16
В это утро Ричард просыпался дважды.
В кухню он спустился в мрачном расположении духа. За завтраком все не ладилось. Поджаривая ломтики хлеба, он сжег их, пролил кофе, принявшись искать джем, вдруг вспомнил, что вчера забыл купить его. Скептически настроенный к самому себе и своим попыткам накормить себя завтраком, Ричард подумал, что, пожалуй, несмотря на полное отсутствие свободного времени, надо в конце концов дать себе передышку и пригласить Сьюзан на роскошный ужин в хорошем ресторане. Этим он искупит свою вину за вчерашнее.
Лишь бы удалось уговорить Сьюзан.
Ричард вспомнил о ресторане, который так расхваливал и горячо рекомендовал ему Гордон. А тот знал в них толк, ибо был их завсегдатаем. Посидев в раздумье еще какое-то время и рассеянно постучав карандашом по зубам, он наконец принял решение и отправился в кабинет за телефонным справочником. Вытащив его из-под груды компьютерных журналов, он сразу нашел то, что ему было нужно: «L'Esprit d'Escalier».
Позвонив в ресторан, Ричард попробовал заказать столик. Но стоило ему сказать, что заказ на сегодня, как это вызвало веселое оживление на другом конце провода.
— О нет, месье, — наконец ответил метрдотель, — сожалею, но это невозможно. Мы принимаем заказы за три недели вперед. Прошу прощения, месье.
Ричард, немало удивился, что есть люди, которые точно знают, что им захочется делать через три недели, поблагодарил метрдотеля и положил трубку. Что ж, придется ограничиться пиццей. Слово «пицца» тут же напомнило о несостоявшемся вчера свидании. Кончилось тем, что любопытство побудило его заглянуть в телефонную книгу. Джентльмен… Джентл… Джентри…
В ней не оказалось ни фамилии «Джентли», ни похожей на нее. Он просмотрел все имеющиеся справочники и даже энциклопедию, кроме тома на буквы «С — Я», поскольку этот том квартирная хозяйка неизвестно по какой причине выбросила.
Поиски не увенчались успехом. Он также нигде не встретил фамилии Чьелли, как не было в справочниках таких фамилий, как Джентли, Зентли, Дрентли или похожих на них. Он даже взглянул на букву «Т»: Тженти, Тзенти, Тенти. Сколько он ни листал справочники, поиски заканчивались безрезультатно. Он сел и, постукивая кончиком карандаша по зубам (что за дурацкая привычка!), стал рассеянно смотреть, как на дисплее вертится злосчастная кушетка.
Почему всего несколько часов назад профессор с явным интересом расспрашивал его о Дирке? Странное совпадение.
Что следует предпринять, чтобы найти нужного тебе человека, гадал Ричард.
Он попытался позвонить в полицию, но там никто не снимал трубку. Ну что ж, он, кажется, испробовал все, кроме разве что услуг частного детектива. Но тут он подумал, что существует множество куда более интересных способов тратить время и деньги. Так или иначе, судьба непременно сведет его с Дирком, как уже делала не раз.
Как-то не верится, что все еще находятся люди, которых прельщает профессия частного сыщика. Интересно, кто они? Где и как им удается найти себе применение? Какие галстуки они предпочитают? Видимо, такие, чтобы никому и в голову не пришло заподозрить в них детективов.
Господи, разве он думал, проснувшись утром, что его будут мучить столь идиотские вопросы.
Просто из любопытства он вдруг стал листать желтые страницы вкладыша газетных объявлений.
Частные детективы… частные детективы… частные детективы…
Объявления в солидном деловом вестнике вызвали у Ричарда некоторое недоумение. Химчистка. Разведение породистых собак. Изготовление зубных протезов. Детективные агентства…
Но в эту минуту зазвонил телефон. Недовольный тем, что его отвлекли, Ричард ответил довольно резко.
— Что-то случилось, Ричард? — услышал он.
— А, привет, Кэйт. Извини, я… тут немного отвлекся…
Кэйт Анселм была еще одним классным программистом в фирме «Передовые технологии Уэя». Она занималась долгосрочным проектом «Искусственный интеллект», делом, которое всем казалось почти абсурдным, сказкой для дурачков, пока Кэйт не пускала в ход свое красноречие. Гордон регулярно выслушивал ее, когда его в очередной раз начинали одолевать сомнения, правильно ли он сделал, вложив в этот проект свои капиталы. Хотя, возможно, и без проекта он с удовольствием слушал бы Кэйт.
— Я не хотела тебя беспокоить, — пояснила Кэйт, — но я никак не могу связаться с Гордоном. Телефоны его лондонской квартиры и в коттедже не отвечают, радиотелефон и автоответчик в машине тоже. Для Гордона, который не мыслит свою жизнь без активной телефонной связи, это по меньшей мере странно, тебе не кажется? Говорят, он установил телефон даже в бункере. И я охотно этому верю.
