знали. Подавляющее большинство россиян впервые увидели своего будущего лидера лишь в августе

1999 года в момент назначения его премьер-министром. По мнению экспертов именно этим объясняется феномен Путина. Людям надоели одни те же лица, одни и те же расхожие фразы. Политики различного толка, многие из которых ухитрились побывать депутатами Верховного Совета и Государственной Думы всех созывов, олицетворяли собой прошлое, они слишком откровенно заботились о личном благосостоянии и окончательно забыли о своих предвыборных обещаниях. Люди жаждали появления в коридорах власти подлинного новатора, иначе говоря, молодого, удачливого политического деятеля с непримелькавшим-ся лицом, готового взяться за претворение в жизнь новых идей и внушить измученным безысходностью российским гражданам веру в будущее. Путин казался им таким человеком. К нему как нельзя лучше подходили знаменитые слова Тютчева: «Умом Россию не понять, в Россию можно только верить!»

Демократы были твердо убеждены, что Путин начнет ускоренными темпами проводить структурные реформы и сформирует правительство с их участием. Националисты надеялись, что он сумеет осуществить их заветную мечту и воссоздать могучее союзное государство. Сторонники принятия жестких мер по восстановлению законности и порядка считали, что Путин начнет беспощадную борьбу с криминальным беспределом. Стремление Путина покончить с сепаратистскими настроениями и вернуть центру властные полномочия в сочетании с успешным завершением первого этапа войсковой операции в Чечне принесло ему славу чуть ли не нового «собирателя русских земель».

Сама мысль о возможности консенсуса между правящей элитой и остальной частью населения казалась абсурдной. Тем не менее Путину удалось создать себе имидж просвещенного правителя, поставившего перед собой цель осуществить революцию сверху и реформировать экономику по китайскому образцу.

О намеченном комплексе мер по оздоровлению экономики Путин говорил много, но довольно расплывчато. Его опубликованные в «Известиях» и помещенные на нескольких сайтах статьи были написаны на основе аналитических материалов, подготовленных группой экспертов во главе с чистокровным немцем Германом Грефом.

Еще будучи премьер-министром, Путин распорядился организовать при правительстве собственный Центр стратегических разработок. Несколько олигархов, и в первую очередь, председатели правлений РАО ЕЭС России – Чубайс и Газпрома – Вяхирев, немедленно предложили новому государственному учреждению финансовую помощь. Общее руководство взял на себя глава правительственного аппарата Игорь Шувалов. Непосредственно же руководил этим аналитическим центром юрист Греф – родился в 1964 году в Казахстане в семье вынужденных переселенцев из Поволжья, в 1990 году закончил юридический факультет Ленинградского университета. Греф хорошо зарекомендовал себя во время работы в отделении Госкомимущества в Петергофе. В Совете директоров были представлены практически все члены правительства. Исполнительным директором стал сорокалетний психолог Дмитрий Мезенцев, ранее занимавший ряд руководящих должностей в Ленинградском горкоме комсомола, а в 1990– 96 годах исполнявший обязанности пресс-секретаря Собчака.

В новом президентском институте числилось 10 штатных сотрудников. Перед ними была поставлена поистине грандиозная задача, а именно: разработка концепции развития России на ближайшие десять лет. Соответствующие рабочие группы возглавили заместители министров иностранных дел (Александр Авдеев), юстиции (Эдуард Ренов), экономики (Андрей Свипаренко). Среди специалистов особенно выделялись политолог Максим Майер и социолог Евгений Гонтмахер. По мнению члена Совета директоров пролужковской финансовой корпорации «Система» Вагифа Гусейнова в работе центра далеко не случайно участвовало столько экспертов немецкого происхождения. Вывод известного московского политолога подтверждается сведениями, полученными из других источников. Новый президент, действительно, придавал огромное значение стратегическому партнерству с Германием во всех сферах общественной жизни, поскольку превосходно знал эту страну и, по его собственному признанию, чувствовал себя там как дома.

Составлением внешнеполитической программы занимался такой авторитетный неофициальный орган, как Совет по внешней и оборонной политике. Известнейшие политологи Алексей Пушков, Вячеслав Никонов, Андрей Федоров и Алексей Арбатов не покладая рук день и ночь трудились над формированием новой международной стратегии России.

Роскошный офис рядом с Октябрьской площадью часто посещал Виктор Черкесов. По некоторым данным, Путин поручил первому заместителю директора ФСБ подготовить докладные записки о борьбе с коррупцией и усилению контроля главной российской спецслужбы над ситуацией в регионах. Все прекрасно понимали, что мероприятие по активному противодействию криминально-бюрократической псевдоэлите нельзя откладывать до бесконечности, но и до выборов, и после них ни Путин, ни члены его команды из числа питерских чекистов так и не сумели внятно объяснить, как они собираются бороться с коррупцией. Между тем, для искоренения причин организованной преступности и коррупции необходимо было заменить мафиозные методы приватизации социально-экономическими. Только отсутствие четко узаконенного порядка передачи государственной собственности в частные руки породило такой произвол при разделе национального достояния.