Когда вернулась в гостиную, обнаружила, что Рэм негромко разговаривает с Андреем, видимо, о его поездке, а Женька сидит на диване и хмуро смотрит на меня. Ну и что такое? Опять необоснованная ревность? Странно, вроде раньше он себя спокойнее вёл, даже когда замечал в мою сторону мужские взгляды. Чего это его так повело на Рэме, причём на ровном месте? Ни я, ни он, поводов совершенно не давали. Ну а что вместе ездили к свидетельнице, ничего криминального не вижу между прочим, Рожнов тут тоже работает, и его обязанность не только просиживать штаны в кабинете да раздавать приказания. Оперативная работа тоже входит в перечень обязанностей начальника нашего агентства. Я воинственно вздёрнула подбородок, посмотрела в глаза Женьке и остановилась напротив, скрестив руки на груди.

— Что? тихо спросила Лиса, не собираясь допускать скандала и ссоры на ровном месте.

— А чего ты одна не поехала? надо отдать Женьке должное, он постарался скрыть недовольство и говорил так же тихо, как я.

— Потому что с начальством не спорят, — я пожала плечами. И потом, ему же надо в курс дела входить, как мы тут работаем и всё такое. Ты говорил, на кладбище нужно съездить? перевела я тему, сев рядом с ним.

— Ну надо, на всякий случай, — Лис тут же обнял меня и придвинул к себе. Андрюха не нашёл ничего, но сама понимаешь, у тебя нюх тоньше, — рыжий улыбнулся немного виновато и заглянул мне в глаза.

Вот подлиза. Ничего, я всё равно запомнила, и мы поговорим о его ревности на пустом месте.

— Тогда поехали, пока не стемнело, — предложила я и снова поднялась, повернувшись к Рэму и Андрею. Мы на Волковское, гляну, что там и как.

— Хорошо, — невозмутимо кивнул шеф, едва посмотрев в нашу сторону.

А мне почему-то снова вспомнилось странное замечание, что я должна знать о татуировке на его лице. Тряхнув головой, я выбросила лишние мысли из головы и пошла одеваться. Женька подал мне куртку, на мгновение обняв и прижавшись губами к макушке, когда я влезла в рукава, и совершенно неожиданно меня пронзило странное чувство, столько было в этом жесте какой-то отчаянной нежности. Мне стало слегка не по себе: я вроде не собиралась бросать Лиса, да и не искала внимания других мужчин, что же его так повело-то? Повернулась к нему, провела по щеке, заглянула в зелёные глаза, в глубине которых притаился огонёк тревоги.

— Ну ты чего, эй? шепнула и легко коснулась губами его губ. Жень, в самом деле.

Он ответил долгим взглядом и улыбнулся улыбка вышла немного грустной.

— Алёнка, больше всего в жизни я боюсь потерять тебя, — почти шёпотом ответил он. Мне кажется, в один прекрасный день ты просто возьмёшь и исчезнешь, как призрак.

Я фыркнула от неожиданности, потом негромко рассмеялась.

— Глупостей не говори, — распахнула дверь и вышла в подъезд. Какой призрак, Жень? Я вполне себе живая и материальная. Осень, что ли, на тебя так действует или полнолуние скоро? не удержалась, ехидно поддела Лиса.

Он хмыкнул, обнял меня, и к моему облегчению с его лица ушло напряжение. Надеюсь, больше Лиса переклинивать не будет. До Волковского мы добрались быстро, по пути я рассказала то немногое, что узнала от Иры и изложила свои соображения насчёт врагов Кати или Коли.

— Только странно выходит, если это кто-то из поклонников Катерины сделал, или наоборот, — я нахмурилась. Ведь тут получается, что один погиб, а вторая вот-вот уйдёт за ним.

— Знаешь, месть отвергнутого порой бывает страшной, — задумчиво протянул Женька почти то же самое соображение, что и Рэм. Так что не надо сбрасывать со счетов возможных соперников.

— Я хотела с Катей завтра переговорить на предмет её воздыхателей, — кивнула я. А потом может и с ними пообщаться.

— Хорошая идея, — согласился Женька и остановился, заглушив двигатель, потом посмотрел на меня. Ну что, пойдём?