— Я не связывался с ним со вчерашнего дня, — ответил Ричард и вдруг вспомнил кассету на автоответчике Сьюзан и мысленно понадеялся, что в послании Гордона не содержится ничего более важного, чем сообщение о зайцах. — Я знаю, он собирался отправиться в коттедж. Видишь ли, я действительно не знаю, где он. А ты не пробовала… — Ричард тут же прикусил язык, ибо понял, что не знает, у кого еще можно спросить, где сейчас шеф. Господи!..
— Ричард?
— Невероятно!..
— Ричард, что с тобой?
— Ничего, Кэйт. Просто я только что прочел одну забавную вещицу.
— Неужели? А что ты читаешь?
— Телефонный справочник…
— Что? Телефонный справочник? Сейчас же бегу покупать его.
— Послушай, Кэйт, могу я перезвонить тебе? Я, право, не знаю, где сейчас Гордон…
— Не беспокойся. Я знаю, что такое недочитать страницу. Всегда сгораешь от нетерпения, что же дальше, пока не прочитаешь до конца… Не иначе как это Збигнев… Желаю хорошего уик-энда, Ричард. — Кэйт положила трубку.
Ричард сделал то же самое и уставился на желтую страницу объявлений.
ХОЛИСТИЧЕСКОЕ ДЕТЕКТИВНОЕ АГЕНТСТВО ДИРКА ДЖЕНТЛИ
Раскрываем все преступления. Находим всех пропавших.
Звоните сегодня, и все ваши проблемы будут решены.
(Наша специальность: поиски пропавших котов и запутанные бракоразводные процессы).
01-354 9116, Лондон, Н1, Пеккендер-стрит, дом № 33а.
Указанная в объявлении улица была где-то рядом, возможно, в нескольких минутах ходьбы. Ричард поспешно записал адрес, схватил пальто, бросил беглый взгляд на вертящуюся кушетку и спустился вниз. У него было такое чувство, будто он чего-то не заметил на дисплее, чего-то совершенно очевидного, что должно было сразу же броситься в глаза. Кушетка застряла там, где узкая лестница делает небольшой поворот. Здесь ее ступени кончаются площадкой шириной примерно в два ярда. Под нею на первом этаже находится такая же квартира, как и у Ричарда. Итак, что дальше? Но на этом его изыскания снова закончились, как всегда, не дав ответа. Ричард привычно перелез через застрявшую кушетку и вышел на улицу.
В Айлингтоне, если бросить камень, обязательно угодишь либо в антикварную лавку, либо в контору по продаже недвижимости, или же в книжный магазин.
Даже, если камень не нанесет ущерба и не разобьет витрину, он все равно включит сирену сигнализации, которую по субботам и воскресеньям будет некому выключить. Поэтому Ричард не удивился, когда по Верхней улице мимо него с воем промчались полицейские машины, останавливая движение транспорта и пешеходов. Когда они проехали, Ричард пересек улицу.
День был ясный и холодный, какие Ричард любил. Миновав лужайку парка, в конце которой продавали в разлив дешевое красное вино, Ричард проследовал мимо сгоревшего здания старого мюзик-холла и вошел в Кемденский пассаж, изрядно опустошавший карманы американских туристов. Он замедлил шаги перед антикварной лавкой, полюбовался на сережки, которые могли бы понравиться Сьюзан, однако тут же засомневался, и они ему перестали нравиться. В конце концов он отошел от витрины в полном замешательстве. Заглянув в книжный магазинчик, он, поддавшись неожиданному порыву, купил антологию стихов Кольриджа — очевидно, потому, что томик лежал на видном месте.
Далее он попетлял какое-то время по лабиринтам боковых улочек, пересек по мосту канал, минуя ряд одинаковых муниципальных домиков вдоль него, несколько небольших и совсем маленьких площадей и наконец достиг цели. Расстояние от его квартиры до Пеккендер-стрит оказалось куда больше, чем он предполагал.
Пеккендер-стрит была одной из тех улиц в старой части Лондона, на которые слетаются как мухи на мед дельцы недвижимости всех мастей на своих длинных «ягуарах». Здесь полно контор по сдаче недвижимости, а также пустующих промышленных зданий времен королевы Виктории или полуразрушенных особняков, которые так и просятся на снос. На их месте многим уже виделись многоэтажные доходные дома из железа и бетона. Агенты по продаже недвижимости рыскают здесь голодными стаями с фото — и кинокамерами наготове, подозрительно следя друг за другом.
Дом № 33а, когда Ричард нашел его, оказался зажатым между домами № 37 и № 45 и представлял собой изрядно обветшалое здание, как, впрочем, и дома по соседству.
На первом этаже размещалось туристическое агентство. Его пыльную витрину с треснувшим пополам стеклом украшали ставшие почти музейными плакаты, славящие группу английских войск в Африке времен второй мировой войны. Рядом со входом в агентство Ричард увидел на скорую руку совсем недавно окрашенную красной краской дверь с кнопкой звонка и приколотую к двери карточке. На ней от руки было нацарапано: «Доминик. Уроки французского, 3-й этаж».
Но самой приметной деталью двери была сверкающая медная табличка в самом центре ее с выгравированной надписью: «Холистическое детективное агентство Дирка Джентли».
