Глава 35

– Нора.

Мягкий настойчивый голос продирается сквозь мои беспокойные сны, подцепляет меня, как крюком, и выдергивает на поверхность. Голос мне определенно знаком. Кто это? Нина? Нет, он слишком низкий.

– Нора.

Я открываю глаза.

У кровати сидит Ламарр и смотрит на меня внимательно.

– Как самочувствие?

Я с трудом приподнимаюсь на подушках. Замечаю, что под шелковой блузкой у нее виднеется шейный корсет.

– Заходила к вам вчера, но меня не пустили, – сообщает она.

– Вы тоже тут лежите? – хрипло спрашиваю я.

Она протягивает мне стакан воды, и я благодарно пью.

– Нет. – Ламарр качает тяжелыми золотыми серьгами. – К счастью, вчера отпустили домой. А то дети очень не любят без меня засыпать. Самой младшей всего четыре.

Информация о детях звучит как предложение мирного договора. Что-то в наших взаимоотношениях поменялось.

– Так я больше не… – У меня срывается голос. – Все закончилось?

– Да, вы больше не подозреваемая. Обвинение будет предъявлено Клэр.

– А как Фло?

Возможно, мне кажется, но по лицу Ламарр пробегает тень. Вроде бы его выражение осталось таким же спокойным и безмятежным, однако в атмосфере маленькой палаты вдруг повисает тревога. Дурное предчувствие.

– Она… держится.

– Мне можно к ней?

Ламарр качает головой.

– С ней сейчас родные. Больше никого не пускают.

– А вы ее видели?

– Да, вчера.

– Значит, сегодня ей хуже?

– Я этого не говорила.

Но я по глазам вижу, о чем она пытается умолчать. Я помню, что объясняла Нина про передозировку парацетамола. От действий Клэр все еще расходятся круги, и Джеймс может быть не последней жертвой.

И, пожалуй, с Фло она поступила наиболее жестоко. Для агрессии по отношению к Джеймсу и ко мне у нее, по крайней мере, были причины. Фло же была виновата лишь в том, что ее любила.

Я не знаю, когда Фло начала догадываться. Когда сложила два и два и задумалась, так ли невинно было сообщение, которое Клэр попросила ее отправить с моего телефона. «Джеймс, это я, Лео. Лео Шоу». Возможно, Клэр сказала ей, что это розыгрыш.

Возможно, первые подозрения начали возникать, когда Нина выложила полиции о нашем с Джеймсом совместном прошлом. Фло не могла не удивиться тому, что Клэр сама захотела разворошить былое накануне свадьбы. А когда Ламарр стала задавать вопросы о телефонах и сообщениях… тут-то уж она должна была прозреть.

Конечно, вряд ли она вычислила всю правду – по крайней мере, сразу. Она хотела поговорить с Клэр, но ее не пустили. Клэр слишком плохо себя чувствовала, да и полиция не хотела, чтобы свидетели лишний раз болтались из гостиницы в больницу. Нину пустили только потому, что она в них вцепилась бульдожьей хваткой, да и то предварительно сто раз прогнав ее через допрос. А Клэр, видимо, старательно прикидывалась полумертвой, выжидая, как будет действовать со мной Ламарр.

И Фло осталась сидеть в гостинице, варясь в собственных страшных догадках и подозрениях. Не имея возможности спросить у Клэр, что ей можно говорить, она врала на допросах до последнего, выгораживая подругу. Врала, пока не начала путаться в собственной лжи. Ей было жутко думать, что отправленное ею сообщение в итоге привело к смерти Джеймса. Она стала сомневаться в Клэр. Она от-чаялась.

– Вы знаете? – Я сглатываю ком в горле. – Знаете, что на самом деле произошло? Клэр вам призналась?

– Клэр сейчас не в состоянии отвечать на вопросы, – мрачно произносит Ламарр. – По крайней мере, если верить ее адвокату. Но мы собрали уже достаточно, чтобы предъявить ей обвинение. Ваши показания, результаты вашего анализа на токсины после того, как она вас опоила, а самое главное – показания Фло. Кстати, «скорую» она даже не пыталась вызвать.

– В смысле?

– Когда Джеймс получил огнестрельное ранение. Не было попыток набрать номер экстренной службы, ни одной. Это должно было сразу насторожить нас, но мы смотрели в другую сторону. – Она вздыхает. – Конечно, нам потребуется снова взять у вас показания официально, когда вы наберетесь сил. Потом, не сегодня.

– Сначала я думала, что это Фло. Когда нашла патрон в кармане у Клэр. Решила, что это куртка Фло. Просто в голове не укладывалось, что Клэр может такое сотворить. Все ведь складывалось именно так, как она мечтала: идеальная жизнь, идеальный жених. Зачем ей все это разрушать? А дошло только потом, когда вспомнила, что в том сообщении, десять лет назад, Джеймс вдруг назвал меня Ли. Но Клэр не повторяет ошибок. Джеймсу она писала от имени Лео. Как я только раньше не догадалась…

– Она не в первый раз подставляет неугодных, – вдруг говорит Ламарр; ее мягкий грудной голос словно оборачивает холодные слова в теплое одеяло. – Конечно, не совсем так, однако случай был. Мы не сразу его раскопали. Из ее университета уволили одного профессора. Обвинили в домогательствах – якобы он рассылал студенткам по электронной почте предложения хороших оценок на экзаменах в обмен на услуги сексуального характера. Он все отрицал, но письма девушкам с его ящика действительно приходили. Проверили его компьютер, письма обнаружились в корзине. Клэр тогда, разумеется, никто не заподозрил, она даже не фигурировала в числе пострадавших. Случилось это спустя короткое время после того, как он поймал ее на плагиате и пригрозил дать делу ход. Разумеется, скоро ему стало не до плагиата, и так бы это все и замялось, если бы одна из его коллег случайно не вспомнила…

Я зажмуриваюсь, по моей щеке скатывается слеза. Не знаю, почему я плачу. Не от облегчения, это точно. И не от горя – у меня давно не осталось сил горевать по Джеймсу. Наверное, от злости. От злости на себя за то, что поддалась на шитый белыми нитками обман и так глупо потратила столько лет.