Вздохнув, покосилась на сумеречную улицу, на небо, грозившее вот-вот снова разразиться мерзким дождиком, и начала снимать куртку. В отличие от книг фэнтези, где одежда при трансформации чудесным образом сохранялась, в реальной жизни всё совсем не так. Приходилось каждый раз раздеваться при превращении, и учитывать этот нюанс при возврате себе человеческого облика. В какой-то момент, когда на мне осталось только бельё, остро ощутила на себе взгляд Лиса и отчего-то смутилась. Покосилась на него, щёки тут же вспыхнули, как облитые кислотой, и я пробормотала:

— Жень, глаза сломаешь.

Он же жадно смотрел на меня, и в полумраке салона его вытянувшиеся вертикально зрачки то и дело вспыхивали зелёным огоньком, как у кошки в темноте. Я отвернулась, как могла, завела руки за спину и расстегнула бюстик, потом скованно повела плечами, но сказать ничего не успела. Шеи вдруг коснулись горячие пальцы Женьки и медленно провели вдоль позвоночника до самой поясницы. Я нервно хихикнула и прогнулась, оглянувшись через плечо.

— Женя!.. Щекотно! одёрнула расшалившегося Лиса, и он с тяжёлым вздохом убрал руку. И вообще, мы на работе, — выразительно глянула на него и стянула трусики.

Поёжилась, глубоко вдохнула и зажмурилась, потянувшись к внутренней сущности. Магия поднялась изнутри, защекотала пушистой кисточкой в животе, прошлась вдоль спины, и кожу защипало, как всегда перед трансформацией. Мгновение я словно находилась в невесомости, перестала чувствовать своё тело, а потом мир резко изменился, и в первую очередь в нос ударили запахи. Лиса вереск и весенняя трава, машины резина и пластик, и я не удержалась, сморщила нос и смешно фыркнула, тряхнув головой. Потом уловила аромат воды всё-таки пошёл дождь, и едва уловимый, самый тонкий магии. Волковское кладбище окутывала невидимая ограда, защита, чтобы похороненные здесь спали спокойно. Конечно, защита не самая лучшая, именно что против стихийного проявления некротического всплеска, от тёмных ритуалов она уж точно не спасёт. Я открыла глаза и посмотрела снизу вверх на Женьку он казался теперь большим, нависал надо мной и смотрел с умильной улыбкой. Да, знаю, мой песец очень миленький и хорошенький, когда белый и пушистый. Но если меня разозлить, кусаться я умела больно, да и когти на лапках могли разодрать до крови.

Я вскочила и нетерпеливо завиляла хвостом, выразительно глянув на него. Ну, дверь будем открывать или как? Чем быстрее закончу, тем скорее окажусь снова в тепле машины. Лис вздохнул, протянул ко мне руку и почесал между ушами. Я недовольно тявкнула и вывернулась, ткнувшись в дверь.

— Да, да, конечно, — спешно кивнул Женька и взялся за ручку. Может, тебя понести, Алён? Там мокро и грязно, — он не торопился открывать.

Отрицательно мотнула головой чтобы разобраться, было ли что-нибудь запрещённое на кладбище, мне надо обнюхать и исследовать самой, а не с комфортом устроившись на его руках.

— Понял, — Женька снова вздохнул и распахнул дверь. Тогда пойдём.

В морду мне ударила противная мелкая морось, классический осенний дождь в Питере, я чихнула от неожиданности, но спрыгнула на мокрый асфальт и потрусила к входу на кладбище. Рядом пристроился Женька, открыл зонтик и попытался прикрыть меня, но я оглянулась и выразительно посмотрела на него. Мой густой мех пока успешно противостоял мерзкой погоде, а семенящий рядом с белым песцом мужчина с зонтиком выглядит со стороны странно и нелепо. Лис мой безмолвный посыл понял, стушевался и буркнул:

— Ну а что ты мокнуть будешь?..

Заботливый мой. Жаль, песцы не умеют улыбаться. Я шевельнула носом и сосредоточилась на работе, тихонько тявкнув Женьке. И где могила нашего незадачливого мёртвого жениха?