Коротко и ясно. Табличка была новехонькой, сверкали даже головки шурупов, которыми она была прикреплена к двери.
Дверь открылась при первом легком нажатии. Заглянув в нее, Ричард увидел небольшой грязный коридор и лестницу, ведущую наверх. Дверь к конце холла, судя по всему, в последние несколько лет не открывалась. Возле нее были свалены в кучу старые металлические стеллажи, аквариум и сломанный велосипед. Стены, пол, лестница и все двери в коридоре были когда-то выкрашены одной серой краской, видимо, в попытке как-то навести здесь порядок. Но все теперь пришло в запустение, серая краска изрядно осыпалась, в углах под потолком виднелись пятна плесени.
Поднимаясь по лестнице, Ричард услышал сердитые спорящие голоса, доносившиеся с двух разных сторон. Но спор с одной стороны вдруг прекратился, на лестницу выбежал разгневанный грузный человек в плаще с поднятым воротником. После этого спор возобновился, но не в столь повышенных тонах. Более того, в голосе кого-то быстро говорившего по-французски звучала явная обида. Пробегая мимо Ричарда, человек в плаще на ходу мрачно бросил:
— Не трать зря деньги, парень, это лажа. — Сказав это, он выбежал на улицу.
В другой стороне спорили приглушенными голосами. Когда же Ричард достиг коридора второго этажа, там хлопнула дверь и все смолкло. Он заглянул в первую же открытую дверь.
Она вела в небольшую прихожую. Дверь в следующую комнату была плотно закрыта. Молодая, с пухлым личиком девушка в дешевом голубом плаще вынимала из ящика стола тюбики губной помады и пакетики бумажных салфеток и складывала их в пластиковую сумку.
— Это детективное агентство? — осторожно спросил Ричард.
Девушка утвердительно кивнула и, прикусив губу, озабоченно склонила голову еще ниже, занятая своим делом.
— Мистер Джентли у себя?
— Возможно, — ответила девушка и попыталась движением головы откинуть упавшие на лицо волосы, но они были слишком кудрявыми и непослушными. — А может, и нет, — добавила она. — Я не могу вам этого сказать. Меня это больше не касается. Теперь это касается только его.
Она вынула из ящика флакончик лака для ногтей и собиралась было с громким стуком закрыть ящик, однако лежавшая в нем толстая конторская книга не дала ей этого сделать. Девушка еще раз попыталась, но безуспешно. Тогда она вынула книгу и, вырвав часть страниц, снова сунула ее в ящик. На сей раз он закрылся.
— Вы его секретарь? — наконец уточнил Ричард.
— Бывший секретарь и буду рада таковой остаться, — защелкивая сумочку, ответила девушка. — Если он, вместо того чтобы уплатить мне жалованье, которое задолжал, предпочел повесить на двери эту дурацкую дорогую медную дощечку, пусть остается без секретаря. Я не намерена работать бесплатно, спасибо. Так ему и надо. Главное — это отвечать на телефонные звонки. Пусть теперь отвечает на них его новая медная дощечка. Прошу извинить меня, но я ухожу.
Ричард посторонился и дал ей пройти.
— Скатертью дорога, — произнес голос из другой комнаты.
Там зазвонил телефон и взяли трубку.
— Да? — послышался за дверью раздраженный голос.
Девушка неожиданно вернулась — она забыла шарф. Вела она себя сдержанно и тихо, видимо не хотела, чтобы бывший босс услышал ее из своего кабинета. Найдя шарф, она наконец ушла.
— Да, это агентство Дирка Джентли. Чем можем быть полезны?
Залпы французской речи на третьем этаже смолкли. Воцарилась тревожная тишина.
— Да, миссис Сандерленд, запутанные бракоразводные процессы — это наша специальность, — говорил голос за дверью.
Наступила пауза.
— Да, благодарю вас, миссис Сандерленд, однако это недостаточно запутанное дело. — В комнате положили трубку, чтобы тут же снять ее и ответить на новый звонок.
Ричард окинул взглядом маленькую мрачную приемную. Она была почти пуста. Старый шаткий письменный стол, такой же старый серый шкаф для документов и темно-зеленая пластиковая корзинка для бумаг. На стене рекламный плакат, на котором кто-то внизу красным фломастером возмущенно написал: «Сорвите его к черту!» А пониже: «Нет!» Еще ниже таким же жирным фломастером: «Я требую, чтобы вы немедленно это сделали» и ответ: «И не подумаю». Потом грозное: «Вы уволены!» и дерзкое: «Отлично».
На этом странная эпистолярная дуэль заканчивалась.
Ричард наконец отважился постучать в закрытую дверь. Ответа не последовало. Голос за дверью продолжал отвечать на телефонные звонки.