Хотя… что было бы, сообрази я раньше? Не я ли тогда лежала бы в битом стекле с выпущенными кишками?

– Я вас пока оставлю, – тихо произносит Ламарр и встает, скрипнув стулом. – Вернусь завтра с напарником, мы официально возьмем у вас пока-зания.

Я молча киваю, не открывая глаз.

После ее ухода наступает тишина, которую нарушает лишь мелодия из-за стенки – у кого-то включен телевизор, и начинается очередная серия мыльной оперы. Я сижу, слушаю мелодию и собственное дыхание.

А потом вдруг раздается стук в дверь. Я открываю глаза, думая, что вернулась Ламарр, но голова в окошечке мужская. Я вздрагиваю от неожиданности, а потом узнаю Тома.

– Тук-тук, – говорит он, заглядывая в щелку.

– Заходи.

Он проходит, неловко шаркая ногами. Смотрит на меня с опаской, словно не уверен, что ему тут рады. Вид у него бледный и потрепанный – ничего общего с холеным городским пижоном, который предстал перед нами в первый вечер. На нем рубашка в клетку – мятая и с пятном на груди. Впрочем, судя по выражению его лица, я сейчас тоже далеко не «Мисс Вселенная». Ну да, фингалы мои немного поблекли, но все равно производят немалый эффект на неподготовленного наблюдателя.

– Привет, Том, – говорю я, натягивая к подбородку сползшую с плеча больничную сорочку.

Он растягивает губы в неестественной улыбке – как человек, у которого временно отключились способности к светской беседе.

– Слушай, я должен тебе признаться, – начинает он без обиняков, – я думал, это ты. Ну, сама понимаешь, вся эта история в прошлом, потом сообщения с твоего телефона… Короче… Ты извини меня, поторопился с выводами.

– Ничего, – произношу я и киваю на стул. – Садись, не стой. И не переживай – в полиции вон тоже были уверены, что это я.

– Извини, – повторяет Том, неловко опускаясь на пластиковое сиденье. – Я просто… Мне бы и в голову… Короче, знаешь, а ведь Брюсу она никогда не нравилась. Джеймс – да, а она нет. Джеймса он очень любил, пока они не разругались, а с Клэр даже встречаться не хотел, все время пытался слиться с совместных ужинов. Я вчера ему по телефону все рассказал, и знаешь, что он мне ответил? «Ничуть не удивлен. Эта девица всегда играла роль».

Мы помолчали. Я размышляла над словами незнакомого мне человека о моей подруге детства и понимала: он прав. Клэр действительно всегда играла. У нее всегда были привычные роли: хорошей подруги, примерной ученицы, идеальной дочери, прекрасной возлюбленной. Возможно, поэтому мне было так сложно представить ее дружбу с большинством приглашенных на девичник. С каждым из нас она играла роль, просто роли были разные. Интересно, что будет с ней дальше? Осудят ли присяжные такую милую, такую добрую, такую красивую девушку?

– Я вот думаю… – говорю я и умолкаю.

– Что? – спрашивает Том.

– Я все думаю, а что, если бы я отказалась приехать? Ну, на девичник. Я ведь сомневалась до последнего.

– Не знаю. Мы с Ниной вчера как раз это обсуждали. Думаю, твое присутствие было необязательно. Главное – Джеймс, а ты так, вишенка на торте.

– То есть…

– То есть, если бы ты не приехала, она все равно нашла бы способ заманить Джеймса, а козлом отпущения стал бы кто-то из нас.

– Фло, – уверенно говорю я. – Тогда она свалила бы все на Фло.

Том кивает.

– Пожалуй. Ей пришлось бы совсем чуть-чуть приукрасить. «Ах, подружка одержима мной, ревнует меня к жениху, ведет себя неадекватно». Причем мы бы все повелись и ее в этом поддержали.

– Ты заходил к Фло?

– Пытался. Не пустили. К ней никого не пускают, я боюсь, что…

Он умолкает. И так все понятно.

– Я сегодня возвращаюсь в Лондон, – говорит он после паузы. – Но буду рад, если мы останемся на связи.

Том достает бумажник и протягивает мне плотную глянцевую визитку с именем, номером телефона и адресом электронной почты.

– Извини, у меня визитки нет. Если найдется ручка…

Вместо этого он дает мне мобильник, чтобы я сразу вбила номер и адрес. Отправляет на мой ящик пустое письмо.

– Ну все. – Он встает. – Теперь не потеряемся. Пойду я, ехать далеко. Береги себя, Шоу.

– Ладно.

– А ты-то, кстати, как возвращаться будешь?

– Еще не знаю.

– Я знаю, – произносит голос от двери.

В проеме, прислонившись к косяку, стоит Нина. В углу рта у нее незажженная сигарета, как в нуарных детективах.

– Эта дама со мной.