— Здесь недалеко, — понятливо кивнул Лис и свернул на боковую дорожку.

Пока шли, я чутко принюхивалась, пытаясь разобраться, творилось ли на этом кладбище в последнее время что-то тёмное и нехорошее, но пока ощущала лишь охранную магию, запах сырой влажной земли, совсем лёгкий отголосок гнили, иногда заглушаемый ароматами цветов и мокрой листвы. Ничего необычного, никаких тёмных ритуалов. Хм. Интересно как, выходит, ритуал привязки трупа к живой девушке провели не здесь?.. Я оставила выводы на потом, когда осмотрю могилу, и вскоре мы пришли.

— Вот, — Женька кивнул на свежий холмик, и я сосредоточилась на деле.

Прикрыла глаза, замерла, поводя носом и прислушиваясь к ощущениям. Всё та же земля, прелые листья, трава, цветы, гниль Охранный контур, да отголоски недавно ушедшего духа с какой-то из соседних могил работал штатный некромант-полицейский, определил мой нос по остаточным запахам его магии. И ничего больше. Могила Коли оставалась чистой, никто её не осквернял. Я оглянулась на Женьку: а вот теперь, пожалуй, не откажусь, чтобы меня взяли на ручки, а то лапы мёрзнут и дождь усилился. Он усмехнулся, покачал головой, и через несколько мгновений я уже оказалась в тёплых надёжных объятиях.

— Хитрюга, — вполголоса произнёс он с нежностью и спрятал меня под куртку, не обращая внимания на влажную шерсть и грязные лапы.

Я вздохнула и уютно устроилась в гнезде, только нос высунув наружу: хорошо! Безотказный мужчина, как же это приятно, и ворчать не будет, что испачкала ему свитер засунет вечером в стирку и всё. И даже сам нажмёт кнопочки, а не будет бубнить, что надо бы выстирать. Ну это так, мелочи жизни, я отвлеклась немного. Мы дошли до машины, Женька аккуратно посадил меня на сиденье, и когда я вернула себе человеческий облик, без слов протянул большое махровое полотенце, вытащив его из кармана на сиденье.

— Спасибо, — благодарно улыбнулась я и шмыгнула носом, начав растираться и сушить влажные волосы. Так, обряда никакого там не проводилось, надо искать концы в морге или вообще в больнице, — уверенно заявила, стараясь не обращать внимания на пристальный взгляд Женьки на мне всё ещё не было одежды. Надо ехать туда.

— Завтра, — непреклонно заявил Лис. Уже вечер почти, и тебе под горячий душ надо.

— Ой, да ладно, всего-то минут пятнадцать провела под дождём! фыркнула я, поспешно натягивая бельё очень уж заинтересованно Евгений изучал мою грудь с напрягшимися от холода тёмными горошинами сосков.

— А уже носом шмыгаешь, — назидательным тоном отозвался он и подал мне свитер.

— Зануда, — я не удержалась и закатила глаза. Ладно, завтра так завтра, не вопрос.

— Тогда поужинаем где-нибудь? с готовностью подхватил Лис, и в его зелёных глазах с уже нормальным зрачком засветилась надежда.

— Хорошо, — согласилась я о разговоре с Женькой о его поведении не забыла. Отзвонюсь сейчас в офис, — достала трубку и набрала наш номер прежде, чем он успел что-то сказать.

Скорее всего, Варвара точно там, она из нас всех самая дисциплинированная и всегда сидит ровно до шести вечера, когда в теории заканчивается официально рабочий день. На практике же, если у нас дело, то каждый отправляется домой, когда считает нужным, выполнив все необходимые задания. Обычно за дежурного оставался Глеб Валентинович, занимаясь всякими бумажными делами, да иногда Василиса засиживалась вместе с Радой. Строгого соблюдения рабочего графика от нас не требовали. Однако, когда в трубке раздался спокойный голос Рэма, я, признаться, слегка удивилась и чуть не выронила телефон.

— Агентство «Острый нюх», слушаю, — отозвался шеф.

— Э-э Это Алёна, — слегка обескураженная, представилась я зачем-то, покосившись на часы: пять вечера.