— Я рад, что вы спросили меня об этом, миссис Роулинсон. Слово «холистический» означает мое глубокое убеждение в том, что все, чем мы в нашем агентстве занимаемся, имеет непосредственное отношение к фундаментальной взаимосвязи всех вещей. Это некая философия целостности. Меня не интересуют, например, такие разрозненные детали, как отпечатки пальцев подозрительного воришки, крошки, обнаруженные в подкладке кармана, или дурацкие следы, оставленные чьим-то башмаком. Я ищу решение проблемы как составного элемента целого, единой модели в бесконечном переплетении обстоятельств. Связь между причиной и следствием гораздо более тонкая и подспудная, чем мы с нашим грубым и шаблонным взглядом на физический мир способны предположить, миссис Роулинсон.
Приведу пример. У вас разболелись зубы, вы отправляетесь к иглотерапевту, а он вместо десен вкалывает вам иглу в бедро. Вы знаете, миссис Роулинсон, почему он это делает? Я тоже не знаю, но мы беремся это узнать. Очень приятно было побеседовать с вами, миссис Роулинсон. Всего доброго!
Не успели положить трубку, как тут же раздался звонок другого телефонного аппарата.
Ричард приоткрыл дверь и заглянул в комнату.
Да, это был Свлад, иными словами Дирк Чьелли. Он чуть раздобрел, прибавилось морщин у глаз, белки которых заметно покраснели, как и кожа лица и шеи. Но это был Дирк Чьелли, каким он его видел восемь лет назад в Кембридже, когда он с мрачной ухмылкой влезал в полицейский фургон «Черная Мария».
Теперь же Дирк предстал перед ним в светло-коричневом костюме, носившем след активного участия в кампании по очистке местности от колючих зарослей куманики, в рубахе в красную клетку, явно неподходившей по цвету к костюму, дополненной зеленым галстуком в полоску, который был в кричащем противоречии как с костюмом, так и с клетчатой сорочкой. На носу у Свлада, то есть Дирка, были очки в металлической оправе. На них Ричард и возложил всю вину за цветовую несовместимость в одежде своего друга.
— А, это вы, миссис Блатхолл, как приятно слышать ваш голос, — добросовестно отвечал на звонки Дирк. — Меня весьма огорчило известие о кончине миссис Тиддлс. Печальная весть, очень печальная. И все же… Должны ли мы позволить, чтобы темная вуаль нашей скорби скрыла от нас вечный свет того мира, в который ушла ваша любимица и где отныне она будет пребывать вечно?
Я считаю, что не должны. Прислушайтесь. Мне кажется, что я слышу ласковое мяуканье миссис Тиддлс. Она зовет вас, миссис Блатхолл, чтобы сказать, как ей хорошо и покойно. Она сообщает вам, что ей станет еще покойней, миссис Блатхолл, если вы оплатите кое-какие счета. Разве это ни о чем не напоминает вам? Вспомните, я, кажется, послал их вам месяца три назад. Боюсь, не это ли так беспокоит бедняжку Тиддлс и мешает ей обрести вечный покой?
Увидев Ричарда, Дирк энергичным жестом пригласил его войти и кивком указал на скомканную пачку французских сигарет на столе, до которой не мог дотянуться.
— В воскресенье вечером, миссис Блатхолл, в восемь тридцать. Адрес вы знаете. Да, я уверен, что она нам явится и вы повидаетесь с Тиддлс, а я с вашей чековой книжкой. До скорой встречи, миссис Блатхолл.
Он поспешил положить трубку, ибо уже надрывался другой телефон. Дирк одновременно снял трубку и попытался раскурить изрядно помятую сигарету.
— Да, миссис Зускинд, я вас слушаю, — радостно приветствовал он звонившую. — Вы моя старая и самая уважаемая клиентка, если мне будет позволено так сказать. Добрый день, добрый день. К сожалению, пока ничем не могу вас порадовать. Пока нет никаких новых сведений о юном Родерике, но я усиливаю поиски, и все благополучно движется к их успешному завершению. У меня нет ни малейших сомнений, что в ближайшие же несколько дней ваш сорванец снова будет мурлыкать у вас на коленях. Кстати, вы получили мой счет?
Смятая сигарета не раскуривалась, поэтому, прижав плечом трубку к уху, Дирк потянулся за другой пачкой сигарет, но она оказалась пустой.
Пошарив по столу и найдя клочок бумаги и карандаш, он что-то написал и протянул Ричарду.
— Да, да, я слушаю вас, миссис Зускинд, — успокоил он клиентку. — Я весь внимание.
Ричард прочел записку: «Пошли секретаршу за сигаретами».
— Да, — продолжал Дирк, — но осмелюсь напомнить вам, миссис Зускинд, что все семь лет нашего с вами знакомства я неизменно руководствовался в таких случаях законами квантовой механики. Согласно моей теории ваш кот не пропал, и в настоящее время форма его волнового сигнала временно коллапсировала и ее необходимо восстановить… Шредингер, Планк и другие…
Ричард, прочтя записку, быстро черкнул: «У тебя больше нет секретарши». Дирк какое-то время молча смотрел на нее, а затем написал: «Черт! Проклятие!»
