«Хилтон»

Нас так называли мелкописечные подводники от зависти. Ну да – была у нас сауна, солярий, зона отдыха и спортзал, а у некоторых даже курилки на борту не было. Курили в выхлопные патрубки дизель-генераторов на перископной глубине.

Но если вы думаете, что мы только в сауне и сидели в автономках и выходах в море, то очень заблуждаетесь. Режим службы в море такой, что самой большой роскошью считалось поспать. За три месяца первой автономки в сауне я был раза два, наверное. И то один раз потому, что было прикольно в забортную воду с температурой минус два градуса на Северном полюсе попрыгать. А ещё пресная вода – один из ресурсов, который подлежал строгому учёту и экономии.

Когда в базе стояли – то да, хоть каждый день ходи здоровье поправляй. А в море в сауну у нас ходила только категория людей, называемых нами «пассажирами», – всякие высокие начальники и флагманские специалисты, желающие приобщиться к загребанию жара чужими руками и совершить подвиг, ничего не делая.

Вот так было и в первой автономке. Пошёл с нами один контр-адмирал абсолютно быдлятской натуры. Разговаривал как извозчик, был отменным хамом и абсолютно наплевательски относился к людям. С нами тогда ходила съёмочная группа ОРТ и фильм сорокаминутный про нас выпустила. Про него ни слова не сказали, и это посторонние люди, которые просто наблюдали за всем со стороны. Представляете, каков был гусь? Я даже интересовался у командира, а есть ли у него высшее образование.

И вот, наверное, через месяц наших мытарств подо льдами Арктики приказывает он истопить себе сауну и набрать в бассейн пресной воды с температурой тридцать шесть и шесть градусов по Цельсию. Дали отбой тревоги, первая смена на вахте, я иду к себе в каюту, по дороге захожу в сауну. На бортике бассейна стоит командир второй трюмной группы Андрей и опухшими красными глазёнками наблюдает за набирающейся туда пресной водой.

– Чё делаешь? – спрашиваю Андрюху.

– Дрочу.

– В бассейн?

– Нет, в душу свою, крайне уставшую.

Я, отупевший от недосыпа, стою рядом и тоже пялюсь на воду. И тут меня посещает гениальная мысль:

– Слушай, – говорю, – Андрюха, а давай в бассейн нассым ему.

– Бля, Эдик, ты же гений, мать твою!

Сказано – сделано. Нассали. Позвали вахтенных из соседних отсеков, те тоже нассали. Прошлись по каютам, опросили желающих, кто хочет приобщиться к прекрасному. Хотели все. Бассейн набрали довольно быстро и литров пятьдесят, наверное, пресной воды сэкономили экипажу.

Третья смена. Сидим на вахте в центральном, заваливается это мурло с распаренной рожей и плюхается своей толстой жопой в командирское кресло (никто никогда в него не садился, традиция такая – в командирском кресле сидит только командир). Один из флагманских лизоблюдов услужливо интересуется:

– Ну как попарились, тащ адмирал?

– Ох, и хорошо же! Бассейн вообще замечательный, плавал там, как дельфин в утробе матери. Водичка тёпленькая, в рот её набирал и струйками по стенам брызгал, как юный китёнок.

Я понимаю, что если сейчас начну смеяться, то мне крайне сложно будет списать это на нервный срыв. Терплю. Чувствую, лицо сейчас сгорит и глаза лопнут от натуги. Вахтенный механик (мой командир дивизиона) жук тёртый, говорит:

– Скокни-ка, Эдуард, в мою каюту, я там блокнотик свой забыл.

Категорически запрещено в море покидать свой боевой пост. Только мёртвым. Я пулей выскакиваю в восьмой отсек и начинаю там кататься по полу. Вахтенный отсека интересуется, не позвать ли мне доктора. Сквозь слёзы рассказываю ему историю. Начинаем кататься вдвоём. Из кают выходят разбуженные подводники и интересуются, что за хрень? Рассказываем. На полу заканчивается место от валяющихся подводников. Отсмеялся, взял себя в руки. В центральном уже только наши остались: командир, замполит, вахтенный механик, боцмана на рулях и штурмана с акустиками по своим рубкам. Скромненько потупив взор, усаживаюсь на своё место и начинаю с умным видом клацать кнопками. Не, ну я вижу, что на меня все внимательно смотрят. Но вдруг просто так, на профессионализм мой любуются? Подходит командир и кэ-э-э-эк даст мне оплеуху:

– Давай рассказывай, сидишь тут, время тянешь!

Рассказал. Командиру врать не принято у моряков. После этого минут пятнадцать лодка была абсолютно неуправляемой на глубине ста двадцати метров. Ржали, брызгаясь слезами и слюной, все – командир, замполит, боцмана на рулях, штурмана и акустики в своих рубках.

– Спасибо, Эдуард, – сказал командир, пожимая мне руку, – от души! Вам с Андрюхой по благодарности от меня с занесением в личное дело за высокий профессионализм и флотскую смекалку!

Никогда не обижайте подводников. Очень уж мстительная фантазия у них развита.