А что, в офисе больше никого нет, что ли? Глеб Валентинович никогда не брал первый трубку, если кто-то ещё оставался там, всё же, начальство, негоже за секретаря работать.

— Да, Алёна, — так же невозмутимо произнёс Рэм.

— Мы с кладбища, ничего там нет, надо искать в больнице или морге, — излишне поспешно доложилась я, внутри зашевелилось смутное беспокойное ощущение, слишком похожее на замешательство.

— Хорошо, поезжайте домой, я остальных уже отпустил до завтра, — в очередной раз обескуражило начальство. Сегодня нет смысла что-то делать.

— А Да, хорошо, — я взяла себя в руки и кивнула, хотя Рэм не мог меня видеть. До свидания.

— До завтра, Алёна, — попрощался шеф и отключился.

Во дела, значит, зря мы, что ли, беспокоились насчёт его властности? Никто нас строить не собирается? Тогда если он всех отпустил, почему сам сидит в пустом офисе? Мог со спокойным сердцем ту же Василису оставить, ни она, ни её муж не возражали обычно. А вообще, какое мне дело до того, по каким причинам Рэм остался в офисе? Остался и остался, главное, мы можем ехать домой. Повеселев, я повернулась к Женьке.

— Где ужинать будем? с воодушевлением поинтересовалась, но Лис встретил меня хмурым взглядом и подозрительным прищуром. Жень? слегка удивившись, позвала я.

— Я мог позвонить, — буркнул он и отвернулся.

Я длинно вздохнула, подождала, пока мы отъехали от ограды кладбища, и завела неприятный, но необходимый разговор прямо сейчас.

— Женя, я не понимаю, что с тобой происходит, — не скрывая недовольства, произнесла, покосившись на сосредоточенное лицо рыжего. Ты чего как с цепи сорвался? Какая разница, кто бы позвонил и предупредил?

Соколинский поджал губы, вцепился в руль и недовольно засопел. Я терпеливо ждала ответа.

— Прости, — наконец нехотя произнёс он. Я постараюсь держать себя в руках, — с явным усилием добавил Женька.

— Да в чём проблема-то? раздражённо переспросила я. Рэм со мной не заигрывал, не позволял вольностей, я ему глазки не строила. Жень, что за детский сад? не стала ходить вокруг да около. Он наш начальник, ты соображаешь? Конечно, он будет ездить куда-то на оперативные дела, и возможно даже вместе со мной, пока ты в другом месте занят будешь! Что за глупая ревность!

Лис бросил на меня виноватый взгляд.

— Ну прости, Алёнка, я больше не буду, честное слово, — примирительно улыбнулся он. Просто мне показалось, он так посмотрел на тебя

— Тебе показалось, — решительно перебила я его, глядя перед собой. Никак он не смотрел на меня, Жень, и давай закроем тему.

В машине воцарилась слегка напряжённая тишина. Я погрузилась в размышления о природе вдруг проснувшейся у Лиса ревности, причём на пустом месте, чего раньше за ним не водилось. Рэм ведь действительно не дал ни единого предлога, да и я тоже. Не могу сказать, что у меня что-то там ёкнуло при первой встрече, хотя признаю, Рэм Рожнов весьма впечатляющий мужчина. Но мне и с Лисом жилось уютно, я вообще не любила перемен в жизни, а к Женьке уже привыкла, и удобно с ним было. На протяжении наших отношений я ни разу не дала повода сомневаться, что теперь-то случилось? Передёрнув плечами, отодвинула беспокойные мысли подальше. Ладно, надеюсь, Соколинский разберётся со своей неуверенностью и перестанет создавать неловкие ситуации на работе. Оперативник он отличный, его лисий нюх нам не раз служил хорошую службу находить по запаху Женька умел не хуже, чем те же волки, допустим, или собаки. И хорошо, что у нас их не было в агентстве, я почему-то не очень любила представителей этих кланов.

Мы уже въехали в центр и потихоньку двигались к Садовой, как вдруг Женькина рука легла на спинку моего кресла, и его пальцы зарылись в мои светлые волосы на затылке, начав тихонько поглаживать. Я тут же прижмурилась и едва не замурлыкала знает ведь мои слабые места, прохвост! Тихонько вздохнула, и остатки раздражения окончательно улеглись.