— Если мы допустим, миссис Зускинд, — беспечным тоном продолжал он по телефону, — что девятнадцать лет — это преклонный возраст для кота, вправе ли мы не учитывать этот важный фактор? Предположим, что наш друг Родерик достиг этого критического предела. Имеем ли мы моральное право бросить его на произвол судьбы, прекратив поиски именно в тот момент, когда он более всего нуждается в нашей помощи? Мы должны удвоить наши усилия, и, с вашего разрешения, я это сделаю, миссис Зускинд. Представляете, каково вам будет снова встретиться с ним, зная, что вы не сделали для него даже того малого, что могли.
Ричард не знал, что делать дальше с этой дурацкой запиской и, пожав плечами, наконец написал: «Я сам схожу за сигаретами» и передал ее Дирку.
Тот, отрицательно замотав головой, однако быстро написал: «Не смею настаивать, но было бы чертовски здорово…» Но как только Ричард прочел написанное, Дирк тут же выхватил записку и быстро дописал: «Деньги возьмешь у секретарши».
Ричард задумчиво взглянул на поспешно начертанные каракули и, взяв карандаш, поставил галочку возле фразы: «У тебя больше нет секретарши» и сунул бумажку прямо под нос Дирку. Тот, едва бросив на нее взгляд, поставил галочку против фразы: «Не смею возражать, но было бы чертовски здорово».
— Возможно, — продолжал он свой разговор с несговорчивой миссис Зускинд, — вам следует повнимательнее ознакомиться с теми пунктами моего счета, которые вас наиболее не устраивают. Посмотрите на них несколько шире.
Ричард вышел.
Сбегая по лестнице, он миновал некое молодое дарование в холщовой куртке, с короткой стрижкой. Паренек все время с беспокойством поглядывал наверх, где не прекращался спор.
— Как там дела, приятель? — спросил он у Ричарда.
— Лучше не бывает, — пробормотал тот, пробегая мимо. — Просто не бывает.
В ближайшем газетном киоске он купил две пачки сигарет для Дирка, а себе — свежий номер компьютерного журнала с портретом Гордона Уэя на обложке.
— Жаль человека, — сказал киоскер.
— Что вы сказали? Ах да, конечно… — согласился Ричард.
Он искренне сожалел о смерти своего шефа и часто вспоминал о нем, но не думал, что столь многие знают Гордона Уэя.
Когда Ричард вернулся, Дирк все еще разговаривал по телефону, удобно положив ноги на стол. По всему было видно, что эта беседа отнюдь ему не в тягость.
— Согласен, миссис Зускинд, поездка на Багамы повысила расходы, но на то и деньги, чтобы их расходовать, не так ли? — успокаивал он клиентку.
Когда Ричард передал Дирку сигареты, на лице того было написано явное разочарование, что пачек всего две, но тем не менее он поблагодарил друга кивком и жестом пригласил сесть.
С верхнего этажа продолжали доноситься спорящие голоса и обрывки французской речи.
— Разумеется, я постараюсь объяснить вам еще раз, почему поездка на Багамские острова была совершенно необходимой, — мягким голосом продолжал Дирк. — Это доставит мне только удовольствие. Как вы знаете, миссис Зускинд, я верю в фундаментальную взаимозависимость всех вещей. Более того, я вычертил схему и произвел триангуляцию векторов и взаимосвязи всех составных частей и вышел таким образом на пляжи Багамских островов, куда я поэтому вынужден время от времени наведываться в процессе поисков и расследования. Мне это не доставляло никакого удовольствия, поверьте, ибо солнечные лучи вызывают у меня аллергию, так же как и ромовый пунш. Но каждый должен нести свой крест, не так ли, миссис Зускинд.
В трубке послышался невнятный сбивчивый лепет.
— Вы огорчаете меня, миссис Зускинд. Хотелось бы сказать вам, что ваш скептицизм льстит мне и, возможно, даже вдохновляет, но, к сожалению, при всем моем желании ничего подобного я сказать вам не могу. В данный момент я выпотрошен, пуст. Об этом убедительно свидетельствует посланный вам счет.
Он взял в руки отпечатанную под копирку копию счета.
— Напоминаю вам, миссис Зускинд:
«Выявление и триангуляция векторов взаимосвязи всех вещей — сто пятьдесят фунтов стерлингов». Ну, это мы с вами уже обговорили.
«Поездка с этой целью на Багамские острова; дорожные расходы и оплата номера в отеле». Всего лишь полторы тысячи фунтов, миссис Зускинд. Удобства в отеле были удручающе скромны.
А вот главное: «Издержки моральные и материальные в результате проявленного клиентом скептицизма; напитки». Триста двадцать семь фунтов пятьдесят пенсов.
От всей души хотел бы, чтобы этого счета не было, дорогая миссис Зускинд, и не было бы обстоятельств, вызвавших его. Но ваше недоверие к моим методам весьма осложняет мою работу, делает ее еще более трудоемкой и, к сожалению, увеличивает расходы.
На третьем этаже раскричались не на шутку. В голосе, говорившем на французском, уже слышались истерические нотки.
— Я признаю, миссис Зускинд, что первоначально оговоренные расходы были несколько превышены, но вы должны согласиться с тем, что работа в течение семи лет оказалась намного труднее того, что первоначально предполагалось сделать за полдня, и естественно стоит дороже. Мне приходится все время менять расценки из-за возрастающих трудностей в выполнении нашей задачи.