— Так где ужинать будем? кротко спросила я, развалившись на кресле и млея от простой ласки Лиса.

Он улыбнулся уголком губ, покосившись на меня.

— В «Двух палочках», м? предложил Соколинский, безошибочно зная, чем меня подкупить.

Я обожала суши и готова была питаться ими хоть каждый день.

— Ага-а-а, — протянула я, совершенно умиротворённая Женька не прекращал лёгкого массажа моего затылка, отчего по позвоночнику волнами бегали тёплые мурашки.

Больше ни о делах, ни о необоснованной ревности Женьки мы в этот вечер не разговаривали, и засыпая, привычно свернувшись клубочком под боком рыжего, я чувствовала себя умиротворённо и спокойно.

Питер встретил его своей обычной хмурой ноябрьской погодой и противной моросью. В сочетании с прохладным ветром выглядело ужасно. Он поднял воротник куртки, засунул руки в карманы и улыбнулся уголком губ: погода волновала его меньше всего, он привык к гораздо более суровым условиям, в которых прожил без малого десять лет. Лишь последние четыре года прошли в более-менее людных местах, да и то, как сказать Тряхнув головой, он вышел из Московского вокзала и отправился первым делом решать вопрос с жильём скорее всего, ему предстоит провести здесь пару-тройку недель точно. Конечно, он заблаговременно побеспокоился, сняв уютную однокомнатную квартиру на Лиговском, недалеко от центра, благо средства позволяли. Бедным он не был, за десять лет, проведённых на вынужденной службе, особо тратить деньги некуда, а платили там всё-таки очень даже неплохо.

Улыбка некроманта стала кривой: да уж, вынужденная служба. Хорошо, что он уже свободен от этой кабалы и может сам распоряжаться своей жизнью. На мгновение он прикрыл глаза, и перед внутренним взором промелькнуло лицо той, ради которой он приехал в этот город. Интересно, какой она стала? Наверняка выросла, ещё больше похорошела, и Помнит ли, что тогда случилось?.. Впрочем, это не имеет ровно никакого значения. Он знает, как сделать так, чтобы прошлое не встало между ними, ведь он так долго ждал, целых четырнадцать лет.

Встретившись с хозяином квартиры, забрав ключи и решив денежный вопрос, некромант оставил вещи и сразу направился к гадалке в ближайший салон. Квартира его полностью устраивала: небольшая, в старом фонде, с добротной, хоть и почти антикварной мебелью, в тихом дворике, которыми так славится Питер. Лиговский шумел буквально в двух шагах, а здесь царила тишина: новые стеклопакеты и магическая защита от возможных шумных соседей убирали все лишние звуки. Бросив сумку с немногочисленными вещами в квартире, некромант вышел обратно на улицу. Салон гадалки находился недалеко, на Пушкинской улице, в паре домов от перекрёстка с Кузнечным переулком. Некромант, опять же, шёл не наобум, он тщательно выбирал прежде, чем остановиться именно на ней.

Потомственная гадалка в пятом поколении, Тшилаба была чистокровной цыганкой, без единой примеси чужой крови, дочь барона, очень уважаемая в определённых кругах. И её салон даже не салон, а скорее, кабинет на дому, и то, что Тшилаба не брала фиксированную цену за свои услуги, тоже говорило о высоком профессионализме. Некромант не беспокоился о том, что проницательная гадалка может увидеть что-то и о его прошлом, ведь он собирался спрашивать не о себе. Ну и дорогостоящий защитный артефакт тоже добавлял уверенности.

Завернув на тихую улочку и остановившись перед железной решёткой, закрывавшей дворик, некромант позвонил, дождался, пока ему откроют, и уверенно направился к нужному подъезду. Снова домофон, в который он назвался не своим именем, конечно, — и вскоре посетитель уже поднимался по ступенькам на второй этаж, где жила Тшилаба. Дверь выглядела добротно, массивно, с дорогим замком и опутанная сетью охранных заклинаний, от которых у некроманта все волоски встали дыбом. Хозяйка открыла сама, окинула его прищуренным взглядом и посторонилась.