Лепет в трубке становился все более отчаянным.
— Моя дорогая, миссис Зускинд! Могу я называть вас просто Джойс? Хорошо, не хотите, пусть будет, как было. Итак, миссис Зускинд, позвольте мне сказать следующее. Не беспокойтесь о счете, пусть он не пугает и не смущает вас. Ни в коем случае не позволяйте ему стать причиной вашего постоянного беспокойства. Просто стисните зубы и оплатите его. Вот и все.
Дирк снял ноги со стола и потянулся к телефону, приготовившись положить трубку.
— Как всегда, был рад побеседовать с вами, миссис Зускинд. А теперь всего хорошего…
Наконец он опустил трубку на рычаг, но тут же снова снял ее и временно швырнул в мусорную корзинку.
— Мой дорогой Ричард Мак-Дафф, — произнес он и, достав из-под стола большую плоскую картонную коробку, пододвинул ее через стол Ричарду. — Вот ваша пицца.
Ричард остолбенел от удивления.
— Э-э-э… спасибо, — растерянно произнес он. — Но я уже завтракал. Пожалуйста, съешьте ее сами.
Дирк пожал плечами:
— Я предупредил, что вы заглянете в конце недели и расплатитесь за нее. Добро пожаловать в мое агентство.
Он обвел рукой свой кабинет.
— Свет есть, — сказал он, указывая на окно, — с земным притяжением все в порядке. — Он продемонстрировал это, бросив карандаш на пол. — А во всем остальном — как повезет.
Ричард откашлялся.
— Что, — неуверенно начал он, — все это значит?
— Что именно?
— Все это! — воскликнул наконец Ричард. — Все! Какое-то холистическое детективное агентство! Понятия не имею, что это значит.
— Я оказываю самые уникальные в мире услуги, — пояснил Дирк. — Термин «холистический» означает мое убеждение в том, что все, чем мы здесь занимаемся, имеет непосредственное отношение к фундаментальной связи всего… сущего…
— Я это уже слышал, — перебил его Ричард. — Должен сказать, что все это лишь способ потрошить кошельки легковерных старушек.
— Потрошить? — удивился Дирк. — Замечание было бы справедливым, если бы хоть одна из них мне что-нибудь заплатила. Уверяю тебя, дорогой Ричард, нет и тени угрозы, что это когда-нибудь произойдет. Я живу, как бы тебе сказать, в ожидании интересного, загадочного и выгодного дела, моя секретарша — в ожидании жалованья, которое я ей когда-нибудь наконец выплачу, ее квартирный хозяин ждет, когда она заплатит за квартиру, электрокомпания, в свою очередь, ждет, когда хозяин дома оплатит просроченные счета за электричество и так далее. И в этом во всем я черпаю свой жизненный оптимизм.
К тому же в жизнь многих милых, но глупых старых леди я внес хоть какое-то разнообразие и интерес, ибо заставляю их сердиться, возражать, надеяться, а также гарантирую безопасность и свободу их пропавшим котам и кошкам. Есть ли, спрашиваю я — и делаю это сам, потому что знаю, тебе известно, как я не люблю, когда меня перебивают, — есть ли на свете хоть одно стоящее дело, в котором я мог бы проявить сотую долю моих умственных способностей, которые, и мне не надо тебя убеждать в этом, поистине феноменальны? Нет, таких дел нет. Отчаиваюсь ли я по этому поводу? Угнетен, разочарован? Нет. Но, — добавил он, — так было лишь до сегодняшнего дня.
— Что ж, я очень рад, — поспешил сказать Ричард. — Но при чем здесь вся эта ерунда с кошками и квантовой механикой?
Дирк вздохнул и ловким, натренированным щелчком сбросил крышку с коробки с пиццей. Он уставился на холодный застывший круг пиццы и, сокрушенно покачав головой, отломил изрядный ломоть. Кусочки стручкового перца и анчоусов посыпались на стол.
— Я уверен, Ричард, что ты знаком с так называемой кошкой Шредингера? — спросил Дирк, засовывая весь кусок пиццы в рот.
— Конечно, — ответил Ричард. — Более или менее.
Он неловко заерзал на стуле.
— В таком случае, попробуй объяснить, — попросил Дирк с набитым ртом.
— Ну, это как бы иллюстрация принципа того, что на квантовом уровне все события подчиняются вероятностным законам…
— На квантовом уровне — это значит на всех уровнях, — прервав его, дополнил Дирк. — Хотя на любом уровне, выше субатомного, суммарный эффект этих вероятностей при нормальном ходе событий неотличим от эффекта обычных физических законов. Продолжай.
Он поднес близко к лицу, словно разглядывая его, очередной кусок холодной пиццы, перед тем как отправить в рот.
Ричард не без любопытства заметил, что Дирк подвергал себя немалому испытанию. Необходимость говорить и одновременно жадно поглощать пиццу задавала немалую работу лицевым мускулам. Но при том, что все на его лице ходило ходуном, уши Дирка оставались неподвижными, словно абсолютно ни в чем не участвовали.
Ричарду внезапно пришла в голову мысль. Если Ламарк прав и объяснение поведения современного индивидуума следует искать в его далеких предках, всегда есть надежда на внутреннее стремление организма к усовершенствованию.
Он продолжал:
— Да, но не только события на квантовом уровне подчинены вероятностным законам. Сами вероятности не проявляются в событиях до тех пор, пока те не подверглись измерению. Или, если использовать недавно произнесенную тобой фразу, правда в несколько странном контексте, в процессе измерения распределение вероятности коллапсирует, как бы схлопывается. До этого момента все существует лишь как вероятность. Ничто не является определенным. До измерения.
Дирк кивнул.
— Ты объяснил более или менее верно, — сказал он и откусил очередной кусок пиццы. — А как насчет кошки?
Ричард решил, что есть лишь один способ не видеть, как Дирк приканчивает пиццу, за которую платить придется ему, — это немедля присоединиться к нему. Что он тут же и сделал. Оторвав край лепешки, он свернул его трубочкой и откусил. Пицца оказалась вкусной. Он откусил еще раз.
Дирк замер от неожиданности и с опаской посмотрел на него.
— Итак, — промолвил Ричард, — идея опыта Шредингера с кошкой состоит в том, чтобы попытаться представить себе, как вероятностные эффекты на квантовом уровне будут выглядеть на уровне макрообъектов, или, скажем проще, в обычной повседневной жизни.
— Да, скажем так, — подтвердил Дирк, уже с отчаянием глядя на убывающую пиццу.
А Ричард, взяв еще кусок, беспечно продолжал:
— Представь себе, что мы берем кошку и помещаем ее в ящик, герметически закрытый. Туда же кладем небольшое количество радиоактивного вещества и ампулу с ядовитым газом. Все рассчитано так, что через определенный временной интервал возникнет вероятность, пятьдесят на пятьдесят, что при распаде атома и излучении электрона произойдет освобождение газа из ампулы и кошка погибнет. Если этого не произойдет, кошка останется жива. Шансы те же — пятьдесят на пятьдесят. С такой же вероятностью происходит или не происходит распад атома.
Суть, как я понимаю, в следующем: поскольку распад единственного атома — событие на квантовом уровне, которое не имеет определенного исхода до момента наблюдения, надо открыть ящик и проверить, жива кошка или мертва. Последствия могут быть самыми непредсказуемыми.
До того, как мы откроем ящик, кошка существует в неопределенном состоянии. Вероятность того, что она жива, и вероятность того, что она мертва, — это две разные волновые формы, наложенные одна на другую в пространстве ящика. Шредингер выдвинул подобную идею для иллюстрации того, что он считает абсурдным в квантовой теории.
Дирк встал и, мягко ступая, подошел к окну, не столько чтобы полюбоваться на крыши старых складов, кем-то превращенных в богатые апартаменты, сколько чтобы не видеть, как исчезает без его участия последний кусок пиццы.
— Все верно! — воскликнул он. — Браво!
— Но какое отношение это имеет к твоему детективному агентству?
— А-а, понимаешь ли, кое-кто из исследователей, как-то проводя этот эксперимент, открыл ящик и вообще не обнаружил в нем кошку, ни живую, ни мертвую. Ее просто там не было. Тогда они соответственно обратились ко мне. С помощью дедукции мне удалось определить, что ничего из ряда вон выходящего, в сущности, не произошло. Просто кошке надоело, что ее все время суют в темный ящик и подвергают окуриванию газом. Улучив подходящий момент, она убежала, выпрыгнув в окно. Мне стоило лишь поставить под окном блюдце с молоком и несколько раз позвать ее ласковым голосом: «Беренис, Беренис!..» — так звали кошку, — как она тут же появилась…
— Подожди, — перебил его Ричард.
— …тут же появилась и была снова посажена в ящик. Сущий пустяк, но случай наделал столько шума в определенных кругах, одно привело к другому, как это обычно бывает. Это позволило мне преуспеть в новой карьере, как ты сам видишь…
— Подожди, одну минуту, — продолжал настаивать Ричард и в сердцах шлепнул ладонью по столу.
— В чем дело? — с невинным видом спросил Дирк.
— О чем ты говоришь?
— У тебя возникла проблема, не так ли?
— Я даже не знаю, с чего начать, — запротестовал Ричард. — Ну, ладно. Ты сказал, что некие люди провели эксперимент. Это же чепуха. Кошка Шредингера — это неосуществимый эксперимент, он всего лишь иллюстрация к научным спорам о самой идее. Но это не то, что можно осуществить.
Дирк смотрел на него со странным вниманием.
— Ты так считаешь? — наконец сказал он. — А почему бы нет?
— Здесь, в сущности, нет ничего, что следовало бы подвергнуть испытанию. Смысл в том, чтобы представить себе то, что произойдет, до того, как ты сделаешь свои наблюдения. Ты не знаешь, что происходит в ящике, не заглянув в него, но в то мгновение, как ты заглянешь, произойдет разрушение волнового пакета — и вероятности исчезнут. Это самообман. Все это совершенно бессмысленно.