— Проходи, — глубоким, слегка хриплым и низковатым для женщины голосом произнесла цыганка.

Она совсем не выглядела, как рисовали обычно цыганок народная молва и слухи. Никаких разноцветных пышных юбок, монист до пояса и золотых зубов. Тшилаба смотрелась более чем скромно в обычном длинном трикотажном платье, монотонность которого разбавлял висевший на довольно толстой цепи причудливый кулон амулет, сразу понял некромант, почувствовав от него фон. Массивные, старинные серёжки с крупными агатами покачивались в ушах, иссиня-чёрные, без единого седого, волосы были убраны в свёрнутую на затылке косу. Вместе с тем, несмотря на неброский внешний вид, от Тшилабы веяло силой, пронзительный, тяжёлый взгляд чёрных, как осколки ониксов, глаз буквально прошивал насквозь. Будь некромант обычным человеком, проникся бы до глубины души, а так, лишь вежливо улыбнулся, сняв ботинки и надев гостевые тапочки.

Тёмный коридор освещался всего одним бра на стене, выхватывая из полумрака тяжёлую, старинную мебель, обои на стенах с тиснёным бархатным рисунком, на потолке угадывалась лепнина. Не роскошь, но чувствовалось, что квартира старая, и в ней практически всё сохранено, как оно было раньше. Прислушавшись к ощущениям, некромант уловил присутствие домового конечно, без него поддерживать в этой квартире порядок было бы затруднительно. Гость подозревал, тут не меньше шести комнат, а то и больше: коридор дальше изгибался буквой «Г», и в видимой части некромант видел четыре двери. Открыта была лишь одна, ближайшая, куда его Тшилаба и пригласила.

— Сюда, — кратко произнесла она, переступив порог комнаты.

Небольшая, наполненная запахами лаванды и лимонника, она уже освещалась только свечами: на полке под старинным зеркалом в тяжёлой золочёной раме, на комоде в углу, в антикварном бронзовом подсвечнике на круглом столе. Посередине стола одиноко лежала потрёпанная колода карт на тёмно-синем бархатном лоскуте, рядом россыпью гладкие, обкатанные полудрагоценные камушки, поблёскивавшие в свете свечей.

— Садись, — отдала очередной краткий приказ Тшилаба и заняла один из двух стульев за столом.

Некромант молча сел, сцепив руки под столом в замок, дабы даже случайно не коснуться этих карт. Фонило силой от них так, что зубы ломило. Цыганка же спокойно взяла колоду и начала неторопливо перемешивать, вперив в посетителя пристальный взгляд своих необычных глаз.

— Не о себе просить будешь, — утвердительно произнесла она, качнув головой.

— Да, уважаемая, — кратко отозвался некромант.

— И не увижу я ничего о тебе, — буркнула цыганка, поджав губы. Ишь, защиты понавесил, да больно надо мне твои тайны тёмные знать. Что знать хочешь? резко сменила она тему.

— Где я могу найти Алёну Данилевскую? спросил он и улыбнулся уголком губ. Мы потерялись давно очень Знаю только, что она сюда, в Питер переехала, и всё.

Тшилаба кивнула, и гость замолчал, поняв, что этого ей достаточно. На стол легла первая карта картинкой вверх, и посетитель увидел, что к обычным Таро или игральным она не имела никакого отношения. На ней изображалось какое-то помпезное здание, больше похожее на старинный особняк с колоннами. И больше никаких надписей или цифр, вообще ничего.

— Да, здесь твоя девица, — задумчиво кивнула цыганка. Со справедливостью связана, — она чуть нахмурилась и постучала согнутым пальцем по карте, а потом положила рядом ещё две. Смерть с ней рядом, — ещё одна карта легла уже вниз. Но не её, — тут же успокоила напрягшегося некроманта Тшилаба. Других смерть, и ещё двух мужчин вижу, — а вот тут гость едва заметно нахмурился, в его глазах блеснула настороженность.

— Что за мужчины? ровным голосом спросил он, стиснув пальцы.