— Что ж, с точки зрения твоей аргументации ты, разумеется, совершенно прав, — ответил Дирк, возвращаясь на свой стул. Вытащив сигарету, он несколько раз постучал ею по крышке стола, затем, перегнувшись через стол, ткнул в Ричарда мундштуком. — Но представь себе, что для проведения эксперимента ты прибегнешь к помощи медиума, ясновидца, который способен узнать о состоянии кошки, не открывая ящика, — кого-то, кто испытывает к кошкам некое суеверное влечение. Что тогда? Разве это не позволит нам глубже проникнуть в проблемы квантовой физики?
— Неужели кто-то собирался это сделать?
— Они это сделали.
— Но, Дирк, это же полнейший абсурд.
Дирк оскорбленно вскинул брови.
— Хорошо, хорошо, — успокоил его Ричард, подняв ладони кверху. — Давай все по порядку. Даже если я соглашусь, чего я никогда не сделаю, что возможность привлечь ясновидца существует, это все равно не изменит того факта, что такой эксперимент невозможен. Как я уже сказал, главное — это то, что происходит в ящике до того, как ты сможешь это увидеть. Не важно как — собственными глазами или, как ты утверждаешь, внутренним зрением. Если ясновидение сработает, это всего лишь еще один способ заглянуть внутрь ящика, а если не сработает, тогда это уже не имеет значения.
— Смотря как относиться к ясновидению…
— Да? А как ты относишься к нему? Интересно бы послушать, зная твою историю.
Дирк снова постучал по столу сигаретой и, прищурившись, посмотрел на Ричарда.
Наступила долгая и многозначительная пауза, нарушаемая лишь криками по-французски. На третьем этаже все еще спорили.
— Я придерживаюсь моего прежнего убеждения, — наконец произнес Дирк.
— Какого именно?
— Я не ясновидец.
— Неужели? — съязвил Ричард. — А как же дело с экзаменационными билетами?
Дирк помрачнел при неприятном напоминании.
— Простое совпадение, — сказал он тихо, но жестко. — Странное и зловещее совпадение, и все же только совпадение и ничего больше. Из-за которого пришлось немалое время провести за решеткой. Совпадения порой бывают страшными и опасными.
Дирк снова окинул Ричарда оценивающим взглядом.
— Я давно за тобой наблюдаю, — сказал он. — Для человека в твоем положении ты чересчур беспечен.
Это замечание Дирка показалось Ричарду очень странным, и он на минуту задумался, что это значит. Потом понял и не обрадовался.
— Господи, неужели он добрался и до тебя тоже?
Теперь это озадачило Дирка.
— Кто?
— Гордон. Нет, этого не может быть! Гордон Уэй. У него есть такая привычка: подговаривать людей, чтобы нажимали на меня и заставляли делать то, что он называет важной работой. Мне показалось… а впрочем, это не важно. А что ты имел в виду?
— А, значит у Гордона Уэя есть такая привычка?
— Да. И она мне не нравится. А что?
Дирк посмотрел на Ричарда долгим и строгим взглядом, легонько постукивая карандашом по столу.
Затем он откинулся на стуле.
— Сегодня на рассвете было найдено тело Гордона Уэя. Он был убит выстрелом в грудь и задушен. Дом его подожгли. Полиция считает, что он был убит не у себя дома. В его теле были найдены пули, но гильзы от них оказались на шоссе у «мерседеса-500», в трех милях от его дома. Это говорит о том, что после убийства тело перенесли в дом. Более того, врач считает, что мистер Уэй был задушен после того, как его застрелили. Это свидетельствует, что убийца был не в себе.
По странной случайности прошлой ночью полиция задержала некоего джентльмена, который признался, что его мучает комплекс вины, потому что он только что сбил машиной своего хозяина.
Этим джентльменом оказался Ричард Мак-Дафф, а погибший был его шефом, мистером Гордоном Уэем. Далее выяснилось, что уже упомянутый Ричард Мак-Дафф является одним из двух возможных наследников указанного мистера Уэя, ибо после смерти последнего фирма «Передовые технологии» частично переходит в его руки. Второй наследницей является родственница покойного, мисс Сьюзан Уэй, в чью квартиру вчера ночью проник мистер Ричард Мак-Дафф. Полиции пока это еще не известно и, возможно, так и не станет известным. Однако близость этих двоих, мистера Мак-Даффа и Сьюзан Уэй, разумеется, будет предметом тщательной проверки. Радио уже сообщило, что ведутся интенсивные поиски мистера Мак-Даффа, который должен помочь следствию, но по тону диктора было ясно, что именно он является главным подозреваемым.
Моя такса следующая: двести фунтов в день плюс оплата всех расходов. Расценки не пересматриваются и, возможно, кому-то непосвященному могут показаться завышенными. Но они оправданны и, как я уже сказал, обсуждению не подлежат. Так я нанят?
— Прости, — слабо кивнул головой Ричард. — Не повторишь ли ты все сначала?