Нет, конечно, вряд ли Алёна все эти годы хранила себя, естественно, у неё были поклонники, и отношения. Однако предполагать одно, а слышать, что сейчас у неё целых два поклонника

— Один любит, но безнадёжно, — палец гадалки упёрся в одну из картинок. Второй — Тшилаба чуть нахмурилась. Охраняет.

— Охраняет? напрягся некромант. От чего? Телохранитель её, что ли? Ей грозит опасность?

Цыганка снова выложила карты, тихо пробормотав себе под нос несколько слов, но что именно, посетитель не расслышал.

— Давно охраняет, — задумчиво протянула Тшилаба, не сводя взгляда с карт. Опасность не грозит, не сейчас точно.

— Тогда зачем ей телохранитель? с недоумением переспросил некромант скорее себя, чем в самом деле интересовался у гадалки.

— Он её начальник, — на стол легла ещё одна карта к уже имеющемуся вееру.

— Значит, она одна сейчас, да? уточнил гость, испытывая радость и облегчение.

— Нет, — снова обескуражила его цыганка. С влюблённым она сейчас, но нет у неё к нему чувств, — Тшилаба подняла на него взгляд и прищурилась. Другой её судьба, — тихо произнесла она. А какой, то мне неведомо, — решительно добавила гадалка.

— Ещё что-то можете сказать про Алёну? Где она сейчас, где я могу её найти? вернулся к прежнему вопросу некромант.

Тшилаба вынула из колоды последние три карты и положила их в ряд в самом низу расклада.

— Снова смерть с ней рядом, не её смерть, и она ищет, откуда эта смерть пришла, — заговорила цыганка быстро. И вместе с ней эти двое, тоже ищут.

Она собрала карты и пояснила:

— Сдаётся мне, в полиции твоя девица работает, или где-то в этой сфере. Если она ищет причины не своей смерти, — Тшилаба аккуратно завернула колоду в бархат.

— Сколько я вам должен? гость понял, что больше ему ничего не скажут.

Хозяйка квартиры без слов достала откуда-то из-под стола небольшую шкатулку и придвинула к некроманту.

— Какую цифру достанешь, столько и будет, — невозмутимо произнесла Тшилаба.

Не задавая вопросов, гость открыл крышку и наугад выудил свёрнутую трубочкой бумажку, развернул и без разговоров достал из кошелька требуемую сумму.

— Благодарю, уважаемая, — он встал и склонил голову. Вы мне очень помогли.

Цыганка встала, одарив его долгим взглядом.

— Хоть и не вижу тебя, чувствую, что с огнём ты игру затеял, некромант, — приглушённо сказала она, неторопливо шагая к выходу из комнаты. Может, не зря вы столько не виделись с Алёной этой? Надо ли тебе искать её?

— Надо, — твёрдо заявил он, глядя в спину Тшилабе. Видите ли, я люблю Алёну и лишь по роковому стечению обстоятельств мы с ней расстались так надолго.

Женщина резко остановилась, так, что гость чуть не уткнулся в её спину, и развернулась к нему.

— Не любишь, тёмный, — тихо произнесла она. Нет в твоей душе любви, не обманывай себя. Не умеешь ты любить, — не дожидаясь ответа, цыганка дошла до прихожей и молча встала у стены, скрестив руки на груди и всем видом показывая, что не желает продолжать разговор.

Он не стал спорить с цыганкой ему лучше знать, какие чувства у него к Алёне. А любить он как раз умеет, и даже очень, ведь все эти четырнадцать лет он оставался верным своей любимой Гость переобулся, вышел из квартиры, а потом и на улицу. Постоял немного, запрокинув голову и ловя ртом холодные, сладковатые капли мелко моросящего дождя, на его губах появилась мечтательная улыбка. Цыганка на самом деле дала ему намёк, куда двигаться дальше, где искать. Раз Алёна сейчас имеет дело со смертью, это ему очень на руку. Вот он и расспросит подробнее, что происходит в потустороннем мире Питера и не слышал ли кто что о его Алёне.

Но сначала надо подготовиться, зайти в пару магазинов и купить необходимое для ритуала. Тряхнув головой, некромант поднял воротник, засунул руки в карманы и решительно направился из двора.